— Вот как надо писать шестифутовые сочинения профессору Бинсу! — поучительно поднял палец Седрик, поворачиваясь к первокурсникам. — Учитесь у предков, ибо они были воистину мудры!
— Только не вздумайте делать то же самое со Снейпом, — добавила Элин. — Он за такое отработки назначает... Ладно, так о чем я? Ах да. В общем, автор скорее всего использовал еще один источник, который до нас не дошел, поэтому кроме словесного мусора в «Пространной хронике» все же есть некоторые полезные дополнения. Например, там поименно перечисляются все жертвы чудовища. Кстати, я даже нашла там знакомую фамилию...
— Неужели мою? — удивилась Дафна. — Основатель рода Гринграсс был первым профессором гербологии в Хогвартсе и отличным боевым магом... Что, кстати, немного говорит нам о том, какие растения тогда выращивали в школе. Семейная легенда гласит, что он погиб, защищая Хогвартс, но я и понятия не имела, что его убил тот самый легендарный Зверь Салазара.
Абсолютно все чистокровные, независимо от цвета галстуков, посмотрели на Дафну с нескрываемой завистью. Иметь предка, лично загрызенного легендарным чудовищем, — это по шкале от одного до десяти тянуло примерно на четырнадцать с половиной.
— Все так, — подтвердила Элин. — Только тогда чудовище еще не называлось «Зверем Салазара». Согласно летописи, его создал Эмерик Злыдень, которого в свое время исключили из Хогвартса за злоупотребление черной магией. Уходя, он поклялся, что станет сильнейшим магом в мире и обязательно отомстит, ну и сдержал обещание. Тут впервые появляется идея о том, что зверь не просто приблудился, а был кем-то создан для уничтожения учеников школы... Всех учеников, ребята, независимо от происхождения. И описание победы над ним тоже отличается. Автор считает, что справился с ним один лишь Салазар...
— Наверняка слизеринец писал! — бросил Рональд.
— Не знаю, где он учился, — пожала плечами Элин, — но он вовсе не пытается унизить остальных основателей. Наоборот, он говорит, что женщины придумали, как заманить монстра в подземелья, а Слизерин каким-то неизвестным образом усмирил его и запечатал вход своей кровью... Кстати, про кровь там тоже впервые сказано, в «Краткой хронике» этого нет... Так вот, Годрик Гриффиндор в это время сражался с самим Эмериком и его приспешниками. И, якобы, чудовище подчинилось Салазару только после того, как один из соратников Гриффиндора, Эгберт, сразил Эмерика и завладел его палочкой.
— Погоди, какой Эгберт? — воскликнула Гермиона. — Эгберт Окаянный? Тот самый?
— Ага, — подтвердила Элин, — тот самый, про которого чуть позже впервые в Англии сказали «Тот-Кого-Нельзя-Называть». Но темным магом он стал уже потом, а тогда был всего лишь учеником, которого после боя с Эмериком посвятил в рыцари сам Годрик Гриффиндор...
Она посмотрела на надувшегося, как мышь на крупу, Рональда, и решила, что обязательно найдет время, чтобы рассказать ему историю превращения отважного гриффиндорца в темнейшего мага средневековья.
— Все последующие варианты легенды о Тайной комнате основаны на этих двух хрониках, — вернулась Элин к своему рассказу. — И чем дальше, тем больше они искажались. Скажем, один из хронистов двенадцатого века, прочитав о том, что Слизерин запечатал подземелье своей кровью, решил, что это лишь иносказание, а на самом деле имелось в виду, что его наследники якобы могут снова открыть подземелье...
— Возможно, он был не так уж неправ, — снова подала голос Дафна Гринграсс. — Если Салазар использовал кровную печать Signum Sanguinum, то сломать ее сможет лишь тот, в чьих жилах течет кровь запечатавшего.
— Серьезно? — удивилась Элин. — Я этого не знала, спасибо. К четырнадцатому веку рассказ постепенно приобретает близкую к современной форму: Салазар Слизерин подчиняет себе некое неназываемое чудовище и запечатывает его в Тайной комнате, которую его наследник сможет открыть в случае нужды. Еще позже из легенды исчезает Эмерик Злыдень, и создание чудовища приписывается уже самому Салазару. Ну и последний штрих...
