сейчас искать слова в свое оправдание не нужно.
31
– Ну что я могу сделать для тебя?
Мартин вспомнил окровавленное тело Берга, вновь со всей ясностью
представил, какое ждет его наказание за содеянное.
– Скажи, что ты хочешь?
– Деньги. Мне нужны деньги, чтобы я смог выехать за границу.
– Мартин, взгляни вокруг, не видишь, в какой обстановке я живу? Мне
будет тяжело помочь тебе деньгами. А куда именно тебе нужно выехать?
– На остров, на какой-нибудь далекий остров, затеряться среди
туземных племен, быть там, где меня никто не узнает и не найдет. Остров, мне нужно именно туда, на остров.
Билл с опаской смотрел на отрешенный взгляд Мартина.
– Что с тобой происходит, зачем тебе нужно на остров, объясни, почему
на твоих штанах кровь и чья она?
Мартин взглянул на пятно внизу штанины, затем безразлично на Билла.
– Я убил человека.
– Боже мой, Мартин, но как?!
– Не знаю как, знаю только то, что это произошло. Остров, мне нужно
туда… голубой небосвод, палящее солнце, золотистый песок, величественный бескрайний океан и пальмы, высоченные пальмы. Билл, черт
возьми, Билл, я хочу туда, я хочу тишины, я хочу спокойствия, обещай, что
поможешь мне там оказаться.
– Да, да, я помогу, но сейчас твои нервы расстроены, тебе нужно
поспать.
Мартин послушно опустился на кровать.
– Остров, нужно на остров… – это последние слова, которые он
прошептал, прежде чем уснуть. Билл вышел из комнаты, аккуратно
захлопнув за собой дверь.
Минут через двадцать, не закрывая на ключ входную дверь своей
квартиры, Билл, погруженный в раздумья, вышел из дома и, перейдя на
противоположную сторону улицы, зашел в продуктовый магазин.
Выйдя с полным пакетом продуктов, он уже собрался двинуться в
сторону дома, но замер, разглядывая листовку, приклеенную к фонарному
столбу: на ней была фотография Мартина и сведения о совершенном им
преступлении. Но Билл с полной ясностью видел лишь цифру, написанную
под словом «вознаграждение». Эти деньги – сейчас они для Билла как глоток
свежего воздуха для умирающего человека, они, безусловно, нужны, но
Мартин… он виноват перед ним, и неужели опять… но, черт возьми, Мартин
сам виноват, он не просил его убивать, и не греховно ли держать у себя
убийцу, пусть даже если он перед ним виноват и тот его об этом просил.
Однако и он, предав Мартина, поступил греховно, но, впрочем, разве это
соизмеримо? Мартин лишил человека жизни, а он… он загубил, хотя он ни
при чем, виновата она, она во всем виновата. Если даже он не позвонит, все
равно Мартин обречен, его поймают. А эти деньги, они ему нужны, очень
32
нужны. Развернувшись, он медленно пошел в сторону дома. Он уже сделал
выбор.
Череда бесконечных кошмаров мучила Мартина. Сначала он бежал по
пустынным темным улицам, спасаясь от догонявших его полицейских и
каждый раз содрогаясь всем телом от предупредительных выстрелов в воздух
и пронзительных криков, принуждавших его остановиться. Затем он оказался
на кладбище, надгробия которого освещались таинственным лунным светом, внезапно луна исчезла с небосвода, закрывшись темными густыми тучами.
Небо прорезала ослепительная вспышка молнии, прогремел оглушительный
раскат грома, по лицу Мартина потекли тяжелые капли дождя, над одной из
могил раздался взрыв, рыхлые частицы земли разлетелись во все стороны.
