Николай протёр глаза, последовал совету друга и удивленно крякнул.
-Ё моё! Вот это да, а я сначала и не понял.
-Слава богу, дошло, - съязвил Борис, - разглядел, наконец.
-Что разглядел? – всё ещё не совсем понимая сложившуюся ситуацию, спросил Николай.
Борис устало опустился на землю и закатил глаза.
-Вот, скажите на милость, с кем иметь дело приходится, - затем взглянул на Николая и продолжил, - осень на дворе, не заметно что-ли?
-А, ты об этом. Заметил, конечно. Я о другом. Как ты сюда попал в эту самую осень?
Пока мужчины спорили, их спутницы спустились на дорогу.
-Вроде знакомые места, - осмотревшись, сказала Клавдия, -вроде бы до Москвы вёрст двадцать.
Её, казалось, смена времён года удивила мало. Выехали зимой, приехали осенью, ну и что тут такого? Бывает. Вскоре должны начаться дачные места. Пока она размышляла, на дороге показалась одинокая женская фигура в цветастой юбке, объёмной кофте и платке. Когда женщина подошла ближе, Клавдия едва не вскрикнула, перед ней была Рада. Не может быть! Повернувшись, заметила цыганку, разговаривавшую с Александрой. Ещё одна Рада? Похожи-то как! Одно лицо, походка, жесты. Тем временем женщина подошла ближе и остановилась, обратившись к Клавдии.
-Вижу, сомнения гложут тебя. Позолоти ручку, всю правду скажу, и путь покажу, все твои сомнения уйдут.
Клавдия машинально засунула руку в карман и вытащила, неведомо каким образом попавшую туда, монетку в двадцать копеек двенадцатого года выпуска. Монета незаметно исчезла, а цыганка начала свою работу.
-Слушай внимательно, - начала она, - не перебивай, - и тут внезапно замолкла, - ой, - и прикрыла рот рукой.
-Что случилось? – удивилась Клавдия внезапно произошедшей с цыганкой метаморфозе.
Та побледнела, достала откуда-то монетку, которую только что получила, и протянула обратно.
-Возьми, не надо, а я уж пойду.
-Подожди, скажи, в чём дело.
-Нет тебя здесь, понимаешь, нет, и вроде бы, как и есть. Никогда со мной такого не было: не могу точно сказать, что с тобой происходит.
-Постой, постой, скажи, а что за время сейчас?
-Вижу, что не врёшь, когда спрашиваешь. Рядом с тобой будет тот, кто потерялся. С ним ты должна вернутся туда, откуда только что пришла. Девушка, родственница твоя, останется здесь, а мужчина рядом с ней заблудился. Выбрать ему надо, куда идти, либо с тобой, либо одному век куковать, да недолго. Если выберет второй путь, жить ему останется совсем немного. Второй твой спутник человек странный, не знает своего рода-племени, либо старое должен вспомнить, что давно ушло, либо остаться тем, кем он притворялся много лет. Ему решать. С детства не тем был, кем предназначено. Мечется он, сам не знает, что ему нужно. Во всех врагов видит, хотя душа у него добрая. Вам он не доверяет, но всё изменится, в друга превратится. Судьбы мужчин тесно переплелись. Куда один, туда и другой. С одним беда и с другим не лучше. Держитесь их, они никогда не предадут, в нужную минуту придут на выручку.
Тут взгляд цыганки остановился на Раде. Глаза её расширились, приняв невероятно большой объём.
-Она, она, - цыганка стала задыхаться, схватилась рукой за горло и обсела на землю, - она, - женщина протянула руку в сторону Рады и затихла.
Клавдия проследила за взглядом незнакомки и тоже чуть не задохнулась от удивления: перед ней была та же женщина, которая сейчас без сознания лежала на земле. Наконец, Рада обратила внимание на немую сцену.
-Клавдия, что случилось? – увидев рядом с ней неподвижное тело, спросила девушка.
Клавдия встряхнулась, сфокусировала свой взгляд на Раде, а потом покачала головой, всё ещё не веря в то, что увидела. Рада подошла ближе и, взглянув на лежащую женщину, в удивлении посмотрела на Клавдию.
-Кто это?
Клавдия пожала плечами.
-Не знаю, только что подошла ко мне, увидела тебя и тут же потеряла сознание.
Рада склонилась над цыганкой, внимательно посмотрела на неё и в испуге закрыла рот ладонью, затем в недоумении покачала головой.
