… — Возможно, и к лучшему, — пожимая плечами, сказал Мартин, вертя в руках сигильский камень. — Маги Скинграда больше сильны в Разрушении, вряд ли они оценят по достоинству такую вещь. Будешь в Корроле, покажи тамошним магам.
Он вернул ей камень и помолчал немного, разглядывая Ингрид так, словно в первый раз увидел её. А, ну да, она же умылась-причесалась, а у Гандера купила новые кожаные штаны взамен прожжённых и порванных в нескольких местах. А ещё почти новую красную льняную рубашку, чтобы не ходить по городу, особенно по «приличной», богатой его части в заношенном и плохо простиранном тряпье. Красивше от этого, конечно, не сделалась, но хоть перестала выглядеть, как разбойница с большой дороги.
— Бросил пить — принарядился, как моя матушка говаривает, — хмыкнула Ингрид. — Тебе тоже кое-что купила, а то без смены оба. А про деньги не переживай: станешь императором — вернёшь. Или прикажешь казнить за то, что хамила твоему высочеству, под зад пнула и вообще…
— Невозможный ты человек, — вздохнул он.
— Ага, — легко согласилась она. — Вот замуж никто и не берёт: ни кожи, ни рожи, зато язык что твоё помело.
— Вот стану императором, — очень похоже на неё хмыкнул он, — выдам тебя замуж. Будешь знать тогда, как пинать Септимов. Не могу никак в это поверить, — помолчав, сказал он совсем другим тоном. — Я догадывался, что настоящие мои родители… ну, не бедствуют, скажем так. Фермер, у которого я жил, то и дело получал деньги неизвестно от кого, и немалые, судя по тому, как он ко мне относился. Но что отцом моим был император… — Он тряхнул головой. — А ты говорила про отчима, но не про родного отца.
— Так его, я думаю, матушка и сама наверняка не знает, — пожимая плечами, сказала она. — Так, думает на одного типа, а он или не он — Исмир знает. Она, пока меня не родила, была такой же мародёршей. Ну, охотницей за сокровищами, если вежливо. А у нас, знаешь, каждый день как последний. Чего ж случай-то упускать, если само в руки лезет? Ещё б нашла кого посмазливее, что ли, — не удержавшись, с тяжким вздохом прибавила Ингрид. — Правда, красоткам вроде нас с нею рыться не приходится.
— Ну, что за глупости, Ингрид, — мягко проговорил Мартин. — Вполне ты привлекательно выглядишь. Не красавица, врать не буду, но не только же в красоте дело. Какой бы роковой красотке император доверил Амулет Королей? И я, как видишь, бросил бездомных, голодных, большей частью раненых и больных прихожан, чтобы пойти с тобой. Ради твоих голубеньких глазок, думаешь? Что-то в тебе есть в самом деле такое… не знаю даже, как объяснить…
— Лучше б сиськи побольше, — буркнула она, жалея уже, что не удержала, как обычно, язык за зубами и принялась жаловаться, что мордой не вышла. И кому? Мужику, будь он хоть десять раз служитель Акатоша!
— А кирасу-то как носила бы, с большими-то сиськами? — усмехнулся он. — Не влезут же.
Ингрид только злобно на него посмотрела: ещё и смеётся, сволочь. В отместку за то, что заставила его в этой кирасе жариться на солнце, что ли. «Ну, погоди, твоё высочество, — мрачно подумала она. — Поглядим, как ты у меня в лесу запоёшь…»
В лесу Мартин, как ни странно, обузой не был. На полноценного напарника не тянул, понятно, но явно приходилось ему бывать в диких местах — не раз и подолгу.
— Я не всегда был священником, — неохотно сказал он в ответ на одобрительное удивление Ингрид.
Странно светлые при таких тёмных волосах, его глаза словно бы затуманились от каких-то не слишком добрых воспоминаний, и Ингрид не стала ни о чём спрашивать. Что бы там ни говорили имперцы о служении своим богам, мало кто уходит в часовни и монастыри от хорошей жизни. Для иных это, наверное, вообще единственный способ как-то облегчить тяжкий груз на сердце — разделить его ещё на Девятерых.
Добирались так же почти без происшествий, как и с Эараной, только гоблины разок попытались обокрасть. Именно обокрасть, не напав, а подкравшись ночью к стоянке. Нацеливались воришки не на что-нибудь, а на рулеты Салмо, которые Ингрид специально попросила знаменитого пекаря подсушить в дорогу, чтобы не портились — они и в качестве сухариков были очень даже ничего. Держа за шкирку мелкое и тощее зелёное существо, намертво вцепившееся в мешок с добычей и злобно зыркающее исподлобья, Ингрид рявкнула на второго, успевшего стрекануть в кусты:
— Эй, ты! Зелёный! Иди сюда, а то шею твоему приятелю сверну!
