– Иммиграционные проблемы? Нет ничего легче, чем заставить людей ненавидеть друг друга. Тебе ли не знать, что в Мире нет проблем. Все проблемы искусственны. Страны, что пустили этих нищих на свои территории, просто выполняют указание с выше.
– Перестань играть со мной в эти словесные игры! Прекращай мне заливать всю эту чушь, думаешь я поц, я знаю что ты затеял, будь аккуратнее, друг мой, играть на две стороны, так как ты играешь, дело далеко неблагородное. Подумай о себе, что с тобой будет за предательство, ОНИ не простят тебя, ОНИ не прощают ошибок…
…Parole-Parole-Parole…
Я подлил им еще вина, и они на миг притихли.
Полагаю что и так понятно, что они политики. Но я сам не мог вам об этом сказать.
Я обязан сохранять конфиденциальность наших клиентов.
Вернувшись на кухню, за заказом, я в скуке наблюдаю, как Монсар, делает последние штрихи, добавляет главный ингредиент.
Основной деликатес, нашего заведения. Наша визитная карточка!
Я встал у него за спиной и начал рассматривать его. (Рассматривать деликатес, а не Монсара, разумеется) После чего я наконец-то взял две тарелки с нашим главным блюдом. Выглядит и вправду красиво. Ну, прям очень-очень эстетично.
Подав главное блюдо клиентам, я отошел в сторону, и перед тем как удалится, я стал ждать, пока они попробуют его.
– Ты знаешь, я все еще чувствую себя странно. – Сказал полуседой мужчина.
– Тебя смущает поедание запретного плода? – Второй уже вовсю уплетал блюдо.
– Я все еще не уверен, в том, что оно дает такой сильный эффект.
– Не знаю как тебе, но мне очень помогает, я всегда заказываю «Запретный Плод"уже черт знает сколько, и чувствую себя просто восхитительно. Куча энергии, мозг работает намного лучше, а еще и оно дьявольски вкусно!
– Да, ты прав, да и найти что-то вкуснее, тяжело. Но что ты скажешь о готовке души?
– Ты не перестаешь меня удивлять, не думал что тебе известно о приготовление души. Это запретный прием. Это опасно. Побойся Бога, друг мой.
– Бога? Ха! Не смеши меня. Бог захотел свободы, и отсюда произошла трагедия мира. Бог мертв! Бог не воскреснет. И мы убили его. Самое могущественное и святое существо, истекает кровью под нашими ножами и вилками.
– Послушай, тебе не кажется странным, что этот чудаковатый официант вслух разговаривает сам с собой? Он что думает, что мы его не слышим? Это так странно.
Ecoute – moi…
Наконец я удалился на балкон для персонала и закурил.
Мне больше не хочется думать о том, что происходит в этом заведении.
Время шло, и клиентов становилось всё больше. Вот она, моя робота. (скучно как-то)
Наконец- то весь персонал был на месте. Ну, наконец-то, они начали работать!
Я молча стоял и присматривал за официантами, контролировал процессы на кухне.
Постоянные посетители меня хорошо знают, мы с ними как друзья. Наверное.
Я бы рассказал вам, подробности, о том, как я попал на эту должность. Но вы должны меня понять, что если я вам это расскажу, то меня ждут крупные неприятности. Так что не обижайтесь, за скрытие этих нюансов. Очень важных нюансов.
По секрету: когда банкиры собираются за ужином, они говорят об искусстве; когда за ужином собираются художники, они говорят о деньгах.
…Parole-Parole-Parole…
Настал рассвет.
Заведение понемногу пустеет.
Все разошлись. Так тихо стало.
Наши повара и персонал так же начинают покидать заведение.
Официантки давно уже ушли. Вот же ленивые мрази.
И вот остался лишь Я и Кандид, который уже собирается уходить, как и я сам.
Но прежде он как обычно подходит ко мне…
– Наконец-то закончился, этот чёртов день!
– Ты имел в виду, закончилась ночь?
– Не важно! Завтра рано вставать, нужно снова явиться в суд. Может, выпьем, Эммануэль?
Мне не хотелось вам этого говорить, но меня так зовут.
– Нет, я устал, хочу поскорее вернуться домой.
– Не будь занудой. Пошли на кухню. Завтра у меня суд, я хочу расслабиться…
Да уж, Кандид, разводился со своей женой, он мне все этим уши прожужжал.
