Необремененный мыслями Клаус храпел рядом, внизу изредка шумели козлы, и, хоть Рейчел привыкла к такой жизни, сон шел с трудом. Но наконец, она заснула, сны были полны постыдного разврата, а просыпаясь, Рейчел думала, что если мужчинам такие сны видеть можно, то и девушки имеют на них право.
Когда начало светать, Алва вернулся, двигаясь очень тихо, и что-то сказал переставшему храпеть Клаусу. Тогда Рейчел смогла заснуть крепко и без сновидений, потому что с некоторым страхом она ожидала, что Рокэ может догадаться. Об ее мыслях. Он вообще обо всем может догадаться… сообразительный кошачий сын!
Утром к их отряду присоединились бакраны, и они двинулись в путь. Чувствуя себя подавленной и равнодушной ко всему происходящему, Рейчел Окделл думала, что ее больше ничего не заденет настолько глубоко и сильно, как вчера. Но она чудовищно ошиблась, и поняла это, когда на выезде из деревни увидела вчерашнюю девушку. Стоявшая на каменной ограде, с заплетенными в косу волосами и молитвенно сложенными ладонями, бакранка рванулась вперед и застыла на самом краю стены.
Рейчел с внезапно вспыхнувшей яростью рванула поводья и Сона громко заржала. Никому на свете и ни за что она не позволит забрать у нее монсеньора, какой бы прекрасной женщиной возможная соперница не была. А если кто-нибудь посмеет попытаться, то пожалеет, что встала на пути у Повелительницы Скал.
========== Глава 31. Лицом к лицу ==========
Рейчел Окделл любила слушать чужое пение, неважно чье, и, когда запел Рокэ, у нее заметно приподнялось настроение. Посмотрев на маршала, девушка слегка улыбнулась, хотя песня оставалась ей незнакомой. Рокэ не пел ее в тот вечер, когда пил вино, а она сидела рядом. Мелодия тревожила слух и казалась непривычной для восприятия, но Рейчел невольно стала подпевать эру, потому что странный мотив захватил, казалось, всю ее душу. Путанные рассеянные мысли мигом вылетели из головы, оставив ее наедине с петляющей между скал тропой. Камни подвывали заунывным нестройным хором, желая поддержать свою Повелительницу, а она молча смотрела на них и желала, что если увидит их в другой ситуации, то обязательно послушает и их песнь.
Но, даже если не слушать камни, а просто неотрывно и долго смотреть, то можно понять, что они связаны с рекой, которая всегда просачивается меж ними маленькими ручейками, неся с собой ил и оставляя его на шершавой поверхности камней. Ледяная вода быстро течет по камням, обтекает скалы, торопливыми потоками перепрыгивает через валуны, тащит с собой гальку…
«Я поговорю с вами позднее», — мысленно пообещала Рейчел.
А поговорить было о чем, ведь именно камни знали, что происходило раньше и что случится сейчас. Люди могут быть лживыми, скрытными и неискренними, но не ее стихия. Рейчел знала, что твердые камни спорят с водой и к старости становятся круглыми, но целыми, а камни с мягкими и разбитыми сердцами вода мелет в песок.
— Монсеньор, — прервал песню Рокэ и мысли Рейчел бесцеремонный Шеманталь, — Илха говорит, что нехорошо петь эту песню, особенно у реки.
— Наверное, так оно и есть, но ее трудно не петь, — на лицо маршала легла тень задумчивости. — О чем она? Я услышал ее от вдовой козочки, а мои познания в бакранском плоховаты.
— О рождении Горного Зверя. Камень вступает в брак с водой и рождается Зверь. Его бег — это бег Смерти, его гнев — это гнев Камня, его безумие — это безумие воды.
— Это всего лишь сель, — улыбнулся Вейзель, — я несколько раз видел их в Торке. Но смерть это действительно страшная. Сель рождается в горах, несется вниз и все сметает на своем пути. Он легко катит валуны размером со стог сена, а то и с дом. После сильного дождя от расщелин и осыпей лучше держаться подальше, но сейчас, слава Создателю, дождей нет уже давно. Но сейчас, слава Создателю, дождей нет уже давно.
— Да, пока нам везет.
Рейчел молчала, думала о камнях и вполуха слушала генерала — тот сомневался в плане Рокэ Алвы и волновался потерпеть поражение. Но что Алве чужие переживания? Они проскальзывают мимо, не заражая Проэмперадора своей унылой и мощной силой, и потому девушка втайне гордилась им. Случай с Феншо показал, что он не может ошибаться — так случится и в этот раз.
