опустив голову, он продолжил отбивать подругу от теней. Кошке
пришлось приложить немало сил, чтобы сломать инструмент,
но стоило это сделать, как женщина душераздирающе завопила,
будто её сжигали заживо, а когда флейта было окончательно
сломана, она занялась пурпурным огнём. За ней последовали
и девушки-пауки, и призраки давно умерших людей. Их
бесконечный праздник подошёл к концу. Здания начали чернеть,
будто от древности, разрушаясь на глазах, пока не стали кучами
тлена. Побранив Акено, Лира забрала трость и, чтобы спрятать
слёзы радости, неожиданно крепко его обняла. Разобравшись с
нахлынувшими чувствами, Кошка потребовала от парня слово,
что он впредь не будет отлучаться без её ведома. Акено дал
клятву императора, что больше никуда не двинется без своей
спутницы.
С горем пополам парочка путников выбралась из пещеры. К
своей радости они обнаружили, что их лагерь стоит нетронутым.
Быстро собрав пожитки, ёкай и человек отправились в путь,
рассказывая друг другу о случившемся, каждый со своей
стороны. Это было только начало пути, а путь был неблизким…
Осень всё больше и больше захватывала территорию у лета,
а двое путников очень старались обогнать золотую захватчицу,
ведь холодная морось и сильные ветра, как разведывательные
отряды, нагоняли всё чаще и чаще, заставляя путешественников
искать укрытие. Прячась от очередного набега осенней орды,
парочка забрела под крышу амбара, стоящего на отшибе
деревни. Сломав замок, путники проникли внутрь. Развесив
походную одежду для сушки и укрывшись сухими одеялами,
Лира и Акено, прижавшись друг к другу, чтобы не замёрзнуть,
разговаривали, вспоминая их общего дорогого друга. Так
постепенно под завывание ветра и монотонные удары капель с
мокрой одежды, парочка задремала. Дождь лил, не переставая,
становясь всё сильнее, и вот уже огромные капли барабанили
по деревянной крыше.
Лире показалось, что звуки были слишком громкими
для капель дождя. Открыв глаза, кошка дёрнулась, грозно
зашипев, — в глаза бил яркий свет, а за ним стояли тени,
окружившие парочку. Лира потянулась за тростью, но ей на
руку кто-то наступил. Это было явно материальное существо.
Вырвав отдавленные пальцы, кошка не на шутку испугалась.
Молниеносная, как щелчок плети, реакция, заставила её
мгновенно перепрыгнуть в ближайшую тень и оттуда напасть
на врагов. Не разбирая противников, так как яркий свет слепил
её, кошка бросалась на ближайшего и, повалив, старалась как
можно быстрей лишить его чувств, чтобы перейти к другому, но
не тут-то было. Лира, видя, что Акено тоже очнулся и отбивается
длинным посохом от скрытых в тени людей, бросилась ему на
помощь, что и привело к ошибке. Слепящий свет совсем лишил
девушку зрения. Защищая парнишку, она сама попала под удар
дубины. Потом свет погас, остался только шум идущего дождя.
Очнувшись, от того, что зубы начали выдавать барабанную
дробь, Лира с трудом разлепила глаза. Правый глаз почти ничего
не видел, голова гудела, как после празднования в пещере капп.
От сковывающего холода кошка не могла и пошевелиться,
казалось, что вот-вот — и она покроется коркой льда. Дождь
нещадно щекотал девушку по полуобнажённому телу, щипля
свежую рану. Свернувшись калачиком, Лира молила богов о
том, чтобы Акено удалось сбежать из лап врагов, и не заметила,
как потеряла сознание. Громкий говор вернул Кошку к жизни.
Разговаривали двое мужчин-крестьян — их нельзя было спутать
ни с кем. Они спорили о её смерти, и что нужно сделать после.
Спор продолжалось недолго, и закончился тем, что каждый,
пнув её по разу, ушёл восвояси. Ещё тёплые солнечные лучи
согревали тело Кошки, и она постепенно приходила в себя.