Элин очень внимательно посмотрела на Драко.
— В восемнадцатом веке в Хогвартс начинает поступать все больше нечистокровных волшебников, — сказала она. — Причины этому были разные, тут и падение авторитета религии, и быстрый рост населения в магловском мире, и система регистрации детских выбросов... И что еще важнее, если раньше они в большинстве своем даже читать и писать не умели, то теперь многие в свои одиннадцать лет были образованны не хуже чистокровных, и сочетая магловские знания с магическими, достигали невероятных успехов. Скажем, в нумерологии и астрономии все значимые открытия за последние триста лет принадлежат маглорожденным или полукровкам в первом поколении.
Малфой скривился.
— Я не призываю верить мне на слово, — заметив это, произнесла Элин. — Можете взять справочники и сами посмотреть... Но не суть. В том же веке в волшебный мир проникают идеи просвещения, появляется Министерство магии, Аврорат, вводятся постоянные налоги... Недовольные начинают сопротивляться, и, в частности, в школе появляются кружки тех, кто считает, что все зло от маглов, от которых надо еще сильнее отгородиться, а их «выкормышей» — безжалостно выгонять из школы. Причем они появляются на всех факультетах, даже на Пуффендуе, как ни прискорбно мне это признавать. Но самым влиятельным был, конечно, слизеринский кружок под патронажем тогдашнего декана Корвина Гонта. Именно из него вышла идея, что однажды в Хогвартс придет истинный наследник Слизерина, который сможет открыть тайную комнату и вызвать оттуда чудовище для того, чтобы убить всех «недостойных» и навести в школе порядок.
— И эта выдумка смогла заменить реальную историю? — удивился Гарри.
— А она оказалась очень удобной, — усмехнулась Элин. — Причем удобной для всех: сторонники Гонта хотели верить, что однажды смогут избавиться от «грязнокровок», ну а противникам, наоборот, очень понравилась история, в которой Салазар Слизерин оказался кровожадным маньяком. К тому же с начала девятнадцатого века в Хогвартсе начинает преподавать профессор Бинс, и история магии превращается в самый занудный и бесполезный предмет в школе. Старые варианты легенды никуда не исчезли, но они сохранились лишь в специальной литературе, которую мало кто читает. Такое происходило много раз, и у волшебников, и у маглов...
— Так-то оно так, — заметила Дафна, — но, между прочим, Гонты — последние известные прямые потомки Салазара. А некоторые семейные тайны не попадают ни в какие хроники.
— Да, — кивнула Элин, — и теоретически может быть так, что Корвин и правда знал, о чем говорил. Но с равным успехом может оказаться, что он просто выдумывал. Кстати, никто не знает, у нас тут случайно не затесался его наследник? Книга, которую я читала, напечатана сто лет назад, современных данных в ней нет.
— У Гонтов нет наследников, — ответил Седрик, — последний из них сел в Азкабан, не оставив детей. Но это еще ничего не значит, все старые волшебные семьи так или иначе связаны друг с другом. Потомком Слизерина может оказаться любой из нас.
Словно по команде, все присутствующие повернули головы в сторону Малфоя.
[7] Такими словами завершил свой труд монах Лаврентий, переписавший Лаврентьевскую летопись в 1377 году.
Комментарий к Глава 4. Тайная комната снова открыта Портрет Элин:
http://fanfics.me/images/fanart_o/2018/03/22/4042611521666004.png
(Автор арта неизвестен).
========== Глава 5. Поиски наследника ==========
1 ноября 1992 года
Элин рассказала свою историю в субботу за час до отбоя, а в воскресенье утром вся школа уже была твердо уверена, что Малфой является наследником одновременно Эмерика Злыдня, Эгберта Окаянного, Салазара Слизерина и (видимо, за компанию) Герпия Гнусного, хотя никто не мог сказать, откуда вдруг всплыло это имя. То, что именно он нанес угрожающую надпись и заколдовал кошку Филча, не вызывало сомнений, школьные детективы спорили лишь о том, почему он выбрал именно эту цель и кто станет его следующей жертвой.
— Мы даже не знаем, что лучше, — говорил Фред Уизли.
— То, что Малфоя за такие штуки скоро исключат... — поддержал его брат.