— На что вы рассчитываете? Шесть с половиной тысяч в нашем положении — это меньше, чем ничего.
— Вы забыли наших новых союзников, Курт. Клаус клянется, что они готовы и придут на место даже раньше нас.
— Простите меня, Рокэ, но это несерьезно.
— А что серьезно? Вам нужны сто тысяч вымуштрованных идиотов? С такими силами Арамона и тот кого-нибудь победит. Например, улитку.
— Монсеньор, — решила вмешаться в разговор Рейчел, и в ее голосе звенел плохо скрываемый задор, — я слышала камни. Они говорят, что вы правы во всем.
— Вот видите, Курт, — усмехнулся Алва, — если даже стихия моего оруженосца на моей стороне…
Артиллерист вздохнул, пожевал губами, словно хотел плюнуть, но ничего не сказал в ответ. Рейчел же показалось, что она вполне успешно предотвратила ссору, которая могла бы произойти из-за безбожности ее эра, а сам эр, беззаботный и развеселившийся, принялся напевать другую песню, теперь о море. Ее девушка уже не раз слышала.
— Расскажи мне о море, моряк, ведь из моего окна я не вижу его. Расскажи мне о море, моряк, ведь я ничего не знаю о нем…
Рейчел отчего-то захотелось, чтобы Рокэ обнял ее, но она лишь задорно улыбнулась своему эру и снова посмотрела на камни. Но они теперь молчали.
Оставаться с Савиньяком и Вейзелем ей совсем не хотелось, потому что страх разоблачения нахлынул вдруг снова, а еще потому что не хотелось расставаться с Алвой пусть даже на время. Переодевшись наскоро в черное, вместе с кэналлийцами-скалолазами, девушка пошла к горам. Ей уже приходилось лазить наперегонки с Айрис по надорским кручам, но настоящие горы были именно здесь. Однако, доказать, что она годна хоть на что-нибудь, ей очень хотелось.
— Предоставьте скалолазам делать свое дело, — посоветовал Курт Вейзель.
— Благодарю, — отчеканила Рейчель, — но я решу сама.
Хоть стена, по которой ей предстояло лезть, была не такой уж и высокой, щелей, куда поставить ногу, найдется, поэтому девушка не слишком волновалась. Рокэ забыл о своих намеках на то, что девица неспособна обучаться мужским наукам, и стал гонять ее без особой жалости. Кроме фехтования и скалолазания ее научили уметь падать и подниматься, умело бить ножом. Очень скоро Рейчел стала чувствовать себя воодушевленной и настроенной на общую победу. Больше она не была волчонком на псарне, но свою тайну ей приходилось хранить с остервенелой осторожностью.
Так прошло два месяца, после чего появился довольный Клаус, доложил, что все готово, и снова исчез. Не теряя даром времени, Рокэ собрал всех подопечных.
— Все очень просто, — сказал он, и Рейчел вновь невольно им залюбовалась. — Начинать придется нам. Пойдем двумя отрядами, первый под моим началом, второй поведет полковник Бадильо. Наша цель — убить тех, кто сидит у камней, а их не больше двадцати-тридцати человек с каждой стороны ущелья. Потом займемся верхними пушками. Это все. Те, кому снились дурные сны, могут остаться.
У Рейчел порозовели щеки, и она промолчала, потому что ей и правда снились странные сны. Можно ли их смело назвать дурными, девушка не знала точно. Она видела, то закатную башню и черных птиц над ней, то темные переходы и коридоры, незнакомые и страшные, то нахально смеющуюся Катарину Оллар. Рейчел недоумевала, почему эта женщина ведет себя совсем иначе, чем наяву. В ночь перед штурмом Рейчел оказалась в Надорском замке.
Здесь тоже было все иначе. Во дворе летали белые ласточки, окно в Гербовой башне было распахнуто, и в нем Рокэ Алва, почему-то одетый в доспехи, обнимал незнакомую Рейчел девушку, русоволосую и сероглазую. Грубоватыми чертами лица и излишней худобой она напоминала Айрис, однако вместо платья была облачена в штаны и плотную куртку. Подойдя ближе, Рейчел поняла, что обозналась: это был не Рокэ, а Рамиро, юный, смеющийся и дерзкий. Почти мальчишка! А на шее девушки вдруг сверкнул алый камень — как тот, что Рокэ подарил Катари.
— Вы, девушка, никогда не станете достойной своей дальней прабабки, — улыбнулся ей Рамиро-Вешатель.
