— Еще бы, — перебил Рокэ. — Люди Чести не захотят умирать вообще. Они обойдутся парочкой арбалетчиков на крыше…
Рейчел замолчала, не зная, что сказать в ответ. Она уже знала, что не бывает полностью идеальных людей, и даже если это Люди Чести, про которых ей рассказывали только хорошее, что мешает им поступить так, как говорит Ворон? Методы достижения цели не всегда бывают невинными, но если цель того стоит, то и арбалетчики пригодятся. Впрочем, об этих размышлениях Рейчел эру рассказывать не стала, и до особняка они ехали молча.
— Все-таки честь надо уметь отстаивать, — не слишком уверенно сказала Рейчел, почувствовав под ногами твердую землю. — Он и его приятели обвиняли меня в том, что я… что вы…
— Понятно. Но вы впрямь считаете, что дуэли предназначены, чтобы отстаивать честь? — в сапфировых глазах эра загорелось хищное любопытство. — На своих дуэлях я прикончил целое стадо наиблагороднейших дворян. Они потеряли жизнь, но честь осталась при них. Это ли вам нужно?
— Это не я вызвала Эстебана, — пояснила Рейчел, — а он меня.
— Превосходно, — похвалил Алва без всякого сарказма. — Нет, правда. Осмелюсь спросить, чем вы его довели до такого состояния?
— Облила супом, — скрывать было не к чему.
Рокэ рассмеялся, а Рейчел покраснела.
— Не к чему стыдиться, если вы смогли довести этого щенка до такой озлобленности и убить в ходе дуэли. Это ему должно быть стыдно, что не повезло пасть от руки девицы, да еще и простейших выпадов.
— Монсеньор! — от гордости за себя не осталось и следа, а злость вновь ее переполнила. — Как вы…
— Я — твой эр, так что будь любезен, прими плащ и шляпу!
Рейчел резкими движениями схватила протянутые вещи и опустила голову. В уголках ее глаз защипало от обиды, захотелось отнести одежду в дом, отдать кому-нибудь и броситься в свою комнату, чтобы с чистой совестью дать волю слезам. Алва не пустил — схватил за плечо, развернул лицом к себе, прерывисто вздохнул.
— Вы опять изволили понять меня превратно. Если вы хотите, чтобы вас в бою принимали за мужчину, то следует научиться лучше фехтовать.
— А вы можете что-нибудь объяснять, не оскорбив?
— Дерзишь? Забавно. В любом случае вам придется проститься с милой привычкой по вечерам болтаться с кузеном по тавернам, а по утрам спать. Завтра в семь я жду вас во дворе. Буду учить вас держать шпагу, если в Надоре никто не смог научить. Кто был вашим ментором?
— Капитан Рут.
— Старый, добрый слуга…
— Он учил моего отца, — зачем-то уточнила Рейчел.
— И поэтому ваш отец дрался более, чем средне. Если вы хотите держаться в бою лучше, вам нужен другой учитель. И мне вас придется учить самому, поскольку из тех, кого я знаю, не годится никто.
— Эр Рокэ… — она отчего-то смутилась.
— Это приказ, юноша. Завтра в семь и так каждый день.
В этот момент сообщили о прибытии какого-то важного и роскошно одетого господина, который, увидев Рокэ, поспешно пересек двор, замощенный морскими камнями. Представился же он, как Капуль-Гизайль.
— Супруг прелестной Марианны? — уточнил Рокэ — Проходите, барон. Мы с моим оруженосцем только что вернулись с утренней прогулки, вижу, очень вовремя.
Разлив для эра и его гостя вино, Рейчел отрешенно подумала, что теперь ее руки в крови. Ей не стоило убивать Эстебана, достаточно было просто ранить, хотя, возможно, тогда он вонзил бы шпагу ей в спину или в грудь. С «навозников» станется. И тем не менее, она еще никогда никого не убивала, поэтому теперь, стоило Рейчел вспомнить про труп и залитые кровью камни, ей стало тошно. Ей пришлось переодеться в черное и синее, стоять рядом с герцогом и бароном, слушать их бесконечный разговор о погоде и здоровье.
Интересно, почему сам Рокэ был не прочь убить молодого Колиньяра?
— Я не смею злоупотреблять вашим вниманием, — произнес Капуль-Гизайль. — Но, дорогой герцог, нам с супругой непонятно, почему вы не пришли вчера к нам. Несмотря на обещание…
— Да, вы совершенно правы, я вел себя непозволительно. Сейчас я напишу баронессе и вымолю у нее прощение.
