Теон встал, шатаясь и растерянно озираясь по сторонам. Перед глазами всё плыло, в ушах стоял звон, а в голове как будто бултыхалась целая бочка масла.
— Мы же их здесь потеснили.
— Пойдём, всё объясню!
Ухватившись за Яру, Теон поплёлся к тылу, откуда тоже доносились звуки битвы.
— Ты храбрец, — с чувством сказала Яра. — Ваша атака смяла весь левый фланг Ланнистеров. Но потом — ты и Цареубийца… Я ринулась к тебе со своими людьми, Ланнистеры тоже потянулись туда. И всё же мы могли победить, но тем временем Тарли… Седьмое пекло, Теон, они дерутся как звери. И их было много, слишком много. Они прорвали нам центр и сломали почти все наши катапульты. Только несколько штук мы успели оттащить.
Только сейчас Теон увидел этих воинов с красным лучником на гербе. Они уверенно прорубались через строй северян, уверенно тесня их и пытаясь рассечь; впрочем, к чести последних, те держали строй и отходили организованно.
— Отступаем! — крикнула Яра. — Отступаем!
Им удалось отступить и сохранить войско, оставив на поле боя убитыми добрую его половину. Ланнистеры и Тарли, также понёсшие серьёзные потери, не стали их преследовать.
Движение железнорождённых и северян на восток было остановлено. Сир Джейме Ланнистер и Рендилл Тарли одержали стратегически очень важную победу.
========== Часть 17 ==========
Астапор был заметно меньше Миэрина, но Эурон уже успел узнать, что именно этот город был, если так можно, выразиться, идейным центром рабовладения. Золотая статуя гарпии была видна издалека, олицетворяя собой свершившуюся реставрацию власти рабовладельцев в этом городе и Юнкае и недавнюю осаду Миэрина. Эурон усмехнулся. Рабство было официально запрещено в Вестеросе; тем не менее, железнорождённые по факту не брезговали эксплуатацией рабского труда пленных. Великие Дома чаще всего смотрели на это сквозь пальцы, справедливо полагая, что главное — добиваться покорности Железных Островов, а уж до мелочей типа грабительских набегов и рабства пленных проще не докапываться, дабы не провоцировать и без того буйных островитян на новые бунты. И в основном такая политика работала. В общем, сам по себе рабовладельческий строй не вызывал ни у Эурона, ни у других железнорождённых никакого отвращения и ужаса. Живут себе там в Астапоре и Юнкае эти рабовладельцы — ну и жили бы, казалось бы.
Но в данной ситуации были два фактора. Во-первых, Дейенерис Таргариен категорически не переносила на дух рабство. Она с большой кровью освободила эти города, а за Миэрин и вовсе воевала несколько раз, рискуя и своей жизнью, и драконами. И потерю Астапора и Юнкая королева восприняла очень болезненно — но сил для решительных действий у неё было маловато. Конечно, были люди Даарио Нахариса, но они были нужны для поддержания порядка в неспокойном Миэрине.
А во-вторых, и это едва ли не самое главное — рабовладельцы были не железнорождёнными. Это были чужаки. Одно дело, когда гордые пираты по праву сильного захватывали пленных и заставляли их работать на благо Железных Островов. Совсем другое — когда это же самое проделывают какие-то там гискарцы. Нет уж, так быть не должно.
— Огонь! — крикнул Эурон, преисполненный благородного негодования.
Невероятный символизм можно было увидеть уже в том, что первый же камень, выпущенный с «Молчаливой», разбил статую гарпии, которая с треском развалилась на несколько частей и упала в море. В скором времени в городе начался ужасающий пожар, и вопли как господ, так и рабов были прекрасно слышны с кораблей.
— Научим их уважать силу! — захохотал Эурон. — Подбавьте жару!
В скором времени над городом взвился белый флаг, а к причалу вышла делегация людей в богатых одеждах, тоже с белыми флагами.
— Ха! Недолго они держались под ударами Железного флота! — крикнул Эурон. — Причаливаем! Побеседую-ка я лично с благородными господами.
Когда он спустился на причал, один из господ, наиболее богато одетый, низко поклонился и что-то заговорил.
— Что ты лопочешь? — захохотал Эурон. — Не умеешь говорить на нашем языке? И как же ты собрался со мной вести переговоры, ничтожество?
