Вымести сор, затопить печь не заняло много времени, к закату никто и не догадался бы, что хата недели без присмотра стояла. Разве что промозглость, дык это через пару дней пропадет.
- Так, что теперь, - садясь на лавку, призадумался я.
Начинать работать не хотелось, как и есть да спать. Хм, мешок разобрать что ли? Лучина зажглась неохотно, а свечи как-то не хочется тратить на пустяки. Мрак неохотно разбежался по углам мастерской. Неспешно развязав мешок, принялся раскладывать новенький инструмент, взятый у городских. Не за просто же так я их нечисть гонял. Опа, в голову ворвалась идея, до этого украдкой бродившая в ворохе мыслей. Кинув инструмент на верстак, отправился в комнату. Так, надо потренировать морок, подсмотренный у вампира. Усевшись за стол, закрыл глаза, стараясь дышать медленно, (первое, что сделал, когда обрел ум после перерождения, так это заново научился дышать, очень раздражало отсутствие привычных движений в груди) сосредоточился на правой стороне груди. Клубок "силы" мирно дребезжал, просясь к действию. Хм, как всё хорошо совпало, и кровушки напился, и новый морок увидел, можно попрактиковаться. Наложить морок на себя или еще кого-нибудь не сложно, а вот повесить в воздухе - непонятно как. На человека или предмет как накладывается? Берешь их силу да слегка искажаешь в нужную сторону. А дальше глаза людские сами дорисуют что нужно. Главное подсказать, что видеть надо. А на пустом месте к чему прилепляться? Непонятно. Еще слышал, ведьмы могут наворожить в голове жертвы так, что она увидит нужные вещи. Но это же времени сколько отнимет и, наверное, опоить придется. Так, что-то я отвлекся. Вампир меня не опаивал и в голове не копался. Две лучины сгорели, прежде чем смог вызвать немного тумана в углу хаты и то, закрепив его на углах стен. Сложный трюк. Я довольно потер руки, дело на долгие зимние вечера, похоже, найдено.
Спать завалился в хорошем расположении духа.
Утром, после кружки отвара, пришла здравая мысль затаиться на неделю, разве что за водой сбегать да и только. Пусть в селе все дрязги по смене старосты улягутся, тогда и показаться можно будет. А то еще прицепятся. Дел хватает, заказ Степкин некто не отменял. Получил его накануне, перед попыткой проучить Кузьму, сроку мне отмерили три недели. Не то чтобы сложно, но очень необычно. Сделать четыре лавки маленькой формы, названные табуретами.
И потянулись дни. С утра до вечера работал в мастерской, ночью учился "силу" использовать. Во втором деле сдвиги были едва заметны. Но я не огорчался, куда спешить - зима скоро.
Обмерив табуреты, одному лешему известно в какой раз, я с облегчением выдохнул, всё тютелька в тютельку, по меркам купца. Степка заявится сегодня, он человек слова, раз сказал - неделя, значит - неделя. А сегодня аккурат седьмой день, как я в деревне.
Момент, когда купец зашел в калитку, я прозевал, возясь с табуретками. Но уверенные шаги по помосту расслышал четко. Поэтому заблаговременно уселся на лавку, скрестив руки на груди и придав себе задумчивый вид. Степан рывком раскрыл дверь, медленно вошел в хату, не удосужившись сбить грязь с сапог. Его облик никак не тянул на звание купца, так - торгаш, взлохмаченная борода, засаленные русые волосы, прикрытые шапкой, небольшие, постоянно моргающие глаза. Да и одежда обычная, сельская, единственное отличие от крестьянина - тулуп хорошей выделки да сапоги.
- Ну, что так долго? - пробасил вошедший. Ни тебе здравствуй, ни как поживаешь, сразу к делу. Торгаш, чтоб его.
- И тебе не хворать, - недовольно буркнул я, - а то ты не знаешь, куда меня староста отослал.
- Ты мне голову не морочь, пьянствовал, небось. А теперь покойником прикрываешься. Нехорошо, нехорошо.
- А откуда я знать мог, что староста помер? Мне старый Герасим только по приходу в село сообщил.
