Дэн лишь пару раз видел в старых фильмах, невесть как оказавшихся в базе «Мозгоеда», как люди ездили на лошадях. Он видел в фильмах верблюдов, слонов, он читал о том, что ездовыми были птицы… Но ни разу нигде не бывало, чтобы кто-то ездил на кошках. Только в древних языческих легендах северная богиня Фрейя запрягала в колесницу пару рысей.
Дэн на какое-то время выпал из реальности, чувствовал, как кот перешел на неспешную плавную рысь, слышал жужжание пролетающих мимо стрекоз, гораздо крупнее тех, что он видел раньше, видел, как брезгливо потряс лапой черный кот, трогая воду: им предстояло пересечь неширокую речку с прозрачной водой и песчаным дном. Йодзу в воду вошел, не снижая скорости, только длинные ветки похожих на ивы деревьев хлестнули Дэна по лицу, когда он не успел пригнуться.
На другом берегу пейзаж слегка изменился. Сразу за бродом — все та же степь, только темными громадами стояли деревья с широкой кроной, да все тот же кустарник, только более мелкий и хрупкий, складывал витиеватый узор на серебристой в свете крупной идеально круглой луны траве.
Эта пара деревьев ничем не отличалась от прочих, только что росли они ближе да тесно сплетались кронами, наклонив друг к другу мощные искривленные стволы. Большие пальчатые листья давали густую тень, в которой ничего не росло, кроме лилово-зеленых в лунном свете мхов. Он прогибался под лапами котов и тут же скрывал их следы, расправляясь. Практически неслышные на равнине, среди деревьев кошачьи шаги издавали шелест.
Йодзу мотнул головой и чихнул, Эшу подобрался и прыжком перенесся вперед, а самого Дэна обдало холодным влажным воздухом с сильным запахом йода. Он ошарашенно сполз со спины кота, судорожно цепляясь за нервно подрагивающую шкуру. Запущенный боевой режим фиксировал каждый параметр окружающего мира: температуру воздуха, силу ветра, освещенность, состав атмосферы, силу тяжести. Глаза же видели лишь косматые тучи, тусклое размытое солнце, едва способное пробиться сквозь них, пену на гребнях быстро несущихся волн и бескрайнее море, сливавшееся у горизонта с небом. Под ногами похрустывала белая с золотистыми вкраплениями галька. Дэн слышал густой басовитый звук, но не мог определить его источник.
— Чем тебе так нравится этот водоворот, я просто определить не могу, — сказал Йодзу, потягиваясь. — Дэн, гордись: ты третий человек, которого я нес на своей спине.
— А что предыдущие два? — поинтересовался Эшу, застегивая молнию черной кожаной куртки.
— Дзин и Эндрю.
Эшу хмыкнул.
— Неплохая компания, — кивнул он. — Но что-то я такое припоминаю… — лукаво произнес он.
— Припоминай молча, — огрызнулся Йодзу и оглядел ошарашенного Дэна. — Бери и вези… сам решишь куда.
— Да я уже решил, — пожал плечами Эшу.
Он сделал несколько шагов от воды и протянул руку перед собой ладонью вниз. Под ладонью начал сгущаться и темнеть воздух, из него соткался стремительно становящийся плотным призрак большого зеленого с золотом мотоцикла. Эшу ласково погладил его по черному кожаному седлу.
Дэн моргнул. Фейри и старинный колесный мотоцикл в его сознании никак не хотели связаться во что-то единое. Меж тем Йодзу тем же жестом «подозвал» свой мотоцикл, тоже темно-зеленый, но не с золотом, а с чернью, сел на него, завел и выкатил на идущую вдоль берега земляную дорогу. Махнул рукой, прощаясь, и унесся вперед, только волосы плеснули за спиной.
— Дальше мы поедем сами, — Эшу открыл седельную сумку, давая Дэну возможность положить туда вещмешок. — Быстро поедем, с ветерком.
Дэн был согласен. Он хотел убраться как можно дальше, чтоб не тянуло назад со страшной силой. Корабль, наверное, уже на орбите. Дэн оглянулся туда, откуда они пришли. Там оказалась скальная арка, под которой сгущалась тьма. Никаких признаков деревьев, никакой степи. Только голые белые скалы и бьющиеся о них серые пенные волны.
— Вода есть? — спросил Эшу.
Дэн кивнул.
— Пить хочешь?
Дэн отрицательно помотал головой.
— Тогда садись, — Эшу забрался на байк, положил руки на руль, подождал, пока Дэн устроится за спиной. — Возьми меня за пояс, тут не за что держаться.
