Что же до иных улик, то первого же приведенного Митрихом свидетеля Унус - официальный дознаватель корабля - просто отказался слушать, пояснив:
- Я не сомневаюсь в твоём искусстве, боевой брат. Как и в твоих целях.
Митрих взбесился и потребовал устроить старшему помощнику очную ставку со свидетелем в присутствии Митриха и самого Унуса. На это Первый согласился.
- Что ты скажешь о своих встречах с людьми, поклоняющимися трупу-на-троне? Тайных встречах в одном из технологических коридоров, непосредственно рядом с их “святилищем”? О тех контейнерах, которые передаешь им при каждой встрече?
- Со сподвижниками старшего техника Антария? – уточнил Лем, печально глядя на скорченную фигуру у ног Повелителя Ночи. - Я стараюсь проводить такие встречи не реже раза в декаду, но не всегда получается. Не мог бы ты, досточтимый Митрих, уточнить, что именно ты желаешь услышать?
Митрих торжествующе взглянул на Унуса.
- Что за культ? - невозмутимо поинтересовался тот.
- Проимперский, с налетом техноереси, с базовой догмой «Труд — тоже молитва». Это, в основном, те техники, которые достались капитану Зо Сахаалу вместе с самим кораблем, наследство инквизитора Торна. Они верят, что «Черный Ветер» - имперский корабль, осиянный волей бога людей и благословленный богом-машиной. И что ублажая машинный дух корабля, они защищают его от тлетворного влияния пространства Вортекс, то есть делают праведное дело. Очень ответственные техники, включая ряд самых квалифицированных на корабле. Я регулярно передаю их замечания и пожелания Фиррентису, а он в ответ передает им инструменты и материалы сверх штатного довольствия. Но, конечно, они уверены, что противостоят капитану Зо Сахаалу, и я слежу, чтобы их мысли не приобрели нежелательного направления. Чтимый капитан проинформирован об этой моей работе.
Митрих уже понял, что что-то пошло не так. В ответ на его раздраженный взгляд Унус счел нужным пояснить:
- Капитан считает, что не важно, кому люди молятся, важно, кому на пользу они трудятся. И насколько хорошо делают порученную им работу.
- Неужели? – прошипел сержант. – Хорошо. Я покажу ему запись этого разговора, и пусть он сам мне скажет, что он считает!
Унус и Лем одинаково безэмоционально проследили, как за взбешенным Митрихом закрывается дверь. Затем Первый развернулся к человеку, и тот протестующе помотал головой.
- Нет. Я ничего не делал для этого. Досточтимый Митрих получил все результаты полностью своими силами. Он, безусловно, умеет проводить расследования.
Легионер очень по-человечески вздохнул в ответ.
- Чтимый Унус, я прошу позволить мне забрать в свою свиту человека из команды «Черного Ветра». Антарий – отличный техник, но, если отправить его обратно после всего, что он сегодня пережил и услышал, у меня сильно осложнятся отношения с его собратьями. Понимаю, что решать должен капитан, но он сейчас, кажется, занят.
- И всё-таки ты развлекаешься, - неодобрительно покачал головой легионер.
- Только когда ничего другого не остается.
«И всё-таки ты развлекаешься»: чтимый Унус опять чудовищно преуменьшил. Такого головокружительного азарта Лем не испытывал никогда. Митрих был не просто злобствующим тупицей, нет, он действительно умел получать информацию и манипулировать людьми – хотя и очень грубыми способами. И упорный при том: уж если решил изжить с корабля неугодного смертного – быстро не отступится. К тому же, Митрих был братом по легиону, а не просто мимохожим наемником, его мнение действительно кое-что значило для чтимого Зо Сахаала. Если просто отпустить дела на самотек, капитан очень даже вероятно может вспомнить славное прошлое и начать блюсти традиции Повелителей Ночи более дословно. И вряд ли чтимому Зо Сахаалу радостно узнавать о некоторой недальновидности с таким трудом обретенного боевого брата, а приносящий неприятные сведения оказывается и первым адресатом капитанского раздражения. А значит, рассказывать о неуместных действиях Митриха капитану должен сам Митрих, а никак не Лем.
