========== Новая знакомая ==========
Очнувшись, я первым делом ощутил холодное прикосновение металла к щеке и прилив свежего воздуха. Я с трудом поднялся на ноги и осмотрелся. Вне всякого сомнения, я был на Альфе. Космический корабль, на котором нас привезли, стоял тут же, неподалёку, и солдаты выбрасывали из багажного отсека людей. Многие, как и я, приходили в себя и вставали на ноги, а некоторые…нет. В основном дети.
— Этот вроде подох! — крикнул один из солдат, швыряя на холодный пол мальчика лет девяти.
— И хорошо, нам слабаки ни к чему. — Другой солдат небрежно и презрительно отпихнул ногой тело ребенка.
Вскоре обнаружилось, что шестнадцать человек не перенесли этот полёт. Их тела свалили в одну кучу, а нас, выживших, под конвоем повели по узкому коридору, а потом по лестнице, на самые нижние этажи Альфы.
Переход длился около двух часов. Я шёл в середине и потому видел лишь головы впереди идущих и не имел возможности даже запомнить дорогу. Наконец, вереница остановилась.
— По одному встали! — рявкнул один из сопровождавших нас солдат.
Мы выстроились в нестройную колонну и покорно ждали, что же будет дальше.
«Ну вот, первый пункт плана мне удалось осуществить», — с небольшим опозданием сообразил я. — «Я на Альфе. В самом сердце логова врага. Эти глупцы солдаты доставили на станцию свою гибель!» — я едва заметно усмехнулся.
Но тут впереди послышался отчаянный крик. Кричал явно кто-то из пленников. Я содрогнулся: что там такое происходит? Остальные тоже заволновались, но переговариваться не смели и стояли молча. Полминуты спустя снова раздался истошный вопль, на этот раз женский. Потом ещё.
Я понял, что на месте тех несчастных побывают все пленники, в том числе и я. Но что меня ждет? Что мне ещё предстоит вынести вдобавок к тем страданиям, что я пережил?
«Очередь» тем временем продвигалась, и с каждым шагом мои ноги дрожали всё сильнее, а сердце колотилось быстрее: было страшно.
Когда я подошёл совсем близко, мне стало ещё хуже. Оказалось, к плечу каждого пленника прикладывают раскалённую добела металлическую фигуру и держат её около тридцати секунд. В результате на плече остаётся ярко-красный ожог, по форме напоминающий металлическую фигуру: нечто вроде метки, знака, что этот человек — раб.
Наконец дошла очередь и до меня. Солдат ободрал у моей одежды рукава, чтобы плечи были обнажёнными, и приложил к правому плечу раскалённый металл. Боль была адская, но я не издал ни звука. Ведь я не какой-то жалкий простолюдин, как остальные пленники, я бог из Асгарда, и я не должен терять достоинства в тылу врага. Я закусил губу и с ненавистью смотрел на солдата, на лице которого промелькнула тень удивления. Похоже, я был первым пленником, который стерпел боль молча. На моих глазах выступили слёзы, но я держался.
Наконец металл убрали и меня пропихнули в ангар, где трудилось неимоверное количество рабов. Своих «соседей» по багажному отсеку я узнал потому, что все они как один держались за правое плечо. Ожог и вправду болел очень сильно. И почему я не овладел целительной магией?
Но вскоре я и думать забыл про боль: нас тут же заставили работать. Мы, вместе с остальными рабами, которые жили на Альфе уже довольно долго, разгружали грузовые космические корабли, раскладывая неимоверно тяжелые коробки по разным отсекам, в зависимости от цвета наклейки на коробках: красная, желтая, синяя или зелёная. Этот труд был ещё более изматывающим, чем тот, в деревне, но я уже привык к ощущению того, что мои силы на пределе, и я вот-вот упаду, так что я не особо переживал по поводу этого. Просто работал, не думая ровным счётом ни о чём. Я даже потерял счёт времени и не мог сказать точно, сколько часов я трудился, разгружая корабли.
Но вот прозвенел звонок — окончание смены, как подсказали нам «опытные» рабы. У нас было несколько часов на отдых. Я, как и остальные, отполз к стене и прислонился к ней. Почти все из нашей смены тут же заснули, а я стал осматриваться и размышлять: ведь в скором времени мне предстоит бежать отсюда, и чем скорее это время настанет, тем лучше, потому что долго на этой каторге я не продержусь.