Разбуженный её рыком, Мартин рывком сел, нашарил кинжал правой рукой, а левой как-то очень уж привычно, словно разом вспомнил слегка забытое за ненадобностью, накинул на себя магический щит. Гоблин, которого держали за шкирку, как нашкодившего кота, кажется, Мартина позабавил, хоть он и поглядывал по сторонам настороженно — гоблины поодиночке не ходят, кто же не знает?
— Золото есть? — продолжала тем временем Ингрид, безошибочно выцепив из ночных теней опасливо замершую в кустах у ручья. — Камешки? Или хоть яд хороший? Кидай сюда, отпущу твоего дружка, хвостом Исмира клянусь.
В тальниках обречённо повозились, и к костру, остро блеснув в пляшущем свете, прилетел какой-то камешек. Ингрид выдрала мешок с рулетами из скрюченных лапок и выпустила пленника. Тот рванул, пригибаясь, к спасительным кустам, явно ожидая в любой момент схлопотать огненный шар или молнию в спину. Ингрид проводила его взглядом, потом вздохнула и швырнула мешок вдогонку.
— Да жалко их, — неловко пояснила она, нашаривая неожиданный трофей. — Живут в пещерах, а там темно, грязно, сыро, жрут чуть ли не червей… пусть уж порадуются, скампы с ними. Тем более вон, изумрудом откупились. Или это хризолит? При таком свете ни хрена не понятно.
— Не любишь убивать без нужды? — спросил Мартин, ложась снова. Надо же, даже ни слова про Исмира не сказал, а Ингрид ждала чуть ли не обвинений в язычестве.
— Выносить ребёнка — девять месяцев. Вырастить, чтоб мог хоть как-то о себе позаботиться — лет двенадцать. А убить — один раз алебардой махнуть или ножом ударить, — с невесёлой усмешечкой отозвалась она. — Нежить ненавижу, какая-то она… ну, не знаю. Не должно её быть, мёртвые должны быть мёртвыми. Некромантов ещё больше ненавижу — от них мертвецам и после смерти покоя нет. А остальные… Только если деваться некуда. Если или ты, или они. А парочка мелких голодных тварей… — она махнула рукой. — Ты спи, твоё высочество, пока ещё можно. Ещё часа полтора есть, пока светать не начнёт.
«Рассвет разгорается», — откуда-то всплыло в её памяти. Она никак не могла вспомнить, где и когда эти слова слышала, но почему-то они её тревожили.
А ещё её неотступно преследовало чувство, что они безнадёжно опаздывают. Так что рассвет ещё толком не разгорелся, когда она начала седлать лошадь Мартина и собирать понемногу вещи, чтобы навьючить свою.
— Ешь быстрее и пошли, — сказала она сонному спутнику. — Ещё один переход, и выйдем на дорогу из Хак-Дирта в Коррол. В ХакДирт заходить не станем, ну их в самом деле, но по дороге будет быстрее, хоть какая она разбитая и запущенная.
Он кивнул, растирая ладонями отёкшее со сна лицо, и Ингрид подумала, что не так уж он и молод, как ей показалось вначале. Впрочем, это не имело никакого значения. Средних лет или совсем сопляк, красавец или так себе, последний Септим был последней надеждой Тамриэля восстановить барьер, защищающий мир людей от мира даэдра. А она должна была доставить его к Клинкам, которые — очень хотелось бы в это верить! — сумеют защитить его лучше, чем отца и братьев. И уж точно лучше, чем это сможет сделать охотница за сокровищами. Ох, хвост Исмира! И как же её угораздило во всё это вляпаться?
========== Вейнон, или Что можно доверить Клинкам? ==========
Ворота монастыря стояли распахнутыми настежь, и у лежащего в пыли монаха по спине расплывалось кровавое пятно.
— Вот же блядь! — выдохнула Ингрид. — Мартин…
Она запнулась, не зная, что командовать и что делать вообще. То ли драпать в Коррол и звать на помощь стражу, то ли бросаться помогать монахам, потому что судя по звукам из часовенки и жилого крыла, бой шёл вовсю.
