Все-таки этот дом и этот сад очень походили на человеческие представления о рае. Правда, вряд ли в раю есть вайфай, да еще такой медленный, с таким узким каналом.
Здешняя глобальная сеть называлась не интранет, а интернет. И не было никаких признаков интерлингвы и контактов с другими цивилизациями. Дэн, морщась от низкой скорости, изучил домашний сервер. Книги, фильмы, музыка. Много музыки, много фильмов, много книг. Примитивная программа навигации по планете. Примитивные текстовые и графические редакторы. Немного совсем простых игрушек.
На внутреннее время сервера Дэн обратил внимание почти случайно и сначала подумал, что это сбой. Что такого не может быть. Выставленная дата — двадцать пятое июня две тысячи сорок шестого года — действительно выглядела системным сбоем. Потому что в путешествия во времени Дэн не верил.
Он обернулся к Грену, который, как обычно, играл на арфе. Оглядел его от босых ног до серег в ушах. И спросил:
— Какой сейчас год?
— Две тысячи сорок шестой, — ответил Грен.
Искренность сто процентов.
— Я оказался в другом времени? Я был в две тысячи сто восемьдесят девятом году.
— Ты провалился в другую реальность, — так же честно ответил Грен. — Это не та версия мира, откуда ты родом.
Дэн, который в жизни не слыхивал теорий о многовариантности миров, оторопел так, что не смог задать больше ни одного вопроса. А самое худшее, что у него не хватало ни воображения, ни сил представить, что может следовать из такой многовариантности. Поэтому Дэн почти убежал из гостиной и забился на чердак. Залег на шкурах, подгреб под себя кошку и принялся бездумно перелистывать журналы.
Это оказались подборки комиксов, и постепенно Дэн заинтересовался. Тут были Железный Человек и Черная Вдова, Капитан Америка и Трансформеры, совсем девочковые Монстр Хай, более серьезные комиксы про агента Картер, тяжелые, в твердой обложке тома Сэндмена и Темной башни, Город грехов и комиксы про Багза Банни, про мустанга по имени Летящий Ветер, про бурундуков-музыкантов, про пингвинов, про Уоллеса и Громита, даже про червяков и улиток… Дэн начал с пингвинов. И увлекся так, что даже после того как Туу-Тикки позвала его ужинать, спустился не сразу. А после ужина вернулся на чердак и читал дальше.
Когда стемнело, на чердаке вспыхнул свет — те же точечные светильники, что и везде в доме. Дэн дочитал очередной том, положил его в стопку и проверил системное время, выставленное в соответствии с местным. Была половина двенадцатого. Наверное, Туу-Тикки уже спит. Обычно Дэн ложился в десять, Туу-Тикки с полчаса читала ему и уходила. Дэн вздохнул. Он хотел, чтобы Туу-Тикки почитала ему сегодня на ночь. После ее чтения ему снились приключения Маугли и зверей, а это намного лучше того, что он видел во сне обычно.
Но Туу-Тикки не спала. Она сидела в гостиной, курила и делала что-то непонятное с острыми стальными прутками, клубком толстых ниток и трикотажным полотном.
— Что ты делаешь? — спросил Дэн, усевшись в кресло напротив нее.
— Вяжу тебе новый свитер. Нравится расцветка?
Полотно шелково поблескивало, пестрело всеми оттенками зеленого, коричневого и золотистого и напоминало камуфляж, но только напоминало.
— Нравится. Я думал, одежду делают машины.
— Когда делаешь что-то руками, вещь получается куда более живая и теплая, — объяснила Туу-Тикки.
— А когда ты закончишь?
— Где-то на следующей неделе. Тонкая пряжа, долго вязать. Чем тоньше нитка, тем дольше.
Дэн наклонился вперед и пощупал полотно. Ощущение ему понравилось.
— Спасибо, — сказал он. — Почитай мне перед сном, пожалуйста. После «Маугли» мне снятся хорошие сны.
— Обязательно, — улыбнулась Туу-Тикки. — Сейчас только довяжу ряд.
========== 7 ==========
Снизу, из гостиной, донесся незнакомый звук — мелодичный, переливчатый. Дэн насторожился, не выпуская из рук комикса. Баста встала, потянулась и скользнула в чердачный люк. Дэн оставил комикс открытым и бесшумно последовал за ней.
В гостиной слышались голоса — Туу-Тикки приветствовала кого-то, кого она назвала «Дэн, лисище». Тот ответил. Тембр голоса был знакомым. Очень похоже на Дани, но не Дани. Очень похоже на самого Дэна.
