— Эй, Алебарда, погоди-ка! — окликнула её Эмфрид, хозяйка таверны. — Тут тебя письмо дожидается, чуть не забыла про него. Как вы с остроухой ушли на бесов охотиться, на денёк всего с гонцом разминулись.
Ингрид схватила письмо, ожидая увидеть на конверте каракули сводного брата, но почерк был совершенно незнакомым, острым каким-то и немного вычурным при этом. Подумалось почему-то про эльфа, хотя у той же Эараны буквы ненамного уступали Свеновым в неряшливости и неразборчивости. Ингрид развернула листок дорогой бумаги и прочитала:
Очевидно, мой слуга уже пояснил, что я страстный коллекционер предметов древнего айлейдского искусства. Посему недавняя продажа тобою редкой айлейдской статуи привлекла моё внимание. Я бы желал приобрести и другие подобные статуи для своей коллекции и буду счастлив щедро заплатить за них.
Буду рад приветствовать тебя в своём доме в Имперском городе и в любое удобное для тебя время в деталях обсудить этот вопрос.
С почтением,
Умбакано
Особняк Умбакано
Талос Плаза
Имперский город
Ингрид почесала в затылке, припомнила ту статуэтку, за которую Торонир отвалил ей сотню септимов, и подумала, что рыжий эльфийский лис отлично знал, кому покажет своё приобретение. Ну… он ведь её честно посылал на Талос-плаза, вопрос только в том, кто бы её без такого приглашения пустил хотя бы на кухню через чёрный ход?
— Надо бы съездить, — сказала она, протянув письмо Эмфрид, с фальшиво-равнодушным видом протиравшей кружки. — Как думаешь?
— Ух ты, — сказала та, едва глянув на подпись и адрес. — Надо, конечно. Без перекупщиков всякие старинные штучки продавать — это чуть не вдвое дороже выйдет, точно говорю! Я вот беру оленину прямо у Хондитара…
Ингрид покивала, рассеянно слушая наставления хозяйки «Серой кобылы». В самом деле, потолковать с этим Умбакано, разузнать, что к чему, и попроситься обратно к Паслёну. Ещё бы братца-недоумка уговорить вернуться… и лучше бы домой, к матери, а не к Паслёну…
— Ну как, берёшь?
— А?
— Блузу, говорю, берёшь? — не очень довольным тоном повторила Эмфрид. — Я её отстирала, откатала, почти как новенькая стала, а цветом прямо к твоим глазам. На Талос-плаза, поди, в твоей рванине и не пустят, а тут шёлковая как-никак. А ещё есть штаны хорошие, недавно Джеман опять добро своё пропивать приволок. Ты ж юбки вроде не носишь? Вот, а штаны совсем новые, этот пьяница их разок-другой надеть всего и успел.
— Коротки будут, — возразила Ингрид. — Мне этот Джеман в пуп дышит.
Эмфрид, такая же норда, разве в плечах поуже, хихикнула, но возразила:
— Ну, для бретона он не такой и мелкий. А ещё он мужик как-никак, у них ноги длиннее нашего.
— Ладно, — проворчала Ингрид, понимая, что просто так от Эмфрид не отделается. — Примерю потом, как от магов вернусь. Никому пока не продавай.
— А знаешь, что’ недавно Рена Бруйант говорила? Были они с мужем по каким-то своим делам в Чейдинале и встретили там как раз Рейнолда Джемана. Совершенно трезвого.
— Да ну? — удивилась Ингрид. — Джемана — трезвого?
— Точно тебе говорю! Поздоровались, а он их не узнал.
— С похмелья, видать, так ломало беднягу, что и родную мать не признал бы, не то что чужую бабу, — фыркнула Ингрид. — Ладно, Эмфрид, пойду я. Маги, ясен день, и встают к полудню, и ложатся поздно, да я в потёмках даже по Корролу ходить не хочу, хоть и тихо тут у вас, чинно. Поставь мне воды пару вёдер согреть, ага? — Та неохотно кивнула, и Ингрид прибавила, вспомнив Бонгонда: — А я тебе про Кватч расскажу.
“Только расскажу, как и Бонгонду, — прибавила она про себя, — про одних даэдра. Про Мартина и Клинков, думается мне, лучше забыть и не вспоминать вообще никогда”. Сомневалась она, правда, что удастся забыть: слишком уж мало доверия Клинки у неё вызывали. Хоть не напрашивайся с ними в провожатые, чтобы убедиться — последний Септим точно доставлен в действительно надёжное место. Кто бы ещё только позволил ей это…
Ладно, она охотница за сокровищами, а не императорский гвардеец. Ей и без того удалось унести головушку целой и даже с какой-никакой прибылью из заварушки не по чину простой мародёрше. Надо заняться теперь прямым мародёрским делом — ограблением древних развалин. Камушек только вот этот для начала попробовать сбыть.