— Или то, что он заколдовал миссис Норрис.
— Жаль, что мы сами не догадались ее заколдовать.
— Но, надеюсь, Филч страдает...
— Надеюсь, в следующий раз его самого заколдуют... Ай! Ухо! Ухо отпусти, ты, мелкая!..
Подскочившая к близнецам Элин ухватила Фреда и Джорджа за уши и, не обращая внимания на возмущенные вопли, поволокла их вон из Большого зала. Со стороны это смотрелось забавно — два рослых парня, склонив головы набок, семенили за маленькой девочкой, словно два бычка на поводу у пастушонка. Но самим близнецам было не до смеха — хватка у Элин была крепкая, и вырваться из нее было отнюдь не так просто.
Наконец, она вывела братьев за дверь и отпустила, толкнув спиной к стене коридора.
— За что?! — хором воскликнули те, одинаковым движением хватаясь за налившиеся багровым цветом уши.
— Сами не понимаете? — зашипела на них Элин. — Ах, как весело, кошку в камень превратили, Филч страдает, уписаться можно! А что эта кошка — единственное близкое ему существо, вам в головы не пришло? Если завтра то же самое с Джинни или с Роном случится, тоже смеяться будете?
— Ты не сравнивай, то человек, а то кошка!
— И Филч! Он же всех нас ненавидит...
— ...почему мы должны ему сочувствовать?
— А он вас что, за все ваши выходки вареньем угощать должен? — не унималась Элин. — Вы хоть раз подумали, что после ваших навозных бомб ему убирать приходится?
— Но мы же просто шутим...
— Все смеются и никто не возражает...
— Так пошутите в своей спальне! — взорвалась Элин. — Нет, не хотите? Там-то вам самим это все нюхать придется, а то и убирать за собой, а это же совсем не так смешно, правда? Или пошутите в гостиной Гриффиндора и посмотрите, сколько ребят засмеется, а сколько захочет вам морды набить! А еще лучше, пойдите к Макгонагалл — вон она, как раз завтракает, — и киньте бомбу ей в тарелку. Посмеемся вместе!
— Макгонагалл нам ничего не сделала, — попытался возразить Джордж.
— Тогда к Снейпу! — не унималась Элин. — Или слабо? Снейп-то в ответ тоже «пошутить» может, а отважным гриффиндорцам такое ни к чему, правда? Они лучше над старым бедным завхозом пошутят, которому их и поймать-то толком не под силу...
Близнецы пристыжено молчали.
— Ладно, что с вами говорить, — Элин вздохнула. — Я не ваша мама, чтобы вас воспитывать.
Она развернулась на каблуках и, не оглядываясь, пошла прочь.
— Джордж? — задумчиво произнес Джордж.
— Да, Фред? — откликнулся Фред.
— Мне неприятно это признавать, но в чем-то она права.
— Но она могла объяснить это, не трогая наши уши.
— О, наши уши мы ей не простим...
— Нет, не простим.
Близнецы помолчали.
— Я давно хотел сказать, что взрывать бомбы весело... — наконец, произнес один из них.
— Но в финансовом плане не очень выгодно, — подхватил второй.
Снова молчание.
— Я прикинул, сколько на нас заработал Зонко...
— Забавно, я тоже. И у меня появилась пара идей...
— Вы мыслите точно как я, сэр. Мы случайно не родственники?
— Думаешь, это Малфой? — спросил Гарри, когда Элин вернулась за стол.
— Понятия не имею, — пожала плечами та. — Ты же слышал, что сказал Седрик, любой может оказаться потомком Слизерина.
— Не потомком, а наследником, — поправила ее Гермиона. — Точнее даже «истинным наследником», ты же сама всегда говоришь, что слова важны. Думаю, тут имеется в виду не просто родство, но близость к Салазару Слизерину по духу и убеждениям, а кто на эту роль подходит лучше всего? Малфой кичится своей чистокровностью, вся его семья испокон веков учится на Слизерине, и более того, я даже как-то слышала, как кто-то из однокурсников назвал его Слизеринским Принцем!
— Ну допустим, — кивнул Гарри, — но как мы можем это проверить и что будем делать, если выяснится, что ты права?