— Гиззин мо Негган, — подал голос один из более скромно одетых людей, — от лица Добрых мастеров славного города Астапор просит дозволения капитулировать и прекратить разорение города, которому уже нанесён немалый ущерб вашим огромным флотом. Он спрашивает, кто вы такие и чего вы от нас хотите.
Эурон расплылся в очень недоброй улыбке.
— Я Эурон Грейджой, король на Морском Троне, — начал он с пафосом. — Я представляю Её милость королеву Дейенерис Таргариен и действую в этом городе от её имени. До Миэрина дошла информация о восстановлении власти рабовладельцев в этом городе. Я намерен положить этому конец.
Переводчик залопотал что-то на своём языке. Гиззин мо Негган нахмурился и сказал ему что-то в ответ.
— Значит ли это, — елейным голосом спросил переводчик, — что теперь лорды Вестероса служат драконьей королеве? У вас впечатляющий флот, король Эурон. Конечно, мы капитулируем. Мы недооценили силы Дейенерис и наказаны за это. Вы, наверное, хотите восстановления власти совета бывших рабов?
— Я принимаю вашу капитуляцию, — улыбнулся Эурон ещё более недоброй улыбкой. — Я милостивый человек и не люблю кровопролитие. Передайте господину Гиззину мо Неггану, что крики ваших людей в этом ужасном пожаре были мне как нож по сердцу. Но я всего лишь исполняю волю королевы и не могу допустить здесь рабства. Всем господам до единого следует собраться на главной площади города. В моём присутствии вы объявите рабов свободными, а я подтвержу это королевским указом. После этого вы все будете свободны, а наш флот покинет город. Даю Вам слово Грейджоя, — Эурон вновь улыбнулся.
Спустя несколько часов тысячи человек стояли на главной площади Астапора. Помимо господ, это были железнорождённые, вооружённые в основном короткими кинжалами. Присутствовали и рабы, которым предстояло услышать о своём освобождении. Сам Эурон стоял рядом с Гиззином, дружески улыбаясь и панибратски положив ему руку на плечо. Гиззин читал текст, написанный на бумаге и скреплённый печатью с гарпией, а переводчик переводил на общий язык.
— Мы, Добрые мастера Астапора, сдаёмся на милость победителей и навсегда отказываемся от какой-либо власти над другими людьми! От лица всех господ мы просим прощения у всех бывших рабов и хотим вместе войти в новую светлую эру без оков, войти как братья! Мы присягаем королеве Дейенерис Таргариен, Разрушительнице Оков, и пусть смерть покарает нас, если мы нарушим эту клятву, отныне и навсегда! От имени Добрых мастеров Астапора — Гиззин мо Негган.
— Очень хорошо, мой дорогой Гиззин! — Эурон одарил его царственной улыбкой. Затем спокойно, продолжая улыбаться и обнимать бывшего рабовладельца, он достал другой рукой кинжал и перерезал Гиззину горло.
Истошный вопль ужаса быстро потонул в начавшемся хаосе. Убийство лидера Добрых мастеров было сигналом к невообразимой резне. Железнорождённые с диким хохотом обнажили клинки и бросились убивать бывших господ, отрезая им головы, вспарывая животы, не щадя ни стариков, ни женщин, которых предварительно насиловали прямо на площади. Сам Эурон с дьявольским выражением глаз ринулся в самую гущу событий, убивая направо и налево. Бывшие господа разбегались во все стороны, но люди Эурона настигали их повсюду, догоняли в самых узких улочках. Затем, войдя во вкус, островитяне начали поджигать дома и убивать тех, кто выбегал из них, уже не глядя на то, кто это был — рабы, рабовладельцы или просто свободные люди.
— Славьте свою судьбу, люди! — хохотал Эурон. — Славьте милосердного короля Эурона Грейджоя! Славьте Разрушительницу Оков и её милость! Славьте, а мы будем платить железную цену!
Только на следующий день, утомившись от резни, насилия и грабежа, железнорождённые начали грузиться на корабли, забрав всё самое ценное. Тяжёлый дым стоял над городом, и выжившие люди — почти исключительно бывшие рабы — со страхом смотрели на отплытие «освободителей».
— В ближайшее время вам будет назначен наместник, — заявил Эурон через переводчика. — Его пришлёт королева. Вы будете повиноваться ему так, как не повиновались своим хозяевам. Если я узнаю о каких-либо попытках бунта — я приплыву сюда вновь, сожгу этот город и убью всех жителей. Даю вам слово Грейджоя, и на сей раз, будьте уверены, я его не нарушу.
