Чтобы дождаться Альдо и не промерзнуть при этом до костей, было решено войти в храм, но там их всех окутали еще более сильная стужа и неприятный полумрак. Слишком мало света, и все по вине Айнсмеллера, а витражи успел залепить снег. Время от времени придворные тихо переговаривались между собой, затем стали говорить и смеяться в голос, но Рейчел старалась молчать. От матери она очень хорошо усвоила урок, что в святых местах необходимо молчать. Это же храм, а не рыночный балаган, где шутят и смеются! Но толпившиеся среди колонн люди забыли об этом.
— Герцог Окделл, — недавно вернувшийся в столицу Робер взял под руку Рейчел, и она вздрогнула, — уделите мне пару минут.
— Разумеется. Вы получили известия от Айрис?
— Нет, из Надора пока писем нет, они, видимо, еще не добрались. Дикон, я был в Багерлее с Его Высокопреосвященством и видел Алву. Он просил передать, что считает твое обучение законченным и освобождает тебя от клятвы.
От клятвы? Той, что дала на Фабианов день?! Ну конечно, ведь о другой он пока и не знает… Рейчел прерывисто вздохнула, пытаясь не допустить начала приступа в такой ответственный момент. Ракан может освободить своего вассала от любой присяги, но лишь от той, о которой осведомлен, а значит, нужно продолжать быть крайне осторожной.
— Даже Абвении не в силах отменить клятву Древней крови, — подтвердил Эпинэ ее худшие опасения.
— Да, я тоже знаю об Абвениях…
— В любом случае, ты свободен.
Рейчел мотнула головой. Нет, именно сейчас она точно не свободна. Алва отпустил ее после нелепой истории с ядом, а значит только ей должно помочь ему сбежать из Багерлее. Именно ей, даже без Придда! Валентин оттягивал момент побега на те дни, когда Альдо Ракана меньше всего станут интересовать пленники, но он никогда и не любил. Что вообще может понимать эта ледяная статуя, по ошибке названная человеком и Повелителем Волн?!
— Робер, а как там в Багерлее?
— Башни, стены, коридоры. Немного похоже на Лаик.
— Ты видел эра Августа? — о старике тоже следует узнать, на тот случай, если выпадет шанс поговорить с ним. Она должна выразить ему признание за участие в победе Ракана и потом хлопотать за его освобождение. Это несправедливо, что война в Эпинэ началась стараниями Штанцлера, а в награду за это его ждало заключение в страшной крепости.
— С графом Штанцлером говорил Его Высокопреосвященство, а я в это время был с Алвой. Хочешь знать подробности?
— Да, — храбро отозвалась девушка. — Хочу.
И Робер Эпинэ рассказал о том, что до его визита Рокэ Алва медленно и мучительно умирал от соленой воды, раскаленных стен камеры, расположенной над пекарней, как и о том, что теперь его мучения позади. Не зря ей не понравился Морен! Хоть в Октавианскую ночь он, по рассказам того же Алвы и Савиньяков, вел себя достойно, это оказался лишь внешний лоск.
Пока не принесли факелы, между ней и Робером тянулось долгое и томительное молчание, а потом рыжий огонь разогнал сумрак к куполу и высоким окнам, и шум постепенно стих. Девушка увидела два ряда белых колонн, разделенных легкой серебристой решеткой. Вторая решетка, повыше, делила храм на две части. Золотистый пляшущий свет играл на витражах, коленопреклоненных статуях и дробился в хрустале светильников. Рейчел увидела полусгнившие лилии, безжизненно свесившиеся из мраморных ваз, и в голове мелькнуло воспоминание о выходцах — тогда пахло гниющими лилиями. Пахло смертью. Девушка посмотрела на Октавию в синем платье, искусно изображенную на стекле, но, кроме как восхищение мастерством изобретателя, эта картина ничего в ней не вызвала.
— Прошу простить мою задержку, — голос Альдо неуместно-радостно звенел в набитом людьми храме, — пришли важные известия из Дриксен. Видимо, сегодня или завтра войска кесаря вступят в южную Марагону. А сейчас нам предстоят не самые приятные полчаса, но это святилище должно быть очищено от скверны. В день Весеннего Излома под этими сводами упокоится Алан Окделл. Алан Святой, эорий, отомстивший за своего владыку. Повелители Скал всегда были верны Раканам. Другие предавали, колебались, отступали, но верность Окделлов была надежна, как сами скалы. Ричард, герцог Окделл, подойди ко мне!