Как упоминал Кандид; Судебный процесс всё ещё длится, а длится он уже целых три с половиной года. Его бывшая супруга, по решению суда, забрала почти всё его имущество, и даже дочку. Раньше они часто говорили о жизни, о жизни вообще: «Мне хорошо, мне плохо, скучаю по такой-то, хочу того-то, ищу новые цели». Обычно они лгали, не специально, просто так получалось, и постепенно это стало надоедать им обоим. Тогда они перешли к другой теме – разводу. Я не помню всех подробностей. Ну, ладно, помню!
Этот увалень мне все подробности своей проклятой жизни рассказал за короткий срок.
Погодите-ка! Как это я оказался на кухне?! Почему я до сих пор слушаю его?
– Представляешь?! Эта сука ещё забрала все мои медали. Ну, на кой чёрт ей эти железки?! Она просто хочет забрать всё, что дорого мне. Она подобным образом издевается надо мной! Она даже ребенка против меня настроила. Если я сдаю позиции на суде, то ради ребенка, чтобы этот ад для него побыстрее закончился, они же мелкие, они все запоминают. Я знаю, я уверен, что эта сука следит за мной. Она может быт где-то рядом. Может она сейчас в здании? Да-да, она способна и на такое! Способна! Ты не представляешь, на что она способна, чтобы испортить мне жизнь! А потом будет жаловаться этим чёртовым присяжным, какой я сумасшедший и опасный.
На самом деле я почти не слушаю его. (Ну, почти). Если честно прискорбное положение Кандида меня даже как-то забавляет. Наверное. (Я не собираюсь жалеть его, или давать советы, можно, конечно, дать совет, но нельзя поделиться разумом и тем более им воспользоваться).
– Годы ушли. А я превращаюсь, словно в старикашку. Я больше не чувствую себя живым. – Говорил Кандид и пролил скудную слезу. Но этим все не закончилось, этот увалень начал рыдать, как малое дитя.
– Ты же мужик! Прекращай ныть. – Тут я пытался его подбодрить.
– Я был одиноким снайпером! Я отслужил родине. И что с этого получил? Большую часть своей жизни я проживаю по привычке, я трачу так много сил, но это ничего мне не приносит. Ну, а теперь, судьба занесла меня сюда, втянув в новую игру.
– Чего?! Снайпером? Ты же говорил, что был пехотинцем или…
– Я был одиноким снайпером! – Повторял Кандид и плакал.
Вот же лжец! Каждый раз он мне заливает свои нелепые военные истории, чтобы заполнить чувство собственной важности, которое далеко в прошлом.
– Да, хватит ныть! Я сейчас с тобой разговариваю совершенно откровенно. И я совершенно не понимаю, что происходит у тебя в голове.
Черт побери, этот семидюймовый переросток своим нытьем вывел меня из себя.
Да ну его к черту, у меня своих проблем по горло, я его морально не потяну.
Кандид жадно пьёт из своей фляги. Да так, что мне тоже захотелось.
– Она может быть здесь. Что это?! Ты слышал шум? – Кандидa несколько раз скрючило весьма странным образом, лицо у него перекосилось, веки сморщились.
– Не-е это просто сквозняк. – Ответил Я.
– Это может быть она! Чёрт возьми, если она узнает, где я работаю, или что я вообще работаю; она точно меня упечет за решетку, за скрытие алиментов. Я не позволю ей этого!
В этот же миг, Кандид сорвался со своего места и вытащил пистолет.
Разве он не должен был сдать его после окончания рабочего дня?
Он передернул затвор. Это уже опасно, черт возьми! Это вообще боевой пистолет?!
Конечно же, я испугался, но мой страх приглушался его страхом.
– Ты слышал? Опять. Она здесь. Ложись! Она не должна меня увидеть!
В его тело словно вселился какой-то злобный демон, отравивший его разум.
Кандид всё кричал, но неожиданно он резко упал на пол, направив пистолет на дверь, и потянул меня за собой.
Я стукнулся подбородком об пол… – в моих глазах всё поплыло.
Да уж, не самая приятная беседа. Но неадекватные выкрики Кандида, мне не впервые встречаются. А вот пистолет это уже что-то новенькое. Я пытался сохранять мужество и делал вид, что не замечаю его странностей на пьяную голову.