Дэн дошел до лестницы и сел на верхней ступеньке так, чтобы его не было видно из гостиной и чтобы все слышать.
— Рад тебя видеть! — говорил незнакомец со знакомым голосом. — Туу-Тикки, милая, у меня к тебе очень интимная просьба.
— За что тебя ценю, лисище, так это за прямоту. Что за просьба?
— Извини, — «лисище» явно смутился. — У нас просто ад и израиль, пришла переждать пару недель команда киберэльфов, они в музыкальную команду собрались.
— И играют все время?
— Ну да. Что-то такое чужое, что у меня голова кругом идет. И Тами простыла…
— Летом?
— Ага. Перекупалась и голос сел, говорит чуть ли не басом. Ничего опасного, но петь не может.
— Так тебе хочется петь, а не с кем и не для кого?
— Ну да, — покаянно сказал «лисище». — Я и гитару взял. Споешь со мной?
Туу-Тикки рассмеялась.
— Бедный-бедный лис… Спою, конечно. Грен, а ты нам подыграешь?
— Непременно, — отозвался молчавший до сих пор Грен.
Дэн высунулся, чтобы посмотреть на «лисище». Рядом с Греном, с гитарой в левой руке, спиной к лестнице стоял худощавый рыжий мужчина с длинными распущенными волосами, слегка вьющимися на кончиках. Он начал оборачиваться, и Дэн тут же спрятался. Судя по голосу, мужчине было тридцать пять–тридцать семь лет.
Заныли настраиваемые гитары. Туу-Тикки спросила:
— Что будем петь?
— «Ночную дорогу» для начала, — ответил «лисище», — а там как пойдет.
Они вместе с Туу-Тикки проиграли несколько вступительных аккордов, и «лисище» запел:
— «Нет прекрасней и мудрее средства от тревог, чем ночная песня шин…»
Дэн снова выглянул. «Лисище» сидел спиной к нему на краешке кресла, играл на гитаре и пел. Туу-Тикки подхватывала на припеве. Грен наигрывал что-то на басовых струнах. Песня Дэну понравилась. Он погладил Басту, которая тоже не торопилась в гостиную, и бесшумно спустился вниз. Сел на диван у камина и сполз поглубже, чтобы макушка не торчала над спинкой. Баста потопталась у него на коленях и свернулась клубком.
Пели долго. Большинство песен Дэну нравилось, хотя многие были непонятны. Видимо, слишком старинные. У «лисища» оказался приятный голос. Сам Дэн никогда не пробовал петь, а про игру на музыкальных инструментах даже не задумывался. Но Дани играет уже несколько лет, и этот «лисище» тоже явно начал не сегодня.
«И как расти не может дерево без солнца, так не смогу я жить без вас, друзья!» отозвалось острой болью. Но ведь правда не смог. А это — послежизнь. Ладно, другая жизнь.
Часа через два Туу-Тикки сказала, допев песню:
— Хватит, лисище. Я устала. Полегчало тебе?
Дэн развернулся на диване, чтобы видеть лица.
— Полегчало, — ответил «лисище» и поцеловал Туу-Тикки руку. Повернулся к Грену: — Спасибо. Иногда нет ничего лучше, чем петь в ситтине.
— И знать, что пройдет только два часа, а не два года? — лукаво спросил Грен.
Дэн этого вопроса не понял, но «лисище» только рассмеялся. Дэну хорошо было видно его лицо. Рыжая «шестерка», изрядно пожившая — у глаз морщинки, выглядит лет на тридцать пять, что соответствует голосовой характеристике.
— Дэн, солнышко, — окликнула Туу-Тикки. — Подойди, пожалуйста. Я хочу вас познакомить.
Дэн осторожно встал и подошел — но не ближе чем на пару метров.
— Это тоже Дэн, — сказала Туу-Тикки. — Муж моей сестры из соседнего мира.
Дэн-«лисище» улыбнулся и кивнул. Протягивать руку для пожатия не стал, что Дэна порадовало. «Лисище» повернулся к Туу-Тикки:
— Знаешь, сестренка, я думаю, нам найдется о чем поговорить. Мы в сад. Дэн, ты не против?
Дэн покачал головой. Он был не против, хотя ситуация его сильно настораживала.
— Что будете пить, мальчики? — спросила Туу-Тикки.
