Кицунэ натянула дежурную улыбку и двинулась к сцене, пусть Кот видит, что ей очень нравится его музыка.
Girl, you gotta love your man
Take him by the hand
Make him understand
The world on you depends
Our life will never end
Gotta love your man, yeah.
Пятая глава
Мечта, проблеск настоящей жизни, мелькнула и пропала. Ушла, оставила, растворилась в прокуренном зале, отправилась по пути меж кирпичных столбов. В груди было пусто, в горле клокотал ком, это рвался наружу крик.
Дикобраз вытянул новую сигарету, медленно закрыл пачку и аккуратно положил на неё сверху зажигалку.
Кавер закончился, со сцены лилось зажигательно-рокнролльное, кое-кто пустился в пляс, многие подпевали. Кот явно был в ударе, «Нафаня» жгла по-настоящему.
Стробоскоп выхватывал из клубов табачного дыма под потолком сюрреалистические картины. В них чудились то лунные пейзажи, то неприступные замки на горных обрывах, то танцующие в небесах ангелы и драконы. Всё это диссонировало с бодрым рок-н-роллом настолько, что тоска стала почти невыносимой. Дикобразу захотелось встать и уйти. Он решительно поднялся с лавки и сделал пару шагов к лестнице.
Нет, уходить нельзя. Кот обидится. Да и что делать дома? Опять пялиться в монитор? Опять же, домой надо ехать на метро. При одной мысли о возврате в подземные катакомбы Дикобраза передёрнуло. Ну уж нафиг. Он развернулся и отправился к стойке. Надо махнуть ещё бокал-другой, а потом разыскать Кицунэ. Уж в этот-то раз он не оплошает. Найдёт нужные слова, снова почувствует крылья, взмахнёт ими и…
– Ага, и улечу туда, где быль живёт и небыль. – Дикобраз усмехнулся. Единственный полёт, который ему мог светить в ближайшем будущем – краткие секунды падения с высоты его этажа. – Неси меня, степной олень.
Музыка ломилась через уши прямо в кости черепа. И на кой громкость всегда выкручивают на максимум, неужели кому-то это доставляет радость? Хорошо, что песня почти закончилась, самое время затариться кружкой-другой, не вопя бармену на ухо.
Проявив чудеса эквилибристики, опасно балансируя парой бокалов, по дороге к своему столу он ухитрился ни капли не пролить. Такое дело обязательно нужно отметить. Прикрыв глаза, сделал длинный глоток: самое вкусное пиво именно во втором стакане. Первый ты выпиваешь и не замечаешь, а вот второй уже можно посмаковать, растянуть удовольствие.
Кстати, а когда успел закончиться первый стакан? Дикобраз попытался вспомнить, что он делал сразу после того, как вошёл в бар. Само собой, купил пива, но было же что-то ещё? Или кто-то? С Котом, вроде, не говорили. Наверное, местный бармен много димедрола клиентам подсыпает: в голове сплошь фантастические пейзажи и сказочные принцессы со странными именами. Дикобраз хмыкнул: в принципе, оно и неплохо, главное чтоб наутро голова в дверь проходила.
– Здорово! – раздался над головой знакомый голос. – Второе пиво мне что ли взял? Как сам?
Дикобраз открыл глаза: сегодня все собеседники (все? какие такие – все?) явно решили появляться в его поле зрения с внезапностью восточных ниндзь – вот его не видать, а вот он уже тут как тут.
Напротив стоял, точнее уже перемахивал через лавку, высокий грузноватый парень в светлых джинсах и косоворотке. Длинные светлые волосы прикрывала чёрная бандана, отчего его еврейский нос казался форштевнем пиратского брига.
– Здорово, Кот! Нет, пиво не тебе, но ты угощайся, если хочешь, я ещё схожу. Отличное выступление, кстати, поздравляю.
Кот с довольной улыбкой отпил из второго стакана.
– Ммм, Дикобразик, ты не представляешь, какой это кайф после выступления глотнуть пивка!
– Вы на разогреве что ли у кого-то? – спросил Дикобраз. Вроде только начали, а сразу и закончили выходит. Я думал, сегодня у вас сольник.
– Чего, ипана игауна? – Кот вынырнул из наполовину опустевшего бокала – Ну да, сольник. Дикобразик, не тупи: мы тут битый час лабали, а ты всю дорогу в углу просидел. Даже поздороваться перед концертом не подошёл, засранец! Думал, я не видел, как ты приехал? Ты, Дикобразик, вовсе не дикобразик. Ты самый настоящий сыч! Пойдём я тебя лучше кое с кем познакомлю. Хотя нет, не пойдём, вот и она, легка на помине.
