— А что это? — Я с сомнением посмотрел на кулёчек с таблетками. Ни одной надписи.
— Наше. Проверенное. Такое в аптеках не купишь.
Сказала как отрезала. Какое ещё наше? Я удивленно на неё посмотрел.
— Ну наше. На каждое полицейское управление выдают. Чтобы были огурцом.
Огурец так-то овощ. Ладно. Я кивнул.
— Ну наше так наше. Наше — это наше всё, да?
Она рассмеялась плохой шутке.
— Вероника, а кони не двину?
— Не двинешь. Это от воспаления, тебе надо — она ткнула пальцем в мою щёку — на всякий случай. Ну и чтобы бодрячком. — Она заговорчески подмигнула и как-то слишком близко подвинулась ко мне — ты заходи, если что.
— А… да. Пойду, пожалуй. — Аккуратно проскользнув между стенкой и огромным железобетонным бюстом Вероники Александровны, я выскочил в дверь.
Итак, у меня есть супер пилюли, о которых я не знаю ничего. Пить или не пить? Конечно, пить. Домой я не собираюсь. Больничные с некоторых пор не оплачивают. Да и роботов моих кроме меня никто разгрузить не рискнет. Устроившись в кресле, я проглотил пару пилюль и… спокойно проработал ещё пару часов, не чувствуя никакой разницы в своём состоянии. Неужели Вероника подсунула мне мел, чтобы ерунды не спрашивал? Вздохнув, я уставился в монитор.
Как странно. Когда я успел так сильно изменить интерфейс? Всё такое серое. Мрачное. Это что: кирпичная кладка? И опять пахнет гарью. Черт! Я опять во сне! Саша, проснись! Немедленно! От стены что-то отделилось и медленно пошло ко мне. Это она! Девушка в красном. Нужно уйти. Но ноги пристыли к земле. Просыпайся! Черт! Она всё ближе! Я вытянул вперед руку и закричал:
— Ты! Слышишь, не подходи ко мне! Это сон. Так что не подходи!
— Ну наконец-то, думала, ты никогда со мной не заговоришь.
Аааааа! Я её слышу.
— Помоги мне. — Она подошла довольно близко. Но всё же между нами оставалось ещё с пару метров. Её красное платье развивалось, оголяя голые ноги, испачканные сажей. Большие глаза смотрели на меня в упор.
— Ты тупой или глухой? Я сказала: помоги мне!
Черт! Мало того, что страшно капец, так она ещё и грубиянка.
— Дамы в беде не по моей части. Поверь на слово.
Она ну очень неестественно наклонила голову набок.
— Но ведь ты нашёл её.
— Что нашёл? — Я уже понял, о чём она, но решил прикинуться дурачком.
— Мою заколку. — Она улыбнулась. — Моё сокровище. И моё послание.
— С чего ты взяла?
— Знаю. Теперь на ней и твоя кровь. — Она повернулась ко мне, показав левую сторону головы. В её свалявшихся, грязных волосах блестела чертова металлическая заколка! И на ней действительно была свежая кровь. Ты плохой, плохой криминалист, Саша! И как тебя не выгнали с работы!?
— Ну, допустим. Ты хочешь, чтоб я извинился?
Она на секунду задумалась:
— Нет. Я рада. Наконец-то хоть что-то начало происходить. Ты в курсе, что это уже четвертый раз?
Что бы это не значило, я не в курсе. Она нахмурилась.
— Ты не очень сообразительный, да? Мы видимся четвертый раз. И ты, наконец, спишь так крепко, что можешь меня услышать.
Ну, спасибо тебе, Вероника. Всё-таки снотворное.
— В четвертый, и что?
— Это значит, что я на четвертом круге ада. Ты знаешь, сколько их всего?
— Что тебе надо?
— Их девять. С каждой новой попыткой достучаться до тебя я падаю всё ниже и ниже. Это моя плата. Так что ты мне должен.
Когда это я успел задолжать? Так, Саша, соображай. Что-то странное творится, надо это заканчивать.
— Ладно. Ок. Начнём сначала. Допустим, почему я, я понял. — Потому что лопух. — А ты кто?
Она заморгала.
— Ну, кто ты? Если ты носила заколку, которую я нашёл, значит, ты существуешь в реальности?
— Аааа… Не думаю.
— Но раньше существовала?
Она неуверенно кивнула.
— То есть, ты умерла? И сейчас, по твоему мнению, где-то в аду?
— Ну как бы, двигаюсь в его направлении.
— Ок. Уже что-то. Как тебя зва… зовут?