Глядя, как Рокэ пишет записку, Рейчел предположила, что Марианна имела близкие отношения с ее эром, ведь еще в Лаик она услышала про эту даму из салона. Ни сочувствия, ни презрения Рейчел к ней не испытывала абсолютно. Позже Рокэ велел ей отвезти баронессе записку и принести ответ — что же, это повод увидеть Марианну и оценить, насколько та может быть опасна.
========== Глава 23. Вино и высшие сны ==========
Баронесса Марианна-Жозефина Капуль-Гизайль оказалась полноватой темноволосой женщиной с большими темными глазами. Одетая в ярко-красное платье, она не вызывала у Рейчел никаких особенных чувств, и это немного успокаивало. Кажется, эта женщина не опасна, с ней можно вести себя естественно, не выдавая свою тайну, и Рейчел расслабилась. Со сдержанным поклоном она передала Марианне письмо с гербовой печатью дома Ветра, и та, прочитав его, передала мужу.
— Ричард, — обратилась она к девушке, — я ведь могу вас так называть? Я скоро отвечу на письмо господина Первого маршала, и вы сможете доставить ответ, но сперва мне нужно немного подумать, а пока, если вы не возражаете, мы пообедаем.
Рейчел согласилась, но не поняла, откуда баронессе известно ее имя. Впрочем, имена представителей Великих Домов, по сути, знает вся столичная знать, в этом нет ничего удивительного.
Следующие два дня показались Рейчел приятной и странной вечностью. Она провела их в доме Капуль-Гизайль, в компании Марианны, которая о чем-то рассказывала, провожала лже-Ричарда к киркореллам, чтобы послушать их пение, потом говорила о цветах. И всегда были завтрак, обед, ужин, но девушка не спешила отказаться от этого и уйти домой под вежливым предлогом. Причину отправки к Марианне она поняла сразу — Рокэ Алва хотел уберечь ее от нападок выживших «навозников» и просто этого глупого слуха, но ее волновало иное: не знает ли теперь баронесса, что настоящего Ричарда нет и не было? Рейчел не читала письмо, а заглядывать через плечо к барону и Марианне было неприлично.
Вечером второго дня она покинула этот гостеприимный, но непонятный особняк, барон проводил ее и пригласил побывать еще. Пытаясь совладать с новыми душевными ощущениями, Рейчел вернулась в дом Алвы, удивилась хмурому виду Хуана и узнала, что Рокэ куда-то уехал. Значит ей не придется отчитываться, почему ее так долго не было, хотя, наверное, Алва знает и сам.
Спать ей не хотелось, поэтому, поднявшись к себе, девушка побродила по своей комнате, решила спуститься в библиотеку, чтобы скоротать время до того, как появится сонливость, но на третьем этаже услышала музыку и пение. Странные и диковатые песни под звучание неизвестного ей инструмента. Заинтересовавшись, Рейчел пошла на звук и очень скоро достигла цели — дверь в комнату, где сидел музыкант, была распахнута. У огня, обнимая странный инструмент, сидел герцог Рокэ Алва в черной расстегнутой рубашке. И этот вид смутил ее, а когда Рейчел увидела хрустальный бокал и валяющиеся на ковре пустые бутылки, ей захотелось уйти. Алва был пьян и опасен.
— Заходи и садись, — распорядился Алва, услышав чужие шаги и подняв голову.
— Спасибо, я лучше… — она растерянно попятилась.
— Не бойся, я не обесчещиваю наивных девиц и юнцов, как тебе уже успели наговорить. Даже спьяну. Садись к огню. Налей мне и себе заодно.
Себе наливать Рейчел не рискнула, потому что пьяный мужчина сможет сделать с беспомощной от навалившегося опьянения девицей все, что захочет, и ей нельзя подвергать свою судьбу опасности. Рокэ сначала не обратил внимания на то, что его ослушались, лишь запел новую кэналлийскую песню. Потом посмотрел на единственный полный бокал, пожал плечами и взял его.
— Боишься?
— Окделлы не боятся, — твердо отозвалась Рейчел. — Скалы не бегают. Я не хочу рисковать.
— Бессмысленный риск никому не нужен, — согласился маршал и выпил вино.
— Мои матушка и дядя, — зачем-то сказала Рейчел, глядя на огонь, — считают пьянство одним из самых мерзких пороков.