Кот развернулся в полоборота и замахал рукой. Через минуту из толпы появилась девушка. Короткая стрижка обнажала красивую тонкую шею, красная мотоциклетная куртка смотрелась как знамя революции. Длинные тонкие пальцы легли на плечо Кота, выразительные глаза внимательно изучали Дикобраза. Цвет их постоянно менялся от зелёного к фиолетовому, наверняка в это были виноваты отсветы фонарей сцены. Дикобраз мотнул несколько раз головой: перед глазами как на старых самопроявляющихся полароидных фотках медленно появлялось… Не, фигня какая-то!
– Привет, я Кицунэ, – как ни в чём ни бывало представилась она.
– Дык это, знакомы уже, – пробормотал Дикобраз, и сам удивился сказанному.
Её брови на краткий миг взлетели вверх.
– А я тебе про неё, кажись, уже рассказывал, – Кот вступил очень вовремя – нашёл я тут недавно подработку, типа компьютерный мастер на выезде, ну а Кицунэ там кем-то вроде диспетчера. Так и познакомились. Пообщались немного, я на концерт её и пригласил. А ещё мы с ней, оказывается, в другой конторе тоже вместе работали, только оба подрабатывали и в разных отделах, потому и не пересекались. А тут вишь как получилось!
– Ого, а что за контора?
– Это, Дикобразик, я тебе как-нибудь потом расскажу, – хитро подмигнул Кот, и Кицунэ загадочно улыбнулась его словам.
Весь вечер они провели втроём: к их столику то и дело подсаживались многочисленные друзья и знакомые Кота, шутили, поздравляли с отличным выступлением, радовались знакомству с Кицунэ и тут же испарялись. Пивные бокалы опустошались и наполнялись вновь, потом кончились сигареты. Тогда они пошли на улицу. За сигаретами и вообще. Что было дальше, Дикобраз утром вспомнить не смог, как ни старался. Да и пофиг: кошелёк и телефон на месте, а значит обошлось без эксцессов. Ну и слава яйцам. Как говорят алкоголики, не помню, значит не было.
А вот печальные, иногда зелёные, иногда фиолетовые, словно не отсюда глаза Кицунэ – были.
Шестая глава
Полтора месяца спустя деревья облетели, небо затянула серая хмарь, засыпавшая город мелким дождём. В хмурые короткие дни солнце заменяли лампы дневного освещения. Снега всё не было. Мир напоминал тускло-бетонный двор казённого учреждения: вот тут неокрашенная лавочка, здесь глухая стена, и напротив стена, а за стеной такой же точно двор. Серая апатия была разлита везде как знаменитое масло: даже нищие в метро клянчили без былого азарта.
В один из таких серых дней Дикобраз сидел на работе и пялился в окно, стараясь перебороть сон. Окно было знатное. Во всю стену, по-советски грубое и надёжное, с форточкой, открывающейся специальным хитрым рычагом. Мыли его, судя по всему, ещё до рождения Дикобраза. Поди помой такую махину, она же только в высоту метров пять. За окном были промзона и автобусный парк. Автобусы приезжали и уезжали, между линялыми корпусами бегали собаки. Если приложить немного фантазии, можно было представить, что смотришь фильм в жанре «артхаус». Что-нибудь постмодернисткое, про ожидание Годо или вроде того.
В КБ мобильная связь была под запретом, строгость которого как всегда бывает в таких случаях компенсировалась необязательностью исполнения. На входе никто никого не обыскивал, поэтому если очень хотелось позвонить, достаточно было не спалиться перед охраной. Но на всякий случай Дикобраз телефон в рабочее время отключал. Мало ли что, вдруг проверка какая нагрянет или ещё что. Лучше уж перебдеть, чем потом с безопасностью объясняться.
Когда выключенный телефон весьма ощутимо завибрировал в кармане джинсов. Дикобраз слегка подскочил на стуле, потом быстро огляделся по сторонам, – не заметили чего коллеги? – встал и направился в туалет, разбираться с непослушным гаджетом.
«Как насчёт вечерком попить пивка?» гласила смс Кота.
С того концерта они не виделись, и предложение показалось сколь внезапно, столь и многообещающе. Кот парень общительный, может быть удастся узнать от него что-нибудь о Кицунэ, да и вообще, пиво лишним не бывает. Дикобраз отстучал ответное сообщение с местом и временем встречи и вернулся к своему любимому окну. Забыл, наверно, утром телефон выключить, бывает. Хорошо хоть на беззвук поставил.
