«Бедняга! Еще молодой, а разум, как говорится, тю-тю. Очень удачно… Карета богатая, должно получиться», – заключила я и изменила курс прямо на него.
– Беги быстрее, копуша! – Я отчетливо услышала шаги за спиной и поняла, что палач, очевидно, догадался о моей задумке. – Нет, она же настоящее дитя черепахи и улитки! А чистильщик неплох… Эй, папаша, тебе тоже не помешало бы заняться упражнениями!
Скошенная при самой земле трава казалась глубоким мхом, в котором утопали ноги, а проклятые цветники, равномерно разбросанные по двору согласно приказу нынешней княгини, превратили мой путь в настоящую полосу препятствий. Розы… Предполагалось, они должны нравиться каждой девушке, но тогда их бутоны, вобравшие в себя все оттенки красного, я бы назвала самой уродливой вещью на свете.
– Уклоняйся, гусыня! Влево… Резче! Умница! О! Вот мартышка! Как можно потерять туфлю на ровном месте? – Благодаря комментариям господина, баловавшегося чревовещанием, я словно видела себя в зеркало. Не сказала бы, что отражение обнадеживало. – Чего ты хромаешь, растяпа? Нет, не возвращайся! У-у-у! Невозможно! Как ты дожила до своих лет, если не умеешь думать? Сбрось вторую и беги! Что ж ты творишь, безмозглая? Не на дорожку! Понравился гравий твоим пяткам? Давай влево! Не оборачивайся! Петляй, если хочешь его опередить!
Я неожиданно успокоилась. Пусть незнакомец не дружил с головой, он был на моей стороне, да и наемник пока не достиг успеха. Более того, странный приезжий господин допускал саму мысль о том, что мне удастся сбежать! Он верил, что нужно просто приложить немного больше усилий… Жаль, не его ноги оставляли кровавые следы на траве.
– Папаша, она же меня слышит! Точно! Взгляни на нее! Она все понимает! Эй, болезная, кивни, если…
– Замолчи, демон, – четко произнес неизвестный, сверкнув крупноватыми для его небольшого лица зубами. – Это приказ.
Очевидно, на этом чревовещательские штучки должны были закончиться. Сумасшедший или нет, каждый гость князя дорожил своей шкурой и чувствовал, когда начинает пахнуть жареным.
Я сжала кулаки и сделала последний рывок, рассчитывая проскочить между приезжим и лошадьми. Думаю, на моем лице появилась кривая ухмылка. Темный камзол смуглого господина, расшитый серебряными листьями, ужасно не гармонировал со светлыми облегающими штанами, слегка растянутыми на коленях, и запыленными ботинками. Создавалось впечатление, будто он впопыхах примерял праздничный наряд, да так и не удосужился его снять. Невероятно, но даже наперегонки со смертью я умудрялась замечать подобные вещи. Вот что значит образование благородной девицы… Интересно, настоящая княжна тоже зубрила правила светской жизни, или она родилась с ними в голове?
Широкая улыбка незнакомца резко увяла, и он посторонился, чтобы, не приведи боги, мои испачканные чернилами руки не осквернили его благородное тело. Я миновала этого доморощенного чревовещателя в мгновение ока, радостно оскалилась, найдя подтверждение предположению насчет способа выбраться из княжьего двора, попыталась немедля претворить план в жизнь…
И началась свистопляска.
В моем воображении то, что произошло впоследствии, должно было выглядеть крайне незамысловато. Левой рукой я собиралась схватить предполагаемую жертву за плечи, правой – вытащить из-за его пояса небольшой, усыпанный драгоценностями кинжал (ни один дворянин Тавенны не покидает дом без подобной бесполезной игрушки, символизирующей благородное происхождение) и приставить его к горлу мужчины.
Откровенно говоря, эта безделушка и за оружие не считалась, но у страха глаза велики, особенно для тех, кого пугали лишь призраки родового замка. Главное – добраться до ворот! Пусть стражу не волновала моя судьба, угрозу жизни высокородному члену общества они бы не проигнорировали. А там, на людной улице… Хотелось думать, что там удастся либо улизнуть, либо потребовать справедливого суда. Хотя какой суд, если преступления как такового никогда и не было?
В действительности же все обернулось кошмаром.
Я обхватила незнакомца за плечи и сжала пальцы на рукояти кинжала, согласно традиции полностью выступавшей из-за края его широкого пояса. Облегченно усмехнулась про себя. И вспомнила, что стоит уменьшить скорость бега, прежде чем за что-либо хвататься.
