— Здесь, наверное, очень просто сделать документы, — предположил Дэн. — Но я свою паспортную карточку оставил на корабле.
— А у меня ее и не было, — вздохнул Дэниэл.
— Я почетный алькуявец, — похвастался Дэн. — Доношенный, с правом на пять репликаций.
Дэниэл поднял руку с оттопыренным большим пальцем в одобряющем жесте.
— Эндрю — хакер?
— Эндрю маг, — напомнил Дэниэл. — Ты тоже хочешь снять программные ограничения с гипофиза?
— Я подумаю об этом, — уклончиво ответил Дэн. — Как с ним связаться?
— Грен и Туу-Тикки знают.
— А как связаться с тобой?
— Через зеркало. Или лучше я принесу тебе дорожный смартфон. Телефон тебе здесь все равно понадобится. Тогда ты сможешь найти меня и когда я на работе. Звездочка ведь далеко.
— Орбитальная станция, я помню. И что, ты каждый день садишься в катер и поднимаешься на орбиту?
Дэниэл покачал головой.
— Звездочка намного, намного дальше. В другой галактике. Я прохожу зеркалом. Работаю на Звездочке, а живу на Земле-Трайм. Мои коллеги проводят у меня отпуск, кстати. Отдыхают от высокотехнологичного окружения. Оно все-таки перегружает сенсорную систему.
— Про зеркало тоже лучше спросить у Грена, — полуутвердительно, полувопросительно сказал Дэн.
— Да, лучше у него.
— Ты спешишь?
— Чуть-чуть, — признался Дэниэл. — У нас сегодня много гостей, а Тами — моя жена — не очень хорошо себя чувствует.
— Ты любишь ее.
— Люблю и забочусь, а она заботится обо мне и о нашем общем муже. Он тоже Грен, только старше этого. Ты спроси про то, как появились дома-у-дороги в Сан-Франциско, это интересная история.
— Спрошу, — кивнул Дэн. — Почему Туу-Тикки называет тебя «лисище»?
— Это семейное прозвище, — улыбнулся Дэниэл. — Когда-то мой Грен и Тами назвали меня лисенком. Но это было много лет назад. Лисенок вырос и превратился в матерого лисовина. Лисище — это очень большой лис.
— Потому что ты рыжий?
— Не только. Есть такая сказка — «Рыжий, честный и влюбленный». Тогда это было про меня. Почитай ее. У Туу-Тикки она вроде бы есть, а если нет, она возьмет книгу у Тами.
— Я лучше попрошу, чтобы она почитала мне сама. Она читает мне вслух, — с непонятной для самого себя гордостью признался Дэн.
— Как здорово! — улыбнулся Дэниэл. — Я же говорю — Туу-Тикки и Грен очень понимающие. Они примут тебя любым, поддержат, помогут повзрослеть.
— И им плевать, что я боевой киборг? Они будут относиться ко мне как к человеку?
— Да. Именно.
— Они странные.
— В этом мире, и в том, где я живу, не было и никогда не будет DEX-компани, — объяснил Дэниэл.
— Потому что еще время не пришло.
— Не только. Эшу же проклял DEX-компани. Основательно проклял.
— В моем мире они почти разорились и вот-вот закроются. Это работа Эшу?
— Думаю, да. В моем и в мире Дани, кстати, их тоже не осталось. История с «синтезом Гибульского» стала известна, «сорванных» киборгов реабилитируют и социализируют.
— У нас тоже.
— Эшу очень, очень разозлился на них из-за Дани, — вздохнул Дэниэл.
— Потому что он его любит?
— Ну да. Когда любишь — хочешь защитить и избавить от бед.
— Я знаю, — сказал Дэн. — Это я как раз отлично знаю.
========== 8 ==========
Дэн запил чаем две синих капсулы. Сложный аминокислотный комплекс для дорожных навигаторов ему принес Дэниэл — вместе со смартфоном, куда уже были забиты номера Туу-Тикки, Грена, Дани и самого Дэниэла. Дэн постоянно таскал смарфон с собой, хотя не собирался никому звонить. А вот прок от аминокислотного комплекса проявился уже на третий день — стало четче нецифровое восприятие, острее органическая память, меньше тянуло забиться куда-нибудь, чтобы никто не тревожил. Дэну даже захотелось активности. Хоть какой-то.
— Пора собирать черешню, — со вздохом сказала Туу-Тикки за завтраком. — Сегодня — день варенья. И завтра тоже. Дэн, поможешь нам? Деревья не любят, когда урожай с них собирают духи, а вдвоем с Греном мы целый день провозимся.