О да, это была воистину чудесная игра, изящная и рискованная, с высокими ставками и опасностью фатального проигрыша, то, что нужно бесстрашному смутьяну, так и не уснувшему в разуме старшего брата. Устроенная ему Лемом безнадежная драка только слегка утолила адреналиновую жажду, не более. Развлекаюсь, когда ничего другого не остается: в конце концов, с Митрихом всё равно надо что-то делать, и более безопасных идей у Лема не нашлось.
Но каждый новый выпад из темноты, каждая новая «случайность», обращенная уже даже не на самого Лема, а на самых слабых из его людей, воспринималась как истинный дар Четверки – во всей неоднозначности такого дара. Как очередной знак продолжения головокружительной игры, знак того, что Митрих из Повелителей Ночи всё еще считает смертного Лема врагом, достойным времени и усилий. Не добрый, но очень желанный знак.
Сделав всего несколько шагов от двери, ведущей через короткий шлюз к белым и светлым комнатам, Лем услышал сбивчивый топот лёгких ножек. Юная Кларисса мчалась по темному коридору, и ее белое форменное платье было уже совсем, совсем не белым. Сопровождавший командира Тасвий немедленно сунулся вперед и перехватил слепо бегущую девочку.
- Чья кровь? – Тасвий умел правильно сформулировать вопрос. Если бы вся эта кровь принадлежала Клариссе, она вряд ли смогла бы так нестись. Ответа он не дождался, девочка судорожно забилась в его руках, а потом обмякла и зарыдала.
- Скажи своей рабыне, чтобы она была внимательнее. Она помешала нашей работе. Полагаю, я мог бы даже счесть эту помеху злым умыслом с её стороны.
Сначала был голос – гулкий и шипящий одновременно. Потом – два багровых огня во тьме, и блики пробегающих по доспеху молний. Только потом на границу света вышел бессмертный воин Митрих во всей угрожающей мощи.
- Я с вниманием выслушаю твои обвинения, досточтимый легионер. И готов компенсировать любой ущерб, нанесенный моими людьми, - Лем тоже двинулся вперед, как всегда вставая между легионером и смертными.
- У тебя бесполезные люди, не умеющие даже смотреть, куда идут. Твоя рабыня влетела, - Митрих насмешливо рыкнул, - прямо в процесс совершаемого нами правосудия. Исполнения приговора, вынесенного братом Зо Сахаалом. Как глупая муха в изящно сервированное блюдо, хах!
- Слабость человеческих глаз в здешней благодатной тьме известна любому разумному существу. Я не вижу в поступке девушки злого умысла. Однако ущерб твоим трудам был нанесен, и ты в праве требовать компенсации.
- О, я потребую, разумеется!
Лем смиренно поклонился в ответ и развернулся к Клариссе и Тасвию. В два движения он разодрал на девочке окровавленное платье, третьим тут же накинул ей на плечи собственный китель.
- Тасвий, отведи её в каюту!
Затем слитным танцевальным пируэтом Лем развернулся, на ходу подхватывая с пола кровавое тряпье, и шагнул к Повелителю Ночи.
- Девушка неосмотрительно унесла на себе часть той крови, которую ты собирался использовать в своей работе. Я возвращаю тебе утраченное, и полагаю это справедливым возмещением ущерба.
За спиной раздался сдавленный возглас ужаса: Тасвий не успел отойти за пределы слышимости. Оборачиваться сейчас было бы крайне неразумно, осталось только надеяться, что телохранителю хватит соображения выполнить приказ и не застрять на виду у легионера. Лем с поклоном протянул Митриху белую тряпку.
- Я-а. Приду. За тобой. Знай. Это.
- Я считаю такую компенсацию сообразной ущербу, благородный Митрих. Если же ты не согласен, то увы, лишь чтимый капитан Зо Сахаал может рассудить нас. Мне кажется крайне нежелательным привлекать его внимание к такому мелочному спору, но если такова будет твоя воля…
Самое сладкое в этих играх - отсутствие гарантий. Лем не мог бы с уверенностью сказать, сдержится ли доведенный до последнего предела ярости легионер, или все-таки пустит в ход уже на половину извлеченный из ножен гладий. Именно ради этого момента неопределенности стоило жить!