Когда в следующий раз очнулась, она поняла, что сидит.
Открыв глаз — второй просто не открывался — девушка увидела
худощавую женщину средних лет с редкой сединой. Её губы
растянулись в улыбке, когда она заметила, что Лира смотрит
на неё. Женщина представилась: «Мидори», — и объяснила, что
Кошку хотят казнить за похищение детей из деревни. Но она
знает, что Лира и её спутник только вчера пришли в деревню,
но ей никто не верит из-за храмовника. Во время объяснений
Мидори пыталась покормить голодную девушку. Лира всё
время кивала, принимая рисовую кашу, и только один раз
задала вопрос, касающийся Акено. В ответ женщина покачала
головой, рассказав, что парнишка у храмовника, и ей неизвестна
его судьба. Тогда Лира попросила хоть как-нибудь помочь ему
убежать, но Мидори отрицательно покачала головой. Скормив
кошке миску риса, она пообещала, что попробует достать ключ
от цепи, на которой сидела девушка, и к вечеру принесёт ей
горячих пирожков.
Крестьянка ушла, а Лира попыталась встать, но цепь
оказалась уж очень короткой. Покрутив головой по сторонам, она
почувствовала, что металлический ошейник сильно натирает ей
шею. Однако кошка продолжала оглядываться и заметила, что
это достаточно богатая деревня, даже по сравнению с её старым
домом. Весь оставшийся день Лира провела в медитации, только
иногда, заслышав шаги, она притворялась спящей, ей нужно
было восстановить как можно больше сил, чтобы освободиться
и поквитаться с обидчиками…
Акено сильно ударили по щеке, чтобы успокоить его
порывы вырваться, и связали ему руки за спиной. Надев
на голову мешок поволокли куда-то. Парень видел только
мельтешащие по земле ноги, которые дотащили его до какого-то
дома и там швырнули на циновку, как мешок с картошкой. Упав,
Акено сразу заёрзал, пытаясь встать, но его грубо поставили на
колени, уложив головой в пол. Когда мешок сорвали с головы,
парень увидел стоящего перед ним человека. Это был старик с
длинной бородой, которая своим кончиком касалась циновки,
её почти не было видно на фоне белоснежной мантии. Было
странно видеть столь святящуюся от чистоты одежду. Старик
наклонился, и парень почувствовал его кислое дыхание, отчего,
наморщившись, попытался отвернуться, но сухие, похожие на
корни, пальцы схватили его за подбородок: старик заставил
посмотреть Акено себе в глаза. Сёгун обратил внимание на
испещренное морщинами лицо: кожа старика была похожа на
истлевшую от времени рисовую бумагу, что говорило о долгих
годах жизни. Несмотря на это, под густыми белыми бровями
были видны ярко-карие глаза, горевшие искрами молодости.
Пристально взглянув в карие глаза Акено, он невольно
прикусил нижнюю губу — было странно встретиться со столь
необычным и даже пугающим взглядом человека. Не сказав
ни слова, старик кивнул стоящим позади крестьянам, и те,
подхватив парня под руки, потащили его мимо старика дальше
по длинному коридору.
Снаружи снова зарядил дождь, тихо стуча по черепице
дома. С открытого настежь окна на пол налило целую
лужу. Неосторожно шагнув по мокрому полу, один из
мужчин поскользнулся, и, потеряв равновесие, упал. Акено
воспользовался этим. Пнув второго в колено, он выкрутился,
сделав кувырок через голову, вывернул обоим руки, выпрыгнул
в окно — и был таков. Крестьяне, очнувшись, попытались
броситься в погоню, но окно было маловатым для взрослого
коренастого человека, поэтому парню удалось уйти. Акено
слышал через шум дождя разъяренные крики, но продолжал
бежать, хорошо скрываемый стеной воды из разверзнувшихся
небес. Было холодно и неприятно бежать по грязи босыми
ногами да и одежда за секунды вымокла, прилипая к телу,
обжигая кожу при каждом шаге, но пока нужно было бежать,
бежать чтобы вернуться деревню и спасти Лиру от недругов.