Её глаза расширились. Я очень четко увидел своё отражение. Жуть какая.
— Я не знаю.
— Может, ты помнишь, как умерла?
— Нет.
— Ну, я пытался. Прости, ничем не могу помочь.
— Так не пойдёт! — Она вспыхнула. Ткань на платье затрещала, быстро обугливаясь. По ногам пробежали красные искры. Девушка протянула ко мне руки, заставляя меня сжаться в комок. — Ты мне поможешь!
— Я не знаю, как! Прекрати, хорошо? Не приходи больше!
— Нет! Я должна!
Она сделала шаг мне навстречу. Видимо, это далось ей с трудом. Пространство вокруг меня начало заволакивать дымом. Черт, Саша! Уже не смешно. Да и не было смешно. Надо просыпаться.
— Слушай, я не знаю, что говорят в таких случаях. Прости, как-то не вышло! — Я судорожно бегал глазами по земле и стенам. Самый страшный кошмар: ноги увязли и ты не можешь пошевелиться, а к тебе приближается монстр!
— Ты поможешь мне.
— Уйди!
— Поможешь!
— Сгинь, нечистая?
— Я же оставила заколку! Ты её забрал! Теперь помоги мне!
Надо просыпаться. Это абсолютно точно кошмарный сон. А если это сон, то в нём очень плохая детализация. Так, за что бы зацепиться? Стены, земля, дым — всё слишком абстрактное. На адовую девушку я смотреть не буду ни за какие коврижки. Мои руки! Каким-то неимоверным усилием воли я вытянул перед собой обе руки и растопырил пальцы. Так, сколько пальцев? Почему они плывут? Я не вижу свою кожу. Волоски на коже? Тем более не вижу. Вся ладонь плывет и деформируется. Потому что это сон. Сон. Саша, проснись!
— Нееееет! Не уходи-иии!
Давай же! Это сон. Я вроде как поплыл вверх. Сквозь серое нечто. Оно было слишком плотным и зыбким, как песок. Не знаю, продвигаюсь ли я вверх? Или застрял в этой сизой бесконечности, пропахшей гарью? Руки, смотри на руки! Сознание с этим не справится — ты проснешься.
— Аааааааааааааааааааааа!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
— Саша! Саша, ну же!
Кто-то хлопал меня по щекам. В нос ударило что-то едкое.
— Саша!
— А? — Я открыл глаза. Надо мной склонились Вероника и один из наших охранников.
— Ну ты даешь, Саша! Я уж испугалась! — Она похлопала меня по груди. Я всё ещё сидел в кресле, за своим монитором.
— Я кричал?
— А? Да нет.
— Приснилось, значит. Что случилось? — Я огляделся. На мониторе отображались координаты моих роботов. Все уже на месте, но не разгружены.
— Ты принял таблетки! Зачем здесь? Я же сказала: иди домой!
— Вероника, это снотворное?
— Снотворное… — Она хлопнула руками по полным бедрам. — Успокоительное плюс витамины. Но тебе хватило, чтобы вырубиться.
В разговор вмешался охранник:
— Это я тебя нашёл, смотрю, машины твои стоят, а тебя нет. А все домой уже ушли. Ну а я к тебе, думаю, мало ли? А тут ты. И таблетки на столе лежат.
— Думали, я того?
— Ну, с твоей работой то не мудрено.
И с какой-такой моей работой и немудрено? За кого он меня принимает?
— Саааш, ты вспотел весь. Может зайдешь ко мне, переоденешься? — Мы с Вероникой несколько секунд смотрели друг на друга. Наверное, весь мой вид говорил, что не зайду. Она отвернулась. — Ну смотри, как хочешь.
— Я, … мне… Мне надо поработать. Вот очень надо. Прямо сейчас.
И как ни странно, это чистейшая правда.
Как только Вероника и охранник ушли, я полез в базу нашей криминалистической лаборатории. Если признаться, у меня нет доступа к результатам анализа улик с мест преступлений. Хоть я и числюсь криминалистом, но считаюсь простым оператором каких-то сложных и непонятных машин. Коих и обслуживаю. Но получить пароль к нашей базе данных — дело нехитрое. Он у многих в лаборатории на бумажке записан и приклеен к монитору.
Залогинясь, я быстро пробежался глазами по отчету с позавчерашнего места преступления. Меня, естественно, интересовала злополучная заколка. Но по ней никаких данных не было. Странно. Только группа крови от двух разных проб. Одна из них моя. Вторая — нет. И, ещё кое-что — кровь-то — пятилетней давности. Плюс два вида волос. Тоже старых. И никакого анализа ДНК! Я очень рассердился. Как так: столько образцов — и ничего! Вздохнув, я вышел из базы и положил перед собой белый листок бумаги. Итак, что мы имеем?