Когда грохот тяжелых шагов растворился в темноте, Лем тоже вернулся в свой блок - забирать китель и успокаивать людей. По пути запихнул платье в ближайший утилизатор и отругал себя: не засти разум Митриху бешенство, он ведь мог бы и забрать предложенную компенсацию. Растерзанная окровавленная одежда - характерно белая и с личным знаком старшего помощника - брошенная где-нибудь среди прочих «предупреждений» - это могло быть очень сильным ударом по репутации Всемогущего Лема-Покровителя. Какая удача, что легионер оказался еще большим дураком, чем сам старший помощник. Удача любит психов…
Кларисса жила в общей каюте с еще четырьмя женщинам, и теперь две из них нервно суетились, вытирая бурые пятна с лица и рук девочки, пришедшая на шум администресса Байона пыталась добиться подробностей от Тасвия, а Тасвий, отмахиваясь от расспросов, поднимал по тревоге свой отряд.
- Отбой паниковать! – скомандовал Лем достаточно громко, чтобы перекрыть этот балаган, и продолжил уже обращаясь к Тасвию. – И людям отбой. Мы не воюем с чтимыми легионерами, запомни это навсегда.
- Даже если они угрожают тебе?
- Тасвий, Повелители Ночи ВСЕГДА угрожают ВСЕМ, это нормально. Ты охраняешь меня от всего и вся, КРОМЕ наших великих бессмертных владык. Полезешь с оружием на легионера – и даже я не смогу тебя спасти. И главное, это будет совершенно ненужная жертва, потому что между «угрожают» и «атакуют» лежит бездна. Просто есть способы навредить человеку, даже не прикоснувшись к нему. Поэтому Байона, Тасвий, доведите до сведения людей: отныне исполнение заданий за пределами моих покоев – дело сугубо добровольное. Я по-прежнему гарантирую, что безопасности моих людей ничто не угрожает, но от «безобидных случайностей» никто не застрахован…
Говоря, Лем продолжал двигаться. Он прошел к Клариссе, судорожно сжавшейся на краешке кровати, накинул на нее лежавшее в изножии покрывало, уже из-под этого импровизированного полога извлек свой китель, осмотрел мельком и отбросил на пол - в чистку; потом поплотнее укутал девочку в покрывало - словно ребенка пеленал, и присел рядом, заглядывая в лицо.
- Не ходи пока из моих комнат, хорошо? Здесь мистресс Байона как следует следит за порядком и под ноги не попадается всякая гадость! – Лем с шутливой лаской коснулся пальцем кончика носа Клариссы. – Может ей амасека немного, как считаете, мистресс?
- Они сказали, что придут за мной… Я бежала, и все время слышала это… - девушку начало трясти еще сильнее.
- Но не сюда же, милая! – весело отозвался Лем. – Знаешь, что такое заповедник? На райских мирах есть такие места, где маленькие большеглазые оленята вроде тебя могут не бояться охотников. Вот здесь у нас такой заповедник, запомни! Ну, всё хорошо?
Кларисса неуверенно кивнула, Лем одобрительно подмигнул ей в ответ и покинул комнату. Всё необходимое сказано, зрителей было достаточно, остальное доделают слухи, пересказы и обсуждения.
- Тасвий, сходи ко мне, притащи чистый китель, а? И сам, кстати… - Лем указал на сильно пострадавший при поимке Клариссы рукав. Тасвий кивнул и зашагал в глубь блока, а Лем завернул в туалетную комнату отмывать с пальцев бурые пятна. Сплошная грязь от этих Повелителей Ночи!
***
Теперь, когда судьба обосновавшихся в Вортексе братьев стала известна, Зо Сахаалу больше нечего было делать в этом недружелюбном пространстве, однако и покинуть Вопящий Вихрь было непростой задачей. Было решено, что наибольшую вероятность успеха сулит путь, подсказанный варлордом по имени Гэр Трёхпалый. Этот бывший человек не скрывал, что присутствие в Вортексе набирающей силу варбанды Зо Сахаала смущает его и грозит в скором будущем глобальным изменением расстановки сил. Своими методами узнав, что пространство Вихря отнюдь не привлекает Зо Сахаала само по себе, Гэр предложил легионеру компакт. Трехпалый указал Сахаалу проверенные путь и средства для того, чтобы выйти через барьер варп-штормов в стабильное неимперское пространство, а Сахаал обязался не передавать эти знания более никому в Вортексе и покинуть Вихрь, как только появится для этого возможность.
