— Она… Что она делает? — пробормотал он.
— Спасает нас, — уверенно ответила девочка. Анхельм стеклянным взглядом смотрел на Розу. Некоторое время они молчали.
— Она была готова отправить ребенка на смерть, — неверяще выдавил он.
— Да, именно. Ваша светлость, вы в порядке?
Анхельм кивнул, Роза подошла к нему и отстегнула маленькую флягу, висевшую на бедре.
— Выпейте, это должно вас успокоить.
Герцог глотнул и тут же выплюнул и закашлялся.
— Что за гадость?!
— Эту настойку дала госпожа Эмерси. Выпейте, не обращайте внимания на вкус.
У Анхельма было такое ощущение, что он пьет огонь с кислым вкусом. Странное пойло жгло рот и чуть ли не сводило язык, но действительно: после третьего глотка его сердце умерило свой бешеный бег. Тем временем дочь губернатора достала из кармана спички и протянула герцогу.
— Помогите мне. Подожгите вот это.
Она вытащила тряпичный сверток, и когда он поджег его, бросила на пол. Сверток заполыхал, освещая часть склада тусклым неровным огнем.
— Роза, с вами все в порядке?
— Я думаю, у меня вывихнута рука, — сказала девочка, поглаживая правое плечо и осматриваясь. — Терпимо. Когда я упала с лошади, было хуже.
Герцог присмотрелся к ней внимательнее. Нет, перед ним явно был не пятнадцатилетний ребенок. Взрослая женщина с холодным и спокойным взглядом. Она смотрела на него так, словно ее совсем не волновали страшные крики за стенами склада. Словно ее нисколько не тревожили картины разрубаемых пополам людей и кровавой бани.
— Роза, неужели вам не страшно? — хрипло спросил он. Девочка криво усмехнулась, и Анхельм вздрогнул: именно такая усмешка была у Рин. Чуть полуопущенные веки, тяжелый взгляд и уголок губ оттягивался влево. Словно родная дочь. Маленькая копия Рин.
— Еще как страшно, — ответила она тихо. — Если сейчас госпожа Эмерси проиграет той толпе снаружи, нам всем конец. Сейчас наши жизни в ее руках. Мы зависим от нее. И еще, ваша светлость, молитесь, чтобы она не сошла с ума.
— Что вы имеете в виду?
— Когда на нас напали в полиции, госпожа Эмерси стала сама не своя. Она едва не убила меня. На нее что-то нашло. Она не просто защищалась от нападавших, она словно… — Роза поискала нужные слова, — наслаждалась тем, что убивала их. Вот это было кошмарно. Ваша Ирэн Эмерси — больной человек, которому необходимо лечение, и она это признала сама. Молитесь, чтобы сейчас не произошло того же. Не думаю, что тот господин, которого она называет Кастедаром, сможет ее остановить, если это случится. Уж слишком он тщедушного вида…
Анхельм кое-как поднялся и пошел к дверям. Найдя маленькую щелку между створками, он прижался и стал смотреть.
Тела лежали тут и там, кто-то был разрублен пополам, кто-то лишился конечностей, некоторые лежали с неестественно вывернутыми головами. Между ними ходил демон Ладдар. Его тело объяло белое пламя, глаза светились слепящей белизной. Он вытягивал руки, и от трупов поднимались тени, вползая в его ладони. С каждой новой тенью белое пламя вспыхивало, разгораясь все сильнее. Странное дело, но оставшиеся в живых матросы никуда не разбегались. Они бездумно лезли напролом, словно зачарованные. Рин танцевала между ними, наносила удары один за другим, слышны были лишь леденящие кровь свисты ее оружия и предсмертные крики нападавших. Свет фонаря то и дело выхватывал ее силуэт, и в эти моменты она вся сияла багровыми бликами. Ужасная убийца, которой стала милая возлюбленная Анхельма, безжалостно вырезала врагов, осмелившихся попасться ей на глаза. На ее губах играла широкая безумная улыбка, глаза зло сверкали изумрудным огнем. Ее оружие блестело и пело, разрубая тела одно за другим. Вдруг Анхельм увидел, как Ладдар оказался позади Рин. Демон обнял ее левой рукой, правой он взял руку Рин и переплел свои пальцы с ее, сжимая Соколиную песню вместе с ней.
Они словно танцевали причудливый танец. Анхельм смотрел, не в силах оторваться от этого страшно красивого действа. Вокруг них крутились черно-красные вихри, горели две пары глаз — изумрудные и слепяще-белые. Танец смерти, который он ни за что не хотел бы увидеть еще раз. Вдруг герцог понял, что звуки битвы смолкли, никого не осталось. Рин бешено смотрела на мертвые тела, ища признаки движения. Кастедар приложил ладонь к ее лбу, и она в ту же секунду обмякла в его руках, роняя оружие и теряя сознание.
