Она повернулась к стражнику спиной и сделал несколько шагов, когда он окликнул её:
— Подожди, я с тобой! Только воды дай хоть глоток, умираю, до чего пить хочется.
— Один глоток, — предупредила Ингрид, отцепляя с пояса фляжку, из которой бренди отдала на промывание мелких ран, а взамен доверху налила воды. — Подержи во рту, сразу не глотай. Потом следующий так же, потом ещё один.
— Знаю, — морщась, сказал он, но видно было, как ему хочется наплевать на здравый смысл и выхлебать всю фляжку разом.
На окольной тропке им встретилось всего несколько скампов — остальные, похоже, в самом деле отправлялись через портал, как только их собиралось хотя бы с полдюжины. А вот у башни, нелепо и грозно торчащей посреди скал, и скампов было побольше, и какой-то рогатый воитель, забравшись на здоровенный камень, чуть не подстрелил чужаков из лука. Добраться до стрелка возможности не было, поскольку все подходы к каменюке простреливались, а оставлять его в тылу было глупо, так что Ингрид, про себя повздыхав, потратила-таки Эаранин свиток. Молния была такой, что стрелка просто снесло с его скалы, стражник аж присвистнул, а Ингрид горестно вздохнула: если б получилось добраться до рогатой твари с алебардой, она бы с нею, с тварью этой, расправилась на раз и совершенно бесплатно. «Ладно, — подумала она, — своя шкура дороже свитка, чего уж там».
А внутри башни, в самом её центре, располагался… бассейн, что ли, вроде тех, в каких бьют фонтаны. Только вместо фонтана из него прямо вверх, куда-то под самый потолок вставал столб ослепительного света. А вокруг, вереща, скакали скампы, куда ж без них? И рогатый уродец вроде давешнего лучника, только в мажеской долгополой мантии. Ловкий и прыткий, зараза, но ничем от доброй стали не защищённый.
По окружности башни наверх вели коридоры. Тёмные, ничем не освещённые, а факелы даже сделать было не из чего. Чуть ли не на ощупь Ингрид и стражник добрались до небольшого… зала?.. холла?.. где опять были скампы и… дреморы, вспомнила она слова мужика, охранявшего лагерь. Ещё там имелось несколько дверей, из которых две были заперты, а ещё одна выходила на узкий мост без перил, ведущий к второй башне, поменьше.
Ингрид безуспешно подёргала створки запертых дверей, заглянула в такой же точно тёмный коридор, ведущий вниз, как и тот, по которому они пришли, почесала в затылке и приняла очевидное решение — идти по мосту, не назад же возвращаться.
Башня была поменьше, куда попроще — просто каменная труба, вдоль внутренней стенки которой наверх идёт спиральная дорожка. Откуда-то сверху, едва они вошли, донёсся отчаянный вопль — человеческий, мужской, — и нечеловеческий довольный смех.
— Меньен? — побледнев, прошептал стражник. — Он жив?
И рванул вверх так, что Ингрид в своей тяжёлой броне еле сумела его догнать. Похоже, парень был из тех, кто бледнеет от злости, а не от страха. На самом верху башни под потолком висела клетка с голым человеком, а вокруг неё расхаживал очередной дремора. Он что-то начал было говорить про смертных, но озверевший стражник налетел на него, не дав закончить хвастливую речь. Ингрид чуть замешкалась, не зная, влезать ли в схватку: парнишка неплохо справлялся и сам. Но когда дремора неосторожно повернулся к ней спиной, не удержалась — время было уж очень дорого.
— Скорей, скорей, — торопил пленный стражник из своей клетки. — Возьми ключ. Я слышал, как они говорили про портал. Иди в Сигильскую крепость и найди там сигильский камень. Это единственный путь. Не волнуйся насчёт меня — на это нет времени! Вперёд!
— Ага, бегу, — буркнула Ингрид. — Красавчик, обыщи-ка рогатого. Есть ключи?
А сама зацепила крюком алебарды клетку и подтянула её поближе к каменной дорожке. Меньен, или как его там, был мужик видный, весил немало, и Ингрид прошипела, отчаянно упираясь в пол:
— Поживее, а? Я, понятно, лосиха тупая, здоровая, но мне всё-таки тяжело.
— Иленд! — рявкнул из клетки пленник. — Не слушай её, бегом в главную башню.
