— Джон! — увидела Май их друга священника и не смогла скрыть счастливой улыбки.
— Доброе утро, — поклонился он, как и всегда очень дружелюбно. — Надеюсь, что я не сильно задержался? Таксист меня дважды отвозил не в тот район. Даже сейчас ещё ждёт, утверждал, что я всё с местом напутал… — виновато улыбнулся он. — Наверно, это из-за моего акцента… — посмеялся он над собой.
— Мы не принимаем иностранцев в своих стенах, — объяснила ему всё Мари. — Поэтому таксисты, которые работают давно, знают, что здесь им одна дорога — обратно в посёлок.
— Вот как… — заулыбался Джон, почувствовав себя не в своей тарелке.
— Сейчас другой случай! — бодро сказала Май и, позабыв крепкую руку Сибуи, сцепилась в рьяном рукопожатии с Брауном. — Мы же здесь работаем, а не отдыхаем.
— Действительно, — скептически посмотрела Мари, желая уйти.
— Мари, подождите, — остановил её Сибуя, взяв при этом за руку. Строгая девушка неожиданно покраснела, застыла, и все замолчали, словно её шок стал коллективным. Один только Нару, будто заговорённый и глазом не повёл.
С чего это он к ней по имени обратился? Да ещё и руки распустил?! — приревновала Май, глядя на славную победу самовлюблённого нарцисса и свой полный провал.
— Мне нужно спросить о табличках, — начал он без особых промедлений, пока Танияма уважительно сдерживала гнев. — Май сказала, что на сливе, возле комнаты вашего домового духа, были таблички омамори. Это вы приказали их снять?
— Мы это делаем ежегодно, — отвернулась та. — Во время празднования Обона… Если вас не затруднит, то не могли бы вы отпустить?.. — попросила она, испытывая из-за наглости Нару стеснение.
— Разумеется, — спокойно сказал Сибуя и невзначай провёл пальцами по руке Мари.
— Спасибо, — постаралась она сказать гордо, но Казуя заметил лёгкую дрожь в голосе. — Мой брат и некоторые служащие уехали на озеро Аси-ноко, там есть синтоистское святилище Хаконе Гонгэн. Мы отдаём священнику старые амулеты и покупаем новые.
Таблички омамори работают не больше года… — задумался Сибуя. — Они следят за положением дел в рёкане очень хорошо… Почему мне кажется это подозрительным?
— Мари, а почему вы не поехали со всеми? — спросила Танияма, и Казуя отвлёкся от глобальных мыслей, замечая то, что было всё это время под носом. — Почтить память своих предков… Это ведь очень важно, вы так не думаете?
— Кто-то должен был остаться… — ответила та совсем безрадостно. — Мой брат почтит их память за нас обоих. А теперь прошу меня извинить, в гостинице ещё очень много дел.
— Мари! — выкрикнула Май. — Простите нас за неудобства, — поклонилась она, думая, что из-за них девушке пришлось остаться дома.
— Мы все делаем свою работу, — спокойно приняла та извинения. — Никто не виноват в том, что мой брат доставляет окружающим массу проблем.
И всё же она на него злится… — подумала Май, вспомнив то, что нанял их именно Нао.
— Мари, ещё Нару сказал, что игрушки в комнате Дзасики-боко следует сжечь, — сказала Танияма осторожно, ведь говорить хозяину, что делать с его собственностью не очень-то уважительно. — Они могут стать проблемой, мы уже видели такое один раз с куклой. Духи иногда используют их как вместилища…
— Я уже говорила, что здесь ничего нет, — отвернулась она. — Но если вы говорите, что они могут доставить гостям хлопоты, то я отдам распоряжение. Садовник сожжёт их сегодня же.
— Мари, если останется что-то целым, то вы только не трогайте, — прокричала ей Май, ведь та вышла на улицу. — Позовите в таком случае нас…
— Глупости… — пробурчала та себе под нос и вновь занялась какими-то повседневными, а для Сибуи подозрительными делами.
VI
— Джон! Ты приехал, — радостно встретил того Хосё. Они так и сидели в гостиной, ожидая, когда Нару и Май решат все свои вопросы.
— Ну что, помирились? — спросила Аяко, увидев довольное лицо Таниямы. Она обрадовалась приезду Джона и как-то отвлеклась, а ведь радоваться было нечему.
