***
Так холодно… Сколько уже прошло времени? Тело болит, меня, похоже, использовали как боксерскую грушу… Неприятное жужжание било в остатки левого уха, я попыталась зажать их ладонью, но обнаружила, что оказалась связана по рукам и ногам в горизонтальном положении.
— FST-01 пробудился, доктор Коурзон. Вы вовремя.
Мои глаза слегка открылись, чуть не захлебнувшись избыточным светом, направленным в лицо. Сквозь синюю плёнку мне удалось увидеть около пяти человек. Трое из них носят белые халаты и тканевые маски, характерные для ученых, оставшиеся же представляли некое подразделение охраны с оружием наперевес. Где я?
— Прекрасно, Рик, — приглушенный голос врача, похоже, являющегося главным, ударил в правое ухо, — анализы проведены?
— Верно. Организм оказался латентным по отношению к вирусу, он пребывает внутри, но не способствует трансформации в FST-02.
Вирус? Что?
— Неудивительно. Укус ускоряет процесс обращения в разы, ране на левом ухе уже сутки.
Коурзон сделал вывод и подошёл к странной машине, напоминавшей большой холодильник. Она выплюнула ему в руку бледный листок, тут же завоевав интерес доктора. Я попыталась пошевелить головой, что вызвало ненужный приступ боли, и осмотреться. Видимо, меня поместили в прозрачную камеру из стекла, достаточно тесную, но всё ещё способную поместить с половину десятка человек вместе с необходимыми инструментами. Внешнее помещение оказалось исполненным в голубых тонах и куда более просторным, пусть футуристичное оборудование и занимало по меньшей мере две трети пространства, бесшумно ведя работу и тихонько потрескивая каждый раз, когда на экране загорался синий огонёк. Я отвела взгляд от непонятных мне элементов и тут же заметила что в стеклянной камере, подобной моей, находился ещё один пациент. Папа лежал на кушетке и молча смотрел в потолок, точно так же не имея возможности пошевелить и пальцем. Рядом с ним стоит лишь пара охранников.
— Папа?!
Либо мой сдавленный голос оказался слишком слаб, либо стеклянные камеры не выпускали звук. Он не обратил никого внимания на меня, в отличие от доктора.
— Рик, личность пациентки.
Коурзон достал шприц нездоровых размеров с плескающейся внутри бесцветной жидкостью и неспешно подошёл ко мне. Он отдёрнул одеяло и сконцентрировался на моей правой руке, выделил вену и ввёл раствор внутрь. Короткий всплеск боли вдруг сменился полным спокойствием. Меня словно вырвало из тела, оставив все проблемы. Сразу прекратило волновать прошлое, происходящее и будущее. Я тихонько прикрыла глаза.
— Фриск Судзуки, восемнадцать лет. Вместе с семьей переехала из Японии с десяток лет назад, — один из врачей, кажется, начал пользоваться базой данных. Но меня как-то не волновало, откуда была получена информация. Очень хотелось спать и отстраниться от всего лишнего. — Родители Азуми и Микайо, тридцать девять и сорок два года соответственно. Мать, ныне покойная, безработная. Отец работал в трансферной сфере до увольнения три месяца назад. Сама Фриск трудоустроена дипломатом Подземелья.
Ныне покойная?..
— И снова монстры.
Мне пришлось потратить много силы чтобы поднять окаменевшие веки. Коурзон взял кружку кофе и едва слышно отпил, словно происходящее его не касалось. Другие врачи же, кажется, оказались озадачены его высказыванием. Один из них, вроде, по имени Рик, спросил:
— Вы думаете, это как-то связано?
— Разумеется, — поставил перед фактом доктор, вновь пригубив напиток. — Не слышали про вторжение европейцев в Америку? Колонизаторы принесли десятки болезней, к которым коренное население не имело ни малейшего иммунитета. Таким образом, половину индейцов просто выкосило пандемией, и уже не составляло проблем их поработить.
О чём он говорит? Какие болезни? При малейшей попытке к умственной деятельности, мозг будто отключался на секунду, забывая про то, о чём я думала секунду назад. Оставалось лишь плыть по течению и ждать действий со стороны врачей.
В свою очередь, Коурзон извлёк из одного из ящичков тонкий прозрачный пакетик с трепыхающейся внутри пластиковой картой, которую мне подарил Санс. Что-то внутри меня встрепенулось и тут же угасло.