Широкими шагами Эурон вошёл в тронный зал Миэрина.
— Ваша милость, — он поклонился королеве Дейенерис. — Я обещал Вам, что вернусь только тогда, когда смогу привезти подарок, и я сдержал своё слово.
— Судя по размерам сумки, там должно быть нечто грандиозное и ценное, — иронично заметил Тирион Ланнистер, указывая глазами на большой мешок, который держали в руках двое железнорождённых.
— Поистине грандиозны и ценны события, свидетелями которых им довелось стать! — усмехнулся Эурон, давая знак своим людям.
Миссандея брезгливо поморщилась. Серый Червь смотрел с отвращением и восхищением одновременно. Тирион Ланнистер скучающе зевнул, показывая, что то, что он видит — вещь отвратительная, но абсолютно не уникальная и уж точно не грандиозная.
— Головы Добрых и Мудрых мастеров Астапора и Юнкая! — Эурон поклонился Дейенерис, ошеломлённо смотревшей на это представление. — Вот Гиззин мо Негган из Астапора собственной персоной решил засвидетельствовать Вам своё почтение и раскаяние от того, что посмел восстать против Вас. А это глава юнкайских работорговцев Моддун зо Жейзор, к сожалению, он не проявлял изначально достаточного сожаления, но всё же мне удалось его убедить тоже поплыть к Вам, — Эурон ухмыльнулся, а глаза его загорелись сумасшедшим огнём. — Я привёз Вам не головы, моя королева. Я привёз Вам Астапор и Юнкай! Вы можете смело посылать туда любых наместников с любыми распоряжениями. Больше восстаний там не будет!
— В истории Вестероса тоже было много королей и лордов, которые пытались править огнём и мечом, истребляя всех подряд, — насмешливо сказал Тирион. — Некоторым даже удалось умереть своей смертью. По слухам, Рамси Болтон и Джоффри Баратеон выжить не смогли, но каждый ступивший на такую тропу вправе верить, что уж он-то избежит дурной участи.
— Я благодарна Вам, милорд Эурон Грейджой, — сказала королева, — но в словах моего десницы есть большой резон. Мне самой отвратительны работорговцы, и я неоднократно приказывала умерщвлять наиболее одиозных из них. Но всё же я желаю править не пеплом, а люди должны иметь возможность выбирать свою судьбу. Если я буду рубить головы направо и налево, чем я буду отличаться от своего отца?
— Ваш отец был вероломно убит подданными, — со скорбным видом сказал Эурон Грейджой.
— Вы присоединились к восстанию, — вмешался Тирион.
— Только по принуждению моего братца! — взорвался Эурон. — Я всегда был против подобных действий! И в конце концов мой братец нашёл свой заслуженный конец, — хищно усмехнулся он. — Моя королева, Вы милосердный правитель, а Ваше великодушие мало с чем может сравниться. Это не лесть, поверьте, я плавал по всем Четырнадцати Морям, я видел Кварт и Асшай, проплывал земли Йи-Ти и видел северные берега Сотороса. Я видел многих правителей, и ни одного, кто бы сохранял жизнь тем, кто восстал против него после единожды проявленного милосердия. Ваш отец не был столь уж милосерден — это правда, Ваша милость. Но всё же он излишне доверял своим лордам — и его десница предал его (с этими словами Эурон бросил ехидный взгляд на Тириона), а его лучший гвардеец вонзил меч в его спину.
— Чего же Вы предлагаете, Эурон Грейджой? — сказала Дейенерис задумчивым тоном, невзирая на отрицательные жесты Тириона.
— Править, Ваша милость. Править и ещё раз править. Быть драконьей королевой — той, кем Вы рождены быть. Той, к кому приплыл скромный я. Быть милосердной к друзьям и беспощадной к врагам. Не сдерживать самые лучшие, самые искренние порывы души, как истинная королева дома Таргариенов. Кровь и пламя! — он с пафосом повторил старый девиз дома Дейенерис.
— Ваша милость, — вздохнул Тирион Ланнистер.
Эурон был готов задушить проклятого карлика от ненависти, но страшным усилием воли взял себя в руки. Он обвёл глазами зал в поисках возможных союзников. Обвёл — и нашёл того, кого искал. И успокоился.