— Мы же не ссорились… — покраснела Май, побаиваясь, что та взболтнёт чего лишнего. Пусть Нару и был пупом земли, но не настолько же, чтобы унижаться перед ним.
— Да, извините, что задержался, — ответил Джон.
— Да в общем-то ты не опоздал, — сказала Аяко и заходила по комнате. Она подошла к окну и посмотрела на виднеющееся здание, где осталось всё оборудование. — Пока мы ничего толком и не делаем.
— Аяко, — возмутилась Май. — Нару и Лин работают.
— Работают они или тратят наше время, но мы уже давно могли провести изгнание и ехать на этом домой, — развела руками она.
— И какого духа ты собралась изгонять? — спросил Нару. — На данный момент мы даже не знаем, сколько их там. Удивительно, что вовсе знаем об их присутствии. Понижение температуры и реакция животного — это верный признак, но пока я хочу обсудить с вами то, что мы имеем. Скоро приедет Хара, а пока она не дала заключения о том, что нас там ждёт, то я бы попросил всех воздержаться от безрассудных действий.
— С чего ты решил, что там не один дух? — поинтересовался Хосё. — Май видела только одного призрака…
— Май видела призрака в лесу, — напомнил Сибуя всем. — Пока слишком мало данных, чтобы делать выводы. А вот в нашем случае есть уже что-то. Отвечая на твой вопрос, я пришёл к такому выводу из данных термографии. Термочувствительные камеры были установлены в парадном зале дзёдан-но-ма и в центральном помещении охирома*. Это два самых больших и важных зала в здании. Там и там мы можем наблюдать понижение температуры в одно и то же время. С двух до трёх ночи температура в этих залах снижалась до минус двух-трёх. А вот в комнате погибшей Хэруми Мори никаких признаков паранормального нет. Думаю, остальные одиннадцать комнат мы трогать не будем. Оками просила не трогать эти комнаты, так как вещи учениц находятся там, чтобы избежать возможных скандалов, мы не будем вмешиваться в их частную жизнь. Наша площадь уже определена. Однако остаётся ещё две комнаты — это спальня оками, то есть Мари и комната госпожи Окады. Госпожа Окада родом из Киото, поэтому на празднование Обона она уехала домой. Мне не помешали бы её пояснения по делу, но придётся пользоваться тем, что есть. Хэруми нашла именно она. По словам нокаи, девушку нашли в саду, она попыталась повеситься на дереве возле дома. Хэруми побоялись оставлять с ученицами, и гейша попросила старших девушек отвести её в рёкан, в это время вы как раз ужинали. Мы не знаем, как вела себя Хэруми в тот день, когда пыталась покончить с собой, поэтому в деле с Май остаётся большая погрешность. Чтобы быть уверенными наверняка и исключить опасность извне на улице установлен сейсмограф. С помощью сейсмограммы мы можем увидеть то, что согласно шкале Рихтера оценивается в один балл — то есть сейсмические волны, которые мы не чувствуем, но сейсмограф зафиксирует. Кроме волн существуют шумы, которые не являются сейсмической активностью вовсе. Поскольку ночью здесь очень тихо, нет машин, предприятий и безумных музыкантов, то мы зафиксируем посторонние шумы в ночное время. Чтобы было понятно всем, скажу иначе. Если призраки начнут греметь входными дверьми и перемещать предметы в саду, то мы заметим это на сейсмограмме. И вопрос, который меня волнует, это насколько ты хорошо знаешь Нао, Такигава? — задал он неожиданный вопрос Монаху, тот, как и все переваривал полученную информацию и тут неожиданный вопрос.
— Не то чтобы хорошо, но не так уж и плохо… — ответил тот подумав. — А в чём проблема? Нао славный малый…
— Но вот пояснения твоего «славного малого» и не сходятся, — строго сообщил Казуя и присел за низкий стол и ноутбук.
— Не мне судить, но мы все что-то скрываем и ты, между прочим, больше всех, — нацелился Хосё на невозмутимого до всего Сибую.
— Боже мой, не ссорьтесь! — влезла во всё это Май. Между Такигавой и Сибуей происходил маленький конфликт, а времени на ссоры совсем не было.