-Не может быть! Не может быть!- по щеке скатилась слеза
-Что с тобой? – поинтересовалась Клавдия, - ты её знаешь?
Девушка протянула руку, что-то нащупала на шее цыганки и вытащила медальон.
-Смотри, - затем из-под кофты достала точно такой же, - это всё, что осталось от мамы, - Рада щёлкнула кнопкой, и крышка медальона откинулась, явив взору какой-то портрет, - говорят, это моя бабушка. Если у той женщины в медальоне такой же, то … - девушка не договорила и нажала на кнопку украшения, принадлежавшего цыганке.
Крышка щелкнула, и внутри оказался точно такой же портрет, как и в её собственном.
-Невероятно, но это моя мама.
-Кто меня звал? - никто не заметил, что незнакомка очнулась, - а ты кто? – это уже к Раде, - ой, а почему мой медальон открыт?
-Смотри, - Рада протянула ей свой.
Цыганка разглядела портрет, спрятанный в медальоне, и в удивлении уставилась на Раду.
-Откуда это у тебя?
-Это надела мне на шею мама, когда я видела её в последний раз.
-Она никак не может быть твоей мамой. Посмотри, она того же возраста, что и ты, - возразила Клавдия, - думаю, просто похожа на твою матушку, вот и всё объяснение.
За разговорами Рада и Клавдия совсем забыли о незнакомке. Когда они вспомнили о цыганке, её и след простыл.
-Вот, спрашивается, куда она делась? - оглядываясь по сторонам, спросила Клавдия, - может, Александра видела? Саша, подойди.
Появилась Александра и поинтересовалась, зачем её звали.
-Ты случайно не видела здесь женщину, похожую на Раду?
-Нет, не видела, а что случилось?
Клавдия рассказала, что произошло, и даже показала, откуда пришла цыганка. Александра посмотрела на дорогу, покрытую пылью, на которой чётко отпечатались следы мужских сапах, колёс от телеги и лошадиных копыт.
-А вы ничего не путаете? – взглянув на тётку, спросила девушка.
-Мы сами только что разговаривали с цыганкой.
-Посмотрите на дорогу. Вы видите следы, оставленные женской обувью?
Рада и Клавдия уставились на проезжую часть и в недоумении посмотрели друг на друга. Следов не было. Тогда кого же они видели? Рада схватилась за шею, пытаясь нащупать медальон, но его не было.
-Пропал! – с ужасом ощупывая кофту, прошептала она.
-Что ты потеряла? – попыталась узнать Александра.
-Одну вещь, украшение, - пояснила Клавдия.
-Не это ли вы ищите, - указала на видневшийся в траве медальон Александра.
-Ой, это он! – воскликнула рада и поспешила поднять свой талисман, но не успела она протянуть руку, как медальон исчез, а она ощутила на шее тяжесть исчезнувшего ранее украшения. В это же самое время ветки деревьев качнулись, увлекаемые порывом внезапно появившегося ветра. Метрах в ста от грузовика показалась призрачная женская фигура.
-Смотрите, - показала рукой Александра, - не её ли вы искали?
-Все взглянули в указанном направлении и действительно увидели Изу. Казалось, её фигура была укатана туманом. Женщина помахала рукой, развернулась и пошла по дороге, затем снова повернулась и что-то сказала. Затем плотный туман окутал её и она исчезла.
-Что она сказала? – Клавдия увидела, как Рада вытирает слёзы.
-Прощай, дочка! – и девушка зарыдала навзрыд.
Клавдия стала её успокаивать. Пришлось сойти с дороги и присесть на обочине. Вскоре девушка успокоилась.
-Значит, это была моя мама. Почему же она осталась такой же молодой, какой я её запомнила.
-Она хотела сказать, что любит тебя, а ещё, мне кажется, намеревалась о чём-то предупредить. Она тут кое-что мне нагадала.
-Расскажи, что она сказала. Как я помню, все её предсказания всегда сбывались. Клавдия пересказала, что услышала. Рада подумала и спросила, не говорила ли её мать о ней. Клавдия отрицательно помотала головой. Разговор прервал Николай.
-Вы, случайно, не забыли, нужно разузнать, куда нас занесло.
Клавдия взяла мужчину за руку и отвела в сторону.
-Кажется, я знаю, где мы.
-Тогда просвети.
-Неподалёку от Москвы. Вёрст двадцать с гаком будет. Здесь рядом есть железная дорога и станция. Можно попробовать на поезде добраться до города.
-Ты, наверное, помнишь, у нас есть машина. На ней и поедем.
