Я помню, как впился зубами в ее шею, глотая жадно теплую кровь моей возлюбленной, чувствую громкие удары ее сердца. Я знал, что пора остановиться, но какая-то страсть охватила меня, не давая отпрянуть от этой прекрасной шеи, от этой нежной бархатной кожи. И я убил ее. Вместо того, чтобы стать настоящей принцессой в нашем темном царстве, Ангелина стала очередной моей жертвой. Я проклинал себя. Словно обезумев, я прижимал ее лишенное жизни тело к себе, приникая окровавленными губами к ее бледным губам. Но уже ничего нельзя было исправить. Ангелина покинула меня навсегда.
Берг в итоге узнал, что произошло с его дочерью, и поклялся отомстить. С этого времени он и стал ярым охотником на вампиров.
Эммануил замолчал. В полумраке гостиной воцарилась тишина.
- Так вот, значит, кто та девушка на фотографиях рядом с тобой, - наконец нарушил молчание Андрей.
- Да, это и есть Ангелина, - ответил ему Эммануил.
- А кто тогда та вторая девушка на медальоне? - спросила я, и потом добавила после небольшой паузы, - извини, Эм, мы покопались в твоих вещах.
- Это уже совсем другая история, Кристи, она связана с моей смертной жизнью, - невозмутимо отвечал Эммануил, - Но раз уж у нас сегодня выдался такой вечер откровения, то, я думаю, наконец-то, настало время поведать вам все.
Гл.4.
Эммануил закурил очередную сигарету, откинулся на спинку дивана и продолжил:
- Вся эта история началась более ста лет назад в тихом маленьком приморском городке близ Роттердама в моей родной Голландии. Я тогда был простым смертным парнем. И я был серьезно влюблен. Тогда мне казалось, что я встретил любовь всей моей жизни. Ее звали Гертруда, и она принадлежала к почтенному семейству ван дер Крауберсов - настоящим аристократам. Впервые я увидел эту юную цветущую девушку, когда она проходила мимо нашей лавки, а я, окончив работу, вышел на улицу, чтобы вдохнуть свежий воздух, напоенный вечерней прохладой, ароматом цветов и морским бризом. И тогда я увидел ее - прелестную Гертруду, прекрасную и цветущую, словно весенний цветок. Она одарила меня лишь мимолетным взглядом и завладела моим сердцем, моими мыслями и покоем.
С тех пор я не мог думать ни о ком другом. К тому времени мне уже было 22 года, а ей едва исполнилось 15. Моя семья жила в относительном достатке, но по положению, конечно, не могла ровняться с семьей Гертруды, в которой все были аристократами до мозга костей. Я все время искал встречи с Гертрудой, только для того, чтоб увидеть ее, бывало, вечерами подходил к величественному особняку, где она жила, и долго смотрел на светящиеся окна, гадая, какое из них принадлежит ее спальне.
Наше знакомство произошло лишь спустя год после нашей первой встречи. Мы просто шли навстречу друг другу, наши взгляды пересеклись, легкая улыбка коснулась ее нежных губ, и неожиданно она мне сказала:
- А я вас знаю. Вы частенько стоите под моими окнами.
Я немного опешил и не знал, что ответить.
- Только прошу вас, не надо отнекиваться, - продолжала она, смеясь. - Я вас давно заметила, и всякий раз при встрече на улице я вас узнаю.
- Что же, я не буду этого отрицать, freule Крауберс - ответил я, чувствуя, что краснею. - Также как и то, что вы самая прекрасная девушка на свете.
Гертруда мило улыбнулась мне в ответ.
Так и началась наша любовь. Мы виделись тайком по вечерам, когда Гертруда потихоньку сбегала из дома. Я до сих пор помню наши прогулки вдоль берега моря или по тихим маленьким улочкам, насыщенным запахами цветов. Я никак не мог посвататься к Гертруде, так как мы оба понимали, что ее родители никогда не допустят, чтобы их дочь - представительница благородного семейства ван дер Крауберсов - вышла замуж за сына простого лавочника.
Но все тайное когда-либо становится явным. Спустя год после начала нашего романа Гертруду выдала ее сестра, однажды проследившая за ней. В их семье разразился скандал. Гертруду закрыли дома и никуда не выпускали без сопровождения. Я прямо заявил ее отцу - высокомерному и напыщенному аристократу - что люблю его дочь и осмелился даже попросить ее руки. В ответ на такую по его мнению дерзость и выдворил меня из дома.