Меня развернуло лицом к преследователю. Клинок описал широкий полукруг, пройдясь по рукаву дворянина и шее ближайшей к нам лошади.
Зря эту побрякушку считали безобидной. Она разрезала плотную ткань, как бритва, и прочертила длинную кровавую полосу на лошадиной шкуре.
Мои действия стали первой трещиной, пробежавшей по тонкому льду человеческой жизни. Оставалось дождаться второго удара…
Карета ринулась вперед, прямо на чистильщика. Он выплюнул несколько ругательств и отскочил в сторону.
– Тише, тише! – в испуге проговорил незнакомец, поднимая руки. – Не горячись, милочка.
Оставалось лишь следовать первоначальной задумке, но взгляд случайно пробежал по земле и наткнулся на мешочек с красными завязками.
«Уронила?» – я бездумно наклонилась, чтобы поднять его, и увидела, что плата палачу все еще болтается на моем запястье.
– Не тронь! – страшным голосом рыкнул неизвестный и сжал кулаки.
Где-то неподалеку щелкнул кнут.
– Что вы делаете? – в голосе господинчика послышалась неприкрытая паника. – Что…
Его смел вихрь обезумевших лошадей, их копыта вырвали клочья дерна рядом с моими руками, а колеса кареты прошлись по краю платья.
– Ворота! Быстрее! – орал кто-то. – Шевелитесь, бездари!
– Беги, дурочка, – снова услышала я голос, дававший советы, и доносился он из мешочка аристократа. – Это твой шанс.
– А чистильщик? – прошептала я. – Где он?
– Прямо за тобой, гусыня! Вперед! О нем позаботятся!
Вторые красные завязки врезались в запястье, и я подхватилась на ноги. Обернулась. Стражник, ранее принесший мне ключ, стал на пути наемника.
– Оно того стоит? – несмотря на разбитую губу, говорил палач ровно и слегка безразлично. – Уйди, и я забуду об этом.
– Она того стоит, – неуверенно ответил парень, переминаясь с ноги на ногу. – Беги, Тая!
И я наконец-то сорвалась с места, желая поскорее оказаться как можно дальше от дворца, где ради меня умирал человек, которого я, кажется, начала вспоминать.
Запоздалые слезы застилали взор. Я неслась вперед, стараясь выветрить из головы не приличествовавшие княжне воспоминания.
– Ты вообще видишь, куда прешься? – требовательно кричал голос из мешочка. – Если верить указателю, там река!
Но мне было все равно.
Я поняла, почему забыла лицо того стражника.
И я решила, что больше никогда не стану причиной чьей-либо смерти.
Глава 7. Добрые попутчики?
– Все хорошо, Тая. Хорошо. Не нужно кричать, ты со мной.
Я подхватилась на ноги, не в силах с ходу сообразить, куда пропали прохладные воды бурной Осинки, сомкнувшиеся над моей головой.
– Снова что-то приснилось? – заботливый голос Ферна никак не вязался с брезгливо сморщенной физиономией баронского сынка, вперившего в меня высокомерные голубые глазенки.
Значит, сон… Ну-ну, пусть и так! Я-то малодушно надеялась, что кошмары прекратились навсегда. Когда в последний раз это было? В Ерше? Или еще раньше? Проклятая память! Почему она не позволяет насладиться хорошими воспоминаниями, которых у меня определенно накопилось больше, чем плохих?
– Где все? – проскрежетала я, с удивлением обнаружив, что горло словно разодрано изнутри, а дышать удается исключительно через рот. – Что со мной?!
– Для начала сядь. – Артан указал на сиденье за моей спиной. – Вытри сопли и прикрой рот, я не хочу от тебя заразиться.
– Заразиться? Чем?!
– Простудой, чем же еще! – как по мне, спесивый отпрыск Медведей проявлял чудеса сдержанности, сохраняя относительно нейтральный тон. – Ты что, никогда не болела? В детстве, например? Или пока скиталась по подворотням, трясясь от голода и холода? Стой! Не смей на меня чихать!
Как будто кого-то интересовало его мнение!
Я порылась в карманах одеяла-плаща, едва отыскав их среди всего, что добросердечная Ив натянула на меня за ночь. Просторный клок чистой ткани оказался на месте, и я с облегчением вытерла мокрый нос. Медвежонок, корча страшные рожи, тоже водил по своему лицу кружевным платочком с какой-то вышивкой.