Эта единственная мысль согревала парнишку в этот момент…
Акено бежал, пока не соскользнул по грязи в овраг — и вовремя:
мимо с криками пробежали преследователи. Отдышавшись,
парень поднялся и побрёл обратно в деревню. У него было
ещё время, пока его ищут. Разрезав верёвки о ржавое лезвие
старого плуга, промёрзший до костей Сёгун пробрался внутрь
поселения. Правда, незамеченным остаться не получилось.
Акено схватили за волосы, когда он попытался сбежать от
странной женщины, которая будто поджидала его за углом
дома. Женщина в чёрном балахоне внезапно выскочила из-за
каменной кладки домика на окраине деревни, а когда парень
рванул от неё, схватила его за волосы, повалив в грязь, тем
самым укрыв его от проходящих мимо мужчин. Встревоженные
побегом пленника они патрулировали территорию. Акено, не
зная как себя вести, искал подходящие слова, верить кому-то
было бы большой ошибкой. Пока парень обдумывал, женщина
заговорила, представившись: «Мидори». Она рассказала, что
может помочь его подруге сбежать, но он должен найти её
дочь. Акено в полной растерянности попытался возразить
и переубедить Мидори сначала освободить Лиру, но по
выражению худого лица понял, что это бесполезно. Когда Акено
согласился, женщина вручила ему трость Лиса и велела идти в
дом храмовника, в святилище он должен будет найти потайной
люк, ведущий в подземелье. Сказав это, Мидори, накрыв седую
голову капюшоном, скрылась в ливне, оставив Акено одного.
Но вскоре он уже был не одинок — его нашли двое крепких
патрульных. Прикинувшись испуганным, Сёгун позволил
приблизиться одному, по-видимому, главному. Только большая
рука потянулась к нему, пробил ладонь остриём трости и, схватив
её с другой стороны, используя преимущество внезапности,
юный воин заломил руку крестьянина, сделав его живым
щитом. Но кое-чего Акено не учёл. Справившись с болью,
мужчина, будучи сильнее, просто поднял парня над землёй и
швырнул перед собой. Не растерявшись, Сёгун перекатился,
сделав один оборот по мокрой земле, окончательно сломав
руку и разорвав широкую ладонь крестьянину. Больше ему
не работать в поле. Вырвав трость, Акено кинулся на второго
противника. Ловко увернувшись от мощных лап крестьянина,
он ткнул наконечником в бедро мужчине, отчего тот упал на одно
колено, поравнявшись ростом с воином. Оказавшись позади,
Акено с силой ударил его по голове массивным овальным
набалдашником. Не дожидаясь, пока на крики мужчин сбегутся
остальные жители, Акено бросился к самому заметному в
деревне дому.
Дом храмовника было легко найти среди других
однотипных построек с плоскими крышами из промасленной
ткани, хвороста и вытесанного из камня настила в виде плиты.
На доме старика была тусклая янтарная черепица, но главной
приметой была семиконечная звезда, блестящая даже под
свинцовыми тучами. От капель дождя её блеск становился ещё
ярче, переливаясь радугой.
Акено шагал неспеша, накрывшись сорванной с забора
дорожной накидкой. С виду он походил на семенящую по своим
делам престарелую женщину, такую точно трогать не будут. Но
парень чуть не выдал себя, когда увидел мокнувшую под дождём
Лиру. Первый порыв был броситься к ней, однако его будто кто-
то остановил, и пришлось идти дальше. Так юноша добрался до
дома храмовника, влез в окно, через которое сбежал, и оказался
лабиринте коридоров. Правда, к удивлению Акено, найти
святилище было нетрудно. Старик страдал нарциссизмом,
и поэтому при приближении к заветному месту украшений
и портретов храмовника становилось больше и больше.
Проникнув в помещение, Сёгун застыл, соображая, как можно
найти потайной ход под грудой драгоценных украшений и
цветов. Святилище больше походило на сокровищницу дракона
из древней сказки, которую читал ему в детстве дедушка.