========== Коррол, или Длинными у мужчин должны быть не волосы ==========
Комментарий к Коррол, или Длинными у мужчин должны быть не волосы
Сигильские камни в игре используются для зачарования предметов. Я вот прямо как наяву вижу - полуграмотный норд, орк или хаджит, воин или вор, умеющий худо-бедно пользоваться свитками и знающий пару простеньких заклинаний вроде Вспышки и Света Свечи, чертит пента-или другую какую “грамму”, кладёт в её центр оружие или броню и, используя мощь даэдрического артефакта, накладывает некие чары. Дивное зрелище, полагаю - особенно по причине полной его невероятности.
А ещё эти камни почему-то нельзя продать. Никому. Даже маги, любители всяких редкостей и охотники за могуществом, ими совершенно не интересуются. Странно как-то.
В общем, я решила, что каждый займётся своим делом: авантюристы будут добывать редкости и ценности, маги - колдовать, чаровать и иными способами магичить. К взаимной, так сказать, выгоде.
— Надеюсь, вы понимаете, — сказал Тикиус, гипнотизируя Ингрид немигающим змеиным взглядом, — что всю сумму наличными вам не выдадут даже в Университете Таинств? А Травен, между нами, вообще скуп до неприличия.
— И куда я дену столько свитков? — возразила Ингрид с небрежным видом. — Я после Кватча и так не знала, куда их сбыть, Гандер мне прямо-таки великое одолжение сделал, что обменял их на всякие разности.
Вокруг них собралось всё коррольское отделение Гильдии магов, и даже жена Альберика Литта тянула любопытный нос. Даже алхимик подошёл, хоть зачарованные камни были вроде бы совсем не по его части, а за спинами старших магов маячили стажёры. Два парня и девчонка поглядывали то друг на друга, то на сигильский камень с таким видом, что на месте главы отделения Ингрид прятала бы редкую вещь не в сейф, а к себе под подушку на ночь, днём же таскала бы в кармане и вообще глаз не спускала.
— А почему именно именно свитки? — подпустив в голос кошачьих мурлыкающих ноток, спросил имперец с зубодробительным именем Контумелиорус Флориус. — Я вот, к примеру, отвечаю за перезарядку зачарованных предметов. А ещё могу и сам зачаровать для тебя какую-нибудь полезную вещицу. Ты ведь охотница за сокровищами, как я слышал? Что ты скажешь о зачарованной броне или оружии?
Разговаривая с Ингрид, он отобрал сигильский камень у своего главы и вертел в руках, разглядывая. Нет, не так. Флориус не вертел камень — он его поглаживал, чуть ли не лаская, словно отыскивая у зачарованного шара чувствительные местечки. У Ингрид от такого непотребства даже в животе заныло: против воли представились эти чуткие гладкие пальцы, то скользящие по коже, то с тщательно выверенной силой сжимающие и пощипывающие.
— И, — заявила она, отгоняя совершенно несвоевременные мысли.
— Что «и»? — не понял маг.
— Кираса и алебарда, не или, — пояснила она.
Имперец с аргонианином переглянулись, и Флориус, подумав, без особой охоты сказал:
— Но в таком случае с тебя подробный рассказ о Вратах, о Мёртвых Землях и сигильской башне.
— Может, вам её ещё и нарисовать? — прищурилась Ингрид.
— Разумеется, — встрял Астрагар. У босмера, о котором Эарана говорила, что он учит Изменению, но почему-то сам вечно практикуется в Призыве, за спиной скакал очередной его скамп. Призванный, послушный своему хозяину и потому вроде бы не опасный, но у Ингрид всё равно руки чесались прибить мерзкую тварь — наскоро подлеченные ожоги болели до сих пор. — Надеюсь, ты сумеешь по памяти хотя бы приблизительно набросать план крепости? — Он тоже к какой-то там мародёрше обращался на ты, один их глава был официален и потому суховато-вежлив. — Очень, очень приблизительно, — эльф явно не ждал от неё умения читать, писать, а тем более чертить. — Просто чтобы иметь самое общее представление. Я что-то не помню, чтобы где-нибудь в книгах мне попадались подобные планы.
