Пора, в путь дорогу,
В дорогу дальнюю, дальнюю, дальнюю идём.
Тьфу! Не везёт.
Хотя, как говорил дедушка Эйнштейн – всё в мире относительно.
То, что я в вагончике сидел в тот момент, когда Кощей меня утянул, повезло? Однозначно. Без компа не смог бы я дешифровкой заниматься и съели бы меня точно, не найдя лучшего применения.
А то, что Кощей из сентиментальных чувств держал у себя в кабинете на стене в рамочке любовную записку от своей какой-то пассии, которая, не записка, конечно, а подруга Кощеева, зачем-то в зашифрованном виде эту записку ему отослала? Тоже повезло.
Не знаю, может они в шпионов играли, но очень ко времени мне эта записка на глаза попалась. Я как-то сразу шифр в ней увидел и у Кощея поинтересовался, чего это, мол, шифровка на стене висит? А он и вцепился. Оказывается, у него много уже перехваченных вражеских писем скопилось, как раз зашифрованных. Вот и показывает он мне их, смогу ли прочитать? А там шифр – котам на смех, средневековой сложности. Мы в университете такое еще на первом курсе проходили. Да опять же, комп у меня есть, да и наборы программ я всегда в запасе держу, ну и объяснил я Кощею, что, скорее всего, проблем не будет, только аппаратура мне нужна из вагончика.
Кощей как про приборы услышал, сразу заинтересовался. Я же уже говорил вроде бы, что очень он всякие научные штучки любит? Ну, вот.
Первый день свой в Кощеевом царстве я очень ярко запомнил.
Повёл он меня назад к вагончику, а на ходу и спрашивает:
– А где, говоришь, тебя всем этим премудростям учили?
– В университете.
– Ха, брат-студиоз?
– А вы, что, тоже в университете обучались?
Кощей на ходу поднял руку и показал мне три пальца.
– В трёх?! Ну, вы сильны, Ваше Величество, – восхитился я. – В Европе?
– Болонский и Парижский да еще Веронский, магический.
Я только покачал головой. Силён Кощей, если не врёт, конечно.
Вскоре мы добрались до того огромного зала, посреди которого и приземлился мой многострадальный вагончик.
– Ну, показывай свои приборы, – скомандовал Кощей, когда мы забрались внутрь.
– Ну, вот – я указал на два стола, занятых компьютером и периферией. – Только, чтобы они заработали, надо питание подать.
– Щи с кашей, что ли?
– А? Нет, конечно. Вот, смотрите, Ваше Величество, вот это, – я указал на двигатель, – такое устройство, в которое если залить горючую смесь, то можно заставить его вращать вон ту железку. А та железка, крутит вон то устройство, генератор называется. А в генераторе появляется от этого сила и эта сила вон по той веревочке уже и подается к моим приборам, от которой они работают. Понятно?
– Показывай, – лаконично приказал Кощей.
Ну, верно. Лучше один раз увидеть.
Я запустил движок и, дождавшись когда лампочка под потолком начала равномерно светить, включил комп.
Кощей с величайшим интересом подошел поближе и стал всматриваться в монитор.
– И что твой прибор умеет делать?
– Ох, много чего. Ну, вот, считать умеет, например.
– Считать и я умею, – отмахнулся Кощей.
Я почесал в затылке и тут меня осенило. Достал я из кармана смартфон, включил вспышку и, хорошенько прицелившись, сфотографировал Кощея. Тот шарахнулся от яркой вспышки и стал уже угрожающе подымать руку, но я успокаивающе кивнул ему и отправил файл на печать. Принтер поворчал, пожужжал с минуту и выплюнул лист с отпечатанной на нем ошеломленной рожей Кощея.
– Вот, Ваше Величество, извольте.
Кощей недоверчиво взял лист, повертел его разглядывая, а потом расплылся в улыбке:
– Да это же я! Хорош, хорош, ничего не скажешь. В кабинете повешу.
– Ну, вот, – я развел руками, – вот такое может, к примеру.
– Нравится, – одобрил Кощей, – только баловство это. Для дела ненужная забава.
Плохи мои дела. Надо показать себя нужным, прямо-таки, необходимым.
– Ваше Величество, – взмолился я, – а давайте я ваш текст с помощью компьютера расшифрую да вам принесу? Ну, сложно так сказать, что умеет, что не умеет. Не могу я объяснить толком.