— Впервые такое вижу. Владелец?
— Мы попытались провести анализ, но информация смешалась в странный шифр. Единственное, что удалось выяснить — на карте оставлена невероятно огромная сумма.
— Больше ничего не было найдено при обыске?
— Вообще-то, было.
Коурзон убрал карточку обратно в шкафчик и задал немой вопрос пареньку, податливо отвечающему на вопросы. Тот прокашлялся и неуверенно начал:
— Какая-то сфера из неизвестного материала, очень прочная и поглощающая примерно девяносто девять целых девять десятых попадающего на неё света.
— Безделушка.
Руководитель махнул рукой, и было погрузился в записи, но врач, заметно нервничая, продолжил:
— Вовсе нет! Как только FST-01 потерял тактильный контакт с предметом, состояние пациентки мгновенно ухудшилось и с каждой секундой продолжало усугубляться.
— И что вы сделали?
Мужчина, кажется, вдохновился, а потому уверенно подошёл к ассистенту. Сейчас стала заметна разница в росте обоих врачей — Коурзон, несмотря на заметную сутулость, возвышался на целую голову и наверняка насчитывал не менее ста восьмидесяти сантиметров.
— В-вернули пациентке.
— Допустим. Анализы уже взяли?
Я тихо вздохнула и повернула голову в сторону отца. Он сделал то же самое и начал смотреть на меня отстранённым взглядом. Внутри вспыхнула паническая мысль о том, что его могла постигнуть судьба матери, но он ненавязчиво кивнул мне, и я сразу успокоилось, что оказалось ужасно просто в текущем состоянии.
— Лишь часть от необходимого.
— Этот случай потребует куда более глубокого изучения. Сколько времени нам дали на выработку вакцины?
Повисло молчание. Даже не смотря на происходящее, я чувствовала, как Коурзон пилит ассистента глазами, пока тот неуверенно топчется на месте. Только сейчас я заметила, как здесь, всё же, холодно. Сколько мне тут ещё валяться? Можно будет придумать план побега, но только после того, как посплю…
— Неделю.
Тишина. Почему Коурзон ничего не ответил на это заявление? Судя по его манере общения, он редко оставлял какую-либо фразу висеть в воздухе, всегда вставляя что-то своё, пусть даже это будет одно слово. Молчание продолжалось, я слышала тихое жужжание чего-то на фоне, наверное, телевизор, но у меня не получалось выцедить хоть один звук. Надо отдохнуть… Но очередное высказывание доктора снова вернуло меня в мир относительной бодрости.
— Долго он ещё на нас смотреть будет?!
Кажется, в его голосе прозвучала нотка раздражения. Я попыталась понять, о ком это, но, видимо, Коурзон рассердился на моего отца.
— Сколько у нас пациентов FST-02?
— После рейда в больницу — около двадцати. Остальные распространялись по окружающим районам.
— Тогда этого — в расход.
Моё сердце замерло.
— Постойте! Это же родственник FST-01! Он может обладать качествами, свойственными пациентке!
— Да плевать, — кажется, Коурзон что-то разбил о пол. Я тяжело дышала, зрение стало проясняться. — У нас совершенно нет времени на эту возню! Приступайте к работе!
— Есть.
Один из охранников подошёл вплотную к папе. Мои кулаки рефлекторно сжались и вены отчетливо выделились на коже. Он взвёл оружие. Я почувствовала как кровь приливает к вискам, сдерживающие ремни затрещали. Выстрел.
— Нееееет!
Я порвала оковы и свалилась с кушетки, попыталась встать, мощный удар в спину не позволил мне подняться и погрузил лицом в пол. Сильные руки стали удерживать меня, не давая пошевелиться. Тело обуревала решимость, но, не имея возможности реализоваться, ей пришлось вырваться в слезах. Кровь медленно стекала из моих глаз и не позволяла увидеть бездыханный труп отца.
— Почему… Зачем вы это сделали?..
— Верните пациентку в исходное положение. Даниэль, протри пол.
Голос Коурзона вернул себе сталь. Неужели для этого ему потребовалось убить человека? От спокойствия, введенного через шприц, не осталось и следа, но в голове до сих пор ни одной мысли…
Руки охраны схватили меня и вывалили на кушетку словно кусок мяса на сковороду. Я попыталась сопротивляться, но двойная доза лекарства быстро подавила волю, заставив лежать полумертвой, не моргая.