Оглядев помещение и удостоверившись, что ничего интересного и важного в нём нет, я принялся разглядывать рабов. Все они были одеты в старую, поношенную одежду, напоминающую половые тряпки; у всех были безразличные и даже туповатые лица. Изматывающий однообразный труд явно не в лучшую сторону сказался на их интеллекте. Когда весь день разгружаешь корабли, сил на мысли не остаётся. И вряд ли у них есть привычка читать книжку перед сном. Я внутренне осудил себя за неуместный чёрный юмор и принялся разглядывать их дальше. Тут были и дети, и старики, и женщины… Сколько же жизней сломал беспощадный и ненасытный «Чёрный Квадрат»!
Неожиданно мой взгляд упал на совсем ещё молодую девушку, которая разительно отличалась от всех прочих. У неё были тонкие, изящные черты лица, бледная кожа, пышные иссиня-чёрные волосы, завивающиеся в мелкие тугие локоны и собранные в высокий хвост. Ни измождённое выражение лица, ни лохмотья, в которые она была одета, не могли затмить её естественную красоту. Но более всего меня поразили её глаза: большие, изумрудно-зелёные, они вовсе не были отупевшими. Это были глаза измученного, несчастного, страдающего, но мыслящего человека. Девушка явно напоминала мне кого-то, но вот только кого…? Точно, и как я сразу не сообразил: она очень похожа на меня и вполне могла бы быть моей сестрой.
Девушка кинула на меня пристальный взгляд, а потом вдруг с ужасом посмотрела на вход в помещение. Я тоже поглядел в ту сторону, однако увиденное мною зрелище ужаса у меня, почему-то, не вызывало. К нам зашёл надсмотрщик, держа в руках коробку с повсеместно распространёнными брикетами сухого питания. Он швырял к ногам каждого раба брикет и шел дальше. Многие рабы просыпались и жадно хватали еду. У них появление надсмотрщика с пищей вызывало даже некоторую радость, но девушка задрожала и сжалась, словно стараясь стать невидимой, на её лице было заметно отчаянье. И вскоре я понял, почему.
Надсмотрщик подошел к ней, грубо схватил её за тонкую бледную руку, вздернул девушку на ноги, жадно облизал губы и прошипел, словно змея:
— А ты пойдешь со мной.
На глазах у девушки появились слёзы, она нервно всхлипывала и дрожала всем телом.
— Нет, нет, пожалуйста, не начинайте снова! — давилась слезами она. — Я не переживу такого позора!
— Переживешь, — лицо надсмотрщика исказилось в отвратительной улыбке. — Ты всегда переживаешь.
— Не надо, пожалуйста! — умоляла она, задыхаясь от плача.
Рука надсмотрщика скользнула под одежду несчастной девушки, та зарыдала еще громче, не в силах терпеть такое унижение. Казалось, она сейчас потеряет сознание, а этот урод продолжал похотливо улыбаться.
Я и сам не заметил, как моя рука схватила невидимый бластер и направила его на надсмотрщика. Одно нажатие на кнопку, и он упал замертво. Я, все еще пытаясь подавить гнев, вспыхнувший во мне от увиденного, выволок его тело в коридор, который, по счастью, пустовал, и вернулся к девушке. Рабы смотрели на меня с некоторым уважением. Было ясно, что надсмотрщиков они не любят. А девушка упала на колени и, как в бреду, повторяла:
— Спасибо, спасибо…
— О, не стоит, — небрежно махнул рукой я и вновь сел, прислонившись к стене.
Девушка села рядом, понемногу переставая дрожать и всхлипывать.
— Если они узнают, что ты убил надсмотрщика, тебе конец, — еле шевеля губами, произнесла она.
— Не думаю, что они станут проводить расследование из-за рядового солдата. У них таких миллионы.
— Да, наверно ты прав, — согласилась девушка. — Они иногда сами друг друга убивают, особенно если пьяные; думаю, труп солдата в коридоре мало кого удивит и тем более заинтересует. Но как ты это сделал? Откуда у тебя оружие?
— Я лидер Звездного Патруля, и работаю тут под прикрытием, — гордо ответил я.
— Звездный Патруль? Я никогда не слышала о такой организации.
— Разумеется, она же сверхсекретная, — пояснил я.
— Если она сверхсекретная, почему ты сходу рассказал мне о ней? — прищурилась девушка.
— А тебя не проведешь, — ничуть не смутившись, хмыкнул я. — На самом деле эта организация совсем недавно появилась, даже месяца не прошло с её основания.
— И чем же занимается Звёздный Патруль?
— Мы как Агенты Света, только молодые.