— Воду с лаймом, теплую, — ответил «лисище».
— Там жарко, — заметила Туу-Тикки.
— Но не холодную же на разогретые связки, — объяснил «лисище».
— Дэн, солнышко, а ты?
— Молочный коктейль.
«Лисище» поставил свою черную потертую гитару в стойку и сказал:
— Пойдем.
Они вышли в сад, дошли до кресел под деревьями. На столике между креслами уже стояли два стакана — с водой и с молочным коктейлем.
— Меня зовут Дэниэл Свифт, — представился «лисище». — Я живу в соседнем мире, тоже в доме-у-дороги, только он у нас попроще. Мне тридцать восемь лет. Я работаю навигатором на орбитальной станции «Звездочка», прокладываю трассы по Дороге между мирами, уже тридцать лет. Дэннис Свифт — мой брат. Как и ты.
— Потому что мы все — рыжие DEX-6? — спросил наконец Дэн.
— Не только.
— Как ты попал в дом-у-дороги?
— После Медузы документы на меня не выдержали проверки, и DEX-компани захотела изъять меня. Они почти это сделали, но Тами натравила собак на представителя компании. У него оказалась фобия, он испугался и сбежал. Мы с командой пришли в ее дом в ее мире, на Земле-Трайм, и я решил остаться там, чтобы не подставлять команду. Станислав Федотович согласился с моим решением. Маг Первого Дома Эндрю Кайт снял все программные коды подчинения, и дальше я развивался свободно, как человек. Но это моя ветка реальности.
Дэн отложил для себя понятие «ветка реальности». И спросил:
— Дани? То есть Дэннис Свифт?
— Ему пришлось хуже, — покачал головой Дэниэл. — На пути следования они наткнулись на блуждающую планету — Пустоши — и рухнули на нее. Все, кроме Полины, Котьки и Дани, погибли. Полины просто не было на корабле, она уехала в отпуск вместе с кошкой. Дани выжил. Его встретил мой коллега, Стэнли, и отвез в мой дом. Там с ним тоже поработал Эндрю. Потом Дани встретился с Эшу, они стали напарниками и любовниками. Играют по всей Дороге уже много лет.
— Любовниками, — тупо повторил Дэн. — И у тебя есть жена.
— И муж, — с улыбкой добавил Дэниэл. — У нас менаж-а-труа — брак втроем. Уже больше тридцати лет.
— То есть нет ограничения в выработке половых гормонов?
— Никаких, — подтвердил Дэниэл.
— А импланты? Они активны после стольких лет?
— Да, — кивнул Дэниэл. — Они рассчитаны лет на сто, я думаю. Но я редко применяю навыки боевого киборга. Нет необходимости. А моя семья вообще уверена, что мы с Дани — просто люди с частично кибернетическими частями. В общем, у меня скорее человеческая психика, так что я согласен.
Дэн глубоко задумался, потягивая коктейль с грушевым сиропом. Дэниэл спокойно пил воду.
— Без программного контроля — было тяжело? — спросил Дэн наконец.
— Первое время да, — Дэниэл вздохнул. — Нахлынули все задавленные эмоции, был период эмоциональной нестабильности. Потом началось что-то вроде пубертата. Неконтролируемое сексуальное желание, влюбленность… Но меня очень поддержала моя семья. Я влюбился в них, и это оказалось взаимно. Мы до сих пор вместе и вряд ли расстанемся.
— Дани тоже влюбился?
— Да, и тоже взаимно. Но они с Эшу сначала подружились.
— Откуда взялся пубертат, — подбирая слова, начал Дэн, — если физически мы уже взрослые?
Дэниэл сел поудобнее, внимательно посмотрел на Дэна.
— Сколько тебе реальных лет? — спросил он.
— Восемь.
— И осознавать себя ты начал на Шебе.
Дэн кивнул.
— Как и мы с Дани. В возрасте трех лет. Для обычного человеческого ребенка это тоже возраст осознания собственного «я». Дэн, у всех нас совершенно человеческая психика. Мы отлично имитировали взрослых мужчин, но наш эмоциональный возраст всегда соответствует нашему реальному. Просто нам пришлось быть «детьми на позиции взрослого». До дома-у-дороги к нам никто и никогда не относился так, как мы нуждались — как к детям. Люди принимали нашу видимую взрослость, нашу отвагу, наше самопожертвование, не задумываясь, что мы более ранимы, чем показываем. Что привело тебя в этот дом?
Дэн хмуро глянул на Дэниэла.