-Не выйдет. Если я не ошибаюсь, есть лишь дорога до станции и от станции до ближайшего села, а вот до Москвы вряд ли удастся добраться. Был когда-то путь, но недавно мост через реку обрушился. Теперь там не проехать.
-Значит, ты знаешь, какой сейчас год.
-Точно сказать не могу, но, скорее всего, девятьсот четырнадцатый.
Николай посмотрел на Клавдию, и ему хотелось покрутить пальцем у виска, настолько невероятным было предположение. Такого просто быть не может. В четырнадцатом году ему было двенадцать лет и тут на него нахлынули воспоминания. Он отчётливо увидел своих родителей, мать, провожавшую его в гимназию, испуганного отца, когда в семнадцатом шальная пуля залетела в их квартиру. Отца арестовали в тридцать седьмом, с тех пор вестей от него не было. Матушка как-то быстро сдала и уехала в деревню к родственникам. Последний раз он встречался с ней два года назад. Она выглядела уставшей и больной, но старалась не показывать, как ей трудно. Работа, будь она неладна. Ему захотелось хоть на мгновение увидеть своих родителей, почувствовать их любовь и заботу. Клавдия подошла к нему, провела рукой по щеке, вытирая невольную слезу, вызванную воспоминаниями, обняла его. Николай, не ожидая подобного, растерялся, но потом робко приобнял женщину за плечи. Так продолжалось какое-то мгновение.
-Пора ехать, - отстраняя Клавдию, сказал Николай, призывая всех занять места в машине.
Ему хотелось, чтобы Клавдия не отходила от него, но он всё ещё боялся показать проявление слабости перед Борисом. Ему казалось, что друг начнёт подтрунивать над ним.
На этот раз дорогу указывала Клавдия и буквально минут через пятнадцать впереди показались дачи, утонувшие в густой с жёлтыми прожилками зелени. Запахло яблоками. Борис остановил автомобиль и поинтересовался у Клавдии, куда же ехать дальше. В конце концов, грузовик решили спрятать на одной из дач, законсервированной на зиму. Нужную нашли быстро. Там был сарай, куда загнали машину. Николай, увидев куст малины, сорвал несколько ягод и, смущаясь, протянул их Клавдии. Улыбнувшись, она взяла угощение и предложила разделить пополам. Вышло как-то просто, по-домашнему. Оба улыбнулись. Идиллию разрушил Борис, заявив, что пора выдвигаться.
Клавдия когда-то бывала здесь и поэтому вызвалась провести к станции. Идти пришлось не долго. Вскоре показалось здание вокзала, и тут перед путниками встала проблема: нужны деньги, чтобы купить билеты и пройти на перрон.
Александра вспомнила, что у неё должен где-то быть кошелёк, который она прихватила, выходя из дома. Нашёлся кошелёк, нашлись и деньги, но не слишком много. Правда, на билеты в вагон третьего класса хватало. Решили, приобретением билетов займётся Клавдия, а остальные подождут её. Вскоре были куплены билеты и перронные талоны, дававшие право на выход к поезду. Билеты прокомпостировали, чтобы проводник знал, в каком вагоне должен был ехать пассажир и до какой станции. Места, к сожалению, не были указаны, и можно было занимать любое понравившееся.