Торгаш пожевал губу - верный признак, ищет правильный ответ. Не найдя нужных слов, злобно прохрипел:
- Показывай, что ты там своими ручонками накосорезил.
Зря его злил, хотя, если бы не отбрехался, то явно три шкуры спустил бы, да еще и в долг вогнал, с него станется.
- Да вот они, - указал рукой на четыре красавицы, стоящие в ряд возле печи.
Купец, насупив брови, обошел мои творения вокруг, время от времени чеша подбородок, громко хмыкнул. Сейчас начнется.
- Что-то они кривые, и ножки шаткие.
Примерно таких слов я ждал, какой он купец, если не начнет придираться.
- Вот твои мерки, сравнивай, - я привстал, торгаш выхватил мерку из протянутой руки, с недовольным видом принялся за дело.
Я же уселся обратно на лавку, задумчиво спросил.
- А на кой тебе эти табуреты? - любопытство просто изъело всего.
Степка, не отвлекаясь от своего нехитрого занятия, тихо забормотал:
- Да все просто, Михайло. Вот смотри, пришел ко мне мужик продавать, да хотя б зерно, я его на лавку, а он там развалился, шапку положил, а может тулуп. Да и лавку без стола как-то не поставишь, а там и налить да поесть предложить придется, это не дело, - вот же торгашова натура. - А вот теперь по-иному глянь. Зашел мужик, я ему табурет раз и поставил. И теперь сидит он, шапку в руках мнет, самому неудобно, мысли путаются. Опять же за стол можно не сажать, да и поставить можно, где хочешь, тем самым ненавязчиво указывая мое расположение к нему, - резко замолчав, Степан недовольно засопел, видимо, сболтнул лишнего.
Эх, Степка-Степка, решил прихвастнуть изворотливостью да хитростью, ну да не перед батраками же распинаться. Другим купцам такие хитрости пока знать не положено, да и не одобрят они такого хвастовства. А честь купца дороже барышей. Только деньги можно вернуть, а честь чаще всего нет. Вот ты и распинаешься передо мной, я вроде не последний человек в селе, но с твоими делами никак не связан.
- Ну-у-у, - протянул я, когда бессмысленная работа торгаша подошла к концу.
- Сойдет, - довольным голосом отозвался торгаш.
Вот странный человек, вечно недоволен, пока сам не проверит.
- Так о чем мы там договаривались?
- Неужто ли у такого знатного купца, как ты, не записано все, что мне нужно? - напоследок польстил я Степану.
- Да, - Степка довольно погладил бороду, - завтра зайдешь, вот и табуреты заодно занесешь.
Вот хитрец, батрака даже за своими вещами не посылает, меня припряг, везде выгоду ищет. Даже стало немного обидно, не найдя толкового ответа, я ляпнул глупость, выйдя на улицу.
- Ворота сделать не смогу, нужны новые петли, завтра к Тимохе пойду.
- Это, - Степан замер возле калитки, - не ходи ты к нему. Пока. У него дочь вчера утопла.
Ничего себе, я даже оступился, угодив в грязь. Никогда бы не подумал.
- А как так?
- Да кто ее знает, - торгаш махнул рукой, осунувшись в лице, - ушла в лес к озеру да там и утопла. Ладно, мне пора.
Хм, видно Степана эта беда тоже коснулась, вон даже отчитывается передо мной.
Отбив сапоги об порог, я рассеянно взялся за метлу, выметая нанесенную грязь. Что же это творится, молодуха пошла топиться в лес. Да на кой. Если можно веревочку да в сарай или вон с колокольни сигануть, в конце концов, речка куда ближе. Чтобы все видели, как ей плохо. А тут раз и в лес, топиться. Хм, нечисто дело, ох и не чисто.
По обыкновению вечером уселся на лавку, дабы поработать с "силой". Но мысли путались, все время срывались на бедную девчонку. Нет. Так дела не делаются. Сплюнув, помянул недобрым словом бестолкового Степана, оповестившего меня, снял с гвоздя тулуп. Надо в лес идти да все разузнать.
