Что-нибудь другое. Что у него было? Одежда, игрушка и…
Ой.
Разве он один? Он нахмурился. Заваленный работой, он даже не подумал о своем друге-духе. Не думаю, нет.
Медленно выдохнув, он сел на одеяло. Независимо от того, что случилось, дух должен быть там. Он просто не разговаривал с ним, потому что… Сказать по правде, он не чувствовал себя старшим братом. Быть им, и даже думать об этом было слишком трудно для него. И компания духа была не слишком веселой, и он не всегда понимал мальчика. Но сейчас… мальчик сам был далеко не в приподнятом настроении.
И больше всего на свете он чувствовал одиночество.
Так что мальчик сконцентрировался на ощущении холода и послал воспоминание о том, что с ним случилось. Дух ответил с теплым чувством. Словно кто-то ласкал его волосы. Но на этот раз это не чувствовалось как согласие, скорее как то, что делала для мальчика Касуми. Он икнул, зажмурился и снова подумал о чувстве холода.
Дух просто снова послал ему чувство успокаивающей ласки. Почти как живая Касуми. Лишь на мгновение. Мальчик понимал, что это не то же самое, не по-настоящему. Но в центре этого небытия ласка ощущалась как спасательный круг.
Мальчик сломался и заплакал. Он плакал до тех пор, пока слезы не иссякли. Спустя время, с помощью постоянно посылаемого духом успокаивающего чувства ласки, мальчик осознал, что он не одинок. С ним был его друг. Причем живущий в нем. Никто не сможет отнять его друга, как отняли эти плохие парни его Касуми. Они были вместе – мальчик и дух.
Осознание заставило его почувствовать себя лучше.
Через некоторое время, наслаждаясь теплым ощущением, он расслабился достаточно, чтобы посмотреть на поле, усеянное могилами. На самом деле это были просто рыхлые пятна сделанных из грязи насыпей. Далекие от тех могил, которые мальчик помнил в деревне. Чего-то не хватало.
«Чего не хватает могилам?» – лениво спросил он холодность. И продолжал думать, пытаясь вспомнить… Что же? Он был совершенно уверен, что что-то пропустил. Но он побывал на кладбище только однажды, когда…
Дух послал изображение крестов, стоящих на могилах.
Мальчик не понял, что это означает, но почувствовал облегчение. Но где найти здесь кресты? Вокруг не было ничего крестообразного. Что делать? Что делать? Он также послал эту мысль духу, прося помощи.
Дух ответил изображением деревянного креста. Он был сделан из двух кусков дерева, связанных веревкой. «Я могу так сделать» – подумал мальчик и повеселел. Спотыкаясь и падая, он как безумный побежал к повозкам. Его переполняла энергия при мысли о том, что еще предстоит сделать. После недолгих поисков он нашел веревку и нож, чтобы резать дерево.
Следующие несколько дней мальчик стал очень хорошо делать кресты. По крайней мере, по его собственному убеждению. Хорошо что-то делать.
Это было так приятно, что он начал маркировать могилы крестами, начиная с леса. Это не было сознательным решением, просто там было легче искать подходящие ветки и прутики, которые его умелые руки могли разрезать ножом.
Но потом, когда он поставил кресты на могилах Касуми, Акане и Сакуры, он ощутил, что это неправильно. Теперь… их могилы выглядели так же, как и остальные. Мальчик послал эту мысль духу, и тот согласился. Это было неправильно.
Касуми была ему как вторая мать, а Акане и Сакура как старшие сестры. Они более важны, чем остальные мертвые. Они заслуживают чего-то особенного. Думая об этом, мальчик обошел густой лес, окружавший поляну, пытаясь найти что-нибудь подходящее. Думая.
О могилах. Маркерах. Специальных вещах.
И тут он вспомнил камень, в котором обитал его друг. Дух ненавидел его, а мальчик любил. Но независимо от чувств, камень был особенным для них обоих. И он находился там очень долго.
Могила Касуми должна быть особенной. И служить напоминанием в течение долгого времени.
Так что… Нужен камень. Специальный камень. Дух нерешительно согласился. Так что мальчик обшарил лес в поисках камней. Камни должны были быть красивыми, потому что девушки тоже были красивыми. И не должны быть острыми, мальчику такие не нравились. Его руки были все исцарапаны и изранены острыми камнями.