Пришлось подойти, прямо взглянуть в веселые светлые глаза и преклонить колено. Сначала коленопоклонный юнец, затем молодая невеста? Но, отбросив прочь излишний скептицизм, девушка подняла голову и взглянула на Альдо снова. Тот рывком поднял ее и крепко обнял, отчего сердце заколотилось чаще, но стиснуть его в ответных, отнюдь не дружеских объятиях, было бы преступно и подозрительно, поэтому ладони Рейчел слабо скользнули по его плечам и сползли вниз.
— Да свершится высшая справедливость. Мы не мстим, мы воздаем по заслугам. Да пребудет в смерти и посмертии с каждым то, что он заслужил. Так и будет!
— Так и будет, — повторила Рейчел.
А что заслужит в посмертии она, если не доживет до конца Круга?
Рабочие сломали кувалдами решетку, в этом надрывном звоне слышался плач, а потом разошедшийся в своем трудолюбии рабочий ударил по алтарным вратам и, осыпанный острыми осколками, упал и сбил мраморную вазу. Запах гнилой воды и лилий тут же разнесся по храму, израненные осколками люди замолчали, а под ноги хлынула зеленая жижа. Рейчел отпрянула, когда болотная гадость почти коснулась носков ее сапог. Как тогда, в особняке!
Когда унесли рабочего, Дуглас и кто-то еще торопливо покинули храм, и Рейчел их понимала, но она не имела права уйти, оставалось лишь смотреть на ядовитую зелень, мешающуюся с кровью и талой водой. Герцог Окделл просто не может сбежать сейчас… Шестеро здоровенных рабочих стали бить ломами по белой плите, и камень выл, стонал, сопротивлялся. У девушки закружилась голова, и Альдо взял ее под руку.
— Ты можешь выйти, — сказал он ей, скорее из милости, нежели из сочувствия.
Такое говорят только слабым женщинам, как Катарина, но она сильная и выдержит, поэтому Рейчел отрицательно покачала головой. Наконец, плиту обрушили на алтарные врата, но на сей раз никто не пострадал, и собравшиеся узрели прямоугольный провал, в который уходила белая лестница. Альдо поправил шпагу и отдал распоряжение Рейчел и Роберу следовать за ним.
Шагая по лестнице, рядом с Альдо, Рейчел не оглядывалась по сторонам, потому что ее терзало приятное предвкушение долгожданного возмездия. Гимнеты, шагающие впереди с факелами, открыли дверь, и стал виден прямоугольный зал, облицованный белым мрамором. Посредине застыл круглый каменный колодец, а у стен — две гробницы. На одной лежала молодая женщина, подложив одну руку под голову, а в ее ногах сидел человек в короне и смотрел на спящую жену. Вторая гробница была совсем простой, не считая высеченного на мраморе имени «Франциск».
С нее начали осквернение, и Рейчел подошла к Альдо. Радостное сердцебиение заставляло едва ли не приплясывать, но эорию следовало держать себя в руках, и вот через несколько минут рабочие скинули на мраморный пол крышку, под которой, помимо простого темного гроба, лежали полуистлевшее знамя, меч и шлем. Айнсмеллер собственноручно сломал крышку, и вот, Альдо вместе с Рейчел одновременно прянули вперед. Прикрытый выцветшими тряпками скелет, потускневшая золотая цепь, пряжки и остатки волос — вот и все, что осталось от узурпатора. Осмотрев его получше, Альдо склонился и забрал едва ли не из рук цивильного коменданта плоский лаковый футляр, которая лежала под костями кисти руки Франциска.
— Мы займемся этим позже, — улыбнулся сюзерен. — Любопытная вещица.
Останки Франциска, шлем, меч и знамя бросили в мешок, настал черед останков Октавии. Кипарисовый гроб был отделан пластинами слоновой кости, украшенными тончайшими гравировками, а на крышке рассыпались серебристой пылью проклятые лилии. Рабочие подняли тяжелую крышку и в воздух взметнулся клуб благовонной пыли; запахло чем-то пряно-горьким. Арчибальд Берхайм потерял сознание, а Рейчел закашлялась.
— Уходите! — крикнул Робер. — Это понсонья! Ей нельзя долго дышать.