— Моя девочка… Любимая моя, что с тобой?! — забормотал Анхельм, срываясь на крик и судорожно пытаясь отодвинуть тяжелый засов. Роза странно посмотрела на него.
— Вы… Простите, но почему вы называете ее так?
— Потому что он любит ее, — ответил голос позади них. Анхельм обернулся. Последним, что он видел, были странные желтые глаза, сверкнувшие в темноте.
Над ней нависало темное небо, покрытое тяжелыми тучами. С минуту она смотрела в эту зловещую черноту, не ощущая никаких желаний подняться, осмотреться или заговорить. Огромная капля упала ей на лоб. Другая на щеку. Третья угодила — в сжатые губы, заставляя их раскрыться.
— Поглоти меня, ночь… — прошептала Рин.
— Ты слишком много хочешь, — ответил голос где-то рядом. Рин приложила нечеловеческое усилие и подняла голову. Рядом стоял мужчина в черном костюме, смотрел на нее, и сжимал ее Соколиную песню. У него было странное, восково-бледное лицо. Знакомое лицо, словно она давно его знала.
— Отдай… — попросила она, глядя на свое оружие.
— Встань и возьми.
Рин отвернулась и закрыла глаза.
— Ты не хочешь узнать, чем закончилось дело?
— Какое дело? — безучастно спросила Рин. Мужчина удивленно посмотрел на нее, подошел и присел рядом. Помог ей встать. Рин поежилась под прикосновениями ледяных рук.
— Что с тобой? — спросил он, вглядываясь в ее глаза. Рин безразлично взглянула на него.
— Кто ты?
Он изумленно застыл, его глаза расширились от непонимания.
— Почему здесь так много… мертвых? — все таким же безразличным тоном спрашивала Рин, оглядываясь по сторонам.
— Ты их убила, — проговорил мужчина. Рин посмотрела на его лицо и улыбнулась.
— Соколиной песней? — она взяла из его руки свое оружие и полюбовалась на лезвие, блестящее от крови. Перевела взгляд на него. — Так кто ты? И что ты здесь делаешь?
Мужчина остолбенело таращился на нее, Рин это не понравилось.
— Что ты смотришь? Отвечай. Ты со мной? Или против меня? — лезвие Соколиной песни уткнулось в его грудь.
— Ты потеряла сознание, — ответил тот, отводя оружие в сторону. — Ты не помнишь, кто я?
— Твое лицо мне знакомо. Но я не знаю тебя.
— А ты помнишь, кто ты? — уточнил мужчина. Рин удивилась странному вопросу. Конечно, она помнит. Она же… кто?
— Ну?
Рин молчала.
— Давай, вспоминай. Как тебя зовут?
— Не помню.
Дождь хлынул. Крупные капли забарабанили по голове, Рин съежилась, обняла себя, стремясь закрыться. Мужчина вдруг приложил ладонь к ее лбу. Картинка в глазах стала тускнеть, Рин слабо взмахнула руками, пытаясь его отстранить, но все вмиг почернело.
Ей слышались голоса. Речь была слишком неразборчивой, чтобы она могла понять. Во всей речи лишь два знакомых слова: «нестабильное состояние». Вдруг ее пронзило с ног до головы странное ощущение, что она что-то забыла сделать. Очень важное. Ей нужно было кого-то спасти. Этот кто-то был… важен. Для дела? Да, вроде бы. Какое дело? Она кого-то спасала. Кто она? Она выполняла приказ. Значит, она кому-то служит. Кому? Она не помнила.
И вдруг… Мощный поток информации хлынул в ее голову, ужасные картины прошлого замелькали в глазах ярчайшими образами.
— Нет, нет… хватит! — застонала Рин. — Я не выдержу! Хватит!!
Все, что она знала о себе и о других, заполняло ее сознание, крутясь в нем, словно безумный калейдоскоп. Девушка закричала, ей показалось, что сейчас она просто умрет от боли. Нельзя в один миг впихнуть в голову семьдесят пять лет жизни! Сердце разрывалось на части от боли, которую ее снова заставили переживать: физической, психологической. Она бы схватилась за голову руками, но не чувствовала их. Она кричала, но не слышала сама себя. Вокруг был лишь фарш из воспоминаний, беспорядочно вбрасываемых в ее мозг. И точно так же резко все прекратилось. Голоса снова зашептали на странном языке, тьма рассеивалась. Рин не спешила открывать глаза. В нос ей ударил запах дождя, моря, ветра, крови, металла, табака и мокрой ткани. Чьи-то руки держали ее.