Я решил взять все под контроль. (Сейчас я с ним разберусь!)
Встав, потирая свой подбородок, я сказал:
– Успокойся! Встань с пола и сядь на место. Ты же мужик! Возьми себя в руки, и спрячь пушку! Давай живо, встал я сказал! Сядь и успокойся!
– Она точно здесь, я тебе говорю!
– Ты просто переработал, вот тебе и мерещиться всякое. Ну, же вставай Йенсен! – Эти крики вырвались у меня непроизвольно, настолько искренне, что Кандид взглянул на меня, словно мои слова угрожали ему.
Кандид и правда, послушал меня. Он начал медленно подниматься, его огромная нелепая туша задела кухонные приборы, весящие на стене. По всей кухне раздался противный звенящий звук.
Дрожащими руками он спрятал пистолет в кобуру, и снова начал пить из фляги.
После, такого я чувствую, что и мне надо выпить.
– Ты прав! Прости меня, прости ради бога. Что-то меня паяет. Мне нужно держать себя в руках. Но, мне почему-то кажется, что она везде. Понимаешь? Везде! – Его глаза судорожно осматривали кухню.
– Не волнуйся приятель, ты просто перенервничал. Можно мне выпить?
Я обычно не пью, тем более на работе, но после эмоциональной нервотрёпки, что устроил мне Кандид, как тут не выпить, черт возьми.
– Конечно, держи дружище, составь мне копанию. Ты прав Эммануэль, прав, я просто устал от всего этого.
Он дал мне почти пустую флягу, но на дне всё же что-то было.
Я сделал глоток.
О-о-х, чёрт возьми! Я чувствую, что по моим кишкам проносится целое наводнение обжигающей смеси. Черт возьми, я сейчас вырву!
– О-х! Что это, черт возьми?! Водка или что?
– Что, какая водка?! Ты что издеваешься надо мной! Чтобы я пил, эту русскую дрянь! Это чистый спирт и немного обычной воды.
– Неудивительно, что тебе что-то мерещится. Ты сам-то не сходишь с ума пить такое?!
– С ума? Нет, я не схожу с ума, я сошел с ума еще за много лет до того как начал бухать. Хотя, по правде говоря, когда я сошел с ума, это было лучшее событие в моей жизни.
Не понимаю о чем это он. Мне плохо! Нужно выпить воды! Такое чувство словно внутри меня кто-то совершил теракт.
Чего? Он всё ещё что-то там говорит? Не хочу слушать его сплошной негатив.
Если я привыкну к чужому нытью или еще хуже думать негативно самому, то вскоре я могу начать улавливать мысли низкого порядка. Наверное.
Даже не знаю что хуже: слушать его или ощущать его вонючий запах пота и спирта.
– Эммануэль, ты ради Бога извини, что я вёл себя как псих. Просто я иногда не выдерживаю. Нервы сдают. Сам понимаешь, что со мной могут сделать эти люди, если моя жена расскажет суду, что я здесь работаю. Что мне ей остаётся сказать? Что я работаю в музее? Да, кто поверит в эту чушь? Мало того, что эта сука отсудит у меня все мои кровные и поседение песо, и я останусь с голой жопой на улице. Но и это не самое страшное. Ты ведь знаешь. Эти люди меня бы не простили. Они не прощают. Не прощают, Эммануэль. Эти люди не прощают ошибок. Кому как не тебе знать это. Ладно, теперь мне пора. Прости, я пойду. Мне завтра рано вставать, у меня суд. Извини ради Бога.
Кандид пожал мне руку и ушёл.
А-ай! – Ну неужели этот увалень не может нормально пожать мнеруку?!
И снова…
Я остался один. Вскоре, я так же решил поспешно удалиться.
Закрывать заведение было ни к чему. Охранники уже были на постах. Наверное.
Моя обжигающая боль в желудке утихла.
Я сел в машину и поехал домой. (Жизнь множество дней. Этот кончится)
Но странное дело, по возвращению, на меня напала тоска, невыносимая и, главное, по мере приближения к моему дому, все более и более нарастающая.
Не в тоске тут странность, а в том, что я никак не могу определить, в чем это тоска состоит. (Тоска захватывает людей куда сильнее яда)
Я приехал домой и припарковал машину в самом темном углу; вышел из машины, прибавил шагу, почти побежал, после нарочно свернул налево и в яростном негодовании очутился перед ярко освещенным подъездом… – моим подъездом.