Клавдия предложила перекусить, заявив, что у неё осталось немного мелочи и на лёгкий перекус должно хватить. В буфете купили чай и булочки. Клавдия вспомнила, что цыганка вернула ей двадцать копеек и отправилась покупать прессу. Этой самой прессой оказалась своеобразная газета журнального формата под названием «Новая иллюстрация» за 7 сентября 1914 года. Благодаря этой покупке отпала необходимость с определением даты. Стало понятно, в каком времени они оказались. Эту газету, состоявшую из восьми страниц и большого количества иллюстраций, Клавдия регулярно когда-то покупала. Теперь будет, чем заняться в дороге. Послышался гудок паровоза и, предъявляя перронные билеты, пассажиры стали выходить на посадку. Бориса и Николая удивило разноцветие: за локомотивом виднелся двухцветный, выкрашенный синей и жёлтой краской вагон. Затем шли вагоны зелёного и серого цвета. Всего Николай насчитал семь. Только у первого стояло лишь несколько человек, одетых, по сравнению с остальными, довольно изысканно. Борис, увидев, что основная масса пассажиров направилась к зеленым и серым вагонам, поспешил к синему, но Клавдия перехватила его, объяснив, что у них билеты куплены в вагон третьего класса и он как раз выкрашен в зелёный цвет. Женщине пришлось поторопить попутчиков, поскольку все места могли быть занятыми, а ехать стоя не особо хотелось. Николай и Борис, используя грубую мужскую силу, просочились сквозь толпу и успели занять заветные сиденья у окошка. Вскоре всё оказалось забитым под завязку и люди стали забираться на верхние полки. Пахло табаком, при входе в вагон виднелась большая фаянсовая пепельница, предназначенная для заядлых курильщиков. Поскольку на улице было тепло, решили приоткрыть окно. Начиналась обычная вагонная жизнь: стоял гвалт, попутчики старались скорее перезнакомиться друг с другом, чтобы потом можно было вести неторопливую дорожную беседу. В вагоне смешались представители всех сословий, начиная от крестьян и заканчивая сельскими обедневшими дворянами, которых от других пассажиров отличала едва заметная печать брезгливости на лицах. Мол, извините, что так получилось, и нам приходится ехать с вами в одном вагоне, но мы другого поля ягоды и знакомиться с нами и, тем более, заводить разговоры не рекомендуется. Наконец, состав тронулся, и можно было вздохнуть. Вроде бы жизнь стала понемногу налаживаться. Николай и Борис, впечатлённые всем увиденным, находились в некой прострации, поэтому почти ни на что не реагировали. Женщины решили, пока суд да дело, прояснить, а как же быть и жить дальше. Александра предложила поехать в дом к отцу, но Клавдия отвергла это предложение, заявив, что они могут там встретить самих себя, а это будет чревато последствиями. Зашёл разговор о наличности, которой практически не было. Рада предложила заработать денег гаданием, но Клавдия остудила её пыл, заявив, что публика, собравшаяся в вагоне, вряд ли располагает энными суммами денег.
-Пока думаем, - предложила Клавдия, - давайте посмотрим, о чём пишут в газетах.
Достав покупку с изображением конных казаков на обложке, стали её рассматривать, чтобы получить хоть какую информацию о том, что творится в мире. Практически все иллюстрации и подписи к ним были посвящены военным действиям. На второй странице содержалась информация о подвиге и гибели авиатора штабс-капитана Нестерова, разбившегося при атаке австрийского аэроплана. На третьей обложке были фото двух французских генералов. На развороте помещались фотографии с театра военных действий в Бельгии, на которых были изображены разрушенные дома. Завершал издание рисунок с лаконичной надписью «Современный гунн», на котором был изображён немецкий солдат на фоне убитых мирных бельгийских жителей. В надписи под рисунком говорилось, что германский солдат воюет не только с мужчинами, но и с женщинами и детьми, которых он беспощадно разит пулями или прикладом под освещение подожжённых им мирных деревень. К сожалению, других, кроме не совсем понятных военных новостей, статей не было. Узнать, принимает ли Россия участие в войне, не удалось и следовало расспросить об этом уже пришедших в себя мужчин.
-А кто победил, и когда закончилась эта война? – поинтересовалась Александра, показав газету.
-Трудно ответить на этот вопрос. Победили Франция, Британия, США и их союзники. Самый же главный результат войны таков – распались четыре империи: Российская, Германская, Австро-Венгерская и Османская. Россия, пожалуй, потеряла больше других. Оказывая помощь западным союзникам, она не была включена в состав стран-победительниц и лишилась части своей территории. Царя тирана Николая Второго расстреляли с семьёй в Тобольске. Вот, вроде бы, так, - закончил Борис.
Не следовало ему подобным образом высказываться о царе, правившем в России на тот период, и к тому же в таком людном месте. Нашлись длинные уши, получившие информацию не совсем благонадёжного плана. Затем заработали слишком длинные языки. На ближайшей остановке в вагоне появился начальник станции с двумя сельскими стражниками внушительных габаритов, и очень настойчиво попросили Бориса пройти с ними. Николай, видя подобную несправедливость, попытался заступиться за друга. В результате и его вывели из вагона как соучастника. Александра и Клавдия были вынуждены последовать за своими спутниками, чтобы узнать, куда их отправят. Оказалось, не так уж и далеко. При станции имелся небольшой полицейский участок, куда и доставили двух политических, как выразился местный блюститель порядка. Исправник отбил депешу в столицу и попросил подмогу для сопровождения в Москву особо опасных преступников, задумавших смертоубийство царя-батюшки. Его заверили, что завтра утром прибудет конвой, а пока пусть, мол, посидят в камере при станции.