Он нашел хороший камень. Он был достаточно большим, чтобы быть особенным. И круглым. К сожалению, хоть он и сильно понравился мальчику, но был очень тяжелым. Не таким большим, как большой некрасивый камень на горе, но все-таки до колен. Ему не поднять его, он даже не пытался. Но, хороня трупы, мальчик узнал одну хитрость – как можно катить тяжелые вещи.
Это заняло несколько часов, и солнце не стало ждать, пока его усилия увенчаются успехом. Он потел и говорил плохие слова, толкал и катил, но это сработало. Однако когда он наконец установил камень на могиле Касуми, могилы Акане и Сакуры выглядели пустыми рядом с ней.
Поэтому он пошел искать еще два камня.
Он не понимал, что ему еще делать на кладбище. Все тела были захоронены, и каждая могила помечена подходящим маркером. Особенные могилы второй матери Касуми и старших сестер Акане и Сакуры отмечены особенными камнями. Он даже попытался найти цветы для могил, как отец для могилы матери. Его усилия ни к чему не привели. На поле и в лесу цветов не было. Возможно, даже для осенних цветов уже слишком поздно.
Сидя на куче одеял рядом с могилой Касуми и глядя на остальные, он начал чувствовать себя все хуже и хуже. Он не знал, что ему делать. И дух не знал.
Он мог бы пойти домой. Может быть. Но старая Ине-сама продала его. Если он вернется, она снова продаст его и получит больше денег. И люди в деревне не любили его. По правде сказать, он и сам не любил их. Дом был пуст.
Он не мог вернуться туда. А куда еще пойти, он не знал. И дух не знал.
Скоро зима.
И мальчик сидел около трех могил и думал.
По какой-то причине, десять дней спустя на обратном пути Хико обнаружил себя на редко используемом торговом тракте, проходящем через место бойни. В деревне он наконец вспомнил, о чем намеревался попросить у жителей в свой последний визит – поискать иностранного ребенка и предоставить ему кров. Возможно, всему виной было желание убедиться, что его великодушие достигло цели, что его мудрые слова и решение сохранить малышу жизнь были не напрасны. Сейчас он навел справки о судьбе ребенка.
Старый продавец-сплетник сказал ему, что ни одного ребенка возле деревни замечено не было.
Какого черта? Но где же… В другом направлении на десятки миль не было ничего. И рядом с поляной не было никаких других населенных пунктов. Нет необходимости говорить, что любопытство Хико было разбужено. Почти не задумываясь, он пошел к месту бойни.
Он знал и раньше, что эта дорога редко используется, но Хико предполагал, что за две недели кто-нибудь да пройдет. Но если никого не было… Он поморщился от отвращения при мысли о раздувшихся разлагающихся трупах, вероятно, уже наполовину съеденных дикими зверями. Ну, ничего другого не остается, как похоронить мертвых.
Возможно именно из-за этой своей уверенности в том, что увидит, он был настолько ошеломлен, когда пришел на поле. Повозки остались на прежнем месте. Но поле… Вместо отвратительных остатков бойни…
Сейчас там было кладбище. Аккуратные ряды могил, отмеченные примитивно сделанными крестами. И ни одного трупа вокруг.
Это было неестественное зрелище.
Кто пометил могилы крестами? Неграмотные люди! Может, это загадочный иностранный обычай? И там, почти на том же самом месте, где он оставил брошенного ребенка… тот же ребенок стоял и смотрел на три могилы, отмеченные круглыми камнями.
Это, по крайней мере, напоминало достойные обычаи захоронения.
Ребенок был грязен, и, как умелый мечник, Хико сразу обращал внимание на руки, так что он посмотрел вниз и увидел опасное месиво. Маленькие руки в синяках, все окровавленные и израненные. Того и гляди все загноится.
Свидетельства работы были красиво установлены на место, и Хико был впечатлен. Такое не часто случается.
– Я заметил, что ты сделал могилы для бандитов так же, как и для своей семьи. – Простое наблюдение, но пусть ребенок знает, что он здесь. Хико не был уверен в том, что тот осведомлен о его присутствии, и не хотел вызывать у него панику. Последнее, что ему нужно, это гоняться за объектом своего любопытства по лесу.