— Здорово! — восхитилась девушка. — Это потрясающая идея: создать такую организацию! Я бы обязательно вступила, если бы могла!
— Да вступай хоть сейчас, я тебя принимаю. Если ты сумела вынести все издевательства этих мерзавцев, ты сильный человек.
— Не думаю, — покачала головой девушка. — Я держусь из последних сил. Честно говоря, я несколько раз даже думала о самоубийстве: лучше уж смерть, чем всё это, но это означало бы, что я сдалась, сломалась и… я решила терпеть до конца.
— Ну вот видишь, ты сильная, — приободрил я девушку, к которой не мог не проникнуться жалостью. — Давай знакомиться. Я Локи, а ты? — последняя фраза прозвучала как-то по детски, но ничего лучше я придумать не смог. Да и какая, в конце концов, разница?
— Меня зовут Лаувея. Мне сто сорок пять лет, а тебе?
— Мне сто пять. А откуда ты родом? С какой планеты? — с каждой секундой разговор все больше и больше напоминал мне знакомство в детском саду.
— Ты, наверное, не знаешь такую… Слышал когда-нибудь про Девять Миров? Так вот, я из Асгарда.
— Что?! — я был уверен, что ослышался. Встретить аса в далёком космосе, да ещё и на Альфе — это невероятно! Один шанс из миллиона!
— Из Асгарда?! — переспросил я. — Представляешь, я тоже! Я тоже ас!
— В самом деле? — голос девушки дрогнул. — Я и не смела надеяться, что когда-нибудь ещё встречу кого-то из своих соотечественников. Как там сейчас?
— Ну, как тебе сказать… — замялся я. — Вообще, не очень. Дворец разрушили… Но не будем об этом. Расскажи лучше о себе. Как ты здесь оказалась?! Только очень подробно и с самого начала, хорошо?
Мне не хотелось сейчас рассказывать девушке свою историю, а вот послушать её я был совсем не против. Мне было очень интересно, каким образом ас мог оказаться здесь, на Альфе.
========== Рассказ Лаувеи ==========
— Ну, я даже не знаю, с чего начать… — неуверенно произнесла Лаувея.
— Расскажи сперва, как ты жила в Асгарде, — посоветовал я.
— Это очень давно было… Ну, я училась в Асгардийском Учебном Центре, причём училась экстерном: за один год обучения я проходила два-три, программа давалась мне необычайно легко. По всем предметам у меня стояли высшие баллы, учителя меня любили. Всё было бы хорошо, но я люто ненавидела своих родителей.
— Издевались?
— В своём роде. Понимаешь, для них я была маленьким ребенком! Они стремились опекать меня и, по правде говоря, достали со своей сверхзаботой. Мама могла по десять раз на дню спросить, не холодно ли мне, хорошо ли я себя чувствую и так далее. Родители пытались оградить меня от всех невзгод этого мира. Очень уж им не хотелось, чтобы я взрослела. Если я пыталась сама что-то сделать, меня останавливали и говорили, что этим должны заниматься взрослые. И можешь себе представить, как сильно это меня раздражало.
— Да, это ужасно, когда тебя держат в стороне от серьёзных дел, — искренне согласился я.
— Мама отводила меня в Учебный Центр и встречала, когда заканчивались занятия, и в связи с этим я стала объектом насмешек для моих сверстников. Я просто не знала, что делать. А когда до окончания АУЦ мне оставалось два года (мне тогда тридцать восемь лет было)* …
— Сколько? — не поверил я.
— Я же говорю, я экстерном училась. Так вот, у меня появилась мечта: Снимать документальные фильмы о Девяти Мирах, рассказывать людям о событиях, которые там происходят, об истории этих миров, о народах, об их обычаях и культуре; но я прекрасно понимала, что с такими родителями, как у меня, это не представляется возможным. Они ведь считали, что я должна жить легко, беззаботно и ни о чём не думать. А я не хотела так! Я хотела работать. И моя мечта ни за что не осуществилась бы, если бы мне не помогла Фригга.
— Фригга? Шутишь? Это же моя мама!
— Ничего себе! — восхитилась Лаувея. — Ну и повезло же тебе, я скажу. Именно она сделала то, чего я тщетно ждала от своих родителей: понятно и доходчиво ответила на все мои вопросы. Она объяснила мне, что такое политика, и по каким законам она развивается; рассказала о преступлениях, об их мотивах и последствиях, о различных аферах и мошенничестве, в общем, открыла мне глаза. Вскоре я стала понимать, что происходит вокруг меня, почему это происходит, и что, возможно, последует за всем этим. И тогда Фригга предложила мне писать статьи для СМИ. Надо сказать, что успех от этой затеи превзошел все мои ожидания: мне удалось в относительно короткие сроки стать довольно выдающейся и популярной журналисткой.