— План Плана Обливиона, — усмехнулся ящер, и вся мажеская компания рассмеялась.
Ингрид злобно выдохнула через нос: смешно им!
— Я подумаю, — заявила она, отобрав у Флориуса камень. — Если что, занесу на днях свои вещички зачаровать. А может, и правда столичным магам камушек продам. Или ещё кому. Коллекционеру какому…
— Да вы что! — взвился Тикиус, разом перестав смеяться. — Я боялся, что в руки безответственных типов вроде Эараны попадёт книга с мощнейшим заклинанием, а вы хотите гораздо более опасную вещь продать кому попало?!
— А с чего я должна верить в вашу ответственность, если у вас хватает мозгов шутить про Обливион? — рявкнула Ингрид. Да, с нордами маги, похоже, редко имели дело — аж пригнулись от её рыка.
Флориус, впрочем, тут же взял её за руку и примирительно проговорил всё с тем же подмурлыкиванием:
— Ну, прости. Я понимаю, тебе было очень страшно и вряд ли хочется вспоминать лишний раз о пережитом. Но может быть, если ты выговоришься, станет легче?
Левой рукой он держал её свободную руку (сигильский камень Ингрид зажала подмышкой, крепко прижимая локоть к боку), а кончиками пальцев правой поглаживал её запястье, понемногу забираясь под рукав. Ингрид даже как-то неловко стало за то, что и сама наскоро умылась, и рубашка, даром что недешёвая, была уже не очень-то свежей — какая уж там свежесть во вьюках с походным добром. «Надо будет впрямь купить у Эмфрид ту шёлковую блузу», — совершенно некстати подумала она.
— Ладно, — буркнула она. — Как Рашеда починит моё барахло, так я и зайду.
Работал этот сукин сын красиво, с обманчивой небрежной лёгкостью настоящего мастера. Ингрид поневоле залюбовалась — не им, понятно, а тем, как он работал. Им самим любоваться… Хм. Невысокий, с наметившимся брюшком, лысенький — залюбуешься, ага.
Правда, лысой была вся их компания, кроме Тикиуса, поскольку чешуйчатые вроде как не лысеют. Ингрид развеселилась про себя, подумав, что в коррольском отделении Гильдии магов только один мужик щеголяет густыми волосами, и как раз он-то женат, хотя мужчины любят пожаловаться на жён, будто бы те им плешь проедают. Но Литт был занят со стажёрами, поэтому свет свечей и магических шаров отражался аж от трёх лысых и одной чешуйчатой головы. Ну, и ещё красиво играл мягкими бликами на складках слегка полинявшей, но зато теперь точно в цвет глаз шёлковой блузы. Ингрид то и дело проводила тыльной стороной кисти по рукаву, чтобы почувствовать этот гладкий лёгкий шёлк — ладонью не рисковала, конечно. Её ладонями можно было наскоро струганное дерево шлифовать до блеска, шёлк ими обдерёшь не хуже, чем кошачьими когтями.
Она думала, что начнёт пока рассказывать, но вся компания с таким же интересом, как и она, наблюдала за Флориусом. Нечасто, видно, коррольским магам заказывали что-то зачаровать.
— Держи, — сказал имперец, подавая ей алебарду, зачарованную на Поглощение ловкости, чтобы всяких слишком прытких сподручнее было бить. — С бронёй что-то надумала?
— Ага. Чтоб от заклинаний защищала. Я, чай, не бретонка, холода только не боюсь, а как нарвёшься в подземельях на какого-нибудь лича… — Она зябко передёрнула плечами.
Флориус покачал головой, то ли осуждая её намерение и впредь шастать по руинам, то ли удивляясь её бесстрашию, и уложил кирасу на свой стол. Кирасу Рашеда не просто починила, а ещё и отполировала, так что смотреться броня стала почти как новая. Теперь ещё и мерцать слегка начнёт, как всякая зачарованная вещь. М-м, да. Искать попутчика надо, одинокая баба в зачарованной броне для разбойников слаще и желаннее рулетов Салмо, надо думать.
— А я-то хотел в Имперский город, — хмыкнул Флориус, — чтобы зачарованием всерьёз заняться. Оказывается, и тут есть желающие. Если вдруг… Магнус упаси, понятно, но если вдруг действительно случится найти ещё один сигильский камень, ты знаешь, куда его нести.
— А тебе не попадалась в Мёртвых Землях харрада? — спросил вдруг альтмер-алхимик.
— А это что за зверь?