Посидеть решили у Дикобраза дома. На кабаки денег не было, а на улице пить не располагала погода. С неба вновь сыпалась морось, прижавшая к осенней (теперь уже, наверное, зимней) грязи лавочки и деревья. Промозглый ветер сдувал с асфальта последние облетевшие листья.
Дикобраз поёжился и закрыл окно: даже когда на улице стоял лютый мороз, проветривать всё равно было надо. В небольшой комнатушке два человека и работающий компьютер за пару часов ухитрялись надышать так, что хоть топор вешай.
– Ну что, как работа? – Кот вальяжно расположился на диване, оставив Дикобразу кресло перед компом.
Дикобраз разлил пиво по старым, ещё советским, гранёным кружкам, пододвинул одну Коту и отхлебнул из своей.
– Работа, работа, перейди на идиота. То же самое всё. Пришёл вовремя – всё, сиди, отдыхай. Опоздал – напиши объяснительную, что так больше не будешь, и сиди, отдыхай. Знал бы ты, как меня это задолбало всё, – Дикобраз вздохнул и сделал длинный глоток.
– Увольняйся тогда, в чём проблема? – Кот с наслаждением отпил из кружки. – Никто же тебя за это не расстреляет.
– Куда увольняться-то? Толком не умею ничего, инженер второй категории, блин. Я думаю, у инженеров с категориями примерно также, как у осетрины со свежестью. Бывает только одна, остальное от лукавого. Сам-то ты как?
– В канцелярии банка работаю. Весь документооборот на нас. Работа не пыльная, хоть и скучновато, зато по профессии. Платят неплохо.
– Ну, хоть у кого-то всё хорошо. За удачное устройство в жизни, – Дикобраз отсалютовал другу.
– Дикобразик, а включи музычку какую, чего так-то сидеть? – Кот, сколько его Дикобраз знал, всегда увлекался музыкой. Был большим любителем Beatles, Jefferson Airplane и русского рока, пару лет назад собрал свою группу и даже дал несколько концертов. Начал с квартирников, теперь время от времени выступал в барах, обещал скоро выпустить первый альбом.
– Щас включу, не вопрос, – Дикобраз повернулся к монитору и начал выбирать подходящий трек. – Ты мне лучше вот что скажи: помнишь, на концерте твоём, ну том, осенью, девушка одна была. Кицунэ, кажется, её звали…
– Что, понравилась? – весело прищурился Кот. – Мне она тоже глянулась сразу. Встречаемся. Опоздал ты, Дикобразик. Впрочем, могу дать тебе её номер, вдруг сможешь мне конкуренцию составить. Заодно от этой своей Веры отвлечёшься, сколько можно одной и той же фигнёй страдать.
– Сам ты фигня, у нас любовь, между прочим, – надулся Дикобраз. – Пойдём покурим лучше.
Они вышли на лестничную клетку, и некоторое время молча сыпали пеплом в открытый зев мусоропровода.
– А странностей ты никаких не замечал за ней? – вдруг спросил Дикобраз.
– Это каких? – застигнутый врасплох Кот заморгал.
– Тут такое дело… Пошли в дом, ты ж докурил уже?
Усевшись обратно в своё кресло, Дикобраз немного помялся, но всё-таки сделал над собой усилие и заговорил.
– В общем, снилось мне в метро разное. Такое, что спать я там теперь ни за какие коврижки не сплю. Ну вот, а Кицунэ эта, она как из снов этих. Связь какую-то чую что ли, я не знаю. Вроде и бред, а вроде и нет. Начал вот эзотерику всякую в нете гуглить, нашёл аудио-книгу одну, там говорят, что такие встречи просто так не происходят. Вот и я думаю… Ты говорил, номер её есть? А в аське она сидит? Поговорить нам с ней надо.
Кот пристально уставился на Дикобраза серыми глазами. Обычный весёлый прищур куда-то пропал, губы сжались в линию, ладони задумчиво тёрлись друг о друга.
Дикобраз не донеся кружку до рта, поставил её обратно на стол. Таким он своего друга ещё не видел.