Дэн послушно обнял его за талию. От Эшу пахло снегом, степью, выделанной кожей. Черные волнистые волосы, собранные в хвост, лежали на спине. Никаких признаков человеческих запахов, и мышцы под ладонями — сильнее, чем у человека. Может быть, сильнее, чем у киборга. Проверять Дэн не собирался.
Мотоцикл под ним заурчал и двинулся вперед. В лицо ударил тугой ветер. Серая земля под колесами слилась в размытую ленту. Эшу прибавил ходу, и байк полетел вперед под пасмурным небом.
Впрочем, пасмурным оно оставалось недолго. После первого же поворота небо расчистилось, на него высыпали звезды и выкатились откуда-то сбоку две яблочно-зеленые луны. Воздух стал еще плотнее, в нем убавилось кислорода и прибавилось азота и инертных газов, дорога стала похожа на матовое белое стекло и устремлялась куда-то вперед, прямо, без единого видимого поворота и перекрестка. Над головой носились, перечеркивая свет лун, острокрылые молчаливые тени. Белая дорога, черное звездное небо — и больше ничего, словно по обеим сторонам дороги была пустота. И тишина, полная и глубокая, разрываемая только урчанием мотора.
На перекрестке с синим полотном такой же «стеклянной» дороги байк крутнулся на месте и полетел вперед уже по мосту. Здесь воздух наполняли вулканические газы в приближающейся к опасной для жизни концентрации, но дышать все равно было легко. Узкий, от силы метр в ширину, неогороженный серебристый мост из непонятного материала вел с одной алой скалы на другую, а внизу, под мостом, бурлила голубая и лиловая лава, в которой время от времени всплывали и лопались багровые пузыри. Здесь было жарко, кожа сохла и слезились глаза, а скалы, соединенные паутиной мостиков, все не заканчивались. Дэн посмотрел вверх, пытаясь увидеть небо, но увидел только далекий свод огромной пещеры, с которого вниз, в лаву, уходили длинные тонкие колонны. Он пытался определить направление по магнитному полю, но оно менялось от скалы к скале.
Из лавовой пещеры байк вырвался в метель. Снег ударил в лицо, залепил ресницы, Дэн мгновенно замерз. Вокруг была только свистящая белая пелена, но Эшу ехал уверенно и все так же быстро. Метель закончилась стремительно и внезапно, байк заскакал по корням на лесной тропе между исполинскими деревьями. Лес без подлеска, гладкие золотистые стволы и в вышине — белые с голубыми прожилками резные листья. Воздух — очень чистый, пахнущий тонко и будоражаще: тридцать процентов кислорода, остальное — азот и инертные газы. Тепло, почти жарко, очень влажно. Солнце не пробивается сквозь листья, травы нет, только рыжий мох и деревья. Байк, не снижая скорости, преодолел прозрачный ручей с плотным галечным дном, вильнул в арку, образованную старым, у самой земли, дуплом, и оказался в высокой голубой траве. Она почти смыкалась над тропой, по которой ехал байк. Сквозь траву просвечивало белое солнце, небо было бледно-розовым, и параллельно тропе, не видимые за травой, двигались какие-то огромные животные, пахнущие смесью навоза и болота. Голубая трава осыпала байк пряно пахнущей пыльцой, от которой чесалось в носу.
Системный таймер аккуратно отсчитывал часы и минуты; Дэн определил скорость движения, которая колебалась между двумястами пятьюдесятью и тремястами километрами в час; данные обо всех местах, по которым проносился байк, Дэн заносил в память. Очередную смену пейзажа он почуял секунды за три до того, как Эшу свернул на перекрестке и поехал по серой трассе с белой разметкой, обгоняя старинные легковые и грузовые автомобили. Небо здесь было обычным, голубым и облачным, воздух пах медом и выхлопными газами, по сторонам дороги выстроились высокие зеленые деревья, солнце было желтым и данные об этой планете почти совпадали с данными Земли. Почти, но не совсем — здесь была выше сила тяжести и меньше ультрафиолета в солнечном спектре.
Следующий перекресток Дэн почуял уже за минуту. И дальше, пока байк с фейри на нем листал миры, предстоящее «перелистывание» определял вполне уверенно. Правда, предсказать, каким будет очередной мир, Дэн не мог. А еще ему все сильнее хотелось пить и наваливались усталость и голод. Система не сообщала о нехватке энергии, но в желудке неприятно подсасывало.