— Помогу, — кивнул Дэн. — Что надо делать?
Духов он уже научился замечать — стремительные стеклянистые тени, невидимые для программного зрения, незаметные для инфракрасного. В этом доме духи делали почти все: мыли посуду, вытирали пыль, мыли полы, чистили постоянно горящий камин от золы и пепла, поливали деревья, оббирали с них подсохшие листья, держали в чистоте бассейн и дорожки в саду, застилали кровати, делали всю подготовительную работу при готовке еды… Это благодаря им дом выглядел как студийный снимок. И благодаря им заняться Дэну было практически нечем. Все работы по кораблю, к которым он привык, в этом доме выполняли духи.
— Вытащить стремянку из гаража, — начал перечислять Грен. — Даже две. Взять там же синие пластиковые ведра. Тикки, тебе, наверное, лучше заняться вареньем, со сбором мы с Дэном справимся.
— Твоя правда, — согласилась Туу-Тикки.
— Нужно собрать все ягоды? — уточнил Дэн. — Или некоторые можно съесть?
— Да ешь сколько хочешь, — Туу-Тикки махнула рукой. — И совсем все собирать не обязательно, что останется — съедят птицы. Только, мальчики, это занятие на пару дней. Потому что уже обе черешни совсем спелые. А потом пойдут персики и абрикосы.
— Я понял, — кивнул Дэн и встал.
Духи вились вокруг Дэна, но он не позволил им переместить стремянки в сад — отнес сам. А вот ведра принесли невидимые слуги. Грен, босой, в черной футболке и потертых черных джинсах, с волосами, собранными в тугую косу, был уже там. Баста сидела у его ног и умывалась.
— Срывай ягоды вместе с черенками, — сказал он Дэну. — Они так медленнее портятся. Снизу мы уже почти все объели, так что лезь наверх, а я начну с середины. Полное ведро отдавай духу, он отнесет на кухню.
— Собираем с обоих деревьев? — спросил Дэн.
— Нет, сегодня только с одного. Каждое дерево — это около семидесяти килограммов ягод.
— Это много?
— Довольно много, — Грен забрался на нижнюю ступеньку стремянки, повесив ведро на локоть, и сорвал первую тройчатку ягод.
Дэн прихватил ведро и начал собирать ягоды сверху. Ветки, особенно тонкие, концевые, были усыпаны ими сплошь. Казалось, что ягод на дереве больше, чем листьев. Освобожденные от груза плодов ветки с облегчением распрямлялись и поднимались.
Солнце основательно припекало, но с океана, который был отлично виден отсюда, с высоты, дул сильный ветер. К тому же Дэн любил тепло. Здешний климат ему нравился. Правда, тут может быть снежная зима — но до нее еще полгода, да и будет ли он в этом городе зимой?
Отдав духу второе ведро ягод, Дэн оглядел фронт работ. Пока он обобрал примерно одну шестую часть дерева. Но он соскучился по нагрузке. Собирать черешню — это здорово. А потом можно будет пойти к Туу-Тикки на кухню и узнать, как варить черешневое варенье.
Солнце перевалило за полдень, когда на дереве осталось только несколько десятков ягод на самой верхушке, на тонких ветках. Дэн прикинул, что мог бы забраться туда, если залезть не на стремянку, а на само дерево. Но он уже и так наелся горячих сладких ягод. Он не устал, но не отказался бы отдохнуть.
Прихватив два последних ведра, Дэн пошел на кухню, оставив Грена разбираться со стремянками. На кухне творилось что-то невероятное. Здесь собрались, кажется, все домовые духи, и Туу-Тикки командовала ими в вихре ягод, косточек, хвостиков и каких-то мелких желтоватых орешков.
— Дэн, солнышко, спасибо! — сказала она. — Посмотри, может, эти два ведра удастся вместить в холодильник?
Дэн открыл обшитую кривыми полированными досками дверцу. И принялся перекладывать продукты, убирая их как можно плотнее. На нижней полке хватило места только для одного ведра. И вытащить сыр и мясо с забитых верхних теперь смог бы только сам Дэн.
Присмотревшись к упорядоченному хаосу, Дэн понял, чем заняты духи. Один мыл ягоды — в раковину лилась вода, в которой вертелись черешни. Второй отрывал от них хвостики. Третий и четвертый вытаскивали косточки. Пятый начинял ягоды без косточек орешками из большой миски. Дэн утащил на пробу пару орешков, кинул в рот и зажмурился от удовольствия. Кажется, он совершенно зря до сих пор пренебрегал орехами.
