— Учитесь! — процедил он, смерив обеих хитчерш уничижительным взглядом. — Смотрите, как публику держит! Вам до такого класса срать да срать… а они еще юморят!.. Юм-мористки!
Рысь хотела что-то возразить, но посмотрела на Бэта и промолчала. Надулась, засопела. Некоторое время молчали все, было слышно лишь тяжелое дыханье Железнозубки, скрип тренажера да негромкий задумчивый голос, говоривший о Зое.
Потом Бэт сморщился, пнул Эркюля острым носком ботинка:
— Выключи.
Рысь хотела было возразить, но опять посмотрела на Бэта.
И опять промолчала.
Верхний Галапагос.
Отель «Хилтс».
Аликс.
— Будьте осторожны, умоляю вас! Я своими глазами видела здесь эриданца!!!
Эти слова, произнесенные с трагическим придыханием, заставили приглушенно ахнуть еще парочку знакомых голосов — не понять, то ли восхищенно, то ли негодующе. Впрочем, скорее — последнее, для восторгов возраст у этих клуш неподходящий.
Светлые губы чуть дрогнули в еле заметной улыбке.
До столика, за которым Ингрид Эйзенкиль сообщила столь пикантную информацию своим приятельницам, было метров тридцать через весь зал, и ни один человек не смог бы услышать ее театральный шепот сквозь многоголосие разговоров, позвякивание посуды, шарканье ног и ненавязчивую тихую музыку в стиле цяо.
Но та, что на сегодня даже имени себе толком не выбрала — зачем? Делов-то на полчаса, а к вечеру вновь проснется обворожительная А-Ль-Сью, — была эриданкой. А эриданцев кормят уши. В основном. Ну и, разумеется, то, что заполняет пространство между этими самыми ушами.
Нет, она вовсе не рассчитывала услышать сегодня что-либо ценное, просто развлекалась, убивая время и тренируясь заодно — тренировка никогда не бывает лишней.
— Я выскажу это администрации! Дожили! Это же просто ни в какие шлюзы!.. Чтобы в приличном обществе…
А Фиммальхенчик что-то больно уж рьяно возмущается, не мешало бы проверить, покопаться как-нибудь на досуге… Впрочем, если судить по обертонам — ничего серьезнее двух-трех банальных любовников и не слишком откровенных, но отличающихся завидной регулярностью шалостей с мужниной чековой книжкой. Скука.
Фимма Фон Розен-что-то-там (жена того самого Генделя Фон Розен-и-так-далее, как, неужели не слышали?! Да вы что, даже на самых отдаленных подступах к Фомальгауту каждая собака…) продолжала возмущаться в прежнем режиме, и та, что еще утром называла себя А-Ль-Сью, автоматически провела более детальное сканирование. Если нас так просят, мы же не в силах отказать.
Любовников, похоже, все-таки двое, третий пока в стадии разработки. И где-то в весьма далекой юности проскальзывают забавки весьма пикантного характера. Можно было бы копнуть, да не стоит выделки. Ну что можно взять с фомальгаутского миллиардера?
Так, мелочь.
— Кому нечего скрывать — тому нечего и бояться всякого сброда.
Это уже Цинтия. Или Порция? Никак не запомнить, но какое-то удивительно подходящее ей достаточно мерзкое и благопристойное до отвращения имя. (…Милочка, вы не находите, что ваша…э-э… манера ничего не носить под вашим… э-э… нарядом производит впечатление некоторой… э-э…). Остренький носик, вечно поджатые блеклые губы и постоянная готовность выказать свое негативное отношение словесно и по возможности громко. Церковь Девы-Великомученицы, вдова, непременная участница всех благотворительных игрищ. Наркотики, женская тюрьма на Сиетле, три убийства, совершенных лично, и не меньше дюжины заказных. Финансирует террористическую организацию «Кровь Девы». Похоже — искренняя и законченная фанатичка, но муж не в курсе.
Скука…
Вот ведь странная вещь — еще вчера вечером она вполне искренне наслаждалась этим обществом. Пила вино, танцевала, гуляла по саду. Как все. Даже к водопаду сходила. А стоило надеть привычную шкурку — и как отрезало. Словно вместе с одеждой надеваешь другую личность. Всегда настороженную, всегда готовую к появлению как лакомых кусочков, так и потенциальных конкурентов, на них же и претендующих. Какой уж тут отдых!