“Металлическая заколка. Старая. Со следами крови пятилетней давности.
На заколке есть два типа волос. Оба женские. И тоже старые, не менее пяти лет назад покинувшие чьи-то головы. Одни волосы принадлежат натуральной блондинке, вторые — крашеной шатенке.”
Это факты. То, что на данный момент удалось получить научным лабораторным методом. Теперь запишем мои домыслы. Данные из кошмаров.
“Девушка из снов — предположительно, жертва. Хозяйка заколки. Шатенка. Возможно, на заколке именно её волосы. И её кровь.
На вид ей лет 17-20-ть.
На ней красное вечернее платье. Скорее, даже бальное.
Запах дыма и гари.
Место преступления: переулок?”
Вот на этот счёт у меня есть сомнения. Реальный переулок, где мне пришлось махаться с сорок восьмым и место из моих снов немного различаются. Хотя пятилетний срок давности всё бы объяснил. Значит, я ищу молодую девушку, предположительно, умершую около пяти лет назад. Если, конечно, это действительно её заколка и её волосы. И смерть её как-то связана с огнём. Пожар? Тогда почему на заколке кровь? Что ещё? Девушка 17-ти — 20-ти лет, в бальном платье. Что она вообще делала в переулке ночью? Стоп. С чего я взял, что была ночь? Из-за темноты и дыма. Докатился. Всерьез анализирую данные из своего сна. Хотя у меня, возможно, есть её ДНК. Я вылез из кресла и побежал в лабораторию. Естественно, коллеги были безумно рады меня видеть:
— О, Санёк, что припёрся? — Беззубый и, с некоторых пор, безусый дядя Вася, а по протоколу, Василий Петрович, смерил меня взглядом, хитро прищурившись.
— А вы зачем усы сбрили, Василий Петрович?
— Потеплело. — Он густо заржал. Я отвернулся от него в поисках Надежды. И я сейчас не про положительно окрашенную эмоцию, связанную с ожиданием удовлетворения потребности, а про конкретную девушку: младшего лаборанта Надю, мало ассоциирующуюся с чем-нибудь положительным.
— А вы Надю не видели?
— Надьку-то? — Он хмыкнул. — На свидание хочешь позвать?
— Упаси бог.
— Ну, тебе и не светит. Она на Вадика, этого выскочку, запала. — Он опять заржал. — Он ж теперь сержант.
— Василий Петрович, я пойду, Надю поищу…
— Чего тебе? — Кто-то с силой хлопнул меня чем то плоским по спине. Ссадины немедленно заныли. Я обернулся. Надежда, собственной персоной!
— Привет. Я тебя ищу.
— Поняла уже. — Маленькие карие глаза неприветливо смотрели с узкого, длинноносого лица. Она откинула со лба несколько прядок, чем моментально сделала себя ещё менее привлекательной.
— Поговорить хотел по поводу одного дела. Может, помнишь, в переулке?
— А что с ним? Что-то не так?
Я осторожно взял её за локоть, отводя в сторону. Василий Петрович подмигнул мне и удалился в сторону маленькой кухоньки.
— Да нет. Всё в порядке. Просто насторожило кое-что. — Проследив её недовольный взгляд, я быстро убрал руку.
— Ну!
— Там среди прочих улик заколка была. С волосами и кровью. Почему анализа ДНК нет?
— Саш! Ну ты чё как с луны свалился? Кого там анализировать?
Она смотрела на меня как на идиота.
— Эм. Волосы. Кровь. Надь. Ну там полно улик.
— Ты меня работать учишь?
— Нет. Просто посмотрел отчёт и…
— А какого х…, — она остановилась на полуслове и злобно на меня взглянула — какого ты отчёты смотришь?
Сколько яда. Можно подумать, я на что-то святое посягнул. Я решил заболтать ей зубы.
— Не знаю, в курсе ты или нет, но при сборе и первичном анализе всё не слишком хорошо прошло.
— Ты про то, что все улики кровью своей заляпал?
Мда, ну, не все, допустим, но ок.
— Заколку заляпал, к сожалению, да. Поэтому и спрашиваю. Так сказать, чувствую вину за порчу улик. Это из-за меня их невозможно было проанализировать?
— Их никто и не анализировал. Ты же сам в отчёте написал, что свежая кровь — твоя. А старая кровь — слишком старая. Причём женская. Ты же в курсах, что трупаки мужского пола были? Это то ты, как эксперт, смог заметить?