— Это яд, — Валентин оставался преспокойным. — Мориски пользуются им при бальзамировании.
— Уходи! — Альдо толкнул в спину Рейчел, ей пришлось повиноваться, и только, оказавшись на улицах, в объятиях холодного ветра, почувствовала себя лучше.
Лица девушки мягко касались крупные хлопья мокрого снега, а порывы ветра заставляли дрожать, но она не собиралась уезжать, прежде чем выйдет Альдо, потому что хотела удостовериться, что он не пострадал от морисского яда. Потому что наконец-то, благодаря вернувшемуся Ракану восторжествовала справедливость.
========== Глава 75. Попытка спасения ==========
Еще ни разу за свою короткую жизнь Рейчел Окделл не доводилось не то что думать всерьез, а даже мыслить или предполагать, что однажды ей будет суждено оказаться в страшной и неприступной крепости Багерлее, причем даже не в качестве заключенной, а пришедшей сюда по доброй воле. Она приняла непростое, но твердое решение о том, что спасет Рокэ Алву любой ценой из надежной ловушки Альдо, и отступаться от своей благородной цели не собиралась.
Облачиться в одеяние монаха-исповедника и при этом выглядеть в нем естественно, было непросто, однако Рейчел потратила целый день на то, чтобы подготовиться к этому заранее. Закрывшись в своей комнате, девушка привыкла передвигаться медленной степенной походкой, как все священники, затем надела темную рясу, стараясь не путаться в рукавах, и вот, наконец, когда движения стали сочетаться с одеждой, можно было смело считать, что подготовка к опасному делу завершена.
Одеяние ей одолжил Валентин, после того, как Рейчел гордо заявила ему, что сможет в одиночку спасти Рокэ Алву из крепости, но выражение лица и голос Спрута при этом были на редкость саркастичными, а желая удачи, он снисходительно поднял бровь. Истинный потомок своего предка Эктора! Тот тоже оставался в стороне, насмехаясь, но не желая помочь соратникам! Преисполненная праведного гнева девушка даже не спросила у него, где он смог достать рясу.
Высокий рост сказался самым лучшим образом — темный длинный подол не путался под ногами, его не приходилось подбирать, как дамские юбки. Когда Рейчел в детстве еще носила платья, то часто приходилось подбирать неудобные подолы из темно-красного тяжелого бархата, если случалось играть с Айрис, но с тех пор прошло слишком много лет, и ощущение было почти непривычным.
Из комнаты и из дома пришлось выходить поздно ночью, через черный ход, который слуги держали открытым, и, спеша по снегу через темный сад, Рейчел чувствовала, как в душе разливается волна радостного азарта. Глупо было бы упиваться им сейчас, потому что шкуру неубитого медведя не делят, так говорила Матильда, однако в том, что ей удастся вывести Рокэ Алву из тюрьмы девушка не сомневалась. Эта мысль была сладка и приятна.
По плану Рейчел она зайдет в камеру под видом духовника, Рокэ выйдет оттуда, облачившись в ее рясу, и поспешит скрыться, а спасительница останется в камере, чтобы потом притвориться оглушенной.
— Если вы задумали что-нибудь, связанное с герцогом Алва, то я бы не советовал вам преждевременно рисковать, — произнес Валентин, вручая ей нужную вещь. — Осмелюсь напомнить, что все ваши мысли легко прочитать на вашем лице.
— Не стоит беспокойства, — суховато отозвалась Рейчел, сдержанно и резко кивнув. — Мое вмешательство во что-либо только поможет создавшейся ситуации, а не усугубит ее.
Зачем, ну зачем она это сказала?! Хотя… может быть потом, когда Рокэ будет вдалеке от Раканы, а может и от Талига, Рейчел напомнит Придду о его скептическом и насмешливом отношении к ней? Тогда он сможет принять тот факт, что Окделлы готовы идти на огромный риск ради тех, кому присягнули, в то время, как Придды отсиживаются в стороне, подло скрываясь за чужими спинами, и ждут победы.
До величественно возвышавшейся крепости-тюрьмы пришлось идти очень долго, но все-таки у Рейчел иного варианта не имелось. На лошадях монахи не ездят, а возьми она Сону в поводу, это выглядело бы очень подозрительно, поэтому несколько часов она молча шагала, все глубже окунаясь в темный, прохладный и ясный вечер, стараясь не ускорять шаг. Если быстро шевелить ногами, то она в скором времени рискует устать, в то время, как неизвестно, что ждет впереди. Наверное, придется долго бежать и потому стоит поберечь силы.
