Я тяжело вздохнул, заходя в калитку родного двора, один шанс, что Анька с Митькой сами расскажут, кто эта тварюга.
У людей интуиция, у животных инстинкт, а у нечисти только слух да хорошая реакция. Удар кола, предназначенный в мою бедную головушку, я принял на руку. Осиновое орудие, пробило предплечье, я зарычал. Убивать меня в моем же дворе. Тварь. Прямой удар в корпус, пустота, тварюга ушла в сторону, тут же вражья нога прилетела в голову. Я носом пропахал землю, сука, поотрываю говнодавы. Перевернулся на спину, проводя ногой по широкой дуге. Безрезультатно. Мразь перепрыгнула, занося второй кол для удара.
- Рррр, - едва успел сместиться в сторону, проклятое дерево пробило ногу. Сволочь, больно-то как. Реакция не подвела, здоровой рукой схватил убийцу за грудки и дернул на себя, раскрывая пасть, дабы перегрызть нападавшему глотку.
Какой-то он мелкий, - ненужная мысль.
Тот завизжал, не нравится, тварюга, град ударов по голове, меня этим не проймешь, вот и шея. Несостоявшийся убийца все-таки вырвался, оставляя в сжатом кулаке кусок рубахи. В два прыжка ушел за ограду, резвый уродец, ничего, я тебя найду и закопаю в этом же дворе, буду выходить по утрам да плевать на могилу.
Злой, грязный, как черт болотный, прихрамывая, поплелся домой. Бухнувшись на лавку, кинул тряпку на стол, захрипел, колья пока трогать нельзя, прежде отвар. Сволочь, живьем сожгу. Тяжело сопя, нащупал огниво, с трудом зажег свечку. Куриные потроха, надо подлечиться. Шипя и брызжа слюной, поковылял в мастерскую, хорошо, отвар всегда приготовлен, после двух захоронений поневоле станешь ждать третьего. Самовар неприлично долго закипал, да сколько можно ждать, кинул траву прямо в желтое пузо самовара. Ждать, пока заварится в кружке, выше моих сил. В три глотка выпил поганую жидкость, рыча от ожогов в глотке. Еще одну кружку. Фу, вроде легче. Теперь можно не спешить, горло потихоньку заживало, я покосился на осиновую отраву в теле. Сжал зубы, вырвал колья, кровь брызнула по сторонам. Как хорошо-то. Раны защипало - первый признак исцеления, кровь остановилась, впитываясь в кожу. Скинул проклятые колья на пол, пнул ногой в дальний угол, глотнул еще зелья.
- Так, посмотрим, во что это тварь одета, - шансов, что тряпица мне что-нибудь сообщит, крайне мало. Понюхал, потеребил в пальцах, обычная льняная рубаха, только черная. Не упомню, чтобы видел кого-нибудь в подобном, да и кто в здравом уме оденет такое среди белого дня.
Что же, война так война, ведьма, ты не тому дорогу перешла. Дожил, с бабой воюю.
В голове зашумело не хуже, чем после хорошей медовухи, это побочное действие отвара, все, спать, один хрен - ни до чего не додумаюсь.
Пробуждение было ужасным, как ведьмина старость, в горле словно песка насыпали, башка чугунная, в глазах резь. Жуткое похмелье, где надраться-то успел? Да вроде негде. Тогда чего башка болит? Муторно-то как. Скинув одеяло, уселся на лавку, о, даже не разделся. Это где же я вчера был? Не помню. Щас самовар поставлю, печь растоплю, глядишь, память вылезет из тумана забытия. Ух, вся правая сторона болит, верней, нога и рука. Упал или били? Доковыляв до печи, ну хоть дров вчера наносить додумался. Открыл шибер, подложив под смоляк бересту, чиркнул огнивом. Свет ударил в глаза, словно луч солнца, да что же так плохо-то. Добравшись до лавки, глянул в окно, всё небо затянуто серыми облаками, вот-вот заморосит. Тьфу, я же нечисть, мне смены погоды, что покойнику припарки. Башка совсем не варит. Так, самовар, взяв медного пузана за ручки, сморщился, ну и вонь. Запах ураганом, пронеся в голове разгоняя туман непонимания, освобождая память из плена серого помутнения
- Сволочь, найду... - нового зверства по уничтожению твари сразу не придумал, пока не придумал. Но то, что эта мразь перешла в раздел личных врагов - точно, а поэтому жить ей осталось всего ничего. Никому нельзя прощать покушений.