Кощей подумал и кивнул:
– Ладно. Утром чтобы был у меня с готовой работой, а не то…
– Знаю, знаю, – перебил я его. – Сожрёте.
– Скушаю, – поправил меня Кощей.
– Скушаете, – послушно кивнул я. – Только, Ваше Величество, для ускорения работы мне от вас две вещи нужны. Во-первых, текст этот на русском языке?
Кощей кивнул.
– Отлично. А еще мне алфавит ваш нужен. Не сочтите за труд, напишите, а?
Я протянул ему лист бумаги и карандаш.
Кощей повертел карандаш в пальцах, черканул им пару раз на пробу и, склонившись над столом начал старательно выводить на нем буквы, тихо приговаривая:
– Аз, буки, веди…
Закончив, он протянул мне листок:
– Ох, смотри, Федор Васильевич, если окажется, что я зря тут бумагомарательством занимался…
– Да, сделаю я, сделаю, не переживайте.
– Ладно.
Кощей двинулся к выходу, а на пороге всё-таки бросил через плечо:
– Сожру. Ох, сожру. То есть, скушаю.
Он вышел и, не закрыв за собой дверь, поманил одного из скелетов:
– Стоишь тут. Никого не пускаешь. Когда он скажет, – Кощей махнул в мою сторону, – отведёшь ко мне.
И я наконец-то остался один. Ну, как один? Со скелетом у двери. С Дизелем, кстати.
А это любовное послание я даже целиком расшифровывать не стал. Нет, не потому-что сложно, какая там сложность? Каждая буква заменена цифрой, детский сад, ясельная группа. Нет, просто там текст действительно любовный, личный был.
Дословно я уже не помню, но что-то такое:
«Кощеюшка, жизнь моя!
Истомилось по тебе сердце девичье, иссохли очи от слёз горьких, когда же смогу снова увидеть тебя, злодей моей души?»
Кощей увидел, обрадовался и еще один текстик мне подкинул, потом еще один, а когда очередной приказал расшифровать, я ему и говорю, мол, проблема у нас, еще чуть-чуть и перестанут мои научные приборы работать. Бензин кончился. Не у приборов, конечно, у движка к генератору.
* * *
– Босс! Шеф! Ау! Командир!
– А? Что?
Я так погрузился в воспоминания, что и не заметил, как машинально свернул в наш коридорчик и шёл ничего и никого не замечая.
А звал меня бес по имени Аристофан.
– А, это ты, Аристофан? Чего тебе? Занят я.
– Так, это, босс, говорят, в натуре, ты на дело идёшь?
– Кто говорит?
– Ну, это… – он помахал неопределенно в воздухе волосатой лапой. – Говорят, типа.
Я покачал головой. Слухи по дворцу разносились мгновенно.
– Ну, да, погулять решили пойти. Выйдем на природу, шашлыков пожарим. Рыбки половим.
– Ну, да, ну, да, – закивал Аристофан. – Меня с собой, блин, не возьмёшь?
– Извини, Аристофан, не в этот раз.
– Без базара. Какие будут указания, типа на время твоего отсутствия, босс?
Аристофан со своими двумя десятками таких же бесов, был приставлен к нам в качестве охраны и группы быстрого и крайне вредного реагирования.
Охраняли они нас от всех подряд, а реагировать пока было не на что, поэтому, оккупировав соседнюю с нами комнату и превратив её в казарму, наслаждались бесы тишиной и покоем и целыми сутками резались в карты.
– Ну, какие указания? Бди. Присматривай тут за порядком да чтобы никто не лез к нам. Скелетов к Дизелю не пускай, а то быстро тут организуют клуб фанатов-почитателей. Ну и за двумя этими мелкими пакостниками пригляди, за Тишкой да Гришкой, а еще лучше, к себе в казарму их забери на время.
Аристофан поморщился, но кивнул:
– Сделаем, босс, в натуре, не волнуйся.
Аристофан, не отличавшийся высоким ростом, едва доставая мне маленькими рожками до груди, размерчик в ширину имел побольше моего двадцатичетырёхдюймового монитора и силушкой был не обижен. Кроме того, он был невероятно ловок и увёртлив.