— Это не зверь, это трава. Лоза, вернее. Она довольно опасна, может нанести серьёзную рану, если подойти к ней слишком близко. Но с твоим топором её можно срубить без особого риска.
— А-а, знаю, — Ингрид невольно потёрла ногу под штаниной. — Я думала, эта пакость у меня кусок мяса из ноги выдрала. Цветочки ещё были желтоватые такие, невидные из себя — чуть заденешь, так из них целое облако какой-то дряни вылетает. Нюхнёшь — и прямо ноги заплетаются.
— Если, — сказал эльф, умильно глядя на неё, — повторяю, если, храни Аури-Эль, вдруг тебе снова такое попадётся, я очень хорошо заплачу. Хоть деньгами, хоть зельями.
— Да мне и одного раза выше головы хватило, — проворчала Ингрид.
Золотисто-розовые рассветные лучи красиво лились на подушку. В них блестела лысиной чья-то голова. Чья-то… Контумелиоруса Флориуса, а не чья-то. Интересно, а правда есть какие-то чары, с помощью которых имперцы могут уболтать кого угодно на что угодно? Ну, почти. Но уж завалиться в одну койку с мужиком, который чуть не вдвое старше, зато почти на голову ниже тебя — тут без чар вряд ли обошлось.
Или, самокритично признала Ингрид, кое у кого последний раз был ещё до всей этой катавасии с убийством императора, а после таких приключений расслабиться было просто необходимо. Напиваться ей было никак нельзя… ну, до сих пор было нельзя… и кулаки об чью-нибудь морду почесать тоже. То есть, теперь уже можно всё, но после такой ночи не очень-то уже и хочется: невзрачный лысенький мужичок не только в зачаровании был хорош, не зря она на его руки засмотрелась. Непонятно только, чем она-то могла ему приглянуться? Это ж не оголодавший за решёткой болтливый данмер.
Она села и сгребла со стула сброшенную вчера как попало одежду. Стараясь не шуметь, чтобы не разбудить Флориуса, Ингрид успела надеть штаны и ту самую шёлковую блузу, но пока она шнуровала сапоги, он завозился, потянулся, повернулся к ней.
— Сбегаʼешь? — со смешком спросил он. — Неужели я настолько тебя разочаровал?
Смешки — смешками, а в глазах мелькало беспокойство: скажи-ка мужику, что да, разочаровал и лучше б вообще не лез — и готов тебе враг до конца дней твоих.
— Да мне матушка всегда говорила, что у мужика длинными должны быть не волосы, — ухмыльнулась Ингрид. — Зря я её раньше не слушала. А я не сбегаʼю, будить просто жалко было.
Она привычно сунула один нож в сапог, другой поправила на поясе, одёрнула блузу.
— Всё отлично было, — заверила она мага, который вроде бы и щурился самодовольно, но всё равно вроде бы и не верил до конца. — Но у меня дела, а сами они не сделаются.
Он покивал, но взгляд оставался цепким и задумчивым.
— Ты вчера зелье не пила, — сказал он, — а я, каюсь, чересчур увлёкся — не каждый день мне такие… пумы попадаются. В общем, замуж не зову, но если что, от ребёнка отказываться не стану.
— Да какие мне пока что дети, — отмахнулась она. — А замуж… — она фыркнула, вспомнив Мартина. — Будет приданое, муж сразу найдётся. А уж приданое я добуду.
Он опять покачал головой и потянулся было за какой-то рясой — не рясой, мантией — не мантией, так, накинуть на голое тело.
— Пошли, посмотрим, чем тебе перекусить.
— Я в «Серую кобылу», — возразила она, — а там рано встают. У вас тут в это время разве что сыру под вчерашние лепёшки, а уЭмфрид уже завтрак горячий готов.
— Ну, как знаешь, — легко уступил Флориус. — Заглядывай. Можно даже так, без сигильских камней, повторим. — И он подмигнул ей.
Ингрид засмеялась, хотела было чмокнуть его в щёчку или даже в лысину, но передумала: больно уж он игриво настроен. Надумает повторить прямо сейчас, не дожидаясь, когда её в следующий раз шальным ветром занесёт в Коррол — и встанут они уже ближе к полудню. А дела и правда сами не сделаются.
У Эмфрид уже в самом деле и завтрак был готов, и сама она втолковывала тому орку, которого опять вышибли из Гильдии бойцов, что бесплатно здорового мужика поить-кормить у неё третьей титьки не выросло, а если ему нечем заплатить, так вон топор, а вон тюльки уже напиленные. Или он лучше в подземельях замка отдохнёт? Так стражу кликнуть недолго.