Поскорей бы пришел заказчик — и катись оно все к чертям. В конце концов, это ее законный отпуск, и никто не смеет портить его разными неприятными мыслями, к числу которых относятся и мысли о работе.
Полчаса — и баста. Даже если он не придет. Плевать. Как говорили предки — всех денег не заработаешь. Интересно — что такое деньги? Какой-то эквивалент информации? Или времени?
Плевать. Полчаса — и все.
И снова очаровательная А-Ль-Сью будет гулять по саду, пить, сплетничать и танцевать. Заводить легкие и ни к чему не обязывающие курортные романчики — надо же поддерживать репутацию канальерок!
Полчаса. За ради таки сволочного младшего братика, очаровательного паразита, очень хорошо научившегося использовать свою младшесть!..
За столиком у самых дверей деловито поглощала салат по-синтиански и запеченных кауринов под острым соусом — достаточно-таки скверных, надо заметить, кауринов, да и приготовленных не так чтобы очень… — скучная парочка со скучным выражением скучных лиц. Скучные фразы о соли, перце, хлебе. Повышенное давление, гастрит, слабые почки. Ему за шестьдесят, ей лет на десять поменьше. Развод где-то через полгода с шумным скандалом и попыткой оттяпать побольше или тихое убийство года через полтора, если развода удастся избежать.
Скука…
Ага, а вот и наш горячо любимый клиент пожаловал! И совсем необязательно оборачиваться — по рожам этих разряженных клуш вполне понятно.
До двери на веранду — метра двадцать два. Плюс угол столика и два стула, которые надо обходить. Накинем еще пару секунд на выпитый у стойки скотч… Нет, пожалуй, три с половиной секунды, поскольку скотч двойной…
Пора!
Она встала, не оборачиваясь, стремительно и плавно и подалась назад всем корпусом, одновременно начиная поворот.
Тут самая главная фишка в том, чтобы не успеть обернуться полностью и суметь врезаться в будущего клиента на полуобороте, плечом. Недовернешь — ударишь спиной, а спиной, сами понимаете, общаться затруднительно. Перевернешь — впечатает грудь в грудь, мужчин это очень отвлекает, а женщинам доставляет массу весьма неприятных ощущений, особенно, ежели со всего размаха… Нет, что ни говори — плечом это самое то, много раз проверено и результаты всегда самые…
На этот раз она не успела.
В смысле — не успела именно так, как и было задумано. Плечо впечаталось во что-то мягкое, скользнуло, шурша тканью о ткань, и резко ударилось о твердое. Над самым ухом клацнули зубы. Удачно.
— Извините… — голос был нетверд и хрипловат. Это уже хуже.
Она обернулась.
— Через двадцать две минуты. В сауне.
Его реакция показала, что она не ошиблась. Расширенные зрачки, дернувшийся подбородок. Он даже голос понизил.
— Зачем?
Она пожала плечами. Мурлыкнула:
— Вам лучше знать…
Посторонилась. Идя к выходу, улыбнулась поощрительно — умный дядя! Не остановился, вслед ей вылупившись, не начал орать в спину глупости, — прошел к столику, не обернувшись даже ни разу.
Неплохая реакция…
У бассейна было практически пусто — она специально выбирала именно это время, неделю наблюдала. В раздевалке включены лишь четыре шкафчика. Правда, могут нагрянуть из тренажерной, для этих фанатиков хорошей фигуры режим не писан. Раздевшись, сложила вещи в шкафчик, заперла, придавив сенсор большим пальцем.
— Мы хотели бы вас нанять.
Голос мягкий и тихий. Слишком мягкий…
Она обернулась, автоматически высвобождая волосы из узла в боевой веер. Тот, кто полагает, что обнаженный эриданец беззащитен, очень редко доживает до возможности осознать всю глубину своих заблуждений. Не то чтобы именно сейчас она ожидала каких-либо неприятностей — просто привычка. Приподняла бровь. Сделала улыбку поощрительной и слегка насмешливой. Что это у нас тут за любители приходить на не им назначенные встречи?
Он не подумал раздеться и выглядел весьма мелодраматично в своем черном плаще чуть ли не до пола. Тоже мне, граф Дракула в бане! Лицо слишком правильное, усредненное какое-то — слишком мягкое для мужчины и слишком грубое для девицы. Голосочек тоже профессионально беспол, и никаких тебе обертонов, — это тоже о чем-то, да говорит.