— Какой кошмар, — равнодушно отозвался Рокэ и медленно провел пальцами по струнам — раздался чистый длинный звук. — Надеюсь, им после этого улыбнется Создатель после их кончины. Не смотрите на меня волком, девушка, смертны все. Только не надо мне рассказывать сказки про Закат и Рассвет. Вы сами-то в них верите?
— Лучше спойте, — выдохнула Рейчел, меньше всего желавшая сейчас ссориться с этим человеком из-за мировоззрения. — У вас это лучше получается, чем выражать свое мнение.
Рокэ Алва не стал ни спорить, ни одергивать ее, а заиграл снова, но, видимо, просто для себя, а не по ее просьбе. Вновь полилась тяжелая, больная музыка, вновь зазвучали слова на непонятном языке, а Рейчел стало тепло и уютно. Музыка смолкла только в тот момент, когда в коридоре раздались шаги и вошел незнакомый человек с королевским гербом на плече.
— Господин Первый маршал! Вы должны быть у Его Величества! — ужаснулся посланец.
— Я никому ничего не должен. И буду пить «Дурную кровь» у камина, если захочу, — Рокэ взял бокал.
— Но его Величество…
— Я полагаю, множество придворных способны занять одного короля. Посоветуйте от моего имени отправиться всем к кошкам. Или соврите что-нибудь. Хотите выпить?
— Нет…
— Хотите, но боитесь. Ладно, идите.
И незнакомец вышел.
— Хоть вы и девушка, — Рокэ повернулся к Ричарду, — но запомните. Никогда не надо мчаться на зов к королям, будь он вашим сюзереном, женихом или еще кем. Королей, женщин, я имею в виду, отличных от вас, и собак следует держать в строгости, иначе они обнаглеют. Уверяю тебя, нет ничего противней обнаглевшего короля…
— Но если он хочет…
— Значит, потерпит, — Рокэ начал перебирать струны. — Плох тот король, что не умеет ждать…
Ветер…
Ярость молний, стойкость Скал
Ветер…
Крики чаек, пенный вал
Ветер…
Четверых Один призвал
Ветер…
Скалы…
Лед и Пепел, с гор обвал.
Скалы…
Миг и Вечность, штиль и шквал
Скалы…
Четверых Один призвал
Скалы…
— Какая интересная песня, — заметила Рейчел. — Откуда вы ее знаете?
— Я рожден Человеком Чести, — Алва невесело рассмеялся. — Повелителем Ветров, сыном Восхода и все такое, вспоминать тошно. Просто об этом все забыли. Вы, потому что слишком сосредоточены на своей личине несуществующего Повелителя, я, потому что меня тошнит от талигойской тупости…
Рейчел хотела сказать, что слышала после смерти отца Скалы, но промолчала, понимая, что Алва не поверит ей, особенно при своем безобразном отношении к женщинам. Его слова ее оскорбили, но вместо гневного выкрика, она, помня, что нужно вести себя с пьяным Рокэ спокойно, спросила, что за инструмент у него в руках.
— Гитара. Ее придумали мои предки-мориски и ей уступают все лютни и мандолы мира. Понимаете ли, мы, мерзавцы, иногда бываем сентиментальными или веселыми. А благородные люди ведут себя слишком серьезно. Так что если не хотите сдохнуть со скуки, держитесь подальше от людей, вроде Штанцлера.
— Не оскорбляйте кансилльера, — попросила Рейчел. — Он же ничего дурного вам не сделал…
— Да ну? — отложив гитару, Алва налил себе вина. — Вы ему доверяете?
— Разумеется, — но ее голос прозвучал не слишком уверенно.
Они еще долго разговаривали на бесполезные темы, которые в итоге пришлось оставить, ибо никто бы не вышел из этих споров победителем. Рокэ жил, как ему хотелось, Рейчел же — как ей было нужно, и такие беседы вряд ли на что-либо повлияли. Перед своим отъездом отец советовал не верить Августу Штанцлеру, поэтому она старалась этому совету следовать. Видимо, получалось неважно.
Напоследок он сказал, что у добра острые клыки и очень много яда, а зло куда душевнее. Посоветовал еще раз выпить, но настаивать не стал, и отпустил Рейчел, посоветовав как следует выспаться.
Когда она разделась и легла в постель, кошмар шел за кошмаром, но последним оказался самый страшный, особенно выделяющийся из неприятно-ярких снов. Странные светящиеся переходы, по которым Рейчел шла, были страшны одним своим существованием, однако хуже всего оказалось захлестнувшее ее осознание того, что назад дороги нет и ничего не исправить. Что именно не исправить? В груди застыл горький ком.