— Если честно, — нахмурилась Элин, — мне вообще не хочется с этим что-то делать. Потому что у меня такое чувство, что если мы начнем искать, то ведь найдем приключение на свои... гм, головы. А лично мне прошлого года хватило, спасибо.
— Но мы же не можем сидеть сложа руки! — воскликнула Гермиона. — В школе завелся кто-то, кто хочет убить таких как ты и я... Да, я помню, что ты рассказывала, но это еще хуже, потому что если ты права, то он будет нападать вообще на всех подряд, и я не знаю, как отреагируют мои родители, может вообще заберут меня из школы, потому что это будет слишком опасно, я и так с трудом убедила их, что тот год был исключением, а не учиться магии я уже не могу, значит, придется искать другую школу, а там не будет вас...
На этом месте Гермиона запнулась и почему-то покраснела.
— Почти убедительно, — Элин посмотрела на брата. — Один голос за расследование, другой... окей, я воздержалась. Гарри, что скажешь?
— Ну, нам же не обязательно куда-то лезть, — задумчиво произнес он. — Да и директор сказал, что на этот раз все не как в прошлом году, и сам попросил нас держаться подальше от неприятностей. Так что если мы что-то узнаем, то сразу расскажем, и на этот раз к нам прислушаются.
— Значит, ищем информацию и не лезем в неприятности, — вздохнула Элин. — Ладно, уговорили. Но когда в конце года мы опять окажемся в очередном подземелье, я напомню вам про этот разговор.
— По-моему, ты излишне драматизируешь, Эль, — не согласился Гарри. — В конце концов, ты же сама предсказала, что все будет хорошо.
— Но я же не сказала, что «с нами все будет хорошо», — возразила Элин. — Вообще, такие вот ложные толкования случаются сплошь и рядом.
— Между прочим, это на тебе, — строго произнесла Гермиона. — Ты ведь на следующий год выберешь предсказания? Тогда тебе уже сейчас надо начинать разбираться с теорией...
— ...потому что до следующего года осталось всего одиннадцать месяцев, а это очень мало для полноценной учебы, и вообще, нельзя быть настолько легкомысленной! — добавил Гарри, копируя голос и интонации подруги.
— А я уже, — засмеялась Элин. — Только с толкованием пророчеств все очень и очень сложно, многие из них вообще можно понять только после того, как они сбудутся. Но я постараюсь, конечно.
— Отлично, — кивнул Гарри, — и еще я думаю, нам стоит осмотреть то место, где нашли кошку. Учителя там уже все исследовали, но вдруг мы что-то заметим...
— А еще надо разузнать, что о произошедшем думают слизеринцы, — добавила Гермиона. — В идеале как-то втереться в доверие к одному из них...
— Втереться в доверие... — Элин глубоко задумалась. — Знаете, у меня, кажется, есть план, как заставить Малфоя рассказать нам все, что он знает. Правда, для этого нам придется нарушить полсотни школьных правил и месяц нелегально варить сложнейшее зелье...
— Зелье? — с отвращением произнес Гарри. — А может как-нибудь обойдемся?
— Погоди-ка, — Гермиона подозрительно прищурилась. — Ты случайно не оборотное зелье имеешь в виду?
— Именно его, — кивнула Элин. — Мы превратимся в дружков Малфоя, прокрадемся в дом Слизерина и все там выведаем. Отличный план, правда? Надо только взять в запретной секции нужный справочник, но, думаю, Локхарт подпишет тебе разрешение, если ты скажешь, что хочешь получше понять его книги... А чего это вы на меня так смотрите?
— Пытаемся понять, — ответила Гермиона, — кто именно выпил оборотное зелье и куда он дел нашу Эль.
— Ты не обижайся, — добавил Гарри, — но давай все же оставим твой план в резерве. У меня есть идея получше.
— Должо-о-ок!
Драко отпрянул от стола, когда из стоявшей поблизости миски высунулась призрачная рука, грозящая ему костлявым пальцем.
— Пивз, чтоб тебя! — возмутился он. — Давно с Кровавым бароном не общался?
— Уи-хи-хи, испугался? Но я тут ни при чем, меня попросили! С тебя причитается, девочка! — полтергейст вынырнул из-под стола и с противным хохотом взвился под потолок.