Когда я застукал его выносящим из кабинета под мышкой мой внешний жёсткий диск, я даже с помощью Михалыча не смог поймать его. Благо, Дизель, став в дверях, перегородил путь к отступлению, да Маша, извернувшись, ухватила его за шею. Она так и держала Аристофана, пока Михалыч лупил его по заду ремнем, а я прохаживался рядом с одолженной у Дизеля саблей и орал:
– Пригнись, Михалыч! Дай я этому засранцу голову срублю да Кощею на стену в кабинет повешу!
После порки и моего «так и быть, на первый раз прощаю, но смотри у меня, зараза!», Аристофан проникся уважением и к собственности Канцелярии, и к нам и больше никогда не покушался на наше имущество.
На этом его проступки не прекратились, но все каверзы Аристофан теперь проворачивал вне расположения Канцелярии, хотя нам немного надоедало отбиваться от возмущенных поваров, пришедших за справедливостью или от целой делегации местных ведьм, у которых Аристофан спёр все мётла и загнал их на ярмарке в Лукошкино.
* * *
Кивнув Аристофану на прощание, я вошёл в Канцелярию.
Маша так и сидела на диване, только теперь не занималась маникюром, а держала в руках книгу. С двух сторон прижавшись к её бокам, дрыхли наши бесенята. А вот Михалыч стоял посреди комнаты и разглядывал, вытянув перед собой на руках, черный генеральский мундир, китель которого сверху донизу был увешан медалями и орденами. Спасибо, на спину хоть не повесили. Ох, нет, повесили. Не много, но достаточно, чтобы почувствовать себя ёлочкой на детском утреннике.
Увидев меня, дед засиял, как гирлянда на той самой ёлочке:
– Наградил-таки Кощей-батюшка за усердную службу?
– Наградил. И меня и тебя и Машу. Путёвками на Всероссийский курорт Лукошкино. Собирайтесь, через час выходим.
– Ась? Чегой-то ты, внучек, загадками говоришь…
– Собирайтесь, собирайтесь. Отправляемся мы втроём в Лукошкино на несколько дней. На особо тайную и важную операцию.
– Охти ж мне!
Михалыч взмахнул руками.
Китель забрякал медалями.
Маша недовольно оторвалась от книги и пихнула локтями бесенят.
Бесенята проснулись, недовольно заверещали и спрыгнули с дивана.
– Михалыч, ты уж прикинь, что там нам с собой взять надо, хорошо? Мы там с шамаханами работать будем, для них и мундир этот. А потом еще и по городу ходить придется, тоже одежда нужна для этого. И мне и Маше.
Маша недовольно зашипела, демонстрируя острые клыки. Ага, клыки у неё тоже были выдвижные. И крылья, кстати тоже.
Маша была сербской вампиршей. Или вампирессой, как там правильно? А, не важно.
По-настоящему, звали её Марислава, очень милое, на мой взгляд, имя, но сама она представлялась на французский манер Марселиной, и из вредности я тут же окрестил её Машей, на что она первое время фыркала и шипела, а потом, ничего, успокоилась и отзывалась уже нормально.
Была она высокой девушкой лет двадцати. На вид, конечно. Как потом оказалось, ей уже давно перевалило за полторы сотни лет, ну у вампиров такое дело обычное.
Очень худая, с окрашенными в иссиня-черный цвет длинными прямыми волосами, с всегда сильно подведенными бровями и ресницами, да еще и нарисованными темными кругами вокруг глаз, Маша, в своем кожаном черном костюме из брюк и жилетки, смотрелась классическим представителем готов. И запусти её в какой-нибудь ночной клуб для готов в моё время, она бы ничем не выделялась там среди этой странной публики.
А вот, в Лукошкино в таком прикиде, показываться, точно не стоило. Представляете себе, к примеру, весь такой патриархальный, старинный древнерусский рынок, с бабами и мужиками, с купцами и приказчиками? А вот теперь поставьте посреди этого рынка Машу во всей красе. Представляете? Я – нет.
– Маша, ну ты же у нас умная девушка, сама понимать должна, что в этой всей коже тебе Лукошкина не видать. А ты мне там нужна будешь.
– А монсеньор Кощей в курсе?
– Монсеньор как раз и приказал.
Маша вздохнула и загрустила.
Она состояла на службе у Кощея и вынуждена была подчиняться его приказам.
Сама к Кощею на службу она не рвалась, но достав вредным нравом своих соплеменников, а главное – старейшин вампирских кланов, была выслана из Европы в дикую Русь якобы для повышения квалификации и обмена опытом, так сказать, и попала по контракту в услужение Кощею сроком на три года.