— Вся черешня пойдет на варенье? — спросил Дэн.
— Нет, из завтрашней Грен поставит вино, а из жмыха я сделаю джем, — ответила Туу-Тикки. — Но не из всей, так что варенья будет много.
— Я хочу научиться варить варенье из черешни, — сообщил Дэн. — Ты сама будешь его варить или этим займутся духи?
— Первую партию — обязательно сама, а духи потом подхватят. Достань мне, пожалуйста, из кладовки самую широкую и низкую кастрюлю, медную такую.
Дэн зашел в кладовку. Широкие полки тянулись вдоль стен. На полках стояли банки, все одного размера — на девятьсот миллилитров, под закручивающимися крышками, с вареньем и пустые. Ближе к двери — банки побольше, с орехами и сухофруктами, с макаронами, крупами, фасолью, горохом, коробки с сахаром, содой, солью. Светильники под потолком вспыхнули, когда Дэн шагнул внутрь. Тут было прохладно — не больше десяти градусов. Пахло яблоками, хотя самих яблок не было, только пустые корзины из-под них, и пряными травами. Дэн заметил связку лука, свисавшую с потолка, и связку чеснока, наполовину оборванную. На дальней стене висели большие кастрюли. Он снял самую широкую и вернулся в кухню.
Туу-Тикки поставила кастрюлю на плиту, оглядела стол, заставленный пластиковыми тазами с готовой к варке черешней.
— На эту кастрюлю, — сказала она, — надо семь килограммов подготовленных ягод, сахара из расчета восемьсот граммов на килограмм черешни, по пять бутонов гвоздики на килограмм и по пятьдесят миллилитров воды на каждые пятьсот граммов сахара. Возьмешься отмерять? Весы вон в том шкафчике.
— Мне не нужны весы, — сказал Дэн. — Где сахар? В кладовке?
— Да, тростниковый, песок.
— Какая последовательность?
— Сначала в кастрюлю кладется сахар, — скомандовала Туу-Тикки.
Дэн взял из кладовки пятикилограммовый пакет, высыпал содержимое в кастрюлю. Взял новый, сноровисто отмерил еще шестьсот граммов.
— Теперь вода.
Дэн аккуратно залил сахар кипяченой водой из чайника. Туу-Тикки зажгла газовую горелку под кастрюлей.
— Теперь, — сказала она, — надо помешивать сахар, пока он полностью не растворится и сироп не закипит. Ложку лучше брать деревянную.
Дэн взял потемневшую ложку и принялся сосредоточенно мешать сахар. Туу-Тикки тем временем взвесила семь килограммов начиненной орехами черешни и поставила тазик с ягодами на край стола.
— Зачем в черешню класть орехи? — спросил Дэн.
— Так вкуснее. Черешня в варенье просто сладкая. Орехи дают смолистую нотку, это кедровые орехи, а гвоздика — аромат. Но ее добавляют уже в конце варки. Хочешь пить?
Дэн кивнул. Туу-Тикки налила ему воды со льдом — в кухне постепенно становилось все жарче. Садящееся солнце, пробиваясь сквозь листву, светило прямо на плиту. Коричневый сироп с мелкими нерастворившимися крупинками потихоньку забурлил.
— Пусть варится, — сказала Туу-Тикки. Она оглядела кухню и вздохнула: — Сегодня будем обедать и ужинать холодным. Варка варенья — это долго, плита будет занята весь день и часть ночи.
— Я не против, — Дэн пожал плечами. — Я никогда раньше не варил варенье. Мне интересно. Я хочу научиться.
— Ты только ешь, пожалуйста, прошлогоднее, — попросила Туу-Тикки. — Наших сил, даже с участием Дани, не хватает. А лисище предпочитает мед.
— Сколько хранится готовое варенье? — поинтересовался Дэн.
— Годами, — Туу-Тикки вздохнула. — Я уже и всю «Сову Спасительную» снабжаю вареньем, и детей, и на Звездочку лисище таскает, а все равно остается. Может, ты с ним справишься?
Дэн и так съедал за день банку какого-нибудь варенья. Значит, можно брать две. Отлично.
— Справлюсь, — пообещал он. — А почему так много?