— Если тебя что-то не устраивает в моих методах, то ты можешь идти, — безразлично сказал Сибуя. — Я всегда вам об этом говорю. Если вы не в состоянии работать в команде, то я сделаю всё сам. Во всяком случае, я не доверяю твоему другу и мне не нужно быть эмпатом, чтобы почувствовать обман.
— Ты хотя бы сказал, в чём его подозреваешь… — решил Хосё не лезть в бутылку, тем более что видел плохое настроение Сибуи.
— Изволь, — сказал тот, делая очередное одолжение. — Из его рассказа я понял, что рёкану вот уже восемьсот пятьдесят лет, но это здание и здание на другом конце сада отличаются. Разница между ними примерно лет в триста. Так гостиница, в которой мы находимся сейчас, построена в 1157 году. Это соответствует реальности. Её стиль характерен тому времени. В эпоху Хэйан этот стиль получил название синдэндзукури. Помещения здесь большие и просторные, связаны крытыми галереями, но вместе с тем, всё очень просто. Здание же на другом конце сада полностью противоречит заданному стилю. С виду оно почти не отличается, но внутри всё иначе. Простоту стиля синдэн заменяет изящество. Такое стали практиковать лишь в 1435 году в период Тояма. Характерный для того времени стиль сёиндзукури впервые стал появляться в монастырях. Однако с течением времени его перенимали зажиточные землевладельцы и высокопоставленные чиновники. В сёине главным является высота пола. Чем престижней помещение, тем выше её уровень. В синдэне почти нет росписи, а в сёине распространение получила роспись дверей — тёдайгамаэ*. Моё предположение о том, что разница у зданий примерно в 250-300 лет заключается в том, что в 1716 году прошли реформы Кёхб. В основе реформ был положен принцип отказа от излишеств. Роскошь убрали даже из дворцов, запретили пышные празднества, азартные игры. Самураи и даймё почувствовали на себе политику экономии. Большинство княжеских домов начали приходить в упадок, так как административная реформа постепенно выводила должность глав провинций. Такое здание мог построить лишь даймё или «новый помещик». Они стали формироваться в деревнях из числа купцов, ростовщиков, зажиточных крестьян и даже самураев. Однако благодаря реформам эпохи Мэйдзи мы можем прийти к выводу, что владельцами этого здания были ни самураи и не даймё. В 1869 году их обязали передать свои владения императору. Значит, мы имеем дело с чем-то другим. Я полагаю, что это здание принадлежало кому-то другому из-за того, что одной семье практически невозможно содержать такое количество собственности. Их отдалённость и стиль… Для чего владельцам рёкана возводить такое строение? И эта школа… Очень странное направление, о котором я не нашёл никаких заметок. Нет рекламы и какого-либо упоминания. Закрыть отель на целый месяц… Здесь должна быть причина… Пока я полагаю, что тут имеет место частный клуб. А если это так, то мы лишаемся возможности узнать особенности его направления. Я проверил госпожу Шайори Окаду, она действительно работает гейшей в Киото и остаётся на сегодняшний день одной из лучших. Поэтому подозревать их в чём-то незаконном нет смысла. Скорее всего, это всего лишь школа по «изготовлению» идеальных жён, но то, что мы не знаем истории этого здания, остаётся для нас большой проблемой. Я сделал запрос на генеалогическое древо семьи Хаяси, но есть ли смысл искать странные смерти в их семье, если это здание принадлежало даже не им? Вот это меня беспокоит больше всего, а то, что Мари и Нао утаивают это, ставит меня в тупик и заставляет временить с осмотром и очищением здания.
— Я ничего не поняла из того, что ты сейчас только что сказал, — призналась Май честно, ведь выводы обычно делал всегда он сам, как и изучал основу, причём заранее.
— Нару предполагает, что это здание было построено между 1435 и 1716 годом, — постарался объяснить Монах. — А рёкан был построен в 1157. Непонятны причины возведения этого второго строения…
— Чтобы было понятно тем, кто на уроках истории спит, скажу иначе, — сказал Нару гневно, заметив, что объяснение Такигавы не сильно помогло. — Поскольку мы не знаем, кому принадлежало здание, то и не знаем, кого придётся изгонять. А, не зная даты его возведения, я лишаюсь возможности сделать запрос и проверить. Из-за всей этой путаницы придётся проверять всё, а это займёт время. Так что я очень рассчитываю на твои сны. Раз мы подошли к этому, то думаю, все хотят знать, чего нам скажет наш эмпат.