Наш Темный властелин обрадовался, увидев её и тут же начал проводить над ней массу опытов и экспериментов, мечтая превратить её в идеальное оружие смерти.
Надо сказать, что Маша и так не была пай-девочкой из какого-нибудь там пансиона для благородных девиц. Нет, будучи вампиром, она обладала стандартным набором для самого разнообразного и скорейшего умерщвления нежелательных для себя особ. Ну, знаете, все эти там полёты на гигантских крыльях, как у летучей мыши, сила как у десятерых дюжих мужиков, острые и длинные зубки, выпускаемые по необходимости, опять же, выдвижные когти, ну и прочие вампирские штучки.
И вот эту машину смерти, хоть и довольно миленькую на вид, Кощей и решил усовершенствовать, доведя её способности просто до фантастических. Вот только, как часто у него бывало, то ли поспешил Кощей, то ли не в ту мензурку толчёного змеиного зуба сыпанул, а может и сушеные жабьи головы плесенью покрылись, не знаю. Но вместо супер-Маши, появилась на свет Маша-вегетарианка. Не растеряв своих способностей, она теперь на дух не переносила кровь ни человеческую, ни какую другую и приходилось ей питаться только овощами да булочками. Зато и солнечного света теперь перестала бояться, да и в церковь заходить могла, уж не знаю только зачем вампиру бывать в церкви.
Быстро познав радости тортиков, пирожных и прочих девичьих антидепрессантов, Маша стала настоящей сладкоежкой, благо из-за особенности физиологии о фигуре ей беспокоиться не надо было. Хотя, на мой вкус, лишние пять-шесть килограммов, ей бы не помешали.
Возвращаться на родину Маше не имело никакого смысла, засмеют же, вот и осталась она у Кощея на окладе, изредка помогая ему в его черных делах. И, надо сказать, с работой она справлялась отлично, хотя, как меня потом предупредил Кощей, сама за работу не хваталась и лишних приключений на свою… хм-м-м… голову, так скажем, не искала.
А все эти булочки, ватрушки, да блины с вареньем, повлияли неожиданным образом и на её характер. А может, это Кощеевы опыты так сработали, не знаю. Но потеряла Маша значительную часть своей вредности, взамен приобретя томную такую лень и романтически-мечтательное настроение. В коем она обычно и пребывала в свободное время от работы, сидя у нас в кабинете на уютном диване с очередным рыцарским романом в одной руке и очередным пирожком, в другой.
Ценил я Машу не только за то, что она внесла разнообразие в наш мужской коллектив и даже не за то, что была она превосходным бойцом. Главным достоинством Маши, на мой взгляд, было то, что она являлась полиглотом. Зная основные европейские языки и множество диалектов, Маша стала для меня незаменимой помощницей, помогая расшифровывать тайные письма, присылаемые от Кощея, которыми он стал заваливать нас буквально же на следующий день.
– Месье Теодор, – Маша захлопала ресницами, – а я могу вас прикрывать и с той стороны крепостных стен. Буду следить за передвижениями войск, разведывать отходные пути…
– Маша, не капризничай! Пойдешь со мной в Лукошкино. Сделаем из тебя настоящую русскую красавицу.
– Шшш!!!
– Ну, а я что? Это же Его Величество приказал.
– Шшш!
– Вот сама ему и скажи. Маша! Перестань капризничать! А я тебе мешок яблок куплю на рынке. Вку-у-усных…
– Шшш?
– Обещаю, обещаю.
– Шшш.
– Хорошо и ведро груш.
– Шшш!
– Маша, не борзей! Марш за одеждой!
– Шшш…
Вот и поговорили. Ну как с этой капризной девицей работать, а?
* * *
Помахав на прощание Дизелю, мы заперли дверь Канцелярии и гордо направились к выходу из дворца.
Гордо-то гордо, но я что-то сразу загрустил по Дизелю. Привык уже к нему. Зато отдохну от этого постоянного скрежета и скрипа.
Кстати это тоже Кощей придумал, как компьютер без бензинового двигателя запускать. На скелетно-механической тяге!
Я ему, когда рассказал о проблеме с бензином, Кощей отложил в сторону черный меч, которым измельчал какие-то травки, высыпал их в котёл и говорит: