— Мое программное обеспечение — тоже мелочь? — Дэн посмотрел, как бурлит варенье в кастрюле, и выключил газ. — Им тоже будет заниматься Кадзутака Райтхен?
— Нет. Может, он и мог бы, но у Эндрю уже есть опыт и практика. У него лучше получится.
— Дэниэл и Дани, я помню.
— И еще Стэнли, ARES-14. Тоже боевой киборг, только с другой ветки.
Дэн представил себе огромное разветвленное дерево, на некоторых ветках которого сидят рыжие боевые киборги, и хмыкнул. К здешней терминологии ему еще предстояло привыкнуть.
— Вы с Греном не будете против того, что после работы Эндрю Кайта с моим программным обеспечением я некоторое время буду неадекватен? Хочу предупредить — я сам не представляю, что со мной будет. Рассказ Дэниэла не дал мне полной картины.
— Ну, от лисища ты все-таки отличаешься, — заметила Туу-Тикки. — Мы не против. Свобода — благо и угодна Хаосу. Мы готовы к тому, что с тобой будет происходить, Дэн.
— У вас нет подобного опыта. Вы не знаете, что вас ожидает. И я не знаю.
— Но ты не первый ребенок с проблемами в этом доме. Мы умеем работать с такими проблемами.
— Ты считаешь, что я ребенок? — Дэн развернулся к Туу-Тикки и замер, как полагается «правильному» киборгу. Когда-то привычная поза оказалась странно некомфортной: слишком много мышечных напряжений, слишком жесткие плечи и шея. Кажется, в этом доме Дэн ни разу не принимал большинства обычных для себя поз. И сейчас, возвращенные, они ощущались неестественными.
Туу-Тикки окинула его взглядом.
— В чем-то — безусловно. У тебя совершенно детский эмоциональный фон. Мы с Греном как сидхе ощущаем чужие эмоции. Твои сходны с эмоциями нашего сына Оуэна. Он пришел к нам, когда ему было восемь. Сбежал от бабки, которая его била, хотел найти мать. Но его мать умерла.
— Мне тоже восемь, — Дэн принял более свободную позу. — И у меня никогда не было матери. Я создан сразу во взрослом теле.
— Я знаю, — кивнула Туу-Тикки. — Но то, что мне известно о лисище, Стэнли и Дани, заставляет верить в то, что мы справимся. Ты справишься. А мы поможем.
========== 9 ==========
— На самом деле, — начала Туу-Тикки, с книгой усаживаясь на край дэновой кровати, — «Рыжий, честный и влюбленный» — это фильм, и не очень хороший. А книга называется «Тутта Карлссон Первая и Единственная, Людвиг Четырнадцатый и другие».
— Мне все равно, — сказал Дэн и посмотрел на обложку, где на голове у смешного лисенка, державшего в лапах шляпу, сидел цыпленок.
— Ну хорошо, — Туу-Тикки улыбнулась и открыла книгу: — «Ты знаешь Ларссонов? Нет, не тех Ларссонов, что иногда заходят в гости к Перссонам»…
Туу-Тикки прочитала примерно страницу, когда Дэн попросил:
— Хватит. Мне не четыре года. Это книжка для Ланса. — И добавил: — Ланс — это пилот с моего корабля, тоже боевой киборг, только ему четыре фактических года и он очень любит мультики. Вот ему бы понравилось.
— Как скажешь, — согласилась Туу-Тикки. — Поискать что-нибудь другое? «Книгу джунглей» или… — она задумалась. — Нет. Я знаю, что возьму, и этого хватит надолго. В той серии четырнадцать книг, и хотя первая и правда детская, зато остальные хороши.
Пока Туу-Тикки ходила за книгой, Дэн лежал на кровати, закинув руки за голову. В истории Ларссонов ему не понравилась не сама история, а ее нравоучительность и то, что лисы живут, как люди. После прекрасной и правдивой истории Маугли, где звери были зверьми, Ларссоны показались ему насквозь фальшивыми, как программа имитации личности. Тот, кто придумал Маугли, рассказывал историю, а тот, кто придумал Ларссонов, заигрывал с читателем и не считал его равным себе. От этого Дэна почему-то корежило. А может, он просто перерос эту сказку.
— Вот, — сказала Туу-Тикки, вернувшись с толстенным зеленым томом с красным корешком. — Туве Янссон. «Маленькие тролли или большое наводнение». Начинать?
Дэн заглянул в книгу и увидел рисунок — незамысловатый, черно-белый, словно просто кто-то чиркал карандашом по бумаге. Никаких мультяшных лисят.
— Да, — согласился он.
— «Это было, должно быть, после обеда где-то в конце августа. Муми-тролль и его мама пришли в самую глухую чащу дремучего бора. Среди деревьев царила мертвая тишина и было так сумеречно, словно сумерки уже наступили. Повсюду, там и тут, росли гигантские цветы, светившие своим собственным светом, подобно мерцающим лампочкам, а в самой глубине лесной чащи, среди теней шевелились какие-то мелкие бледно-зеленые точки».
Сначала Дэн слушал со скепсисом, но постепенно простое волшебство этой сказки зачаровало его. И там была Муми-мама.
Дэн почти не читал книг; в фильмах, которые смотрели на «Черной Звезде» и «Космическом Мозгоеде», с мамами тоже был напряг. Общение Полины с Валентиной Евгеньевной оставляло его в недоумении. Отсутствие общения Теда со своими родителями — Тед не помирился с ними даже ради свадьбы — Дэн принял просто как факт. Больше никто из известных ему людей никогда и никак не поминал своих родителей, словно их и не было, как у Дэна. Словно они всегда были взрослыми и самостоятельными. У него сложилось впечатление, что мама — это кто-то докучный и не понимающий. Даже не пытающийся понять. И что лучше без родителей, чем с ними.
Дэн понимал, что какая-то родительская фигура существовала даже для него — тренер и тестировщик, который гонял боевых киборгов в рамках предпродажной подготовки. Вспоминать о нем было неприятно.
Мать Волчица Дэну скорее понравилась, но она была нужна Маугли, только когда он еще не начал охотиться сам. Балу, Багира и Каа были мужского пола — наставники юного охотника. Это Дэн понимал, да и наставниками они были хорошими.
Но только история Муми-тролля дала ему понимание того, какой на самом деле должна быть мать. Для чего она нужна, что она должна делать, как себя вести. Нет, Дэн не думал, что ему нужен постоянный присмотр. Он вполне самостоятельная личность. Но он бы не отказался от того, чтобы о нем вот так кто-то заботился и помогал разбираться в сложных жизненных моментах.
— «И, взяв Муми-тролля за лапу, она вошла в дом, в небесно-голубую комнату. И там, в долине, они прожили потом всю свою жизнь, кроме тех времен, когда несколько раз отлучались и путешествовали развлечения и разнообразия ради», — Туу-Тикки закончила читать и вложила в книгу закладку — высушенный лист дерева. — Тебе понравилось, — уверенно сказала она.
— Да, — не стал спорить Дэн. — А что с ними было потом?
— Об этом ты узнаешь завтра, — пообещала Туу-Тикки, поцеловала Дэна на ночь и ушла, оставив книгу на тумбочке.
«День варенья» превратился в неделю. Дэн научился варить абрикосовое варенье с миндалем и пеканом, персиковое с фундуком, объедался фруктами и понемногу изучал город — каждый вечер они втроем ездили ужинать в какой-нибудь ресторан, каждый раз в новый. Ездили обычно на машине Туу-Тикки — небольшом ярко-зеленом аэромобиле. Дэн с первого раза устроился на переднем пассажирском сиденье и с интересом изучал управление.
Ресторан всегда выбирали заранее, по очереди: в первый раз Грен, во второй — Туу-Тикки, а в третий — сам Дэн. В рейтинге городских заведений Дэн разобрался, но руководствовался больше отзывами посетителей. Ему было почти все равно, какую кухню пробовать — киборг мог переварить и усвоить практически любую органику. Но узнавать новое было интересно, поэтому первый «дэнов» ресторан оказался китайским, в Чайна-Тауне, а второй — мексиканским. Туу-Тикки выбирала итальянский и греческий рестораны, Грен — болгарский и японский. На седьмой вечер поехали в стейк-хаус.
— Ну вот, — сказала Туу-Тикки Лэну на обратном пути, — теперь ты имеешь представление о некоторых земных кухнях.
— Ты готовишь вкуснее, — сказал Дэн. — Я разобрался с управлением аэромобилем. Я могу брать его, чтобы ездить по городу?
— Сначала изучи правила дорожного движения, — сказал Грен. — И дождись, пока тебе сделают водительские права. За вождение без прав и документов тебя арестуют, а машину конфискуют.
Дэн вздохнул. Но спорить не стал. Хотя изучить город ему хотелось, а для того, чтобы обойти его весь пешком, потребовалось бы слишком много времени. Пока он был только в вечернем Чайна-Тауне, на Маркет-Стрит, на Двадцать пятой авеню и на Бальбоа-стрит. И еще на Тридцать девятом пирсе. Город Дэну понравился: никто не ждал от него ни совершенно человеческого, ни правильного киборгового поведения. Для незнакомцев он был просто человеком, в худшем случае — со странностями, но не такими, которые заставляли других людей напрягаться. Он даже в боевой режим переходил всего трижды и совсем ненадолго — когда они втроем шли от ресторана к автостоянке в Чайна-Тауне и миновали переулок, в котором курили, пили и громко разговаривали молодые китайцы; возле пирса, где им встретилась компания из нескольких шумных байкеров; и на Пойнт Лобос Эйв, где машина с шумными подростками едва не столкнулась с их аэромобилем. Однако переходить к активным действиям Дэну не пришлось ни разу, и это радовало.
До сих пор Дэн почти не бывал в человеческих городах и вообще никогда не бывал в них подолгу. Сначала он воевал на планетах, где городов просто не было, одни военные базы. Потом летал на кораблях. Он сопровождал хозяина, будучи в боевом режиме — не то состояние, когда можно изучить город кроме как возможное поле боя. «Космический Мозгоед» тоже нечасто имел дело именно с людьми, к тому же большую часть времени Дэн проводил на корабле, выбираясь только в кафе, гипермаркеты, в лучшем случае — на какую-нибудь выставку с друзьми. Седьмой Луч он помнил лучше всего, и тот город ему совершенно не понравился: маркированные киборги, неадекватные люди. Сан-Франциско определенно был лучше.
К тому же сейчас у Дэна еще и были деньги. Обычно в кафе за него платили Полина, Тед или капитан, потому что своих денег корабельному оборудованию — боевому киборгу, пусть он и выполняет работу навигатора, не полагалось. После того как он получил паспортную карточку, Станислав Федотович начал платить ему минимальную ставку навигатора, но научиться тратить собственные деньги Дэн не успел: сначала они мотались по планетам, на которых просто негде было их тратить, а потом Дэн в приступе отчаяния использовал всю свою зарплату за четыре месяца, чтобы сделать Полине и Теду свадебный подарок — то самое путешествие по курортам. Здесь же, как только Дэн в первый раз поехал в город, Грен вручил ему бумажник с пятью сотенными купюрами и предупредил, что это карманные деньги Дэна на неделю и что тратить он их может, как ему вздумается. В «неделю варенья» Дэн платил за себя в ресторанах и еще покупал мороженое у уличных торговцев и иногда чипсы. Денег как раз хватило. Но вообще Дэн не понимал, зачем Грен дает ему деньги: дома его кормили, поили, одевали, обували и развлекали совершенно бесплатно.
— Во-первых, мы всегда выдаем карманные деньги всем своим детям, — начал объяснять Грен. — А ты, хоть и выглядишь взрослым, воспринимаешься все-таки ребенком. Во-вторых, если нет своих денег, никогда не научишься ими распоряжаться. В-третьих, всегда найдется что-то, чего вдруг хочется, но о чем неловко или неприятно просить.
Дэн подумал и кивнул. Он понимал, о чем речь. Если бы у него не было своих карманных, мороженое после ресторана он бы покупать не стал: дома оно и так есть. Но его интересовали новые, незнакомые вкусы. Хотя после плотного ужина с десертом просить Грена или Туу-Тикки купить ему дынное, черничное, виноградное мороженое он бы и вправду не стал. Да и к чипсам и прочим снэкам они относились без одобрения.
— Я понял, — сказал Дэн. — Спасибо. Когда придет Эндрю Кайт?
— Не знаю, — Грен покачал головой. — Я с ним связался, но пока не получил ответа. То ли он занят, то ли просто не дома. Если тебе срочно…
— Нет, — уверенно возразил Дэн. — Никакого Кадзутаки Райтхена. Я ему не доверяю.
— Почему? Ты с ним не знаком, и с Эндрю тоже.
— У Эндрю есть опыт. Для Райтхена я буду полем для экспериментов. Я не хочу.
— Как скажешь, — не стал спорить Грен.
Дэн сидел в гостиной перед камином и смотрел в огонь, разворачивая на внутреннем экране карту города и простраивая пешие и аэромобильные маршруты к самым интересным местам, когда к нему подошла Туу-Тикки и протянула коричневую прозрачную звездочку на деревянной палочке.
— Что это? — спросил Дэн.
— Леденец, — объяснила Туу-Тикки. — Мне что-то вздумалось сделать леденцов, а сама я сахара не ем. Хочешь?
Дэн взял леденец, попробовал. Тростниковый карамелизированный сахар, щепотка корицы для запаха, немного лимонного сока. Интересно. Вкусно. Медленно растворяется.
— Научи меня делать леденцы, — попросил он Туу-Тикки.
— Прямо сейчас?
— Да.
— Пойдем.
— Леденцы — это застывший расплавленный сахар? — уточнил Дэн на кухне. — Залитый в форму?
— Все так, — согласилась Туу-Тикки. — Вот, формочек у меня много.
— Зачем столько?
— Дети просили. Лерой любил вот эту, — она показала черную формочку с черепами и костями. — Замораживал в ней сок. Любил пить в жару воду с таким льдом. Вот эта, с лапками и эта, осьминожками — осталась от Таи, она замораживала сладкий чай, тоже больше летом. Эти, тюльпанами, розами, мишками и ракушками — для шоколадных конфет, Оуэн очень любит домашние шоколадные конфеты, только сейчас он делает их сам. Вот эти, кубиками — просто для льда, но для леденцов они тоже годятся. Паззлы и звездочки я покупала сама. Лего, пули и шестеренки остались от Алекса, тоже для фруктового льда. Вот еще формочки для домашнего мороженого, в них можно залить йогурт или сок. Попробуй, если будет настроение.
Дэн кивнул. Посмотрел на стакан с длинными деревянными палочками. На другой, в котором на таких палочках красовалась дюжина леденцовых звездочек.
— Как расплавить сахар? — спросил он.
— В ковшик немного воды, не больше столовой ложки на пятьдесят граммов сахара, и греть до растворения. И следить, чтобы сахар не стал слишком темным, у жженого сахара неприятный привкус. Можно добавить лимонный сок, ваниль, можно сироп из ягод, тогда леденцы можно сделать даже полосатыми.
— Как? — заинтересовался Дэн.
— Наливаешь на треть в формочку один цвет, ждешь, пока застынет, наливаешь следующий, потом третий. Палочку надо вкладывать во второй.
Первую партию леденцов, без ванили и лимонного сока, Дэн едва не сжег. Однако Туу-Тикки не ушла еще из кухни, и сироп удалось спасти. Дэн аккуратно разлил горячий булькающий сироп в формочки в виде осьминожек и вставил в них палочки. Но палочки все время заваливались.
— Подожди, пока сироп схватится, — посоветовала Туу-Тикки.
— А если поставить форму в холодильник, сахар застынет быстрее?
— Да, но деформируется.
— Я понял.
Когда сироп в осьминожках начал загустевать, палочки встали в нем ровно, как солдаты на параде. Дэн подумал, что делать леденцы ему нравится. Туу-Тикки давно ушла, а он все разливал и разливал сироп по формам, даже когда палочки кончились. Остановился только когда не осталось свободных формочек.
Весь стол был заставлен формами с застывающими леденцами. Кухня пропахла сахаром, вишней, грушей и виноградом — Дэн нашел в холодильнике только эти три сиропа и не догадался брать сироп от варенья. В раковине громоздились ковшики в сахарных потеках.
Пока леденцы охлаждались, Дэн решил проверить кухонные шкафчики — туда он еще не заглядывал. Он обнаружил множество стеклянных баночек с пряностями и пряными травами, еще больше жестяных баночек с разными сортами чая и кофе, соль разных цветов, огромное количество чашек — и одинаковых, и разномастных, пять разных наборов тарелок, от фарфоровых до деревянных, большую стопку деревянных салатниц.
Когда Грен зашел на кухню, Дэн решил, что тот будет ругаться на загроможденный стол, но Грен только улыбнулся:
— Пахнет восхитительно, — сказал он. — Много-много леденцов. Здорово.
— Все эти пряности, — Дэн потряс баночку с коричневыми звездочками. — Я знаю только ваниль, перец и корицу.