– Я всегда вовремя доставала еду и никогда не оставалась без крыши над головой, – было трудно одновременно говорить и дышать. – И я даже знаю, что такое простуда. Видела у других. Можешь ты сказать, где все, или мне еще раз чихнуть?
Артан молча протянул руку, чтобы отбросить полог. Я недоуменно выглянула наружу и опешила. Наша повозка остановилась в удачном месте – прямо напротив деревеньки из нескольких десятков домов, которая пусть и располагалась немного вдали, но, судя по веренице запрудившего ее транспорта, могла удовлетворить нужды усталых путников.
– А ты почему здесь? – Куда делись сестры, стало понятно без лишних слов. – Рожей не вышел, чтобы торговаться? Или манерами?
Родовитый зазнайка вспыхнул и в мгновение ока выпрыгнул на дорогу.
– Голытьба всегда останется голытьбой, – бросил сквозь зубы, возвратив полог на место.
– Клуша ты, Тая, – укорил меня демон. – Хлыщ не захотел бросать тебя, спящую и больную, в одиночестве, а ты… В следующий раз он дважды подумает, прежде чем замахнуться на доброе дело.
– Не мели ерунды, – скривила нос я. – Он лишь использовал меня как предлог, чтобы не слоняться по ветру.
– Возможно, – не стал перечить Ферн, – но ты не знаешь этого наверняка.
– Знаю.
Я высунула голову наружу, позволяя морозному воздуху пройтись по пылавшему горлу. Облегчения не чувствовалось – очевидно, в данном случае клин клином не вышибался.
– Куда собралась? – рыкнул демон. – Сядь!
Как будто он мог меня когда-нибудь остановить!
Нагретые покрывала и верхняя одежда всех мастей остались внутри, я же, поплотнее запахнув свой одеяльный плащ, неловко ударилась пятками о землю.
– Есть такая болезнь, когда мозги воспаляются, – проговорил в никуда сидевший на скамейке кучера Медвежонок. – Не волнуйся, тетка, тебе недолго осталось от нее страдать.
– Быстро лечится? – прохрипела я, не зная, как бы вернуться под защиту кожаного купола, сохранив достоинство. Стоило послушаться Ферна – мое тело вновь начала окутывать слабость под стать вчерашней.
– Нет, – отрезал Артан.
Некоторое время мы молча играли в гляделки.
– У тебя глаза слезятся. – Баронский сынок первым отвел взгляд, но попытался представить слабачкой меня. – Не стой на ветру.
– Так проводи меня туда, где тепло. К раскаленной печи, например, – слова слетели с губ раньше, чем я осознала их значение, однако было поздно поворачивать назад.
Я понятия не имела, что творилось в голове аристократишки, но он предложил мне руку и даже не поморщился, когда я повисла на ней, подражая Ив. Мы направились в сторону деревни, причем Артан терпеливо сносил каждое мое спотыкание и любезно помогал вернуть равновесие. Какую игру он начал? Было слишком плохо, чтобы воображать его скрытые мотивы. Хотелось думать, что люди не настолько корыстолюбивы, как я считала. Очень хотелось поверить хоть кому-то.
***
Смешливый толстяк Жалак, которому принадлежали двенадцать крытых повозок с товарами для тавеннского рынка, четверо запасных лошадей и десяток родственников-охранников, отрабатывавших какие-то долги, охотно согласился помочь нам с транспортом. Не за спасибо, конечно, – предполагалось, что в Тавенне баронская рухлядь станет рухлядью купеческой. Судя по тени улыбки, блуждавшей в уголках губ Медвежонка, он считал эту сделку крайне выгодной, торговец тоже удовлетворенно потирал руки.
Мы не выглядели подозрительно. Три женщины, из которых лишь одна способна твердо стоять на ногах, да хилая немочь мужского пола не могли представлять опасности по определению. Проклятье, а ведь изначально мы не собирались присоединяться к купцу!
– Коней в деревне нет. Караваном заправляет торговец, но он уперся, как осел, и отказывается продавать самую слабую клячу меньше чем за пять серебряных монет, – коротко сообщила Мела. – Говорит, только при такой цене он готов рискнуть остаться без запасной лошади. Сама понимаешь, Тая, это просто отговорка. Никто не даст пять серебрушек за прихрамывающую кобылу. Чем-то мы ему не понравились…
– Я говорила, что нужно заплакать! – обиженно надула губы Ив. – Никто меня не слушает, даже родная сестра.