— Открывай глаза, — приказал голос. Рин послушалась. Над ней склонился Ладдар, обеспокоенно смотрящий на нее. Демон поддерживал ее за спину. Рин тяжело уронила голову на его плечо, слезы потекли из глаз сами собой. Ей было плевать, что она ревет в жилетку демона Смерти, который еще недавно хотел ее убить. Давно она не чувствовала себя настолько… освежеванной.
— Терпеть не могу, когда меня обливают соплями, — предупредил Ладдар, отстраняя ее. — Понятия не имею, что сейчас с тобой произошло, но твоя черепушка совершенно точно нуждается в лечении. И это лечение мы тебе обеспечим, как только окажешься в Левадии. А сейчас у нас нет времени горевать. Поднимайся.
Она утерла слезы и попыталась переключиться на что-то другое.
— Где Анхельм? — тихо спросила Рин, с содроганием оглядывая результаты своей работы. — Ты проводил его в безопасное место?
— Они с девчонкой должны быть внутри того здания. Пойдем.
Рин поднялась, опираясь на руку Ладдара, и побрела к складу. Двери оказались заперты.
— Анхельм! Это я! Открой! Уже все хорошо! — она стучала по дверям, пытаясь выхватить среди рычания волн и шума дождя хоть один другой звук.
— Анхельм! Роза!
— Рин… — позвал Кастедар.
— Ты там? Ответь!
— Рин, остановись! — приказал демон. — Там внутри что-то происходит, но я не понимаю что именно. Странное ощущение, словно кто-то путает следы. Где-то должен быть еще один вход…
Рин почувствовала, как зарождается новая волна паники и сглотнула. Она побежала вдоль огромного здания, отыскивая другую дверь. И нашла. Дверь выходила на Вторую Портовую линию, была открыта, и из нее валил дым. Из склада тянуло вонью горелых тряпок, где-то в глубине полыхало пламя. Рин забежала, закрыв нос рукавом, и огляделась: никого не было. Помимо свертка, который Рин дала Розе, горели два огромных деревянных ящика с нарисованными на них бутылками. Раздался звук треснувшего стекла, огонь вспыхнул с новой силой, прогремел взрыв и полетели осколки. Рин отскочила назад и бросилась на улицу.
— Я не могу пройти! Пожар! — крикнула она Кастедару. Демон оттолкнул ее прочь и бесстрашно вошел внутрь.
— Жди, — бросил он. Минуты ожидания показались Рин часами. Наконец, Кастедар вышел, стряхивая с плеч и волос пепел.
— Никого и ничего.
Рин схватила его за руки и приложила одну к своему лбу, другую — к сердцу.
— Ищи! — взмолилась она. Ладдар устало вздохнул и с сомнением посмотрел на нее. Через мгновение его глаза снова засветились белым, кожа покрылась чешуей. Рин почувствовала знакомое ощущение сдавливания. Время тянулось, Ладдар долго ничего не говорил и смотрел словно бы сквозь нее.
— Кто-то пытается блокировать меня, — удивленно пробормотал демон. — Силен! Но я-то сильнее. А ну, пошел прочь!.. Нет, все равно ничего не видно. Я не знаю, где он. Может быть, он без сознания. Он лежит на каменном полу. Пахнет выпечкой и… жареной рыбой? И еще один запах. Девчонка рядом, я чую ее. Комната пахнет так же, как девчонка, похоже, это какой-то домашний запах. Ты выдержишь, если я попробую заглянуть в его память?
У Рин не было сил ответить, она лишь кивнула. Сердце колотилось, будто грозило проломить грудную клетку, а шум в ушах — оглушить, в глазах потемнело, она жадно хватала воздух, словно тонула. Прошло много времени, прежде чем Ладдар сказал:
— Желтые глаза. Сиреневая кожа. Синие волосы. Откуда здесь еще один аирг?
Он отпустил ее, и Рин рухнула на колени, как подкошенная. Тяжело дыша, она подняла голову и пролепетала.
— Рейко…
Демон непонимающе нахмурился.
— Рейко — это экономка семьи губернатора. Она из аиргов. Сильный, очень сильный маг. Так значит, это она за всем стоит?
Демон зашипел сквозь зубы. Схватив Рин под руки, он встряхнул ее.
— Ты можешь идти? — спросил он.
— Да. Уже все нормально. Ладдар, я умоляю тебя, найди Фриса. Пожалуйста! Я одна поеду в поместье, я справлюсь, но мне нужен Фрис. Прошу тебя!
— Рин Кисеки, ты понимаешь, какая ответственность лежит на тебе? Если ты провалишься, даже смерть тебе не поможет, гарантирую.