Мартин, в отличие от неё, не сомневался ни минуты — и тяжёлая кираса не помешала. Ингрид рванула за ним, подивившись его прыти, а он первым делом помчался в часовню. Уже знакомые по подземельям красные хламиды так же знакомо оборачивались призванной бронёй. Ингрид время от времени попадались свитки «Призвать кирасу», «Призвать шлем» и прочее «Призвать», но никогда она не слышала о том, чтобы призыватель одним-единственным заклинанием надевал на себя весь комплект брони. Впрочем, что она знала о магии? Гораздо больше её удивляло, зачем культисты носят эти свои очень и очень приметные красные одеяния? Опознавать своих в свалке? Привлекать внимание именно к тряпкам? Сбросишь такую после боя — и тебя ни один свидетель не узнает, потому что видели все именно даэдропоклонника в красном, а не конкретного человека… или, скорее, эльфа — драться приходилось всё больше с остроухими почему-то.
Мартин рвался в бой, словно зелья берсерка наглотался. Ингрид его хорошо понимала — самой разорённый Кватч то и дело снился в кошмарах, хотя для неё этот город был ещё более чужим, чем тот же Скинград, где у неё хотя бы приятели вроде Агнетты Подшофе имелись. И однако ей очень хотелось ухватить развоевавшегося священника за шиворот и сунуть себе за спину, пока ненормальные в красных хламидах не лишили Тамриэль последней надежды на сравнительно спокойную жизнь. Какое там! Последний Септим, совершенно озверев, швырялся заклинаниями и размахивал кинжалом, сводя счёты с теми, кто разрушил его прежнюю жизнь. Оставалось только шевелиться так же быстро и стараться не подпускать к нему чокнутых фанатиков, благо алебарда намного превосходила в длину призванные кинжалы и мечи.
Наконец с нападающими было покончено. Джоффри — а это именно на него культисты навалились целой толпой — обтёр лезвие двуручной катаны чьим-то подолом, впился глазами в тяжело дышавшего Мартина и с облегчением произнёс:
— Хвала Девяти, вы живы! Оставайтесь здесь, запритесь покрепче и не впускайте никого, кроме меня.
— Ещё чего! — буркнул Мартин. — Идёмте быстрее, надо помочь остальным.
Джоффри хотел возразить, но его никто не стал слушать, так что пришлось ему спешить за воинственной парочкой в жилое крыло.
Помогать, собственно, не пришлось — живых культистов больше не было. Смиренные иноки с катанами в крепких руках дотошно проверяли павших врагов на предмет, точно ли они пали, но допрашивать, судя по разочарованному виду монахов, было некого. Похоже, даэдропоклонники имели чёткий приказ живыми не попадаться — как и средства для того, чтобы приказ этот выполнить.
А грандмастер кинулся в свой кабинет, где в стене с книжными полками зиял проём в его рост. Ингрид бочком-бочком протиснулась туда же — чтобы увидеть, как Джоффри, стоя перед распахнутым сейфом, вцепился в остатки волос.
— Амулет! — простонал он. — Амулет Королей похищен!
Ингрид онемела. Нет, сказать-то ей было что’, ещё как было. Она в одиночку доставила сюда государственную реликвию из столицы. Она одна, мародёрша, а ни в одном месте не телохранительница, сумела привезти императорского бастарда из разрушенного Кватча. А целая толпа здоровых и неплохо вооружённых мужиков не сумела сберечь то, что им оставили на хранение?!
— Ребята, — сказала она и сама не узнала свой пустой и бесцветный, равнодушный голос, — а что вообще вам можно доверить?
— Не забывайтесь! — грозно сверкнув глазами, вскинулся Джоффри.
— Да как можно? — всё так же тускло проговорила она. — Всё я помню. Император убит, законные наследники тоже, Амулет Королей похищен — и всё это под носом у Клинков. Сдаётся мне, господин грандмастер, кто-то из ваших состоит в этом самом Сказочном Рассвете, и он не рядовой.
Джоффри как-то разом обмяк, словно из него вытащили стальной стержень, и он разом превратился в старика, только что выдержавшего непосильную для его лет схватку.
— Боюсь, вы правы, — сказал он. — И именно поэтому, ваше высочество, вам нет пока что смысла ехать в столицу. Во-первых, без Амулета Королей зажечь Драконьи огни невозможно. Во-вторых, я не знаю, кому могу доверять.
— В монастыре тоже не больно-то отсидишься, — возразила Ингрид, оглядывая разгромленный кабинет.
— В этом — нет, — согласился с нею Джоффри, хотя обращался по-прежнему к Мартину, — но я знаю место, где вы, ваше высочество, будете в полной безопасности, пока мы ищем Амулет Королей.
Ингрид фыркнула про себя: что за чушь — полная безопасность? Всегда есть возможность свернуть себе шею, запнувшись об порог, или подавиться рыбьей костью. Она однако промолчала. Очень уж вид у Мартина был замученный и потерянный.