- Убирайся вон отсюда, Вестермхольт! Никогда моя дочь не опуститься до брака с простолюдином! Это же просто неслыханно, чтобы благородные ван дер Крауберсы породнились с каким-то жалким лавочником!
Для меня начался тяжелый период. Я был лишен возможности видеть мою любимую Гертруду. Единственное, что мне осталось - это сладко-мучительные воспоминания о наших встречах и маленький медальон с ее портретом - подарок моей возлюбленной.
Я был безутешен. Мои родные и друзья сочувствовали мне, но, увы, ничем не могли мне помочь, кроме как советами забыть Гертруду. Но этого я не мог сделать.
Гертруда нашла способ связаться со мной через свою старую верную няньку, которая передавала наши письма друг другу. Мы договорились сбежать вместе, но наш план каким-то образом был раскрыт. Мне грозили серьезные неприятности, и моя семья настояла, чтобы я уехал в Амстердам, где жили наши родственники, которые могли мне помочь. Я внял их просьбам, а также голосу своего разума и уехал.
Итак, я оказался в Амстердаме. Да, я боготворил - и сейчас боготворю - этот прекрасный город, утопающий в цветущих тюльпанах и испещренный каналами. Но ничто не могло заставить меня забыть Гертруду. Я думал о ней день и ночь и надеялся, что когда-нибудь мы встретимся вновь.
И вот, не выдержав, спустя почти год я вернулся в свой родной город. Страшная весть постигла меня вскоре по приезде. Даже сейчас слезы наворачиваются на мои глаза, до того велики были моя боль и потрясение в тот момент, когда я услышал о смерти Гертруды, последовавшей в результате инфлюенцы. Мир обрушился вокруг меня, я проклинал все на свете, я рыдал на могиле моей возлюбленной, спрашивая небеса вновь и вновь, как такое могло произойти. Я часами недвижно лежал на кровати, уставясь невидящим взглядом в потолок и желая только одного - умереть, чтобы быть вместе с моей любимой Гертрудой.
Я вновь поехал в Амстердам, не в силах больше оставаться в месте, где меня неотрывно преследовали воспоминания, где каждый камень напоминал мне о моей несчастной возлюбленной, ушедшей в самом расцвете лет и красоты.
А там, не в силах совладать с горем, я ударился во все тяжкие, погрузившись в пучину всех соблазнов и пороков, которые мог предложить этот город, с целью забыть о своем несчастье. Я постоянно пил и курил опиум до полного одурманивания. Я путался с падшими женщинами. Я страшно опустился. Сейчас мне кажется просто невероятным, что я мог пасть до такого ужасного состояния, но в то время я был просто убит горем. Я желал только одного - умереть. Жизнь больше не была дорога мне, и мой образ жизни являлся формой медленного суицида, так как, несмотря на все мое отчаяния, мне все же не хватало сил на более решительные действия.
Однажды в грязном кабаке я встретил одну весьма привлекательную женщину. Она сразу обратила на меня внимание. Мы пили вино и смеялись, а потом она потащила меня наверх в маленькую грязную комнату. Мы громко смеялись и целовались, а потом вместе упали на кровать. Я сразу заметил в этой женщине что-то необычное, ее кожа была странно тверда и холодна, но я был слишком пьян, чтобы придать этому внимания.
Комната была освещена лишь тусклым светом настольной лампы. Моя новая знакомая протянула руку, выключила лампу, и комната погрузилась в темноту. Тут я увидел, как странно мерцают ее глаза. Холод ее рук и губ все сильнее обжигал меня, и я попытался вскрикнуть и вырваться, но она какой-то неведомой силой придавила меня к кровати так, что я не мог пошевелиться. Она зажала мне рот поцелуем, а потом скользнула вниз, целуя мою шею, запустив руки мне в волосы. Я просто был не в силах шелохнуться, как будто странное оцепенение охватило мое тело. А она тихо шептала вкрадчивым голосом: 'Как ты красив. Зачем ты губишь себя? Отныне твоя красота будет жить вечно'. Она впилась мне в шею, страшная боль пронзила мое тело так, что я даже вскрикнул, но тут же тонкая и холодная ладонь закрыла мне рот. Она продолжала пить мою кровь, и тут сознания оставило меня, я погрузился во тьму.