Некоторые миры Эшу проскакивал минут за двадцать, в некоторых — например, в лавовой пещере — задерживался на несколько часов. Дэн не мог уловить закономерность. В пятнадцатом по счету мире Эшу остановил байк у ручья, впадавшего в идеально круглое озеро, окруженное желтеющим хвойным лесом. Тут пахло прелью, хвоей, лиственным опадом, а вода была прозрачно-голубой. Стоящее у горизонта синеватое солнце почти не грело.
По оценке системы, с того момента как стартовал «Космический мозгоед», прошло двадцать два часа сорок три минуты.
Дэн слез с байка, размялся, разгоняя кровь по одеревеневшим мышцам. Огляделся вокруг. Непохоже было, чтобы они прибыли на место. И действительно, Эшу объявил:
— Оправляемся, пьем — и дальше.
— Ты так торопишься? — спросил Дэн, надеявшийся, что фейри устроится спать и сам рассчитывающий хотя бы на двухчасовой сон.
— Меня ждут, — просто ответил Эшу, подошел к ручью и начал пить.
Дэн предпочел напиться из фляги. Его давно мучила жажда. Но фляга быстро опустела, и он проверил воду в ручье. Чистая, безвредная. Вкусная и очень холодная. Дэн наполнил флягу, вытащил из вещмешка свитер и натянул его. Он до сих пор не отогрелся после мира с метелью, да и тут было не жарко, к тому же, даже в очень теплых местах ветер, бивший навстречу, пронизывал насквозь. Для такого путешествия больше подошел бы армейский комбинезон, а еще больше — легкий скафандр, но комбинезон Дэн оставил на корабле — в вещмешок он не вмещался, а скафандр и подавно был частью корабельного снаряжения. В путь Дэн тронулся в джинсах, кроссовках, футболке «Лучший навигатор галактики» и рубашке с надписью «DEX. Ну очень боевой!» поверх нее. И с собой взял только то, что влезло в вещмешок: запасные джинсы, три футболки, весь запас белья, свитер и нож, расческу, зубную щетку и пару резинок для волос, хотя настолько, чтобы забирать их в хвост, волосы еще не отросли. Голографию со снежной крепостью он оставил в каюте, коммуникатор — там же. Еще у него был с собой килограмм кускового сахара, и сейчас, пока Эшу отошел к дальним кустам, Дэн резво хрупал им. Он бы предпочел пару шоколадных батончиков или сгущенку, но они закончились еще до падения на ту странную планету в секторе Вуалей, чем бы эти Вуали ни были.
Когда они поехали дальше, Дэн попытался передать управление телом процессору и хоть немного подремать. Получилось не очень — перед каждым перекрестком его словно что-то выдергивало из сна, и потом, собирая данные по новому миру, он какое-то время не мог заснуть. Как назло, после остановки Эшу начал скакать из мира в мир едва ли не каждые пятнадцать минут, нигде надолго не задерживаясь.
Дэн на пробу перешел в боевой режим, который позволял бодрствовать сутками, урывая для сна лишь несколько минут, но быстро вышел из него: несмотря на съеденный сахар, уровень энергии был низковат. Не критично, но постоянное пребывание в боевом режиме жрало энергию, а с собой не было ничего, кроме сахара, и сколько еще ехать — большой вопрос. Эшу, видимо, наевшийся мяса впрок, о еде словно и не думал.
На вторые сутки дороги Дэн начал вспоминать сказки. И пожалел, что не оговорил сразу срок, на который Эшу получает его в свое распоряжение. Обычными в сказках сроками были три дня, три года и вечность. Три дня отпадали — они ехали уже долго. К тому же, Дэн помнил, что три дня проходило для того, кто был в холме или танцевал с фейри, а для остального мира проходило от ста до трехсот лет. Три года были ближе к истине. Три года Дэн готов был перетерпеть, если, конечно, в реальном мире они не обернутся теми же тремястами годами. Но вот вечность…
Дэн не жалел о том, что сделал. Он поступил правильно, иначе он бы просто не смог. Но бессрочное рабство у Эшу пугало. Не потому, что у Эшу, а потому, что бессрочное. Дэн очень хотел вернуться на корабль. К Теду и Полине, к капитану и Котьке, к Лансу и Михалычу, в свою семью, которую он любил и ценил, к которой был привязан и без которой себя не мыслил. Он готов был умереть за них в любой момент, но оказался не готов навсегда расстаться. Он уже по ним скучал.