— Док, я… Я не сомневаюсь в ваших методах, но… — этот голос звучал словно из-под воды, то и дело налетая на меня и исчезая в никуда. — Этот препарат… Крайне эффективен, но в больших дозах оказывает необратимое влияние на нервную систему.
— Когда лягушек в школе препарировал, тебя тоже волновали их чувства? — доктор с безразличным тоном сменил перчатки. — Мне нужны спокойные условия для работы, а не агрессивный псих в качестве подопытного кролика.
— Верно, док, наверное, вы правы…
Последнее, что я видела, это склонившееся надо мной обтянутое маской лицо Коурзона.
***
Время шло в невнятном порядке, ускоряясь, достигая апогея и тут замедляясь в несколько раз. Зрение отказало, в глазах плыли символы, впечатывались в мозг и заставляли запомнить их навсегда. Но они точно не имели смысла. Сначала единица, потом двойка, затем десяток. Потом — сотня. Девяносто, сто шестьдесят. Пятьсот. Две тысячи. И число постоянно росло.
Коурзон и его подчиненные действительно препарировали меня, как животное. Постоянные анализы, каждый малейший опыт требовал крови, мне казалось, что я превратилась в бледную высушенную губку. Но один из плюсов — кто-то увеличил громкость телевизора. Слова всё ещё терялись где-то в воздухе, но это моя единственная связь с внешним миром, возможность сохранить сознание…
— …власти установили карантинную… в центре города, было затронуто три района с… тысячами людей. Удалось остановить распространение… люди требует ответов у… они боятся за… своих родственников…
— Рик. Каковы результаты тестирования?
— Передаётся по воздуху и через слюну. Кровь так же заразна, но при этом ускоряет процесс инкубации вируса в десятки раз.
— Странно. Продолжай работу.
И меня снова будто отключило. Безотказная подпитка раствором держала в спящем состоянии, по меньшей мере, большую часть дня. Тело, казалось, с каждым разом всё менее охотно восстанавливалось от очередной дозы, я стала бояться, что в следующий раз уже могу не проснуться.
— Док… Уже поздно. Вы не собираетесь идти домой?
— Ты не понял, — вновь раздражение, — мы в карантинной зоне. Куда ты собрался идти? Нам дали неделю, и я не хочу… Чёрт. Просто работай.
— Понял.
И вновь обморок. Наверное, это к лучшему. Мне точно не хочется видеть, что происходит с моим телом… Они продолжали пичкать меня своей дрянью, при этом всегда забирая кровь взамен. У них совершенно отсутствует мера…
Это уже второй день, или всё ещё первый? Меня разбудило очередное вещание новостей, я тут же закашлялась, была бы свободная кровь, она бы точно вылилась через этот хрип. И снова укол.
— …связывает вспышку… с появлением монстров… сделал официальное заявление… напоминаем… данный момент работает в школе, рядом с центром… женой…преподает…
Монстры… Монстры страдают… Из-за меня? Это ведь моя вина? Но не они виноваты… Не трогайте их…
— Рик, чего уселся?! — Коурзон прикрикнул на своего лаборанта. Тот сидел на какой-то прямоугольной части оборудования и прятал лицо в ладонях. — Результат тестирования?
— Сегодня привезли свежих… Ещё с десяток штук, с разным временем заражения… Если учесть то, что укус ускоряет процесс инкубации примерно в двадцать раз… Четыре дня от заражения — кашель, повышенная температура. От четырех до семи — головная боль. От семи до восьми — обильное слюноотделение. Восемь - тринадцать, слабость. Тринадцать — обращение. Это усредненные показатели. Кому-то требуется больше, кому-то меньше времени. Я не могу провести закономерность. Иммунитет здесь точно не играет роли.
— За что я тебя ценю, Рик, так это за самоотверженность. Никогда бы не сунулся к свежим.
— У нас нет выбора…
— Правильный настрой.