Парнишка как раз нашёл связку ключей и, вздрогнув от окрика, чуть не уронил их с самого верха башни на шипы далеко внизу. Он с минуту растерянно переводил взгляд со старшего стражника на норду и обратно. Потом решился, отпер дверь клетки и неловко выволок оттуда Меньена. Ингрид, не слушая требований стражника бросить его и бежать добывать сигильский камень, сунула ему в руки фляжку с водой, а сама принялась раздевать дремору. Меньен ругался, торопил их, но воды выпил три-четыре экономных глотка и даже позволил влить в себя лечебное зелье. Попытке напялить на него дреморские тряпки и доспехи он было воспротивился, но Ингрид ехидно посоветовала ему вот прямо так и идти — авось распугает скампов голым задом, или они застыдятся, глядя на его… э-э… перед.
— От зависти сдохнут, — злобно буркнул он, одеваясь и натягивая трофейные сапоги. От воды и зелья ему явно полегчало, потому что он уже не споря подобрал булаву своего недавнего мучителя, крутанул её в руке, покривился, но смолчал.
— Точно, — ухмыльнулась Ингрид. — Я вот как взглянула, так и прямо восхищаться не устаю, а скампы, те, понятно, на своих хвостах от зависти удавятся.
Иленд фыркнул, а Меньен зловеще посоветовал заткнуться и поторопиться за сигильским камнем, если кое-кто тут не хочет не только взглянуть, но и… поближе познакомиться.
Втроём дело пошло веселее, но всё-таки ещё один свиток пришлось потратить почти на самом верху. Слишком уж много там ошивалось дремор, и слишком многие из них то ли были магами, то ли имели при себе похожие свитки.
Наконец они остались втроём на площадке, на краю которой словно бы прямо в воздухе висел не очень большой круглый камень — сгусток тьмы в столбе ослепительного света.
— Возьмитесь-ка за меня, — озабоченно проговорила Ингрид. — Мало ли, куда нас вынесет, так чтоб хоть вместе…
Она ждала, что камень обожжёт ей руки до костей, но он неожиданно оказался совсем холодным. Ингрид плотно обхватила его ладонями и с силой рванула на себя. Ей то ли привиделось, то ли башня и впрямь начала рушиться…
Да только она и двое вцепившихся в неё мужчин уже стояли на площади перед воротами Кватча.
========== Кватч, или Хочешь жить долго и… или хотя бы просто жить? ==========
Меньен Гонелд прошёл верхнюю половину Сигильской башни на злости и упрямстве, но едва вернувшись из Обливиона, свалился без сил. Хорошо, что подбежавшие товарищи сами поволокли стражника за баррикаду — у Ингрид точно бы сил не хватило. Они с Илендом даже говорить отказывались, сразу рванув к бочке с водой. Долго пили — слишком много, глупо, неправильно, обливаясь и кашляя, — и плескались, смывая с лиц и с волос то ли мелкую горькую пыль, то ли гарь.
Капитан Матиус терпеливо стоял рядом, даже подчинённому не делая замечаний. Наконец Иленд спохватился, что вот он тут плещется, а начальство ждёт доклада, и начал излагать устаревшие уже разведданные. Устаревшие — потому что входа в Обливион больше не было. Но Матиус всё равно слушал очень внимательно, чему-то кивая.
— Оба вниз, — приказал он. — Отдыхать и лечиться, пока есть возможность. На подходе легионеры — дождёмся их и постараемся отбить город у даэдра. А ты… — он перевёл взгляд на Ингрид и вздохнул, замявшись. — Я не могу тебе приказывать, но тебя точно сам Акатош прислал… Если ты пойдёшь с нами, парням будет спокойнее.
— Да куда ж я денусь, пойду, ясен день, — проворчала Ингрид. — Моё дело ещё не сделано.
— А что за дело?
— Мне надо найти Мартина, священника в Великой часовне, — сказала Ингрид. Скрываться не было смысла — половина лагеря беженцев знала, зачем она здесь. — Я слышала, он пытался увести горожан в храм.
— Я оставил там нескольких человек, — кивнул Матиус. — Уверен был, что многие прихожане бросятся первым делом туда. Не скажу, что там безопасно, но часовню легко защищать от атак снаружи. Скорее всего, кто успел туда добраться, тот ещё жив. — Он утомлённо потёр переносицу и повторил свой приказ: — Так. Времени у нас немного, давай вниз и спать. Когда подойдут легионеры, тебя разбудят. Ты тоже, — обратился он к Иленду. — И… да. Благодарю за службу.