Убогий дом стоит в конце одной из многих улочек. Впрочем, остальные дома немногим лучше. Улица несбывшихся надежд, квартал, спущенный в дренаж жизни.
Вот я и дома. Eдва скинув с себя одежду, я рухнул в кровать.
День прошел. Я сгубил его своим робким образом жизни.
Чей это взгляд? Какой знакомый взгляд! Этот взгляд. Чей же он?
* * *
Сегодня проснулся не стой ноги, ужасно нетерпелив.
Чтобы я ни делал, все мне не нравилось или, казалось, не заслуживало внимания.
С другой стороны, я не представлял себе, что могло бы мне понравиться или, по крайней мере, хоть ненадолго меня занять Сколько времени? – черт возьми, мне уже пора! Не теряя времени, я в спешке перекусил замороженными равиоли, завалявшимися в холодильнике. Закончив есть, я тотчас же оделся и в спешке подошел к двери.
Я не имею права опаздывать на работу!
Но неожиданно я начал чувствовать тошноту. (Вот же нeвезение черт возьми!)
Еда уже оказывала свое действие, меня сильно тошнило, к горлу подступала рвота.
Я думал; что тошнота пройдет, я даже вышел из квартиры, и спускался по ступенькам, но мне становилось все хуже. (Почему я?)
В темном углу своей парадной я искал облегчения, старался преодолеть тошноту, от которой пустел мой желудок, сжимал кулаки, делал над собой усилие, топал ногами и в бешенстве глотал то, что готово было извергнуться изо рта.
Наконец я вбежал в какую-то подворотню, скорчившись, ослепнув от слез, застилающих глаза, и меня вырвало.
Мой желудок превратился в холодный тяжелый комок боли.
После всей этой рвоты, я сразу же пошел к своему автомобилю.
Но на парковке: на моём пути оказался странный и подозрительный человек в тёмно-коричневом пальто и какой-то рваной шляпе. (Бездомный или городской сумасшедший?)
Я бы не обратил на него внимания, если бы не одно но, его ноги были босы.
Именно нагота его ног привлекла мое внимание.
Все мои догадки построились не на его внешнем виде, а на его взгляде в мою строну.
ОН словно глядел на меня впритык, хоть и стоял через дорогу от меня.
Когда я шёл в сторону своей машины, этот чудак перешел дорогу и пошёл следом за мной. Это показалось мне чертовски странным и подозрительным.
Закинув свой зад в салон автомобиля, я запер двери и откинулся на спинку сиденья, весь во власти диких фантазий, съежился под кресло, чтобы никому не было видно, как я шевелю губами, и начал самым нелепым образом разговаривать сам с собой.
Безумие бушевало в моем мозгу, и я дал ему волю, вполне сознавая, что стал жертвой порывов, противостоять которым не в силах.
(У меня чешется задница и я начинаю немного ерзать по креслу, такое чувство что в моей жопе есть что-то, что я должен вытащить)
Мало-помалу мое возбуждение проходит, чахнет, и я успокаиваюсь.
Я чувствую, как ноет у меня палец, и сую его за ворот рубахи, чтобы немного согреть.
И тут; меня буквально осенило: За мной следят. Без сомнения. Меня пасут!
Но кто? В моей голове только два варианта.
Первый; люди, которые прикрывают наше заведение.
Второй; государственный отдел по борьбе с преступностью.
Наверное, копы вышли на след, наше заведение кто-то сдал. И этот кто-то вполне может оказаться нашим бывшим клиентом – или же сотрудником? В подполье наверняка завелась крыса. Или же я настолько много знаю, что мои, так сказать, работодатели решили присматривать за мной и если что вовремя избавиться от меня?
Нежно нажав педаль газа, я наблюдал как ОН остановился в конце улицы и пялился на меня сквозь мое стекло. Наши взгляды соприкоснулись.
ОН словно что-то замышляет, что-то коварное, иначе на кой черт он сейчас пялится на меня? Его наверняка кто-то подослал.
Я отъехал, и мой взор больше не наблюдал этого чудака.
Весь путь, весь проклятый путь мысли о НЕМ не покидали меня.
На всякий случай я сделал парочку кругов по не нужным улицам, так на всякий случай, ведь за мной могут следить и на машине.