Сначала показалась рука, потом голова, затем весь торс. Сомнений у
дрожащего от страха Мартина больше нет. С запекшейся на голове кровью и
весь обмазанный прилипшей к коже землей, Берг выбрался из могилы и
устремился к нему навстречу. Только сейчас Мартин обнаружил, что его
руки в железных оковах, прикрепленных к двум высоким массивным
деревьям, а он стоит посреди них, машет руками во все стороны, тщетно
пытаясь освободиться, а Берг, улыбаясь и предвидя скорую месть, неумолимо приближается. Его тонкие крючковатые руки обхватывают живот
Мартина, дергают, оков больше нет, Мартин не в силах сопротивляться, его
тело обмякло. Он видит глубокую бездонную яму, летит вниз. Темнота и
встречный ветер, нескончаемое падение. Он оказался в аэропорту, вокруг
него, толкаясь локтями, проходил бурный поток людей.
«На самый прекрасный остров, где вас никто не найдет. Самолет
отправляется через несколько минут».
Мартин обернулся, перед ним стояла девушка приятной наружности, улыбаясь, она протягивала ему билет.
«На вашем месте я бы поторопилась».
Пробежав терминал, Мартин непонятно как оказался на взлетной
полосе, посреди которой стоял огромный белый лайнер. Последний человек
забрался по трапу. Двигатели завелись, огромные лопасти стремительно
крутились, создавали оглушительный шум. Тот же женский голос
пронзительно закричал: «Мартин, спешите, это ваш последний шанс!»
Пробежав по взлетно-посадочной полосе то расстояние, что отделяло
его от самолета, он ступил на трап и, пройдя половину пути до входа в салон, в ужасе остановился. Повинуясь какой-то неведомой силе, трап поехал назад, неумолимо отдаляясь от самолета. Мартин развернулся. На том месте, где
раньше находилось здание аэропорта, теперь стояло высокое серое здание с
многочисленными решетчатыми окнами. Внизу над массивной железной
дверью висела обвешанная разноцветными шариками табличка, на которой
печатными буквами было написано: «ТЮРЬМА». Перед тюрьмой появился
дирижер, и оркестр заиграл приветственный марш, в ужасе Мартин закричал.
Очнувшись, он вскочил с кровати и, тяжело дыша, вышел в гостиную, затем в ванную, прихожую и еще в одну комнату. Билла нигде не было. Он
33
вновь зашел в комнату, где только что спал, и выглянул в открытое окно.
Сразу же увидел Билла, тот стоял возле дороги. Из-за поворота выехала
полицейская машина. Подняв руку, Билл начал махать. Машина
остановилась, из нее вышли трое мужчин. Жестикулируя руками и указывая
на дом, Билл что-то оживленно говорил. Один из полицейских одобрительно
кивнул, и все вчетвером они пошли к дому. Мартин все понял, он не мог не
понять. Он устремился к двери, она была открыта, значит, Билл не стал ее
закрывать. Мартин закрыл дверь на внутренний замок. Он не собирался
убегать, он устал и хотел всего лишь тишины и спокойствия. Зайдя в ванную
и открыв кран, он снял рубашку и в штанах лег в ванную. Теплая вода уже
доходила до лица, он закрыл кран и, всполоснув бритву, прикоснулся
холодным лезвием к запястью. В дверь квартиры стучали, Мартин прекрасно
знал, что за дверью стоит вновь предавший его Билл в сопровождении троих
полицейских. Внезапно звонкие удары о металлическую дверь прекратились, наступила тишина. Закрыв глаза, Мартин надавил на кожу. Вены были
перерезаны, с окровавленной руки на пол стекала кровь. Мартин
почувствовал облегчение – облегчение, которое он пытался найти все эти
дни, ему казалось, что он сидит на горячем золотистом песке посреди
высоченных островных пальм и смотрит вдаль на бескрайние океанские
просторы. Гулкие звуки ударов о входную дверь и крики, принуждающие
Мартина открыть эту чертову дверь, стихали. Они слышались все тише и
отдаленнее, вытесняемые из его сознания шумом накатывающего прибоя и
протяжным писком чаек, взмывающих в воздух с уступа скалы и медленным, полным грации полетом огибающих остров. Вскоре потусторонний шум из
прошлой жизни вовсе прекратился. Из дебрей леса навстречу Мартину
вышли люди туземного племени. Их лица были светло-коричневыми, люди
были одеты в легкие, развевающиеся на ветру одеяния. Мужчины, женщины, дети. Счастливые, не обремененные тяжестью современной жизни. Чистые и
непорочные. Встав, Мартин сделал несколько нерешительных шагов к ним
навстречу и, улыбаясь, вытянул руку вверх в знак приветствия. Счастливые
лица, листва высоченного леса, пляж с миллионами сверкающих в лучах
висящего в безоблачном небе солнца песчаных частиц, шум океана, полет
чаек. Внезапно все исчезло, наступила тишина, а затем пустота…
Вскоре с помощью различных железных приборов полицейские
взломали входную дверь и вместе с Биллом устремились в квартиру
обыскивать комнаты.