Заполнив железную черепку водой, засунул её в пасть печи, отвар из мяты и ромашки мне просто необходим.
Выпив отвар, скудно позавтракал хлебом. Да, что-то я поистощился в последнее время. Кстати, Степка так и не прислал батрака с долгом. Ладно, я сегодня не сильно гордый, сам дойду, заодно голову проветрю. Да и Степку потом всегда пристыдить будет чем. Прогулка до запертой калитки купеческого дома здоровью не сильно помогла. Ну и бог с ним. Четыре удара ногой по добротным доскам глухим эхом отозвались на той сторонке.
- Это кто там озорничает? Ща быстро успокою, раз и навсегда, - злобный хриплый голос отозвался на мою попытку дозваться.
Калитка открылась резво, проход загородил здоровенный мужик, перешагнувший половину жизненного пути, дородная черная борода закрывала лицо до самых глаз. Дубин. Он-то как здесь оказался, а кто на выселках батраков гоняет?
- Что приперся? - и этот не здоровается.
- Пошел вон, - бородатый бугай даже не шелохнулся, ох, и не то у меня сейчас настроение разговоры вести.
Схватил за бороду любопытного бугая, резко дернул вниз, что, не ждал, упав на колени, здоровяк вылупленными глазами уставился на меня.
- Что, совсем страх потерял? Так я ща тебе подробно буду объяснять, как орать на почтенных жителей, за каждое слово по ребрышку отсчитаю, - прорычал я, несильно врезав в бок ногой.
- Михаилушка, ты чего осерчал? Ну прости дурня, не признал сначала, - тьфу, мерзость, как только отпор получил, сразу залебезил. Батрачье, тьфу.
- Теперь, значит, разглядел? Снизу виднее, как мне думается.
Отпустил охальника, тот, кряхтя, поднялся, злобно буравя взглядом, но разумно промолчал, понимает, что легко отделался. Вот и правильно, а то в следующий раз землю носом не раз ломаным пропашу, да рожей красной заборчик подправлю. У меня прям руки зачесались, чтоб мечты воплотить в жизнь. Даже как-то легче стало, может, все же не сдерживаться?
Следуя за обижено сопящим бугаем, я прошел двор. И как это Степке удается всё в порядке содержать, ни луж, ни грязи, сухо як летом. Дубин махнул рукой в сторону открытой двери амбара. Ох, и задаст тебе Степка, за то, что пустил в святыню купеческую.
Проскользнув в дверь, я лыбясь проговорил:
- Здоров будешь.
- Это еще кого принесло, - Степан резко развернулся, насупя брови, окинул меня взглядом с ног до головы, - ты еще как сюда попал.
- Да Дубин пустил, - злорадно ответил я.
Степан отложил берестяной лист, неплохо живет, раз не углем по дощечкам малюет, полностью повернулся ко мне, уперев руки в бока.
- Что надо?
- Коротка память у честного купца, как я погляжу, - Степан в лице не поменялся, а даже еще более посуровел, - за долгом я.
- Так я же, - он замялся, поднимая очи к потолку, - Пашка иди сюда!
Ох, гаркнул, аж в желудке ёкнуло, аль не от этого. Не важно. Степан тем временем ненавязчиво вытолкнул меня наружу.