– Ты же плакала, забыла? – осадила ее колдунья. – Причем по-настоящему. Помогло? Ладно, – примирительно продолжила она, поскольку у Ив задрожали веки в преддверии очередной порции слез, – подождем других попутчиков. День-два погоды не сделают.
– Скажи лучше, неделя-две, – фыркнула я. – Но ты права, лучше к торговцу не цепляться. О его двенадцати возах барахла и охране с кухонными ножами вместо мечей да самодельными арбалетами наверняка осведомлена каждая собака, поэтому грабить его будут обязательно. Оно нам надо?
Сестры слажено переглянулись и вместе выдохнули:
– Нет!
А возле постоялого двора, хозяину которого многословные объяснения Ив закрутили голову настолько, что он вроде как согласился сделать скидку ввиду нашей предполагаемой долгой задержки, объявился Медвежонок. Кичливо выпятив грудь, он поведал, что волноваться не о чем – с любезным дураком Жалаком договориться было проще простого. Купец, дескать, наотрез отказывался иметь дело с бабами, поскольку снисходить до их уровня ниже его достоинства, а вот мужчины сразу нашли общий язык.
– И отправляется он прямо сейчас? – спокойно спросила колдунья, словно ее это совершенно не задело. – Очень интересно.
– Что ты рассказал о нас, Ари? – тревожно подняла глаза Ив.
Я запоздало сообразила, что понятия не имею, как Мела объяснила сестре наше путешествие. Скрыла правду? Мне в это не верилось. Но насчет Ферна она ведь соврала… Правда, в случае демона причина была веская.
– Он назвался Артаном из Белок, который сопровождает свою захворавшую тетю и опекающих ее племянниц, – пока баронский сынок собирался с мыслями, мой невидимый друг прояснил ситуацию. – Мы направляемся в Тавенну к какому-то Ритику из Первоцветов, вроде как захваленному тамошнему травнику. С деньгами у нас туго, да еще и лошадь пала, а тете все хуже и хуже… Скупая мужская слеза окончательно растопила сплав из самодурства и алчности, называющийся сердцем торгаша, и он согласился помочь. Взамен на повозку, поскольку брать деньги с бедных и больных Создатель запрещает. Нет, это не я придумал – купец сам так сказал, спросите его баронскую светлость!
Наверное, наша компания выглядела донельзя забавно. Ее центром была высокая, в пушистой кроличьей шапке и толстой вязаной куртке колдунья, за одну руку которой цеплялась миниатюрная пухленькая Ив, по самый нос замотанная цветастым платком, а на другой висело объемное сгорбленное чучело в дырявом одеяле – собственно, я.
Пусть разницы в росте между мной и колдуньей при обычных обстоятельствах не существовало, сейчас я чувствовала себя недорослем – моя наклоненная макушка едва достигала ее плеча. И все мы смотрели мимо Медвежонка, чьи приталенное шерстяное пальто довольно сносного вида, потертые замшевые сапоги и кудлатая «мужицкая» шапка доказывали: для него действительно наступили не самые лучшие времена.
Небольшой диссонанс в образ приличного, но обедневшего господина вносили лишь четкие белые полукружья на пальцах, оставшиеся после продажи всех семейных драгоценностей «ради тетушки». Им полагалось бы хоть немного да потускнеть и не выглядеть как насмешка над бедностью.
– Насколько я понимаю, отвечать не нужно? – с ленцой переспросил аристократишка и, задрав подбородок, отвернулся. – Полезно иметь на побегушках демо… – он запнулся. – Демовенка. Милого маленького безобидного демовеночка, который и шпионить умеет, и кошмары насылать, и… Хм, на что он еще способен, тетка?
– Идем. – Колдунья проигнорировала выпад баронского сынка и, не особо церемонясь, потащила нас с Ив к повозке на тракт. – Предприимчивый купец уже и лошадей впряг, причем не поскупился на двоих. Я не верю, что его разжалобила история нашей семейки. – Она нахмурилась. – Он почему-то заспешил… Поздно отнекиваться, теперь он считает наш транспорт своим. Эй, Артан, поторопись! Еды мы с Ив купили, не волнуйся. – Мела поправила лямку свисавшей с ее плеча сумки. – И пока мы идем, я доходчиво объясню всем, почему нельзя даже во сне проговориться о монетах Таи и о том, что я делала в больнице.