– Он здесь, – сказал полицейский, зашедший в ванную.
Трое полицейских и Билл окружили мертвое тело Мартина. Его глаза
были закрыты, а лицо безмятежно спокойно.
Один из полицейских нагнулся к нему, а затем, повернувшись, покачав
головой, разочаровано сказал:
– Слишком поздно.
Полицейские сновали по ванной комнате, выходили, затем снова
заходили, о чем-то оживленно переговаривались, составляли протокол, 34
приглашали понятых, а Билл пристально смотрел на Мартина. На
окровавленную воду и одухотворенное спокойное лицо, будто бы Мартин не
умер, а просто уснул сладостным, дающим отдых телу и разуму сном. Билл
никогда не был свидетелем чего-либо подобного. Смерть ему, как и любому
здравомыслящему человеку, подчинявшемуся заложенному в нас инстинкту
самосохранения, казалась самым страшным и ужасным, что только может
произойти в жизни. Но сейчас, смотря на лицо Мартина, он не мог с этим
согласиться. Еще каких-то сорок минут назад Мартин выглядел потерянным, злым, уставшим, а теперь он выглядел так, будто обрел то, что искал, будто
вырвался, освободился от сковывающих его разум оков. Парит где-то далеко, в небесных сферах или отправился на остров, далекий, тропический, где его
никто не найдет, где он никому не нужен и ему мало что нужно. Только
смотреть вдаль на то, как кроваво-красное солнце тускнеет в безбрежном
океане, и знать, что наступит следующий день – и оно, повинуясь
неизменным законам, вновь поднимется над океаном и затопит своим светом
весь мир вокруг. «Разве смерть так страшна?» – думал Билл, не отрывая
взгляда от Мартина. Разве она не избавление? Не дар небес, дающий
усталому скитальцу долгожданный отдых…
– Вы хорошо знали умершего? – это был голос одного из полицейских.
Вздрогнув, Билл отвел взгляд от Мартина.
– Нет, то есть да, то есть… – Билл вновь вгляделся в Мартина. Жалость
к нему вновь улетучилась из него. Он вспомнил сумму, которая причиталась
человеку, выдавшему Мартина, сумму, которая так была ему нужна и
переклинивала в нем все прочие чувства. Он отвечал на вопросы
инспекторов, а в голове вертелась одна и та же, не дававшая ему покоя
мысль: а ведь за мертвое тело он никаких денег не получит.
Закончив рассказ, Философ облокотился на стул и, облегченно
вздохнув, сказал:
– Ну, что ты скажешь об этом?
– Очень необычно.
– Я, конечно, не претендую на лавры великого писателя, но думаю, что
мой рассказ заслуживает внимания.
– Полностью согласен.