— Отдохните с дороги, — продолжил грандмастер, — а мы наведём здесь порядок, подберём вам снаряжение и доставим в более надёжное место. — Он перевёл взгляд на Ингрид и слегка виновато развёл руками: — К сожалению, госпожа, вам не могу предложить воспользоваться нашим гостеприимством. Это всё-таки мужская обитель, не хотелось бы глупых сплетен.
Ингрид кивнула: понятно. Тупая норда сделала то, что от неё требовалось — больше она тут не нужна.
— Мне давали жеребца, чтобы привезти сюда амулет, — сказала она, — но я обменяла его на лошадок попроще.
— Оставьте себе, — отмахнулся Джоффри.
— Твоя кираса, — напомнил Мартин, неловко нашаривая пряжки.
— Ага, — она помогла ему выбраться из надоевшей ему до смерти брони, но сама надевать не стала. Сил хватило только сунуть весь этот набор гремящих и лязгающих орихалковых пластин подмышку. — Бывай, твоё высочество. Как найдёте амулет, не забудь на коронацию позвать.
— Непременно, — хмыкнул он. — Я же обещал замуж тебя выдать, так что никуда ты не денешься.
Джоффри слушал их неодобрительно, но не вмешивался. Судя по всему, он хотел понемногу приучить императорского бастарда и к обращению «ваше высочество», и вообще к мысли, что он будущий император, а тут какая-то мародёрша со своими шуточками… Однако портить отношения с Мартином из-за этой мародёрши он тоже не хотел, так что смолчал.
Лошади нашлись в конюшне у городских ворот: свалка в монастыре им очень не понравилась, и они благоразумно удрали оттуда в хорошо им знакомое место, обещавшее заботу и безопасность. Ингрид ждала, что придётся доказывать свои права на лошадей и поклажу, но Бонгонд, увидев её, с явным облегчением сказал:
— Жива? А то прибежал Эронор, сказал, что на монастырь напали, а я гляжу, лошади, которых ты купила, как раз оттуда скачут. Вот и подумал, всё ли ладно? Ох, у тебя кровь…
— Не моя, — равнодушно ответила Ингрид. — Слушай, мне бы умыться, а? В таком виде по городу разгуливать — стража точно прицепится.
— Пошли, — сказал данмер, — и умоешься, и велю Нардил куртку твою почистить. А кто там на монастырь напал?
— Даэдропоклонники, — вздохнула Ингрид. — Те же сволочи, которые открыли Врата в Кватче…
— А ты там была? — Ух, как красные глазки полыхнули любопытством. Владелец конюшен, разумеется, много всякого слышит, как и трактирщики-кабатчики, но далеко не всё из первых рук.
— Ага, — Ингрид старательно откашлялась, и Бонгонд понял намёк.
— Давай куртку и умывайся, — сказал он, указывая на бочку с водой. — А я пока поищу, чем тебе горло промочить после драки. Или ты вообще с нами пообедаешь?
Честно расплатившись за обед и пиво, поданное к нему, леденящими душу подробностями нападения даэдра на Кватч, Ингрид оставила боʼльшую часть своего добра на хранение в конюшне, а сама закинула на плечо котомку с самым необходимым вроде смены белья и полотенца, в которое был тщательно завёрнут сигильский камень. Комнату в «Серой кобыле» ей сдали ту же самую, что до поездки. Кажется, её даже и не прибирали с тех пор. А зачем? Любишь чистоту и удобства, так и дуй в «Дуб и патерицу», а тут народ простой останавливается — ему и неметёные полы сойдут, была бы крыша над головой и горячая еда.
Ингрид бросила котомку на серенькое одеяло, достала из неё каменный шар, покрытый непонятными знаками, и повертела его в руках. Не особенно тяжёлый, холодный, несмотря на пламенную вроде бы дымку вокруг него, низко гудящий, если прислушаться… Никак не получалось представить эту штуку в качестве якоря, удерживающего целый островок чужого мира. Ладно. Пусть маги разбираются, что это за хрень и на что годится. Велкиндские камни Паслён, помнится, умудрялся сбывать по полсотни септимов за штуку. Наличными, правда, никогда не брал всю сумму, потому что с мага всегда выгоднее потребовать свитки заклинаний. Особенно лечебных — Паслён не экономил на здоровье своих компаньонов; свиток, хотя бы один, обязательно был у каждого. Тот, что она потратила на своего дурного братца, как раз на велкиндские камни Паслён у своего постоянного делового партнёра и обменял. Так что сигильский наверняка на три-четыре лечебных свитка потянет. А если магам эта хренотень не нужна… Ингрид задумалась. Оставлять без присмотра такую вещь точно не стоило. Может, отнести в часовню Стендарра? Пусть её священнослужители приберут куда-нибудь от греха подальше.