Тот слегка покраснел, вспомнив, видимо, свою попытку сбежать. Ингрид помалкивала, не собираясь сдавать парня: не сбежал ведь, а перепугаться до смерти в таком месте мог и мужик куда старше и опытнее.
Имперский легион явился к полудню. Глядя, как солдаты в знакомых каждому с детства гребенчатых шлемах с обманчивой неторопливостью маршируют по дороге, беженцы светлели лицами и благодарили богов. Всё-таки законопослушным гражданам Империи Легион всегда казался оплотом и гарантом порядка. Даже охотница за сокровищами к легионерам относилась куда теплее, чем к городским стражникам. В городах-то её то и дело штрафовали и даже арестовывали за пустяковые, по её мнению, драки. А вот на дорогах между городами встреченный, а ещё лучше — попутный легионерский патруль обещал отсутствие бандитов и конкурентов хотя бы на ближайшие полдня.
Словом, глядя, как сверкающая бронёй на мутном, дымном солнце, размеренно громыхающая гусеница вползает на крутой склон, Ингрид торопливо подтянула ремни и шнурки, проверила, сколько у неё воды во фляжке и целы ли два оставшихся флакона зелий, и двинулась догонять солдат. Кто-то из беженцев за полночи и утро без всяких её просьб почистил ей сапоги и кирасу, а какой-то парнишка-орк наточил лезвие алебарды, порядком зазубрившееся об дреморскую броню. Даже лошадей расседлали-развьючили, стреножили и пустили пастись неподалёку. Скорее всего, людям в напряжённом ожидании развязки просто нужно было себя чем-то занять, но Ингрид всё равно была благодарна за избавление от множества утомительных дел.
На ходу дожёвывая краюху хлеба, сунутого кем-то ей в руки, и прихлёбывая прямо из горлышка вино (не Тамики и не братьев Сурили, но тоже неплохое), Ингрид поднялась к почти разобранной уже баррикаде. Командир легионеров разговаривал с Савлианом Матиусом, и тот, едва завидев слегка запыхавшуюся от спешки мародёршу, указал на неё капитану Легиона.
Ингрид это совершенно не понравилось. Ей и так в последнее время казалось, что на неё как-то не в меру пристально пялятся те и эти, и вообще кто попало. Она мрачно посмотрела на легионера, тот скользнул цепким взглядом по дедушкиной алебарде и много раз чинёной орочьей броне, и взгляд этот преисполнился сомнения. Вот-вот, молодец мужик. Сомневайся и дели услышанное даже не на три, а на тридцать три. Так и доложишь начальству: дескать, силами городской стражи Кватча были закрыты врата в Обливион, а по словам капитана Матиуса, страже оказала посильную помощь некая норда, ни в страже, ни даже в Гильдии бойцов не состоящая. В конце концов, её появление из разрушенного портала в компании двух стражников можно очень по-разному истолковать. Первое, что ей самой бы в голову пришло — что стражники отыскали и вытащили с плана Обливиона жадную и самоуверенную авантюристку, сдуру сунувшуюся во Врата. Скажем, редкостей каких-нибудь думала собрать, мародёрша же. Кстати, а сколько дадут маги за тот каменный шарик? Уж точно не меньше, чем за велкиндский камушек. Так что милостью Исмира она, может, ещё и окупит эту свою дурацкую поездку за принцем-бастардом.
За воротами творился почти такой же план Обливиона, с которого Ингрид милостью Исмира удалось выбраться: почерневшие от копоти стены; выбитые окна, похожие на раскрытые в немом крике рты; стихающие понемногу пожары, подъевшие уже почти всё, что могло гореть; трупы, трупы, трупы тут и там — обгорелые трупы, растерзанные страшными когтями трупы… Удушливый запах гари и крови, жирный ленивый дым, заставляющий глаза слезиться…
А чтобы не было скучно, меж обгорелых развалин скакали скампы — скакали, верещали, кидались огненными шарами. Бегали зубастые твари, похожие на вставших на задние лапы ящериц — это они, что ли, кланфиры? Дреморы колдовали, призывая огонь, молнии и скампов, словно тех мало было. Ещё носилась, швыряя шары не чета скамповым, совсем уж кошмарная огненная девка. Вот прямо вся из пламени состоящая — это как?