Ребенок не отреагировал, просто продолжая смотреть вперед.
Шагнув вперед, Хико оценил беспризорника более тщательно – маленький, одетый в кимоно и хакама обычного японского мальчика. Хм, это было необычно – крестьяне не заморачивались с такой одеждой, предпочитая одевать свое потомство во что-то более дешевое и легко заменяемое. Но качество ткани и покрой были неуловимо неправильными для ребенка самурая. Швы неуклюжи, складок слишком мало, чтобы представлять семь добродетелей. Любая уважающая себя швея не допустила бы такой ошибки. Ошибка иностранца?
Ребенок имел стройное телосложение и довольно узкие плечи. Пальцы тонкие, изящные запястья. По одежде нельзя было безошибочно определить пол. Работорговцы могли одеть ребенка в то, что было в наличии, а все дети, продаваемые сейчас в рабство, были девочками. То, что он не смог сказать этого наверняка, обеспокоило Хико. По виду ребенка было трудно сказать, насколько он был юн и был ли иностранцем. Он никогда до этого не видел и не верил, что человек может родиться с такой шевелюрой.
Но теперь, подойдя достаточно близко, чтобы почувствовать ки… Она ощущалась мягкой и холодной, необычайно большой и определенно присутствующей на самом деле. Так, мальчик с определенной боевой подготовкой, что делало теорию ребенка самурая все более и более вероятной. Если бы еще вспомнить, держал ли мальчик меч раньше? Хико порылся в памяти. Да. Мальчик держал меч, прежде чем девушки начали защищать его. Загадка решена.
– … они были рабами, а не моей семьей, – прошептал тихий, мягкий голос.
Хико почувствовал, как его брови ползут вверх в недоумении. Ха! Ребенок умеет правильно говорить.
– Я был продан после того, как мои родители умерли от холеры. А когда они умерли, не стало ни бандитов, ни работорговцев, ни рабов. Просто мертвые тела.
Голос малыша был мягким и чистым, слова выходили без эмоций. Словно мальчик был полностью свободен от чувств. Плохой знак. Но все таки… смысл этих слов был чистым. Простым. Лишенным гнева или ненависти, которые мечник ожидал услышать. Нет. Эти слова были почти прекрасны в своей простоте.
– А что это за камни? – спросил он, любопытство пересилило. Если все остальные люди, которых похоронил мальчик, были для него одинаковы, этот знак означал, что эти могилы, выделенные особо, значили для него больше.
– Касуми…-сан, Акане-сан, Сакура-сан.
Было что-то странное в том, как мальчик произнес первое имя. Как будто ребенок хотел добавить другой суффикс нему, или отказался поначалу от уважительного, но безличного «сан», но потом передумал. Однако ничего не сбило его с толку больше, чем странный акцент. Эта очевидная нерафинированная манера произношения просто кричала о деревенщине из самых отдаленных гор в глубинке.
Хико был в восхищении. Мальчик бессознательно отметал все попытки его классифицировать, и продолжал вводить его в заблуждение. Настоящая загадка. Не часто людям удавалось удивить Хико, особенно детям. Не то чтобы он знал многих, но все же.
– Я только познакомился с ними на несколько дней раньше… но я хотел защитить их.
Хико решил не прерывать мальчика. Ему хотелось узнать больше, чтобы понять это хрупкое существо перед ним, отрицающее все его предположения.
– Я был единственным мальчиком в группе, но они взяли меня и пытались защитить. «Пощадите ребенка» – говорили они. Я был слишком молод, чтобы помочь…
Хмммм. Пацан не дорос даже до пояса Хико. Конечно, он был слишком молод! Сама мысль о том, что мальчик мог кого-нибудь защитить, была смешной. Но тот факт, что мальчик пытался, показывал его силу.
Немногие люди способны бороться с парализующим страхом беспомощности и попытаться победить его.
Обязательная способность мечника, и одна из тех, что была так знакома Хико, что он даже не помнил время, когда у него ее не было. В конце концов, именно из-за этой внутренней силы его мастер и выбрал его в ученики.
Ученик.
М-да.