5
Очередной бессмысленный рабочий день был окончен. Несколько
кварталов оставалось пройти до уютного и столь желанного дома. Но
вывеска над небольшим магазином и столпившаяся под ней толпа шумно
переговаривающихся людей привлекла мое внимание. Вывеска гласила:
«Уникальная акция. Купи за несколько брунов лотерейный билет и получи
взамен десятки, а может, и сотни миллионов!» Обычная лотерея, часто
проводившаяся и не оставлявшая равнодушными жителей крупного
мегаполиса. Такие акции всегда притягивали людей в поисках легкого, не
35
требующего каких-либо усилий заработка. Да уж, заплатить десять брунов за
то, чтобы стать счастливым обладателем тридцати миллионов! Небольшая
цена, но выигрыш зачастую сомнителен. Я никогда не покупал лотерейных
билетов, всегда смеялся над людьми, сжимавшими в руках десятки
лотерейных билетов так крепко, словно ухватили за хвост птицу счастья.
Выражение их лиц всегда одинаково. Блестящие блуждающие глаза, перекошенные от счастья губы и походка вприпрыжку к экранам своих
телевизоров, чтобы проследить за объявлением результатов лотереи. Все как
один полны надежды – и все как один разочарованы после и со словами
горечи на устах: ну как же так?! Но все равно, нисколько не наученные
горьким опытом, они вновь будут тратить деньги, покупая лотерейные
билеты, и вновь будут проигрывать, уходя в убыток. Так будет продолжаться
до бесконечности. Естественный круговорот глупости в природе. Легче жить, слепо веря в то, что одним прекрасным днем на тебя, подобно манне
небесной, упадут сказочные деньги, чем пытаться трудом своим воплотить
сокровенную мечту.
Чей-то мужской голос в толпе, присвистнув, сказал:
– Можно джекпот выиграть. Представьте, тридцать миллионов брунов!
Даже подумать сложно, куда их деть.
– Размечтался, – иронично ответил другой мужской голос. – Ты так
говоришь, будто эти деньги у тебя уже в кармане.
В толпе после этой реплики пронесся дружный смех. Каждый из них
надеялся, что именно он станет счастливым обладателем джекпота на сумму
в тридцать миллионов брунов. Я остановился. Всегда, улыбаясь, проходил
мимо, а сегодня, повинуясь некой неведомой силе, остановился. Я прошел
через толпу шумно переговаривающихся людей и скрылся за порогом
небольшого здания.
– Решили попытать счастья? – сказал высокий широкоплечий мужчина
и, улыбнувшись, протянул мне разукрашенный разными цветами лотерейный
билет. – С вас всего лишь десять брунов.
– Я в это не верю, – усмехнувшись, сказал я.
– Не верите во что?
– Не верю в то, что смогу, что-то выиграть.
– Если бы не верили, здесь бы не стояли.
– Да бросьте, это всего лишь надувательство. Никто из этих
счастливых, предвкушающих скорый выигрыш людей ничего не выиграет, за
исключением разве что нескольких брунов, футбольного мяча, бейсбольной
кепки или же абонемента на месячный поход в тренажерный зал.
– Ну, тогда я повторю свой вопрос: если вы считаете все это сплошным
надувательством, тогда почему вы здесь?
– Я… Я просто. Да и вообще, если в одном из лотерейных билетов и
прописана сумма на тридцать миллионов брунов, вероятность того, что
именно я стану счастливым обладателем столь весомой кучи денег, крайне
мала. Один к миллиону. Если переводить мои мысли на арифметический лад.
36
– Почему вы стоите здесь, если считаете себя отличным от этой толпы
безликих глупцов?
Я не знал, что ответить. Я не знал, почему остановился вопреки тому, что раньше проходил мимо, не знал, почему прислушался вопреки тому, что
раньше вовсе не слушал, не знал, почему задумался вопреки тому, что
раньше никогда об этом не думал, не знал, почему развернулся, не знал, почему оказался здесь, рядом с продавцом, с улыбкой протягивающим мне