— Мы не успеваем съесть свежими все фрукты и ягоды, — объяснила Туу-Тикки. — Не успевали даже десять лет назад, когда детей было двое, а деревья были моложе. Сад ситтина и урожай соответственный. Когда я сажала этот сад, я совсем не думала о том, как буду справляться с ним. Просто изголодалась по фруктам прямо с дерева. А в результате долго хранятся только два сорта яблок, миндаль, лимоны и апельсины. Мандарины не лежат дольше двух недель, если их сорвать. Но мандарины-то можно «хранить» на дереве, если их не рвать, они не портятся, и поспевают они, когда других фруктов еще нет — с ноября по февраль. Апельсины — тоже. И все равно их очень, очень много.
— Мы на корабле редко ели свежие фрукты, — сказал Дэн.
— А до корабля?
— Только то, что я добывал во время боевых операций. Но они были не такие вкусные. И мне нравится, что будет много варенья.
— Мне тоже, — призналась Туу-Тикки. — Я сегодня дочитаю тебе «Маугли». Дальше можно взять «Книгу джунглей» того же автора, а можно что-нибудь другое.
— Почитай мне «Рыжий, честный и влюбленный». Про кого это?
— Про лисенка, который не хотел быть похожим на своих родственников, и про его подружку цыпленка.
— Сказка?
— Конечно.
— А «Маугли» — это сказка?
— Да. Дети-«маугли», воспитанные животными, бывают, но они не могут приспособиться к жизни с людьми. Проблемы с речью, с гигиеной… много с чем.
— Почему?
— Потому что в период, когда ребенок приспосабливается к окружающему миру, настраивается на него, учится говорить, двигаться, владеть инструментами, дети-«маугли» приспосабливаются к тем животным, которые их воспитывают — к волкам, к обезьянам, даже к курам. И считают себя не людьми, а животными. На самом деле пытаться интегрировать их в человеческий мир жестоко, я думаю. Им там плохо.
— Сироп готов, — отрапортовал Дэн. — Что делать дальше?
— Высыпай ягоды в сироп, — Туу-Тикки заглянула в кастрюлю. — И осторожно, чтобы не раздавить, перемешай их той же ложкой. Ага, вот так. У тебя замечательно получается. Теперь надо следить и как только ягоды закипят, выключить огонь.
— Зачем?
— Такой рецепт, в три приема. Варенье остывает до комнатной температуры…
— Сколько это в градусах по Цельсию?
— Ну, считаем, двадцать пять. Потом снова кипит и снова остывает. Прокипятить надо три раза, потом горячее варенье перелить в простерилизованные банки, банки перевернуть на крышку и поставить охлаждаться.
— А потом убрать в кладовку, — уверенно сказал Дэн. — Я понял. Как стерилизуют банки?
— Ультрафиолетом, у меня есть специальный аппарат. Раньше я их стерилизовала в кипятке, но это такая морока!
— Зачем это вообще нужно?
— Чтобы минимизировать бактерии, вызывающие брожение, а то банка может взорваться из-за возросшего внутреннего давления. При брожении выделяется углекислый газ, он распирает банку.
Дэн кивнул. Туу-Тикки очень понятно и доходчиво все объясняла. А она вдруг сказала:
— Дерево я, и место мое в кадке.
— Почему? — удивился Дэн. — Ты не деревянная и не выделяешь кислород при дыхании.
Туу-Тикки рассмеялась.
— Потому что я только сейчас сообразила, что духовка-то не занята, а значит, можно будет приготовить нормальный ужин. Да и обед, уже давно пора обедать.
— Я не голодный. Лучше съем варенье.
— Я тоже черешней объелась, — кивнула Туу-Тикки. — Просто в прежние года мы с Греном и детьми после «дня варенья» ехали куда-нибудь в город поужинать, и это превратилось в традицию. Но если ты не хочешь…
— Я хочу, — прервал ее Дэн. — Если там будет мороженое.
— Будет, — улыбнулась Туу-Тикки. — Просто мне подумалось, что в город ты… не готов, что ли?
— Один — не готов, — Дэн еще раз помешал ягоды и облизал горячую ложку. — А с вами — хочу. Только у меня нет документов.
— Они пока не нужны. Но если тебя этот факт напрягает, я озадачу Катце, он сделает нужные документы. Только подумай над именем и фамилией.
— Денис Воронцов, — пожал плечами Дэн.
— Будут нужны фото и отпечатки пальцев, — сказала Туу-Тикки.
— У меня есть функция изменения отпечатков пальцев.
— В базу департамента нужно внести хоть какие-нибудь.
— Катце — это кто?
— Маг-информационщик Кадзутака Райтхен, он живет на Земле-Трайм. Раньше документы для нас делал Эндрю Кайт, но он с Первым Домом сейчас я даже не знаю где. Звать его по такой мелочи нет смысла.