Присмотревшись, Рейчел поняла, что драгоценный камень — это кровь. Вздрогнув, девушка стала оседать, и Рамиро ее подхватил, а потом стало ясно, что это святой Алан. Алан Окделл, держал на руках мертвую дочь, улыбаясь улыбкой Алвы, и его глаза стали синими. Он все еще улыбался, когда Рейчел разбудил утренний лагерный шум. Но ведь у Алана, насколько она знала, было два сына и не было дочерей…
Впрочем, очень скоро ей пришлось забыть о снах, потому что пришлось карабкаться по стене. Время, проведенное на тренировках, даром не прошло, однако еще следовало поторопиться, потому что Клаус скоро начнет. А Рокэ велел сделать все одновременно. Наверное, он уже наверху.
Наконец запыхавшаяся Рейчел выбралась на неровную площадку, посмотрела на звездное небо и на белый туман, плескавшийся внизу. Непривычная тишь сбивала с толку и Рейчел, надеясь, что пришла не последней, свесилась с площадки. Никого внизу не было, похоже на то, что ее не дождались, и сразу стало очень обидно. В любом случае, надо искать своих. Держа себя в руках и оглядываясь, Рейчел осторожно направилась вдоль обрыва, и в один прекрасный момент наткнулась на первые трупы — то были тела защитников крепости. Потом загремели грохот и вспышки, а она посмотрела на очередные трупы, чуть вздохнула и пошла дальше.
Внизу шел ожесточенный, пятившийся от стены, бой, гремели взрывы, и Рейчел не знала, что делать. Сзади выстрелила уцелевшая пушка и по лестнице пробежали несколько человек. Раздался стук и за ним последовал крик. Рейчел нерешительно двинулась к помосту, но ей преградила путь темная фигура. Бириссец с обнаженной саблей!
Что же, сомневаться в его намерениях Рейчел Окделл не стала, а потому решила, что убьет сама. Она уже убивала, это не так уж и сложно. Шпага против сабли — не слишком разумное оружие, но ничего другого девушке предпринять не оставалось. И с этим вышел провал. Она так отчаянно отбивалась от седуна, стараясь напасть первой, что шпага сломалась при столкновении с его кольчугой. Леворукий и все кошки его!
Засмеявшись, враг шагнул вперед, а потом упал, едва за его спиной хлопнул выстрел. Такой глухой и нелепый звук на фоне происходившего внизу боя… Рейчел рассеянно посмотрела на свалившегося к ее ногам убитого, подняла голову и увидела… молодого Эпинэ.
— Мишель? — пораженно выдохнула девушка, не веря своим глазам. — Вы живы?!
— Рейчел?.. — последовал недоуменный встречный вопрос. — Или Айрис?
То ли странный сон не менее странным образом начинал сбываться, то ли дело в чем-то еще, но Рейчел стало страшно. Ее должны были назвать Ричардом, ведь Эпинэ… В памяти скользнуло леденящее душу воспоминание: а ведь Эпинэ-то видели именно девочек! О наличии у Эгмонта сына стало известно лишь после его смерти.
— Называйте меня Ричардом, — немного подумав, сказала она. Когда вокруг идет смертельный бой, не место для долгих объяснений, а быстро рассказать все Эпинэ не получится.
— Я — Робер Эпинэ. Мишель не выбрался из Ренквахи. Я живу за четверых, Дикон, только вот правильно ли?
А правильно ли жить за несуществующего человека? Рейчел сглотнула и пожала плечами.
— Я союзник и гость Кагетов, крепость взята Вороном, в Талиге я вне закона, а с Алвой у меня свои счеты, — Робер Эпинэ решил раскрыть все карты.
— А я его оруженосец.
— Понимаю… Почему ты тогда не с ним? — улыбка у Эпинэ вышла грустной.
— Так вы… — начала было Рейчел, но, уловив за спиной Робера какое-то движение, крикнула: — Сзади!
Резко обернувшись, Робер выстрелил и смертельно раненый адуан сорвался со стены. Тот самый Марьян, с которым Рейчел разговаривала во дворе бакранского старейшины. Но об убитых дикарях она не станет грустить — куда лучше поразмыслить, как поступать теперь.
========== Глава 32. Перед боем ==========
— Мы квиты, Дикон, — произнес Робер, глядя на дымящийся пистолет.
Паузы перед именем, как это часто делал Рокэ, Эпинэ не затянул, но Рейчел понимала: он догадался. Впрочем, вряд ли Человек Чести, тот, кто сражался бок о бок с ее отцом и уже шестой год терпел последствия этого, выдаст ее. А теперь они квиты и одновременно Рейчел Окделл все еще его должница, если он сбережет ее тайну.