А потом она увидела того человека, со светло-русыми кудрями, что приснился после Фабианова дня. Теперь с лица исчезла маска, но его скрывала тень и Рейчел отчетливо поняла, что не хочет его видеть, чтобы не разочароваться.
— Ты поглотишь меня? — спросила она, положив ему руки на плечи, но это был голос другой Рейчел, хриплый и напуганный. Может, она видит будущее? Нет…
— Эории и их вассалы не глотают своих невест, — с веселым и злым задором ответил он. — Кем бы они ни были.
Он взял ее за руку и они пошли дальше, вперед, по ходам, где мерцали зеленые болотные огни и отблески закатного огня.
Когда она проснулась, то господствовал жаркий полдень. Одевшись и послонявшись по дому, Рейчел узнала от Хуана, что Рокэ уехал на Совет Меча, поэтому следовало его подождать. А о странном сне вспоминать уже не хотелось.
========== Глава 24. Прелесть неизбежности ==========
— Дор Рикардо?
— Да?
— Вам прислали письмо из Надора.
Шумно выдохнув от охватившего ее волнения, Рейчел выпустила поводья и растерянно посмотрела на Пако, сообщившего ей эту новость. В голову мгновенно закралось множество неприятных мыслей, однако девушка постаралась тут же их прогнать. Хуже всего, если герцогиня Окделл узнала про начавшуюся войну, на которую поедет ее эр, и прикажет возвращаться в замок. Хотя, если здраво рассудить, то как может командовать герцогом его мать? Рейчел слегка улыбнулась, взяла конверт из толстой грубой бумаги, и ушла к себе.
Дурные опасения подтвердились: до Надора уже добралась весть о войне, до чрезмерно опасливых Лараков уж точно. С отчаянно бьющимся сердцем, кусая губы, Рейчел читала новость о том, что Мирабелла Окделльская тяжело больна и что Эйвон Ларак просит Первого маршала Талига отпустить сына к матери. Наверное, эту идею ему подсказал эр Август, но теперь уже не имеет значения — Рейчел понимала, что должна ехать. Если она откажется, то кардинал заподозрит неладное, ведь он продолжает верить в несуществующего бастарда Эгмонта. Вздохнув, она подумала, что собиралась забраться в кабинет кардинала и осмотреть его на наличие улик, говорящих о подлоге Окделлов, но из-за распрей с Эстебаном забыла о своих далеко идущих планах.
О том, что эр Штанцлер наверняка договорился с Эйвоном раньше, Рейчел сообразила далеко не сразу, но отчего-то ей совсем не хотелось уезжать. В столице девушке понравилось, однако, следовало признать, что в Надоре ее ждут безопасность и спокойствие. А для Рокэ Алвы девица под личиной молодого человека — мешающая обуза, поэтому он с удовольствием отошлет ее домой. И зря, потому что если сын Эгмонта откажется воевать, кардинал заподозрит неладное. И достойного выхода из этой ситуации девушка пока не видела.
Узнав о начавшейся войне, Алва стал ездить во дворец, в казначейство и в военные лагери, поэтому уже неделю Рейчел его не видела. Должно быть, Первый маршал решил, что женщине на войне делать нечего, а потому и молча отказался от ее услуг. Это расстраивало Рейчел, она привыкла чувствовать себя хоть сколько-то нужной, но дело могло быть и в другом. Нет, о том, что она влюбилась в красивого и бесчестного кэналлийца девушка даже думать не хотела, помня про Джастина Придда, однако с каждым разом этот аргумент действовал на нее все более слабо. Если бояться опозорить дворянскую честь, то она ее уже опозорила, переодевшись мужчиной, ровно, как и мать пренебрегла родовой гордостью. Мирабелла позаботилась о будущем рода, и за это ее стоило уважать.
Мысли путались в голове — должно быть из-за жары и изматывающей неизвестности. Это было так мучительно, что Рейчел даже не могла сосредотачиваться на чтении книг. Хотелось отвлечься от собственных проблем, читая древнегальтарские сказания, но в какой-то момент, тяжело дыша и вытирая пот со лба, Рейчел мысленно пожелала поскорее вернуться в Надор. Ей ни к чему мечтать о Первом маршале и тем более позволять себе в него влюбляться, потому что у них слишком разные пути.