Вот кто просил рот открывать?! — напугалась Май серьёзности Сибуи, не зная, как сказать горькую правду.
— Как бы это сказать… — опустила Май глаза, начиная виновато играть пальцами.
— Что ещё? — сместил Казуя брови, и минута тишины перед расстрелом, застала Май врасплох.
— В последнее время я испытываю с этим маленькие затруднения… — начала говорить Танияма. — Я не совсем понимаю, из-за чего это происходит, но снов никаких нет… — выдавила она из себя, затаив дыхание перед казнью.
— Ясно, — сказал на всё это Сибуя, разворачиваясь к окружающим спиной. Его вдруг заинтересовал стенд, где висели планы зданий.
И это всё?! — чуть не открыла рот она. — Только ясно…
— Будем ждать Хару… — добавил к сказанному Сибуя.
Как-то это обидно… — подумала Май, но вмешался Хосё.
— Нет уж, подожди! Май, ты обещала Лину, что расскажешь Нару о своих проблемах со сном. Тебя что-то тревожило, только поэтому Лин дал тебе заклинание. Возможно, ты предчувствовала беду, рассказывай уже! — надавил он, и Танияма поняла, что вот сейчас Нару похоронит их всех.
— Какое ещё заклинание? Какие проблемы? — начал он пускать грубость за грубостью и все ощутили гнев своего страшного, пусть и временного босса.
— Да это он так шутит, — замахала Май ручкой, но глупая улыбка тут уже бы не помогла, скорее Сибуя ещё больше рассвирепел.
— Но Лин не шутит, — сказал Нару и перевёл взгляд на своего ассистента. — Чего именно ты ей дал?
— Нару, прости, я не думал, что она им воспользуется, — удивился Кодзё таким новостям. — Май чувствовала себя очень плохо, поэтому мы решили помочь…
— Я не спрашиваю о ваших решениях и о том, как себя чувствовала Май, — нагрубил Казуя в ответ. — Я спросил, что ты ей дал?
— Сюаньюнь чжоу… — ответил Лин.
— Заклинание глубочайшего сокрытого… Это заклинание не могло навредить! — сказал Нару и посмотрел на Май так, словно она кара господня. — Чего ты себе навыдумывала?
— А? — не поняла она такого вопроса. Только что нападали на Кодзё, а теперь вновь на неё.
— Ты закрыла шестой канал, тот самый через который ты находила контакт с подсознанием. С такими экстрасенсорными проблемами ты разучилась отличать ложь от правды, не в состоянии разобраться в собственных эмоциях. Понимаешь, к чему это приведёт?
Да я и поняла только то, что не могу разобраться в собственных эмоциях, но глупо в этом винить только меня!
— Да, соображать быстрее ты не стала, — вздохнул Нару и потёр свои виски. — Так, сейчас твоё физическое и нематериальное тело не в форме, у меня есть все основания, чтобы отослать тебя домой…
— Хватит решать за других! — закричала Май, не выдержав властного напора начальника. — Моё тело уже в норме! Ты сам сказал, что повязку следует оставить на одну ночь. Нога побыла в состоянии покоя часов четырнадцать. Этого хватит, да и, в конце концов, это обычный синяк!
— Я не собираюсь спорить с человеком, который не понимает разницы между гематомой и синяком, — сказал Нару так, словно и не слышал панического тона Май. — Опухоль спала, но бегать ты пока не сможешь. И как я и говорил ранее, у меня есть и другие причины, чтобы так поступить. А пока твой канал закрыт, то лучше не оставаться там, где ты как лань на открытой местности. Хищники тебя задерут раньше, чем ты успеешь посмотреть им в глаза, — Нару ткнул пальцем в середину лба Май и, устав от бессмысленного спора, вернулся к своей обыденности. — Хара должна вот-вот приехать. Я пойду её встречать. Лин, жди нас на том краю сада.
— Хорошо, — кивнул тот в ответ.
— А ты говоришь, что вы не ссорились, — закатила Аяко глаза, не зная как по-другому и назвать их вечные споры.