Я пришел в себя на рассвете. События прошлой ночи казались мне нереальными. Меня мучила страшная жажда. Солнце уже начало всходить, его свет проникал в комнату и был мне крайне неприятен. Я вышел на улицу. Вид мой, очевидно, был неважен. Я бесцельно бродил по улицам, меня мучила страшная жажда. В одной подворотне мне попался какой-то бродяга, который и стал моей первой жертвой.
С тех пор и длиться моя долгая вампирская жизнь. Я стал свидетелем исторических событий и побывал в разных странах. Уже более 130 лет я наблюдаю за тем, как меняется мир, в то время, как я остаюсь прежним. И этому нет конца.
Эммануил затушил последнюю сигарету. Мы с Андреем сидели молча, никто из нас не мог произнести ни слова. За окном наступил рассвет, и восходящие лучи солнца озаряли утренний Стокгольм. А мы отправились спать. Мы опять легли втроем, совсем как в прежние времена, снова мы лежали, обнявшись, на широкой кровати, и темные волосы - мои и Эммануила - смешались с Андрюшиными белокурыми локонами.
Гл.5.
Из Стокгольма мы все вместе отправились в Мальмо, оттуда в Копенгаген, а затем по предложению Эммануила - в Амстердам. Там у него находилась небольшая уютная квартира, где мы все и расположились.
Меня сразу покорил этот прекрасный город каналов и мостов, раскинувшийся на берегах реки Амстель и залива Эй; колыбель высокого искусства и множества соблазнов, утонченной красоты и свободной любви, обитель высокого и низменного, прекрасного и порочного. Город, где можно получать высокое наслаждение для души в многочисленных музеях и галереях, заполненных великолепными произведениями мирового искусства, и удовлетворение низменных потребностей тела в Квартале Красных Фонарей и многочисленных барах, где свободно продаются любые одурманивающие средства. И вместе все это голландская столица - величественный и прекрасный Амстердам.
Наши отношения опять наладились, Эммануил и Андрей давно помирились, все старые обиды были забыты, и мы опять жили как прежде. Новый кризис наступил совершенно неожиданно. Все началось с моего смелого вопроса Эммануилу:
- Эм, ты создавал когда-нибудь вампиров?
- Кристи, ты знаешь историю про Ангелину Берг... - начал было Эммануил.
- Да, Эм, извини, что напоминаю тебе про это. Но было ли что - либо подобное раньше? Ты ведь знаешь, я создала Андрея...
- Кристи, - Эммануил закурил и как-то странно посмотрел на меня, - я так долго не решался этого сказать, но раз уж я и так много рассказал, то, похоже, настало время и для последнего моего признания.
- Какие еще тайны ты скрываешь, Эм? - спросила я.
- Видишь ли, - медленно начал Эммануил, - это произошло уже довольно давно, во время одного из моих странствий. Представь себе тихий поздний вечер, мокрый асфальт после недавнего дождя, одинокую фигуру несчастной девушки в надвигающемся тумане, движущуюся к мосту с одной ужасной целью... чтобы покинуть этот мир навсегда. А я просто не хотел, чтобы она делала этого. И я ей помешал.
- Эм! - в волнении вскрикнула я. - Так это был ты! Ты тогда схватил меня, летящую вниз с моста, твои руки так крепко держали меня, ты пил мою кровь, ты шептал мне слова о вечной жизни и вечной красоте! Но...почему...почему ты оставил меня тогда одну в лесу, предоставив самой постигать мое новое состояние?
- Я знаю, это было проявлением слабости с моей стороны, - продолжал Эммануил, - в это трудно поверить, но я боялся.
- Чего, Эм?
- Боялся, что ты возненавидишь меня. И ты бы ненавидела меня или испытывала неприязнь, как это делает Андрей. Я почти сразу узнал тебя. И я старался делать все лучшее для тебя, лишь бы загладить свой поступок. И я чувствовал ответственность и за Андрея, ведь он - твое создание, а значит и я косвенно причастен к его перерождению. Но, похоже, он подсознательно чувствовал ко мне неприязнь. Но я заплатил за все сполна, Кристи. Его черная неблагодарность в ответ на мое благодеяние для него - вот самая ужасная расплата. Мы за все должны платить, Кристи, за все.
Эммануил замолчал, я тоже не могла вымолвить не слова, мы сидели в полутемной комнате, пропитанной тонким ароматом сигарет, а за окном вечерний Амстердам жил своей бурной жизнью.
Но вскоре тишина была прервана.
- Я чувствовал, что с тобой что-то не так! Я это чувствовал!
Мы резко обернулись и увидели Андрея, стоявшего в дверях.