— Надя… — блин, слов нет, а что если это заколка принадлежит убийце, и на ней его кровь, например. Или его (ну хорошо, её) волосы? — Это улика с места преступления. Какая разница, сколько лет образцам? Этот волос — я подцепил тонкую волосинку, лежащую на плече её пиджака — он мог покинуть твою прекрасную голову и сегодня, и вчера, и даже месяц назад. Но это всё равно твой волос.
Она откинула мою руку:
— Я, вообще-то, одежду стираю. И понятно уже, кто убийца. Вадя во всем разобрался.
Вадя разобрался!!! Вадя! Ну прекрасно. Ещё одна влюблённая дура. Если Вадя уже разобрался, конечно, никакой дополнительный анализ делать не надо.
— И в чём он разобрался?
— В чём? Кто убийца, конечно. Там два и два сложить. У Вади на этот счёт голова варит.
— И кто убийца?
— Заколка твоя к нему никак не относится.
На самом деле я и сам ни разу не предположил, что девушка и её заколка как-то могут быть связаны с двумя свежими жмуриками из переулка. Но есть же правила, протоколы. Есть улика — нужно сделать её анализ.
— Надь, ну, если там что у Вадика не срастется, а ДНК с волос на заколке нет? Нам же всем влетит.
— Чё там может не срастись?
— Ну мне точно влетит. За порчу улик.
— Не влетит. Или ты что, по тихому хочешь её изъять?
Вот что у человека в голове? Мне и мысль такая не придёт никогда на ум.
— Нет, хочу чтоб всё сделано было аккуратно. Чтоб провелись эти тесты злосчастные.
— Мне это только лишняя работа. Запрос писать на секвенирование опять-таки. А там очередь.
Боже, она ведь даже не сама это делает! И почему я не могу подать запрос? Чертова бюрократия! Ладно. Сейчас буду врать.
— Надь. Не хотел тебе говорить. Но я Вадика недавно видел. И, честно — он сам бы хотел, чтоб в деле всё чистенько было. Даже если нам всем понятно, что волосы на заколке к делу не относятся, это, как бы, его первое дело в качестве сержанта.
Она заметно порозовела. Я наклонился к ней поближе и продолжил:
— Он-то уверен, само собой. Но на бумаге… Он должен исключить все варианты. Представь, как ты его выручишь.
Таким же заговорщическим шепотом она спросила:
— А что он сам не попросил?
— Да тут крутятся всякие — я кивнул в сторону дяди Васи. — Ну, опять же, и моя вина здесь есть, я за нас двоих пришёл.
Надя поморщилась. Наверное, не стоило ставить себя и уважаемого ею Вадима на одну ступеньку. В её глазах мы, видимо, на противоположных концах социальной лестницы.
— Надь, в общем, сделаешь?
— Сделаю. Передай Вадиму, что всё будет в лучшем виде. Сразу бы сказал, дурилка, для кого это — она стукнула меня картонной папкой по лбу — а то ломался тут.
Усмехнувшись, она развернулась на низеньких уродливых каблучках и зашагала прочь. Я вздохнул. Если Надя сделает всё быстро, есть шанс завтра получить результаты. Это тебе не начало века, когда нужно было ждать несколько дней. К счастью, в этом направлении наука идёт вперед семимильными шагами.
День уверенно клонился к вечеру. Разобравшись с маркировкой выгруженных улик, я провел осмотр моих полевых пчёлок. К счастью, ни одна из них не “порадовала” меня внеочередным сбоем. А в ремонтном цехе меня всё еще дожидался сорок восьмой. Прости, друг, не сегодня. Закончив работу, я поплелся домой.
Сон меня больше не пугал. Будучи уже втянутым во всю эту историю, я решил, что единственным выходом из ситуации будет помощь бедной девушке. Я посмотрел на кулёк таблеток, но решил ничего не принимать. В случае, если я захочу проснуться, мне нужна будет ясная голова. Подумав, я поставил будильник на полчаса вперед. Так сразу и не заснув, я несколько раз переводил время будильника и пялился в потолок, считая воображаемых сорок восьмых. Где-то на двести тридцать пятом боевом товарище я провалился к Морфею. Или, правильнее, к моей огненной подружке в красном платье.
— Ну наконец-то. Почему ты ушёл?
— Я же вернулся. — Несколько секунд я вглядывался в темный силуэт, принимающий всё более и более явные очертания. Девушка подходила ближе и, наконец, замерла в каком-то метре от меня. В этот раз я решил её как следует рассмотреть.