Пришлось взобраться на один из шести столбов с объёмным
изображением богов счастья, чтобы исследовать помещение
сверху. Добравшись до поперечин крыши, он внезапно начал
падать, увлечённый рухнувшей балкой. Парень скатился в
зияющую дыру под колонной, угодив на винтовую лестницу.
Крепко сжав трость, как будто меч, Акено начал спуск…
Лира очнулась от сильного пинка, и была очень озадачена
тем, что к ней кто-то смог подойти так бесшумно. Подкравшимся
оказался белый старик с длинной бородой. Он присел,
оказавшись лицом к лицу с Кошкой. Было неприятно видеть
усмешку на лице старика, и девушка отвернулась. Но храмовник
схватил её за подбородок и заставил смотреть ему в карие глаза.
Лира злобно оскалилась, схватила за бороду, потянув на себя,
да так, что старик потерял равновесие, облокотившись на плечо
Кошки. Девушка, ухмыляясь, врезала старику со всей силы
в грудь, острые когти с лёгкостью пробили тщедушное тело
насквозь, как бумагу протыкает острый карандаш. Храмовник
захрипел, кашляя кровью, его белоснежная борода и одежда
окрасились красным. Девушка вырвала руку, позволив телу
упасть в грязь. Не теряя времени, Лира начала шарить по
грязной мантии в поисках ключа, но, по всей видимости,
стоны услышали местные и прибежали узнать, что случилось.
Застав такую картину, они пришли в ярость и хотели разорвать
кошку на части, но внезапно бездыханное тело старика засияло
ярким солнечным светом. Пока все жмурились, со стороны
дома храмовника раздался приказ не трогать пленницу. Вскоре
в поле зрения показался сам старик, всё также в белом и
с ясными тёмно-зелёными глазами, прикрытыми густыми
бровями. Старик приветливо улыбался, расставив руки в
стороны, как для объятий, и неспешно шёл к людям. Жители с
радостными воплями бросились ему навстречу, напрочь забыв
про девушку, которую секунду назад хотели разорвать за своего
старейшину. Оторопевшая девушка отползла на полную длину
цепи, осмотрела руки — они по-прежнему были в крови, но
убитого старика нигде не было, отчего видавшая виды Кошка
испугалась. Тем временем, храмовник направился к Лире. На
этот раз её держали по рукам и ногам, и старик мог спокойно
заглянуть в глаза пленнице, после чего он удовлетворённо
кивнул и, развернувшись, пошёл прочь.
Акено спустился по лестнице в комнату с гладкими
стенами и прикреплёнными на них полками, на которых
стояли горшки. Некоторые из них были обёрнуты белыми
тряпицами, и всё это походило на обычный подвал с маслами
или благовониями. Держа перед собой трость, парнишка
преодолел комнату. Ведомый каким-то внутренним указателем,
используя неизвестно откуда взявшееся чутьё, он смог найти
потайной рычаг. Потянув трос в три пальца толщиной,
спрятанный за одной из полок, Сёгун открыл прямоугольный
узкий проход, через который мог пройти только ребёнок или
очень худой взрослый. С большим трудом он протиснулся
через него внутрь следующего помещения. То, что он там
увидел, шокировало его: квадратные клетки, какие обычно
использовали на псарнях, были закрыты на замки, но вместо
собак там были дети — замученные, истощённые ребята, разных
возрастов. У клеток были расположены поилки с мутной водой
и пустые миски, в которых когда-то был рис. В присутствии
незнакомца дети вжались в противоположные стенки клеток,
и как бы Акено их не успокаивал, они не верили ему. Юный
воин тростью Лиса начал выворачивать замки. И даже тогда
ребята сидели, не шелохнувшись, только смотрели на парня
пустыми глазницами, отчего Акено затрясла мелкая дрожь, он
отшатнулся от клеток и его вырвало. Облокотившись о стену,
Сёгун пытался сообразить, что делать, но мысли не шли в