— Самоубийство, — признался он. — Я вышел в шлюз в открытом космосе. Оказался здесь, в бассейне. Хотя это невозможно. Нарушение всех причинно-следственных связей.
Дэниэл смотрел на Дэна с таким искренним сочувствием, что Дэн, сначала то и дело замолкая и запинаясь, начал рассказывать свою историю. Дэниэл молчал, слушал, кивал. Когда Дэн рассказал, насколько ему было плохо после бассейна, Дэниэл сказал:
— Нормальная реакция. Ты вообще молодец, что выплыл.
— Система самосохранения не дала бы мне утонуть.
— И от нее бывает польза. Ты понимаешь, что с тобой произошло?
Дэн пожал плечами.
— Длительный стресс, — начал перечислять Дэниэл. — Тяжелейшая эмоциональная перегрузка. Плюс, с точки зрения ребенка-в-тебе, тебя просто предали самые близкие люди. Это очень серьезная психотравма.
— Станислав Федотович вел себя так, как будто все нормально. А я не мог, — пробормотал Дэн.
— Станислав Федотович — взрослый, и для него ситуация действительно нормальная. Дети вырастают и уходят из родительской семьи. А у вас ведь и правда сложилась квазисемья. У меня тоже, просто связи были не такие тесные, мы меньше времени провели вместе. Тед и Полина — люди, которых ты ощущал как брата и сестру — ушли, бросив тебя ради чего-то, смысла чего ты не понимаешь. И никто не поддержал тебя, потому что никто не подумал, что тебе может быть нужна поддержка. Но теперь она у тебя есть.
Дэн задумался и спросил:
— Как у ребенка?
— Как у тебя. Ты сложнее простого восьмилетнего мальчишки, ты намного больше пережил, у тебя сравнимый со взрослым опыт — успешное выживание во враждебном окружении. Но выводы из этого опыта ты пока делаешь как ребенок. Это нормально. Зато ты оказался в семье, где тебя всегда поддержат, поймут без слов, где тебя будут любить, ничего не ожидая взамен. Туу-Тикки и Грен вырастили уже четверых приемных детей из разных миров, времен и мест. У них есть опыт и бездна понимания. Я рад, что ты попал именно сюда. Это хорошее место.
— Вопрос только в том, как именно я попал в это «хорошее место».
— Ну… ты же встречался с Дани, верно? Значит, и с Эшу, они практически неразлучны. Эшу — очень сильный маг. Думаю, он повесил на тебя заклятие, которое срабатывало на смертельно опасную для жизни ситуацию, и оно начало действовать в нужный момент, создав портал и переместив тебя сюда. А что в бассейн — так Эшу не может без шуток.
Дэн покрутил в пальцах опустевший бокал. Кто и когда его принес сюда за время, меньшее, чем те тридцать секунд, что они с Дэниэлом шли до сада?
— Что значит «заклятие»?
— Эшу — маг, — повторил Дэниэл. — Но я плохо разбираюсь в магии, во мне слишком мало крови ши, чтобы проявились способности. Заклятие — это что-то вроде программы, но я не знаю, как она устроена и как работает. Заклятие опирается на собственные силы мага и действует так, как ему нужно. Ты попробуй поговорить об этом с Греном, я правда не разбираюсь, а они с Туу-Тикки магией пользуются. Ты же знаешь, сколько им лет?
— Нет.
— Около семидесяти, точно я не знаю.
— Люди в семьдесят выглядят не так.
— Но они же не люди. Туу-Тикки — тилвит тег, Грен — туатта. Полукровки, конечно, но в них усилена кровь ши и ослаблена человеческая. Другой срок жизни, иначе выглядит старение. Чтобы люди, которые знают их в городе, не удивлялись и не задавали вопросов, Грен и Туу-Тикки носят магические маски, когда общаются с обычными людьми.
— Маски скрывают возраст или показывают человеческий биологический?
— Спроси у них сам, — посоветовал Дэниэл. — Моя семья — почти совсем люди, и хотя старятся они медленнее обычных людей, все же старятся.
— А что Грен и Туу-Тикки будут делать, — с интересом спросил Дэн, — когда их биологический возраст превысит рекордный человеческий?
— Так ведь к тому времени все, кто знает их как людей, умрет, — объяснил Дэниэл. — А Эндрю или Катце переоформят документы, и получится так, что тут будут жить новые люди с новыми именами, как бы наследники. И цикл начнется заново.