— А что твои родители? Как они могли не заметить, что ты пишешь серьёзные статьи?
— Я публиковалась под псевдонимом, чтобы они ничего не заподозрили. В общем, я добилась того, о чём мои сверстники и мечтать не могли. У меня была серьёзная работа, карьера, зарплата, высокое положение в обществе, авторитет. В некоторых кругах я была своего рода знаменитостью. Всех поражало то, что я пишу и предлагаю умные вещи, несмотря на свой юный возраст. В сорок лет я закончила АУЦ с отличием. Это был первый в истории Учебного Центра случай, когда учиться заканчивали так быстро, и моя популярность возросла. Я решила, что теперь, когда я окончила АУЦ, пришло время взяться за работу всерьёз и попробовать себя в других мирах. Фригга предложила мне Ванахейм, и я согласилась. Две недели я готовилась к путешествию, получала официальное разрешение на перемещение, изучала правила и законы Ванахейма, даже язык их немного выучила. Я очень люблю изучать языки. Когда я училась в АУЦ, я параллельно изучала Древний асгардийский.
— Но зачем? — удивился я. — Все ведь прекрасно понимают общегалактический.
— И что с того? Каждому приятно, когда к нему обращаются на его родном языке, — возразила Лаувея.
— Ну, не скажи, — усмехнулся я. — Если провести социологический опрос, окажется, что более семидесяти процентов светлых эльфов не знают языка Альвахельма, а подавляющее большинство ванов ни слова не выговорят на ванахеймском. В последнее время общегалактический язык приобрёл такую популярность, что все предпочитают учить только его.
— А вот это неправильно, — нахмурилась Лаувея. — Сегодня родной язык забудем, завтра — родную культуру, историю и обычаи! Будем все жить по одинаковым примитивным общегалактическим шаблонам! Цивилизации утратят свою уникальность и многообразие. А там, где исчезает память о прошлом, об истории, культуре и предках, исчезает и нравственность! Я не считаю, что мы должны застрять в прошлом и жить точь-в-точь как наши предки. Это затормозило бы научно-технический прогресс. Но помнить и почитать традиции и сохранять особенности, присущие нашим народам, мы должны обязательно. Я уже писала статью, в которой говорила, что Миры должны возрождать свои родные языки, и не ограничиваться одним только общегалактическим; и я подаю населению личный пример.
Стиль речи девушки меня поразил. Она выражала свои мысли чётко, грамотно, ясно, без каких-либо слов-паразитов. Её слова можно было печатать и издавать в газете, как научно-популярную статью. Было ясно, что передо мной очень образованный и эрудированный человек, которого сильно волнуют проблемы современного общества. И от этого моя жалость к девушке только усилилась. Со своими талантами и трудолюбием она могла бы достичь невообразимых высот, а вместо этого вынуждена мучиться и страдать в плену у «Чёрного Квадрата».
— Продолжай, — попросил я Лаувею. — Ты отправилась в Ванахейм, а что было дальше?
— Не спеши. В Ванахейм я так и не отправилась. Дело в том, что за двое суток до поездки моим родителям стало известно о моих планах. Кто-то из моих «друзей» проболтался. Это неудивительно, так как все мои сверстники сильно мне завидовали. Родители узнали и о том, что в этом предприятии замешана Фригга. Ты бы видел, как они на неё орали, а она держалась абсолютно спокойно, даже бровью не повела. «Да вам вообще плевать на нашего ребёнка!» — Кричала моя мама. — «Вы просто сумасшедшая! Разве можно её одну в Ванахейм отпускать?! Вы бы её ещё в Йотунхейм отправили!» Реакция родителей окончательно вывела меня из себя. Ну как они не понимают, что я давно уже не ребёнок, а самостоятельная, независимая личность?! «Отличная идея, мамочка!» — Сквозь зубы прошипела я, но меня никто не услышал. После этого скандала меня, разумеется, посадили под домашний арест, чтобы я не могла никуда отправиться. Но разве это могло остановить меня? Я решила раз и навсегда избавиться от цепей, которыми меня сковали родители, и доказать, что я могу сама принимать решения и действовать так, как я считаю нужным. Вечером я собрала вещи: камеру, штатив, микрофон для интервью, брикеты сухого питания и тёплую одежду.