Ему бы очень пошли усики. Этакие набриолиненные черные усики.
Если, конечно, это он.
В раздевалке было не то чтобы очень жарко — градусов сорок, не больше, — но и не настолько прохладно, чтобы было комфортно стоять полностью одетым. Но он не торопился, хотя лакированная поверхность остроносых черных туфель уже затуманилась от пара.
Она потерла голым плечом ухо. Край клипсы царапнул кожу.
— Работа по какой специфике?
Она не была встревожена или заинтересована. Забавлялась просто. И уж во всяком случае она не собиралась браться за эту работу…
— Анализ. — Он чуть пожал узкими плечами. — Просто да или нет. Ничего сложного. Если, конечно, все то, что мы слышали про эриданцев — правда.
Теперь она поняла, что именно ее в нем настораживало. Отсутствие обертонов. Не просто отсутствие — с кем такого не случается время от времени!
Полное отсутствие.
Вот сейчас, в последней шпильке он должен был раскрыться, в шпильках всегда раскрываются целые веера, успевай только фиксировать да считывать… Этот — не раскрылся. Ни разу. Даже в шпильке.
Ему что — действительно наплевать? Или…
— Хороший анализ стоит дорого.
У него была острая улыбка.
И — никаких обертонов. Обломайся, детка.
— Взгляните сами. И оцените.
Его левая рука вынырнула из кармана, метнулась вперед и вверх, потом снова в карман — она едва успела поймать маленький шестигранник информашки. Снова улыбка — быстрая и острая, как порез.
— Не захотите поработать — вернете адекватом, мы вам верим.
Он пошел к двери, а она смотрела ему вслед почти с восхищением. Нет, ну это же надо! Так непринужденно всучить котэ в мешке, и кому — эриданцу! Поймать не на чем-то — на всем известной эриданской этике! Он же почти издевался.
И — никаких обертонов…
Она подкинула информашку на ладони. Нехорошо усмехнулась, глядя на дверь раздевалки. Хитрый мальчик. Все рассчитал, все предусмотрел, ко всему подготовился. Не учел лишь одного.
В каждом опутанном старинными законами, древними правилами и нерушимыми традициями обществе встречаются свои нарушители традиций, плюющие на законы и правила с очень высокой башни из черного дерева.
====== Если хочешь иметь хорошие правила – напиши их сам ======
Джуст.
Площадь Бониклайда.
Стась
— Что поставишь? — Лысый толстяк оторвал заплывшие жиром глазки от арены.
Стась ткнула себе в грудь большим пальцем, потом вскинула вверх
указательный. Толстяк с сомнением посопел, ощупывая Стась оценивающим взглядом. Решился.
Он очень громко ругался через шесть минут, отсчитывая Стась проигранные четыре месяца. Стась молчала — она старалась говорить как можно меньше. Голос имитировать куда труднее. На арену она не смотрела — а чего смотреть? Любая честитка сразу бы сообразила, что этот осторожный качок не выносит и намека на боль, а у рыжего не руки — капканы, из таких фиг вывернешься.
Через сорок минут у нее уже были необходимые для вступительного взноса полтора года. Но она не спешила. Это же не официальные соревнования — так, любительский показательный матч за ради праздничка, никаких тебе драконовских поэтапных проходов. Вот и воспользуемся.
Тем паче что игроки подустанут, а ставки возрастут.
Хайгон-Астероиды.
Пассажирский салон ультравена-экспресса.
Тэннари.
Разместить более сотни человек от семи до тринадцати лет в тесном помещении рейсового шатла — это работа не для слабонервных.
Тем паче, что практически все полторы сотни желают сидеть не иначе как у иллюминатора, а попытка усадить их куда-нибудь в другое место вызывает не просто бурный протест, а прямо-таки шквал негодования, а кто-то уже успел подавиться жевательной резинкой, а по салону носится ошалевший от новой обстановки недоксют с привязанной к левому хвосту консервной банкой, а кто-то засунул голову под кресло и там благополучно застрял и теперь громкими паническими воплями информирует об этом факте окружающих, а кто-то просится в туалет, а кто-то уже сходил, и теперь пытается кинуть в кого-нибудь памперс, а прибежавшая из второго салона милая девочка мило ябедничает на тихо дерущуюся в уголке парочку, да еще и старшей воспитательнице становиться плохо с подозрением на приступ псевдоксоны…
Удовольствие ниже среднего.