Остановившись перед каменными стенами тюрьмы, Рейчел замерла от охватившего ее смутного беспокойства. Насколько здесь сильна охрана? Как расположены коридоры в тюрьме? Сколько выходов из крепости — любых? Стоило спросить об этом у хладнокровного Валентина Придда, но гордость не позволила девушке обратиться к нему за помощью. И ей ничего не оставалось, кроме как постучаться.
Ответили девушке не сразу, даже глухого топота солдатских сапог по обиженно вздыхающим камням она дождалась через несколько томительных минут.
— Кто приехал так поздно?! — проворчал за дверью недовольный мужской голос.
— Духовник Бастиан, — сделала Рейчел собственный голос потише и пониже, и, чтобы успокоиться, положила ладонь на холодную каменную поверхность ворот. — По распоряжению Его Высокопреосвященства Левия приехал исповедовать раба Создателева Фердинанда и тех невинных узников, что томятся в заключении вместе с ним.
Это имя для нее омерзительно, как и фамилия, но к Фердинанду Рейчел не пойдет — в камере жирного ничтожества ей делать совсем нечего. Почему охрана стоит за воротами, а не снаружи, как это было в Лаик? Новое распоряжение Альдо или меры предосторожности? Снаружи заскрежетали тяжелой щеколдой, потом медленно открылись темные ворота и духовника впустили внутрь. Обыскать поленились, именно на это девушка и рассчитывала, приходя на ночь глядя.
Комендант Багерлее, кем бы он ни был, не потрудился встретить гостя, и этому девушка тоже очень обрадовалась.
Неторопливо шагая по вымощенному серым камнем тюремному двору, в сопровождении нескольких гимнетов Рейчел время от времени переводила взгляд на окончательно потемневшее небо, усеянное яркими звездами. Где-то вдали серебрился тонкий огрызок луны, яркий свет не лился на землю, и это будет беглецам на руку.
Когда она войдет в камеру, то после приветствия напомнит ему фразу, что он сказал. Меньше оруженосца ему нужен только духовник? Отлично. Оставалось лишь узнать, в какой камере заперт Рокэ, ведь он тоже является одним из узников, но перед этим придется объяснить, что Левий простудился и послал духовника. Молодость гостя Багерлее расходилась с правдой, вряд ли бы кардинал отправил сюда столь юного клирика, но тут оставалось рассчитывать на недальновидность гимнетов. Другого выбора у нее не было.
— Пожалуйте сюда, — идущий впереди человек с факелом свернул в один из темных коридоров.
Какая здесь холодная промозглая мгла! Рейчел поежилась, потерла ладони, и непрошенные воспоминания о надорских холодах рванулись из омута ее памяти наружу. Но ведь столица гораздо теплее Надора, а здесь просто экономят на дровах, чтобы держать узников в узде.
Но с Рокэ Алвой был иной случай — его мучили жарой!
Вспомнив рассказ Робера Эпинэ, Рейчел снова вздрогнула, но тут же постаралась задуматься о немедленно возникшей проблеме. Что она скажет Фердинанду, и что будет делать, если тот ее узнает? Возможно ли, что глупый толстяк проявит чудеса разума и не станет ее выдавать?! Достаточно вспомнить, как он вел себя при отречении от трона, и надеяться на такое уже пропадал всяческий смысл.
— Благодарю вас, сын мой, — пробормотала она глухо, опустив голову, чтобы не свалился слегка прикрывший лицо темный капюшон.
По телу пробежала неприятная дрожь — девушка начала мерзнуть. Долго ли еще идти по этим извилистым каменным коридорам? Свет от факелов падал на серые равнодушные стены, плясали черные пугающие тени, но она, Рейчел Окделл, не испугается. Скалы не боятся! А теперь нужно отделаться от сопровождающих, которые уже успели обмолвиться о том, что заложники находятся в этом крыле. Найти Рокэ — вопрос времени.
— Могу ли я пойти один дальше? — задала она вопрос глухим и мягким голосом. — Агарисские обычаи требуют, чтобы шестнадцать шагов до исповедуемого духовник шел без сопровождения.