Дэн стал дожидаться ближайшей остановки, чтобы расспросить Эшу о сроках, но, как назло, зелено-золотой байк несся и несся вперед, не останавливаясь.
========== 5 ==========
Поговорить с Эшу Дэн так и не осмелился. Сначала ему просто было страшно услышать ответ, потом остановки стали настолько короткими, что времени хватало только на то, чтобы отлить, выпить немного воды и закинуть в себя очередную порцию сахара. Эшу, казалось, не знал усталости, а сам Дэн с удивлением отмечал, что вымотался. Что утомило его больше — долгая дорога или постоянно сменяющие друг друга пейзажи — он не знал. В какой-то момент Дэн почти отключился от происходящего, лишь регистрировал новые переходы: смену реальности он не мог не заметить. Запомнил четко только огромное алое солнце, повисшее над выжженной землей, яростное и неумолимое. Этот мир был уже мертв, а Дэн застал его агонию.
Тем бóльшим контрастом оказались прохладная ночь, запахи цветущих растений и громкое пение птиц. В темноте, разгоняемой молодой луной, яркими звездами, полосой Млечного Пути и далеким заревом городских огней, байк, сбросивший скорость до непривычных восьмидесяти километров в час, подъехал к воротам. Дэн неохотно отпустил пояс Эшу. Мышцы, несмотря на работу имплантов, затекли и ныли, хотелось есть и спать, причем спать — больше.
Ворота бесшумно распахнулись. Тяжелые, из неошкуренных бревен, они медленно поворачивались в тяжелых кованых петлях, открывая вид на еще более плотную темноту просторного двора. К крыльцу высокого массивного дома Дэн пошел сам, не в силах больше сидеть в седле. Он наездился на мотоцикле на жизнь вперед.
Дом не был заперт, тих и темен. У входной двери Дэн зачем-то разулся. Пахло трубочным табаком и кофе, древесным углем и пламенем от камина, собакой, немного — кошкой. Отдельный букет запахов давали цветы. Ночное зрение Дэн активировать не стал: камин давал достаточно света, чтобы киборг смог рассмотреть силуэты незнакомых растений. Он дотронулся до одного, росшего у стеклянной стены, плетущегося, с толстыми жесткими листьями, чьи соцветия истекали густым медовым ароматом.
— Это твой ситтин, — негромко произнес Эшу.
Погладил большую черную кошку, лежавшую на подстилке, встряхнулся, подошел к большому зеркалу, шагнул в него и исчез.
Дэн приблизился к этому зеркалу, провел кончиками пальцев по прохладному стеклу, стукнул костяшками пальцев, потом еще раз. Такого он никогда не видел, даже не предполагал, что можно уйти — вот так. Он читал о телепортации, но ученые еще так и не смогли переместить большой предмет, они разрушались, приходя в точку назначения бесформенной кучей… Но и о фейри он до недавнего времени лишь читал. Да и то сказки.
Ситтин был молчалив, только кошка следила за пришельцем светящимися желтыми глазами да потрескивали поленья в камине. Дэн подумал, что от кошек ему никуда не деться: сначала Котька, потом Эшу с Йодзу, теперь этот зверь. Дэн протянул руку, погладил кошку за ушами. Она замурлыкала и слегка боднула чужую руку.
— Охраняешь, да?
Голос сипло скрежетал, как поеденные коррозией сочленения у старого дроида на Вариусе. Кошка предсказуемо не ответила, только замурлыкала еще громче. Хотелось воды и спать.
Диван оказался ближе, чем кухня, которую еще надо было найти. А отыскивать хозяев дома и беспокоить их Дэн не хотел. Он примостился на краю широкого кожаного дивана, стоящего совсем рядом с камином, и, засыпая, запоздало подумал, что лучше не сердить тех, кто живет здесь, и перебраться спать в кресло… Усталость оказалась сильнее, и Дэн провалился в сон раньше, чем смог додумать мысль.
Спал он беспокойно. Нет, никто не тревожил, просто снились сны. Яркие, с сюжетами. Один следовал за другим, перехватывало дыхание, на грудь давило, словно Котька пришла и теперь спит на горячем человеке, свесив лапу и хвост. Сквозь сон Дэну даже казалось, что рядом кто-то мурлычет, громко и с чувством собственного достоинства, но не превосходства. Дэн приоткрыл глаза, попытался погладить невидимого кота, но пальцы наткнулись лишь на шерстяную ткань пледа, которым его кто-то накрыл. Он провел рукой по слегка колючей шерсти и снова провалился в сон.