Разумеется, Трёхпалый преследовал более одной цели, указывая единственного известного ему колдуна, способного открыть варп-портал с нужными свойствами. Этот колдун принадлежал к особому конвою при кораблях Ковенанта Х, с которым варбанда Гэра находилась в состоянии войны. Однако же Зо Сахаал твердо решил покинуть нестабильное пространство, а потому без колебаний решился бросить вызов всемогущему Ковенанту.
В стычке с транспортным конвоем Ковенанта Зо Сахаал в результате бактериологической атаки полностью потерял команду союзного корабля «Грешница», и еще два судна получили тяжелые повреждения, однако же бой был выигран. Помимо искомого колдуна, Сахаал получил в качестве трофеев два малоповрежденных фрегата - «Иероним ХII» и «Гонитель».
***
Лем был очень поверхностно знаком с личным составом на союзных кораблях, поэтому задача сформировать дееспособную команду для полностью опустевшей «Грешницы» и одновременно с этим сбалансировать верными людьми условно-лояльные команды двух трофейных фрегатов потребовала от него полного сосредоточения сил. В результате по худшей трети живой силы с каждого из трофеев были отправлены на «Грешницу», капитаном туда утвержден один из опытнейших офицеров «Черного ветра», а наместником Зо Сахаала и гарантом силового обеспечения – Митрих со своим взводом. Остальной дефицит на всех трех кораблях пришлось компенсировать за счет добровольно переданных союзниками человеческих резервов, и это были отнюдь не самые лучшие кадры. Гафар с полувзводом легионеров-кхорнитов и целой командой отобранных Лемом администраторов отправились контролировать ситуацию на менее ценном «Гонителе», а Унус с чернецами приняли «Иероним».
Сам Лем мотался между «Иеронимом» и «Черным Ветром», поскольку старший командный состав «Иеронима» был признан в целом вполне годным, но нуждающимся в контроле, и желательно не только силами Повелителей Ночи. Большинству людей просто требовалось помочь со сменой некоторых векторов в работе, остальное же они могли прекрасно выполнять без ежечасной угрозы за плечом, и это было тем более ценно, что пятеро чернецов всё же не смогли бы охватить достаточно пристальным вниманием весь фрегат.
Сначала Лем радовался, что Митрих далеко и слишком занят, чтобы путаться под ногами. Однако через декаду непрерывной работы, почти полностью состоявшей из муторного просеивания подгнившего человеческого материала в поисках хоть сколько-нибудь годных исполнителей, он уже откровенно тосковал по Игре. Приведенные к покорности офицеры с трофейных кораблей не давали и намека на противодействие, а при посещении жилых палуб и равнодушных к новостям внешнего мира трюмов Лема сопровождал настолько внушительный силовой отряд, что его вид охлаждал даже самые горячие головы. Сахаал не хотел, чтобы Лем подвергался опасности, Унус и Тасвий не хотели этого еще больше. Чего хотел Лем, как водится, было не важно.
Клокочущее бешенство стало постоянным фоном, извечной хмарью на краю сознания. Лем глушил его работой, но рутина только усиливала адреналиновый голод, просто в вымотанном за день теле не оставалось уже сил на глупости. Бешенство не находило выхода, зато нашло адресата.
Первого заместителя капитана на «Иерониме» звали Каром, он был почти так же светловолос, как сам Лем, он тоже умел изображать изящные манеры и полное понимание, он крепко держал в руках нити, ведущие ко всем значимым системам корабля. Он с непристойной лёгкостью принял смену власти, сказав, что ему всё равно, кому служить, лишь бы служба была оценена по достоинству. Он был полезным человеком, основным рычагом успешного управления на «Иерониме». И он смел неприкрыто наслаждаться жизнью и властью. Лем сам в первые же дни попросил Унуса не трогать Карома, поскольку старший офицер был куда полезнее в уме и силах, чем раздавленный ужасом. И Каром успокоился, свято уверовал в свою незаменимость, начал наполнять свои комнаты девицами, покрикивать на остальных офицеров корабля и дружелюбно, на равных обсуждать дела с «милордом Лемюэлем». Он хорошо делал свою работу, и думал, будто этого достаточно, чтобы чувствовать себя в безопасности.