А там уже поджидал единственный сын купца, парень лет четырнадцати, до этого Степке жена упорно рожала дочерей, он и к ведунье ходил, и в церковь, всё одно - не помогало. Пока не обзавелся новой, тут-то и случилось ему счастье. Рыжий, как мать, глаза хитрющие, на месте устоять нормально не может, мнется, руками машет, одет просто, разве что сапоги хороши, мне и за два года на такие не накопить. Вроде неплохой пацан, как все, только есть у него одна причуда, всё поджигать, сейчас поутих, а когда совсем сопливым был, каждую неделю что-нибудь да жег. От того и прозвали в селе - Гарри.
- Бать, звал зачем-то? - а Степка аж заулыбался, но вовремя спохватился, нахмурившись, буркнул.
- Вот, собери Михайле по долгу, да докинь, что скажет, за задержку.
Пацан с прищуром посмотрел на меня, словно лисица на петуха, развернулся и пошел под навес, ну а там уже в кладовую. Я украдкой посмотрел на Степана, тот ошарашенно смотрел на своего отпрыска, мол, и этот туда же, чужака в святыню повел. Но, видно, при мне одергивать не стал. Как уйду, тогда всыплет по первое число.
- А что ты, дядь Михайло, хромаешь? - подхватив мешок с вешалки, ни с того ни сего спросил парень, - неужто ли на кол напоролся?
- Не твое дело! - неласково отозвался я, не хватало еще перед пацаном отчитываться.
- Дело то не мое, - заходя за ящики, продолжал пацан, - но ты-то настойку выпил, дабы хворь снять?
- Что?
- А то, - пацан не выдержал и затараторил, - осина, поди, не самое приятное деревцо? От удачного попадания и помереть можно.
- Ах ты поганец, - не может быть, я ошарашено смотрел на сына купца.
- Повезло тебе старый, но ничего, время есть, пересечемся, - зрачки блеснули желтым.
Волколак. Весь мир сузился до врага за ящиками.
Эта мелкая подлюга и хотела меня убить. В животе похолодело, а на кончиках пальцев началось жжение, явный признак выпускаемых когтей.
- Ты сначала доживи до этого дня, - тихо, очень медленно проговорил я.
- Не хватай ложку, раз за стол не позвали, - язвительно отозвался пацан, ни на мгновение не прекращая набивать мешок. Не достану, далеко, да и силы не полностью восстановились.
Я чуток сместился в сторону.
- Пока ты человек, по скорости я тебя опережу, - главное, зубы заговорить, - Да и голову оторвать, не велика сложность. Потом в город, и через месяц наймусь в Феакулу в плотники и делов-то.
Поверит или нет?
Парень хищно оскалился, попятился к стене, тварюга уйдет через вторую дверь. Перехитрил-таки.
- Кто же тебя потравил-то? - надеяться, что расскажет, глупо, вон как силой упивается, но попытка - не пытка. Может, юношеская самонадеянность возьмет верх.
- Не твоего ума дело, - парень приосанился, нагло лыбясь.
Паршивец чует, угрозы нету. Ладно, зайдем с другой стороны.
- Это значит, ты Аньку и Митькой из ревности загубил? - ты же любишь хвастаться, давай.
- Ты спьяну-то чуши не пори, - ишь ты, как силу получил, так сразу расхрабрился, я втянул непроизвольно вылезшие когти, - какая ревность?
Он умолк, нахмурив брови, уставился на сапоги, я немного подвинулся ближе.
- Так ты думаешь, что Анька с Митькой? Вот уморил, - натянуто засмеялся, - Анька по Моркулу-молотобойцу сохнет. А Митька при одном взгляде на девку краснеет, словно бурак. Не, ты как скоморох, говоришь, сам не знаешь что.
Пока малец посмеивался надо мной, я сделал пару шагов, еще бы три и можно рискнуть вырвать нахалу глотку.