Рин только кивнула.
— Найди мне Фриса, и все будет хорошо.
Не дожидаясь ответа, она хлопнула возмущенного демона по плечу и побежала туда, где остались их лошади. Вскочив на свою гнедую ленивицу, сказала:
— Хоть раз перейдешь на рысь, и я пущу тебя на котлеты, поняла?
Лошадь, похоже, поняла, потому что поднялась с места в быстрый галоп.
Глава 3.3
Минут через двадцать Рин уже стояла перед воротами поместья. Свет не горел ни в одном окне. Она подняла с земли камень и бросила вперед. Прокатившись по земле, камушек вспыхнул синим пламенем и взорвался.
— А! Вот ты значит как? — прошипела Рин. Уселась на землю и вошла в транс. В саду никого не было: ни слуг, ни врагов. Дорожка перед домом была вся покрыта клубами желтого тумана, что свидетельствовало о ловушках магического характера. В поместье было несколько человек, не три и не четыре, Рин ясно ощущала их присутствие. Может быть, это были слуги, может быть, охрана. В любом случае, им настанет конец, как только она доберется до них. Рин вышла из транса, поднялась и побежала к реке у поместья. Вода поднялась очень сильно: если днем это была мелкая речушка, то сейчас она разошлась. Дождь, накрывший местную гору, откуда река брала начало, превратил ее в мощный поток. Но даже если придется вымокнуть по уши, Рин пройдет в дом, и ничто ее не остановит. Девушка прыгнула в воду и побрела, держа кобуру с револьверами и Соколиную песню над головой.
— Тварь… Ты у меня попляшешь. Никакое происхождение тебе не поможет, — рычала Рин, борясь с бурным потоком. Наконец она дошла до того места, где они с Розой встретили Фриса, и поднялась на берег.
— У меня нет времени, чтобы устроить тебе, суке, настоящий кошмар, хотя я бы этого очень хотела, — с досадой сказала Рин, выжимая мокрые штанины.
Девушка снова пристегнула все оружие и направилась к углу здания. Ладдар сказал, что пахло рыбой. Значит, это должно быть недалеко от кухни. Рин подняла с земли камень и бросила в окно на первом этаже. Стекло осыпалось с громким звоном, где-то залаяли собаки и через минуту пятеро здоровенных псов из породы шаберговых сторожевых неслись на нее. Рин обернулась. Набрала воздуха в грудь и взвыла по-волчьи. Псы резко затормозили, вспахивая лапами мокрую землю, и легли, поджав хвосты.
— Прочь, щенки! — рыкнула Рин. Собаки, скуля, поползли в ближайшие кусты. Рин пошла дальше. Доломав окно, она проникла внутрь и оказалась в гостиной. Достала Соколиную песню, приставила ее кончик к стеклу и двинулась вперед. Раздался жуткий скрежет.
— Раз-два, я к тебе почти дошла, — напевала она на манер детской считалки. Ей никто не отвечал. Рин напрягала уши в попытках расслышать хоть одно движение, но шум дождя мешал ей. Девушка достала револьвер и пошла в сторону кухни, откуда до сих пор шел запах жареной рыбы.
— Три-четыре, отвори-ка дверь пошире.
Рин встала у стены и с помощью Соколиной песни медленно отворила дверь в кухню. Та открылась со скрипом, словно петли не смазывали вечность. Осторожно осмотрела помещение: вокруг было пусто. Запах рыбы перебивал все остальные, не было слышно аромата парфюма Анхельма, и ей совершенно не на что было ориентироваться. Рин задумалась: с одной стороны, можно войти в транс и найти вход сразу. Это, конечно, отнимет драгоценные силы, которых осталось не так уже и много. Неизвестно, сколько еще придется выдержать и насколько сложный предстоит бой. Расходовать силы нужно экономно. С другой стороны, в любой момент придет Фрис и поддержит ее, а пока она здесь сомневается, с Анхельмом и Розой могут сделать что угодно.
Поняв, что выбора у нее как такового и нет, Рин вздохнула, уселась на пол и закрыла глаза, погружаясь в легкий транс. В тот момент, когда она попыталась прощупать кухню на предмет магических ловушек, ее вышибло из транса. Рин обалдело затрясла головой, дезориентация была полной, она даже не сразу поняла, что лежит, а не сидит. Ощущение было такое, будто она снова оказалась на уроках техники магии, где мудрый учитель с полтычка разрушал ее хилые ученические конструкции. Отдышавшись, она повторила свою попытку, однако теперь транс был глубокий и завершенный. Из такого ее не смог бы выкинуть даже очень сильный маг, только Фрису или Ладдару было бы по силам сделать это.