Перемахнуть через частокол невелика проблема, любой пацан из села с легкостью проделает этот трюк. Про парней, бегающих в соседние села по девкам, вообще молчу. Хоть ночка выдалась хорошая, ни дождя, ни сильного ветра, правда, тучи небо затянули почти полностью, так это и к лучшему. Все защита от любопытных глаз. Не пройдя и двух саженей, снял сапоги, незачем последние разбивать по лесным кочкам, можно и на побосоку пройтись. Оставив обувки возле приметной березы с дыркой в стволе, поспешил к черному озеру, лучше места для утопления не придумаешь.
Несусветная глупость, нечисть заботится о пропащей душе глупой девки. Такими мыслями мог порадовать себя разве что поп. На самом деле всё куда проще, на кой мне поблизости новая нечисть? Правильно, незачем, поэтому лучше всё предотвратить заранее. Путь до озера недолог, благо находилось оно не более чем за версту от села. Продравшись через кустарник, я выбрел на удобную заводь, отсюда еще рыбу сподручно ловить. Так, зайти она могла только здесь, не попрется же молодуха через камыши да по бузе, когда такой удобный подход имеется. Правда, идти надо саженей семь, дабы подбородок намочить. Хм, неудобно. Значит, без Кваркуши не обошлось. Присев на корточки принялся неспешно водить пальцем по воде, добавляя в движения не много "силы". Не успел я закончить пятый виток пальцем, как из воды послышалось бульканье.
- Касатик, ты чего воду мутишь? Мое тело белое да прекрасное в грязной водице не рассмотришь.
- Вылезай, разговор есть, - грубо рыкнул я.
- Зачем кричишь, касатик, - не потревожив водной глади, плавно высунулось девица, как есть голая до пояса.
Я бывалый, но все равно замялся, белая кожа, длинные распущенные волосы, немного прикрывающие большую вздымающуюся грудь, ровно настолько, чтобы похотливым мыслям было где разгуляться.
Русалка незаметно подплыла к самому берегу.
- Ты мне это брось, - едва справившись с голосом, прошипел я.
- А что я? - водная бестия свела локти перед грудью, закрывая кулачками пол-лица, оставляя лишь зеленые глаза, озорливо поблескивающие в свете луны на мгновение выглянувшую из-за тучь. Хороша блудница.
Я зачерпнул воду ладонями там, где раннее ворожил, умыл лицо, фу, полегчало. Вот же бесстыжая, только об одном и думает. Как мужика в страсть любовную вогнать, а затем осушить, словно бочонок с хорошим пивом. Хотя всё правильно, упырям кровь, волколакам мясо, лешему страх да отчаянье, каждому свое.
- Хи-хи, еще живо в тебе мужское начало, - уже не столь красивым голосом продолжила русалка, - так зачем же противиться?
- Эй, пиявка подколодная, не про то разговор ведем, - не дав ей возразить, продолжил, - тут девица вчера утопла, твоих рук дело.
- А если и моих, - обиженно начала русалка, - мне-то скучно одной, ни поговорить, ни поиграть, вот если бы ты добрый молодец пришел ко мне да обласкал, да...
- Да не распинайся ты так, все одно морок не действует, - за образом прекрасной девы я практически четко видел истинную сущность русалки. Оплывшее илом тело, рыбья башка в водорослях, да коряги-руки.
- Бесстыдник, не туда смотришь, - холодно отозвалась на мои замечания русалка.
- Ты мне еще поговори, - ох, и беда с этой нечистью дикой, лишь бы языком трепать, - зови сюда утопленницу.
Пробубнив что-то про нынешние нравы, удалилась под воду. Не успел я засомневаться, как на водной глади появилось уже две девицы. Русалка и утопленница, лицо второй закрывали русые волосы.
- Касатик, я тебе угодила, теперь твоя очередь мне угождать, - лукаво запела русалка.
- Это кулаком по гнилой черепушке что ли? - рыкнул я, показывая сжатую руку, - эй, Анька, ты чего топиться удумала?
В ответ тишина. Хм, рановато как-то от имени отказываться.
Я нагнулся над самой водой, поманив русалку пальцем, та как ждала, резво придвинулась ко мне. Неспешно провел ладонью по лицу, та словно кошка приласкалась, закрыв зенки. В следующее мгновение схватил за волосы бестию, намотав на руку, дернул на себя.