Пашка резко кинул мешок, я инстинктивно схватил, за это время поганец успел сместиться к выходу. Вот сволота, забыл, в нем "сила" имеется. Ладно, успею еще поквитаться, не впервой волколаков ловить.
Я с трудом загасил злобную ярость.
Купеческий сын молча выскочил наружу. Эх, не было головной боли, теперь мучайся.
Выйдя из купеческого двора, я поправил мешок на спине, двинулся к родной хате. После визита к купцу мне оттягивала не только ноша за спиной, но и тяжкие думы. Выгодно сходил, нечего сказать. Для начала нашелся подлючный убийца, все головной боли меньше, потом ясность образовалась, кого всё-таки любит несчастная Анька. Моркул работает молотобойцем у Тимохи, надо будет ночью наведаться да потолковать по душам. Настроение хмурее, чем небо над головой, но решение одной загадки настраивало на положительный лад. Да, ошибся я с выводами и крепко, ну да ладно. Не ошибается тот, кто не работает. Жаль, Гарри не спасти, продался тьме. Эх, сейчас бы выспаться, эх, мечты, мечты.
Я с трудом дождался, пока тьма захватит село, ночка, как и все предыдущие, выдалась славной, ни зги не видать. Прихватив большой мешок да крепкую веревку, я выскочил на улицу, прислушался. Из-за проклятого волколака и шагу нормально не ступить. Рваные штаны да рубаху я напялил еще засветло, перелез через забор, пробежал дюжину саженей и только тогда снял морок. Бережного бог бережет. И пусть пословица к нечисти не совсем подходит, но суть-то этого не меняется. До Тимохиной кузни добрался без происшествий, только собаки и облаяли, но так это дело привычное. В кузне находились трое, и Моркул, понятно дело, тоже, этого дылду можно перепутать разве что с Тимохой. Так, приступим. Присев за забором, я добавил "силы" в уши, прислушился, не хотелось бы, чтоб купеческий сынок сзади подкрался. Тихонько добежав до стены кузни, замер, думаю, достану, "силы" после городской охоты еще осталось. Опустив руку на землю, представил как под ладонью появляется паук, заполнил образ "силой". Вышло всё на удивление легко, хотя зачаровывание мне всегда давалось с трудом, может дело в свежести сил. Аль в постоянных тренировках, надо на досуге обдумать хорошенько. Пока размышлял, паук добрался до мужиков, и впился в первого попавшегося. Да чтоб мне с кикиморой в одной кровати спать. Про то, что чары слепо выберут первого встречного, не подумал. Батрак прокряхтел, почесал за пазухой как я и хотел, пошел справлять нужду за кузню. Как же чарам на нужную цель-то указать? Никогда об этом не думал и вон оно как вышло. Я пристально смотрел на Моркула силясь найти решение, батрак уже вернулся, сев на пень, начал ковыряться в чем-то. Здравые мысли ни в какую не хотели попадаться в силки моих размышлений, переносить все на следующую ночь не хотелось. Да и нет уверенности, что придумаю что-нибудь толковое за день. Хм, не можем взять хитростью, возьмем силою. Создал еще одного паучка, тот быстро засеменил к людям, оставляя за собой тонкую паутинку "силовой" нити, через которую я спокойно управлял выбором паука. Чары благополучно миновали всех остальных, набросились на молотобойца. Тот в точности повторил действия неудачной жертвы моих попыток ворожбы, пошел за кузню. Я еще раз осмотрелся - никого. Подкравшись сзади, врезал по затылку, мужик качнулся, но падать отказался, еще два удара, и тело обмякло, я едва успел подхватить жертву, дабы не нашумел грохотом об землю. Конечно, мог наслать усыпляющий морок, да "силу" не хотелось тратить, да и не нравится мне он. Быстро связал, изрядно переваляв Моркула в грязи, мешок на голову. Ну всё, в путь, благо частокол рядом. Как здоровяк будет отправдываться, за свое отсутствие, меня не волновало.