Темнота. Эмоции снова выкачали, словно насосом. Новые числа. Двенадцать тысяч, шестнадцать… Меняются медленнее, чем раньше. С каждой секундой я всё меньше верю, что остаюсь человеком. Скорее какой-то машиной, которую весело разобрать на части, затем снова собрать, потом разбить, а запчастями починить другого робота… Вместо чувств осталась только паника, страх за свою жизнь. Как долго я продержусь? Заметят ли они мою смерть, когда в теле кончится кровь, или тогда я уже буду им не нужна? Но… В то же время… Может быть, так я смогу помочь другим?
Похоже, новое утро… Тяжело вычислять дату. Любые внутренние часы, находившиеся внутри, давно заржавели. Когда я попыталась очнуться, меня встретило лицо Коурзона. Под веками наросли знатные мешки, но карие глаза поблескивали чем-то фиолетовым, эта искра словно придавала ученому сил оставаться бодрым. Он сдвинулся и достал из кармана белый листок. Его ладонь заметно дрожала. Доктор быстро собрался и обратился к ассистенту:
— Рик? Рик?
— Да, док…
Голос лаборанта звучал… Настолько жалко, насколько можно. Неужели они действительно не спят? Почему?.. Неужели их действительно так давит время… В рядах охранников, между тем, появились сильные прорехи — половина из них будто бы просто исчезла.
— Ты попытался провести опыты с камнем?
— Я… Док…
— Я не слышу.
— Я так… Так не могу больше, док… Меня ждут дома…
Резкие шаги оповестили меня о том, что Коурзон добрал до Рика. Достался звучный шлепок, накрепко засевший в голове.
— Соберись. Ты не понимаешь, что станет с твоей матерью, если мы не успеем? Что станет со всем городом, если вакцина не будет синтезирована за семь дней?
— Я…
— Не ты. Это вопрос не личного характера, решается судьба всего человечества. Возьми себя в руки.
Третий доктор, тем временем, в очередной раз набрал моей крови в шприц. Организм стал воспринимать острие иглы как инородное тело, вырабатывая аллергенную реакцию. Я снова закашлялась, руки свело в судорогах, а лёгкие будто онемели.
— Смотри. Уже есть прогресс. Ты сможешь протестировать эту сыворотку на парочке объектов FST-02?
— Док…
Молчание, вновь повисшее между двумя докторами. Коурзон быстро напомнил о себе равномерным стуком ботинка по плитке. Рик расшаркался и смог подняться с ящика, принимая от руководителя небольшую колбу с плескающейся внутри жидкостью.
— Думаю… Мне понадобится Даниэль и вся охрана…
— Они в твоём распоряжении.
Четверо человек покинули помещение через раздвижную дверь. Воистину, это место — кладезь технологий. Ушли к… «Свежим»? Так они называют зараженных, подобных маме. Странно почему тут так мало персонала? Почему не присылают новых? Похоже, теперь мы с Коурзоном одни. И, честно… Эта мысль пугала.
Доктор тихо вздохнул. Он подошёл к кушетке и пододвинул стул, чтобы сесть по правую руку от меня.
— Наверное, ты спросишь, почему мы ещё не накачали тебя препаратом, и ты остаешься в сознании?
Я не говорила уже три дня, а потому раскрыть рот оказалось чрезвычайно трудно, словно зубы были связаны вязкой конфетой.
— Нет. Зачем… Зачем ты его убил?
Похоже, он не ожидал этот вопрос. После недолгой паузы доктор тихо рассмеялся в маску, после чего распрямил плечи и ответил:
— Смерть — вопрос времени. Хотела бы понаблюдать за его преобразованием? Как человечность медленно покидает тело, как он становится монстром? Интересная форма получения удовольствия.
Слова застыли в горле, не в силах сказать что-то адекватное. Коурзон… Наверное, прав…
— Так почему… Прекратили пичкать меня этим лекарством?
— Правильный вопрос. Нам неоткуда взять ресурсы. Поставки прекратились. Со вчерашнего дня мы не можем выйти с правительством на связь. Запасы ограничены, а потому мы больше не можем поддерживать твой режим.
— И зачем… Вы это мне говорите?
Слова с трудом покидали горло, но я цеплялась за возможность к разговору как за кораблик уплывающей человечности.
— Если сыворотка не сработает, то тебя… То придётся…
Странно, но его голос пробила какая-то нерешительность. Он сунул руку в карман, но быстро выудил обратно, словно не нашёл чего-то. Почему доктор так нервничает?