— Эр Робер…
Голос дрогнул и прервался. Она хотела спросить про сюзерена, про то, как у последнего Ракана обстоят дела с невестами, потому что того требовал долг, не талигойский, но надорский. Если Ракан помолвлен с другой или женат, то ей можно не бояться за свою судьбу, если же нет… Но спрашивать стало страшно и неловко — это не самая подходящая тема для такой встречи.
— Дикон, если ты хочешь пойти со мной, — неправильно истолковал ее внезапное молчание Эпинэ, — то нет. Ты добровольно принес присягу оруженосца и теперь себе не принадлежишь. Сын Эгмонта не может быть клятвопреступником.
— Но…
— Мне нужно идти, Дикон. Надеюсь, как-нибудь свидимся.
Рейчел бессильно вздохнула, опустила голову, разглядывая темную и плохо различимую каменную поверхность под ногами — она вновь почувствовала себя маленькой и слабой девочкой, как тогда, в Надоре. Ей недавно исполнилось одиннадцать, и ей сообщили, что она одновременно герцог Окделл и невеста последнего Ракана. Что окажется сильнее, то и сбудется. Проводив рассеянным взглядом маленький и возмущенно пищавший комочек, вцепившийся в штанину Робера Эпинэ, Рейчел невольно улыбнулась и все тревоги отхлынули на время прочь.
— Кто это?
— Клемент, он мой друг, — ответил Эпинэ, нагнувшись, и посадил крыса за пазуху. — Прости, мне и вправду пора, — повернувшись к Рейчел, он протянул руку, и девушка ее пожала. — Удачи, Дикон.
— До свидания, сударь, — обронила она почти испуганно.
А потом взглянула на светлеющее небо, на котором гасли яркие совсем недавно звезды, и подумала о том, что зря волнуется. Чему быть, тому не миновать. Если ей суждено провести всю жизнь под личиной герцога Окделла, то за Альдо Ракана может выйти замуж Айрис, а она, Рейчел, будет отдана Тристаму… Взглянув растерянно на темно-синюю гору, над которой лежала темная туча, девушка невесело улыбнулась. Следовало забыть о планах на будущее и немедленно, потому что сейчас идет война и в любой момент будущее может прерваться раз и навсегда.
К ней подошел незнакомый адуан, стал рассказывать что-то про Злую гору, потом упомянул, что ее ищет Проэмперадор. Рейчел не злилась из-за того, что ее не сразу хватились, потому что на войне может случиться всякое, поэтому молча залезла в седло и, прежде чем уехать, оглянулась на стену со сбитыми воротами. Оставалось надеяться, что Робер Эпинэ спасется и вернется к своим.
— Где монсеньор? — спросила Рейчел у адуана.
— Впереди, — широко улыбнулся варастиец, и принялся лопотать что-то восторженное о том, как здорово прошло ночное сражение.
Приходилось слушать внимательно, чтобы рассказать потом о варастийских событиях сначала в Олларии, а потом — в письмах, ведь Рейчел обязательно будет писать в Надор. Жаль только, что она толком ничего не увидела. Вот они подъехали к увлеченному разговором с Вейзелем Алве, и вот Рейчел, услышав о себе нечто, как ей показалось, нелицеприятное, успела обидеться. Но с этим она явно поспешила, ведь Рокэ говорил больше о Понси, насмехаясь над ним.
— Доброе утро, юноша. Как вы провели ночь?
— Весело, — невпопад отозвалась растерянная Рейчел.
Рокэ начал переругиваться с Куртом Вейзелем насчет стратегии предстоящих боев, и последний старательно упрямился, как бы Алва не пытался призвать его к совести. Хотя, послушав получше их споры, Рейчел даже подумала, что логичнее было бы призвать к оной совести самого Алву. Жаль только, что некому.
— То, что вы затеяли — безумие, — заявил Курт Проэмперадору.
— Конечно, — тот не стал спорить, — вопрос в том, достаточно ли это безумно, чтобы сработать.
Матушка рассказывала Рейчел, что когда Эгмонт Окделл впервые оказался в бою, ему было на год меньше, чем Рейчел сейчас. Тогда силы противников были примерно равны. Но сейчас ей казалось, что у Рокэ совсем не осталось шансов — шутка ли шесть с половиной талигойцев с полусотней пушек шло двадцать тысяч бириссцев и сто тысяч кагетского ополчения. Решение Алвы было равносильно самоубийству, но делиться своими соображениями с Вороном девушка не рискнула — слишком уж азартно горели у него глаза. Неужели, их всех ждет поражение?