Привязывая к креслу последнюю орущую и брыкающуюся малолетнюю неприятность, Теннари в очередной раз мысленно клялся, что больше уже никогда и никому не даст себя соблазнить никакими повышенными командировочными. Как, впрочем, регулярно клялся сам себе все последние годы.
Проходя к своему креслу в конце второго салона, он заметил Макса и вдруг вспомнил, что за все время этого посадочного светопреставления ни разу не видел Ани. Это почему-то его несколько обеспокоило.
— Макс, ты не видел Снежанны?
Макс прижал палец к губам и показал глазами в угол. Теннари настороженно посмотрел туда, готовый к любым неожиданностям, увидел знакомый свитер, плечо и часть затылка. Ани спала, отвернувшись к борту. Но почему-то спокойнее не стало, скорее — наоборот.
— Ей плохо?
— Она спит… Очень устала, понимаете? Она просила меня проследить, чтобы не будили… А у вас к ней что-то срочное? Разбудить?
Макс явно заразился от Теннари беспокойством. Не дело это — детей пугать… Теннари усилием воли согнал с лица настороженно-подозрительное выражение, покачал головой. Пошел дальше.
Девочка устала, чего тут такого? Да и Макс не из тех, что устраивают подобные мелкие пакости… Во всяком случае — только не с Ани, он о ней так трогательно заботится. Вполне возможно, это именно из-за него… Впрочем, ладно — это их дела.
Вот только тревога не проходила.
Может быть, дети здесь ни при чем, а все дело во вчерашней краже из медотсека?..
Верхний Галапагос.
Отель «Хилтс».
Аликс.
Аликс задумчиво покачивала прозрачный шестигранник на узкой ладони.
Ну надо же, кто бы мог подумать…
Дилемма.
Отказаться от предлагаемой черным профи работы — но при этом самой не поиметь ничего с такой соблазнительной фишки… Или же таки дать заказчикам то, чего они просят, как и полагается всякому порядочному эриданцу, посрамив этим честь фамилии, но заработав неплохой куш… и потерять плату за бастарда. Потому что девчонка — явный бастард. Наверняка воспитывалась в какой-то глуши типа Хайгона, вот никому раньше на глаза и не попалась, но теперь кто первый увидит, тот и прав.
И что скажут старшие братья? Лучше не думать об этом заранее. Старшие братья порой бывают весьма обременительны.
Зато какая вкусная информашка!!!
— Нет, — она усмехнулась, швыряя шестигранную флешку через плечо.
Легкий шорох, движение воздуха. Нейтральный голос — голос профессионала:
— Означает это ответ на поставленный вопрос или отказ от ответа?
Аликс фыркнула. Развернулась.
Одна из семейных заповедей Скаутов гласила: «Никогда без особой на то нужды не следует ссориться с тремя силами — хорошо натасканным и обученным профессионалом, молодым сильным кланом и большими старыми капиталами.
Тем более — ОЧЕНЬ БОЛЬШИМИ капиталами».
Клановая печать у этого профессионально-бесполого существа прямо на лбу сияла пятидюймовыми буквами, слепой не пропустит, а большими капиталами от него разило так, что не справлялись кондиционеры.
— Мое «нет» означает результаты анализа — практически нулевую вероятность причастности объекта, — ответила достаточно вежливо, о семейных традициях памятуя. Пояснила: — Это вовсе не означает, что объект абсолютно безгрешен, вас ведь, насколько я поняла, не интересовали ни прошлые, ни будущие интроспекции, только лишь отдельно взятый конкретный случай отдельно взятой конкретной смерти. Так вот, по этому — повторяю! — конкретному случаю ответ отрицательный с вероятностью девяносто девять и девять в прогрессии. Почти идеальный случай. Если вас интересует мое личное мнение, то добавлю, что с вероятностью около девяноста восьми это вообще не было насильственным актом и сын вашего нанимателя принял смертельную дозу сознательно и добровольно. Исключительный, кстати, случай — обычно безоговорочными самоубийствами считаются те, где вероятность достигает хотя бы девяносто одного процента, а выше девяноста пяти в моей практике вообще впервые.