— Любезный лорд Тирион, — сказал он, — я ценю Вашу мудрость и доброту. Но, насколько мне известно, Вы сами тоже были добры к тем, кто Вас ненавидел, к Вашей семье, в которой Вас считали уродом, — Эурон явно наслаждался своими словами, — ничтожеством, и это Вас, спасшего Королевскую Гавань от Станниса Баратеона! Ваш отец отблагодарил Вас тем, что приговорил к смерти. Вы убили своего отца, седьмое пекло, и правильно сделали — и поэтому Вы здесь, а не на плахе в Королевской Гавани! Впрочем, не слишком ли много я говорю? Пусть скажут и другие! Юноша, кажется, Вы хотели высказаться, — Эурон кивнул Серому Червю.
— Я Серый Червь, командир Безупречных, — с сильным акцентом сказал тот, к кому обратился Эурон. Затем он повернулся к Дейенерис. — Ваша милость, я ненавижу жестокость. Но, клянусь, эти люди сделали всё, чтобы навлечь на себя такую судьбу. Им дали шанс жить мирной жизнью, но они выбрали это, — он указал рукой на валявшиеся у ног Дейенерис головы. — Эти люди мучали меня и моих товарищей, мучали тысячи рабов. Я не готов жалеть их. Но я всегда готов служить Вам, и мой меч будет нести Вашу волю в любой уголок мира!
Дейенерис встала с трона. Тирион посмотрел в её глаза и безнадёжно вздохнул. Он понял, что проиграл. Он старательно осаживал худшие порывы королевы и поощрял лучшие. Но теперь сюда пришёл человек, который всё стал делать ровно наоборот — и королева сделала свой выбор.
— Я благодарна вам всем за службу и буду рада ей и в дальнейшем, — твёрдо сказала Дейенерис. — Вам, лорд Тирион — я ценю Ваши мудрые советы. Тебе, Серый Червь, и твоим Безупречным — за верность и мужество. И Вам, милорд Эурон — не только за Ваш флот, но и за Ваши слова. Вы говорите как человек, достойный самых высоких наград при доме Таргариенов, Вы говорите как наш друг.
— Вы заслуживаете не просто друга! — улыбнулся Эурон. — И мне нужна только одна награда.
— И Вы её получите! — воскликнула Дейенерис, и в глазах её словно полыхнуло пламя трёх её драконов. — После нашей победы Вы, Эурон из дома Грейджоев, взойдёте на Железный Трон рука об руку со мной — даю Вам своё слово!
Комментарий к
У меня большие новости - я для себя продумал, как будет развиваться сюжет фанфика и чем он закончится! До этого определённости у меня не было :)
Рассказывать, конечно, не буду, но читателей будут ждать сюрпризы! Постараюсь сделать всё хоть немножечко в духе Мартина.
========== Часть 18 ==========
Санса потрясённо смотрела на Брана. Совсем недавно он вернулся в Винтерфелл, о чём её заблаговременно предупредили из Чёрного Замка. За несколько лет разлуки Бран сильно повзрослел и возмужал. Однако совсем не это потрясло Сансу.
— Ты последний законнорождённый сын нашего отца, — сказала она ему, когда они вдвоём отправились в богорощу. — Теперь ты лорд Винтерфелла.
— Я не могу быть лордом Винтерфелла. И вообще не могу быть лордом, — очень спокойно, даже как-то отстранённо возразил Бран. — Я Трёхглазый Ворон.
Санса посмотрела на брата. Внимательно заглянула в такие знакомые глаза — и не узнала их.
— Я… не знаю, что это значит, — растерянно сказала она.
— Очень сложно объяснить…
— Постарайся. Ради меня.
— Это значит, что я могу видеть всё, — сказал её брат. — Всё, что происходило, с кем угодно. Всё, что происходит сейчас. Пока это лишь кусочки, фрагменты… Мне нужно учиться видеть лучше. Когда вновь настанет Долгая Ночь, я должен быть готов.
— Бран… — Санса не знала, что сказать.
— Мне жаль, что всё это случилось с тобой… и что это случилось здесь, в нашем доме, — на удивление отстранённым голосом сказал Бран, словно не замечая, что у его сестры на глаза наворачиваются слёзы. — Той ночью было красиво… Падал снег. Как и сейчас. И ты была красива в белом подвенечном платье.