Воевать по-настоящему Ингрид, конечно, не умела. В бандитских шайках редко народу было больше, чем в команде Паслёна, и профессиональные бойцы среди бандюг встречались не часто. Нежить же вообще тупо лезла на всех, в ком текла горячая кровь, не заморачиваясь ни тактикой, ни стратегией, так что оставалось только крушить костяки и тухлятину направо-налево. Даэдрическая нечисть, в отличие от нежити, мозги имела — ну, разве что за исключением кланфиров, так же тупо, как скелеты и зомби, бросающихся на всё, что движется. Но даже скампы кидались огненными шарами то из-за укрытий, то перемещаясь короткими непредсказуемыми перебежками, а уж дреморы и вовсе очень неплохо соображали. И не были настроены так самоуверенно, как их собратья в башне, до последнего не желающие верить, что жалкие смертные создания вторглись в Сигиллум и хотят захватить сигильский камень.
Так что она скромненько держалась в хвосте у легионеров и стражников, пока они расчищали дорогу от ворот до часовни. Нет, за чужими спинами норда не пряталась, но благоразумно не лезла в атаку впереди мужиков, облачённых в полную тяжёлую броню и обученных действовать группами. Она уж так… добить тварей, незамеченных авангардом, помочь стражникам, завязнувшим в схватке… ну, и обшарить трупы дремор — мародёрша она или кто? Свитков у этих гадов хватало, лечебных только не было. Зелий почему-то тоже. Даэдра что, вообще не лечатся? Или они бессмертны? Их убили здесь, а они спустя какое-то время появились снова в своём Обливионе? Особо она не увлекалась, чтобы не отстать от солдат и стражи, но кое-что всё-таки собрала.
Так по задымлённым улицам, заваленным битым камнем и трупами, они понемногу пробились к храму. Народу там хватало. Ингрид заметила краем глаза, как к Матиусу рванула темнокожая стражница, но сама она, невежливо расталкивая оживившихся прихожан, двинулась к алтарю, возле которого темнели одеяния священнослужителей. Мартина она узнала сразу, даром что ни разу не видела — он очень был похож на отца. Настолько, что просто удивительно, как слухи не пошли задолго до всей этой катавасии. Никому в голову не приходило? Вид у него был замученный и какой-то растерянный, а на вопрос Ингрид: «Ты ведь Мартин? Священник?» — он ответил почти зло:
— Если тебе нужен священник, ты обратилась не к тому. У меня сейчас… трудности с пониманием богов.
— А ты их надеешься понять? — фыркнула Ингрид. — А научиться баб понимать не пробовал?
У него вырвался смешок, и он спросил уже гораздо приветливее:
— Тебе нужен именно я?
Ингрид кивнула.
— Тебе нужно срочно ехать в Вейнон, ты в большой опасности.
— Насколько я понял из радостных воплей, — возразил он, — главная опасность уже позади. Врата действительно закрыты?
— Да, — коротко ответила Ингрид, не вдаваясь в подробности закрытия порталов между Обливионом и Нирном. — Только я не о городе говорю, а о тебе. Тебя хотят убить, как отца и братьев.
Народ от алтаря, включая жрецов, понемногу оттягивался к площадке у дверей в храм, где отдыхали и приводили себя в относительный порядок солдаты и стража — всем хотелось подробностей и хоть каких-то перспектив. Мартин быстро глянул по сторонам и, понизив голос, спросил:
— Ты что-то знаешь о моём отце?
— Только то, кем он был. И ещё знаю, — она натянуто ухмыльнулась, — что он поверил мне с первого взгляда. Похмельной норде с подбитым глазом и рассаженными в кровь кулаками поверил. Да так, что отдал ей свою главную ценность и приказал найти тебя. Если ты и правда его сын, посмотри на меня и скажи: ты поедешь со мной? С первой встречной бабой, которая пугает тебя заговорами и убийствами?
Мартин помолчал, пристально глядя на неё. Ингрид хмыкнула. Она без всякого зеркала знала, что он видит: норда в побитой кирасе с чужого плеча, грязная, встрёпанная, с чужой кровью и копотью на простоватой некрасивой морде… вот просто брось всё и иди за нею! И как его убедить — непонятно. Даже если он поверит в отца-императора, с чего бы ему прятаться по лесам в компании откровенно бандитского вида бабы? А уводить его нужно, и срочно: чутьё, никогда ещё мародёршу не подводившее, взахлёб вопило, что беда уже близко. Можно сказать, за дверью уже стоит, а то и пинком распахивает двери…