– Вон оно чего, – протянул, наконец, Кот. – Слушай, Дикобразик, похоже, созрел у нас с тобой разговор. В общем так. Магия есть. Я – маг. Нет, файерболы из пальцев пускать не умею, телепортироваться тоже. Ты пей пиво-то, вопросы задавай, если будут, не стесняйся. Доказывать я тебе не буду ничего: магия это очень древнее искусство, просто так в него не приходят. Раз ты об этом, наконец, заговорил, значит – готов. За тобой я давно наблюдаю, с института ещё. Помнишь, ты меня как-то про Кастанеду спрашивал? Вот тогда я тобой и заинтересовался, и с тех пор смотрю, по какой дорожке ты идёшь. Долгое время я считал, сопьёшься нафиг, но теперь вижу, что был не совсем прав. Ну в смысле спиться ты вполне себе можешь, но мимо магии ты уже не прошёл.
Дикобраз пару минут переваривал слова Кота, а потом вдруг затараторил.
– Ёкарный бабай! Я знал же, знал, что обязательно что-то такое есть. Ну не может мир исключительно на гравитации и термодинамике держаться! Слушай, выходит в сказках правда всё? И средневековые алхимики вроде Парацельса именно алхимией занимались?
– Чем ещё-то? Алхимией, самой натуральной. Но про это я мало знаю, потом сам нароешь, если интересно будет. К тому же, сейчас алхимия работать не будет. В нашем мире с каждым годом всё меньше Силы, Дикобразик. Соломон, например, мог щелчком пальцев горы двигать…
– Погоди, так Соломон, тоже маг что ли был?
Кот кивнул.
– Угу. Вообще, в истории полно магов. Просто в учебниках про это писать не комильфо. У нас мир физики и биологии, а магии, как известно, не существует. Ладно, о чём это я? Так вот, где Соломон обходился щелчком пальцев, Мерлину приходилось уже напрягаться изо всех сил. Нашему поколению одни крохи остались. Какие там горы. Обычный холмик сдвинуть – и то, придётся гекатомбы приносить, и не факт ещё, что получится. Такие дела, Дикобразик, мы живём в умирающем мире. Но пока мир не умер, живы и мы, маги. Прежних водопадов Силы у нас больше нет, зато мы научились виртуозно управлять ручейками. Гору необязательно сдвигать, её всегда можно немного подточить, и она рухнет сама.
Кот прервался, чтобы допить пиво. После чего с удовольствием крякнул и продолжил.
– Так вот, магами не становятся просто так. Тебя к этому знанию вела вся твоя жизнь, хоть и довольно причудливым образом. Обычно обучение начинается лет с тринадцати-четырнадцати, а ты дозрел только сейчас. Подумай, надо ли оно тебе. Моя мама говорит, что если лошадь сдохла, надо с неё слезать. И уж точно не пытаться её запрячь. Может так получиться, что моё Искусство не для тебя. Ты же прекрасно прожил почти тридцать лет без него. Ну, так живи дальше. Да, судьба нас столкнула, но кто тебе сказал, что это обязательно на благо? Может, это дохлая лошадь, которую нет смысла седлать? Подумай. Крепко подумай.
– А моя мама говорит, что главное – детей родить, – сказал Дикобраз. – Ну и работать стабильно. Да только я этого уже накушался полной ложкой! Не могу больше об потолок башкой биться. Не хочу как все. Мне надо знать, обязательно надо.
Кот пожал плечами.
– Ладно, слушай. Магия – это искусство познания себя и через это – познание мира. С точки зрения обывательской, плюшки в этом занятии отсутствуют. Ни тебе власти над мирами, ни ходящих гор, ни джинов на посылках. Ничего такого, о чём пишут в бульварной фэнтези. Зато опасности вполне реальные. Например, можно банально сойти с ума от перенапряжения. А можно попасть в лапы Святой Инквизиции. Да-да, эти ребята никуда не делись, а, наоборот, вышли на международный уровень. А функция у них прежняя – следить, чтобы маги не вредили людям. Агенты священной Конгрегации везде, уже лет двести у них представительства по всему миру. В Москве – тоже. Зарвёшься – за тобой придут. А ещё есть другие маги. У каждого свои интересы и вмешательства в свои дела они не терпят. Решат, что мешаешь, могут подставить или убрать. Но это всё мелочи жизни. Есть вещи, куда страшнее обычной физической смерти, и грозить они тебе будут постоянно. О них узнаешь позже сам, если хватит силы воли. Вообще в магии многое зависит от воли, знаний и тренированности. Это не только искусство, но и наука. Короче, ты подумай крепко, сейчас ничего не говори. Приезжай в гости через два дня, тогда и ответ дашь. А я пошёл, не провожай.