Хитен Мицуруги лежал на плечах одного Хико. Вернее, не так. Стиль был создан, чтобы нестись двумя – учителем и учеником. Он давно знал это, но откровенно игнорировал последствия прежде. Смерть старого ублюдка все еще лежала тяжелым камнем на сердце, бросая глубокую тень на его жизнь. Но сейчас это было похоже на мгновение полнейшей ясности, когда видишь, как судьба предлагает тебе выбор и требует принять решение. И ты понимаешь, что этот выбор изменит всю твою жизнь.
Мог ли он упустить этот шанс?
Мальчик был очень молод, но с необычно определенной и впечатляющей ки. Самое главное требование для мечника Хитен Мицуруги.
Это было так рано! Хико Сейджуро 13-му предстояло еще столько странствий, чтобы выполнить свой долг перед мечом Хитен Мицуруги. Но в последнее время долг стал тяжелее. Он начал тяготить его. Этот мальчик, этот иностранный беспризорник, говорящий как нормальный японский мальчик, чьи слова были осторожны, но светились простой красотой… Это кладбище, тот факт, что ребенок выжил в одиночку в такой ужасающей ситуации и сохранил свою силу…
Если Хико снова уйдет, мальчик никогда не возьмет в руки меч. Он никогда больше не попытается защитить невинных людей с мечом в руках.
Какая это будет утрата.
Искра жизни вспыхнула в глубоко спрятанном тайнике его души. Та, что кричала в агонии последние годы, отягощенные сознанием бесполезности своего существования.
Мальчик должен владеть мечом, чтобы защищать.
– … Я хотел сделать особенными эти могилы, и потому хотел хорошие камни. Это единственные, что я смог найти. Я даже не смог найти цветы, чтобы положить на них…
Его коварные ноги, почти по собственной воле, сделали шаг вперед. Хико выдохнул, и пришло решение, когда он подошел в могилам, откупоривая кувшин с саке. Хороший сорт, купленный в храме, служившем местом упокоения его мастера. Это было во всех отношениях хорошее решение – и решение Хико, и некоторым образом одобрение старого ублюдка.
Он медленно вылил саке на камни, на один за другим. В том же порядке, в каком мальчик называл имена.
Мальчик повернулся, чтобы посмотреть на него бледными, бледными голубыми глазами на смертельно бледном лице.
Хико не отшатнулся, хотя был близок к этому, видя такой неестественный вид. Чтобы скрыть свою краткую антипатию, он пояснил:
– Досадно войти в нирвану, не попробовав хорошего саке, так что это моя дань им.
– Спасибо. – Слова дошли мягко, как и все остальные. Никаких четких эмоций не было – ни надежд, ни ожиданий. Словно мальчик не понимал, чего еще желать, большего, чем то, что у него есть. Чистая душа. Чистый лист, только и ждущий формирования.
– Я – Хико Сейджуро. Я мечник.
– Мечник?
О да, мальчик, мечник. Я обучу тебя. Ты будешь совершенным. Улыбка поднялась к его губам. Как побудить мальчика подняться и жить снова? Поднять упавший меч и бороться?
Хммм, ну конечно.
– Мальчик, ты не в состоянии защитить ничего ценного. – Поступить так, как его мастер поступил с ним, указывая на его неудачу и наблюдая последствия.
– Ты был ответственен за эти три жизни. Твои руки будут помнить, как тяжелы были их тела, но ты навсегда будешь нести гораздо больший вес их жизней. – Напоминание о провале и потом почему это никогда не должно повториться.
– Ты уже несешь их. – Побуждение к действию, чтобы этот провал никогда не повторился снова.
– Теперь ты должен обрести силу, чтобы поддерживать себя и защищать других. – Потому что для чего же был создан меч Хитен Мицуруги, как не для этого? Это была простая истина: сила необходима, но только для того, чтобы помочь тем, кто слабее!
– Тогда ты будешь способен жить своей жизнью и защищать жизни, которыми дорожишь. – Потому что Хико понял кое-что для себя. Один человек это просто человек, и он не может защитить весь мир.
Так что…
– Защитить дорогую жизнь?
Он будет учить мальчика. Всему, что знает сам. И Хико покажет старому ублюдку, что тот был не прав. Мальчик поймет, как использовать меч Хитен Мицуруги для защиты!