— И власть, — Тео отчего-то вспомнился Волдеморт.
— Может быть. Хотя это, скорее, любовь к себе и стремление получить эту любовь от других любой ценой.
— И большую ли цену запрашивают? — Тео становилось все более неуютно от этого разговора, но он мог натолкнуть на мысли о расследовании.
— Всегда одну и ту же, — бросила Грейнджер и отпила из своей чашки. — Всегда одну и ту же. Тебя — без остатка.
Теодора передернуло. Ему неприятно было признавать это, но Грейнджер, похоже, была права.
— Когда человек любит — он отдается любви полностью, без остатка. Когда человек мстит, он бросает все силы на это, по сути тоже отдавая всего себя.
— Молодец, Тео, — Грейнджер обнажила зубы в улыбке. — Как думаешь, за что платил ваш преступник: за любовь или за месть?
Тео задумчиво уставился на ее руки. Огрубевшая кожа, черные ногти, скрюченные пальцы — он никак не мог поверить, что в это превратились руки, которые каких-то двенадцать лет назад казались самыми нежными в мире. Или целых двенадцать лет назад. Для Тео время промчалось как один миг, для Грейнджер прошла вечность.
— Хочешь, я принесу ножницы? — тихо спросил он.
— После Дафны мой маникюр не впечатляет? — рассмеялась Грейнджер.
— Скорее, наоборот — слишком впечатляет. Акцио, ножницы!
Небольшие маникюрные ножнички опустились на стол перед Грейнджер.
— Ох, Теодор, милый, твоя щедрость не знает границ. Может, еще и с зубами мне поможешь? А то они, кажется, скоро начнут выпадать. Чувствую себя древней развалиной, а мне ведь еще и сорока нет.
— Могу попросить Поттера купить нужное зелье и принести, — Тео кивнул. Впрочем, он не тешил себя надеждами о том, что к Грейнджер возвращается рассудок, раз она решила немного привести в порядок свою внешность. Но, глядя на то, как Грейнджер орудует ножничками, Тео невольно улыбнулся. В конце концов, даже тьма не могла полностью уничтожить ту Гермиону Грейнджер.
— Предвечная тьма может многое, — протянула Грейнджер.
— Я же просил! — прорычал Тео.
— Мне перестать слушать, что ты говоришь? Ты это вслух сказал, — она скривилась.
Тео поджал губы. Похоже, Грейнджер дурно влияла на его собственный разум. Или он просто слишком долго был в одиночестве и привык разговаривать с самим собой.
— Ладно. Мы оба ужасно устали, а завтра тяжелый день. Предлагаю ложиться спать, — он вздохнул.
— А спать мы будем тоже в одной комнате? — ехидно поинтересовалась Грейнджер.
— Нет. Я буду в своей, ты — в бывшей комнате Дафны. Единственное условие — двери не закрывать. Я тоже очень чутко сплю и обязательно услышу, если ты задумаешь побег.
— Тео, дорогой, — Грейнджер положила ножницы на стол и провела пальцами по его щеке. — Ты же вроде все понял. Я могла сбежать в любой миг, но оставалась в Азкабане, на этой деревянной койке без матраса, среди камня и сырости. С чего бы мне убегать сейчас, а главное — куда?
Крыть было нечем. Грейнджер прекрасно это понимала и потому принялась с упоением рыться в своих старых вещах.
— Удивительно, что вы их не уничтожили, — пробормотала она, достав из пакета тонкую ночную рубашку. — Хотя если это вещественные доказательства, тогда понятно.
Тео только порадовался тому, что дементоры выполоскали Грейнджер не все мозги.
***
За стенкой слышалось сопение Грейнджер, а Тео все никак не мог уснуть. Он снова и снова возвращался мыслями к той единственной ночи, что они провели вдвоем. Тогда Теодору стало просто интересно, чем Грейнджер отличается в постели от той же Дафны. Грейнджер же — как она сама позже призналась — после рождественской вечеринки стало интересно, как это — спать не с Уизли. Оба посчитали случайную встречу везением и шансом удовлетворить любопытство, оба были не прочь взять еще бутылочку вина и отправиться к Теодору — и оба утром не могли посмотреть друг другу в глаза. Тео уже был помолвлен с Дафной, и позже мысленно называл эту ночь попыткой поймать за хвост ускользающую свободу. Уизли сделал Грейнджер предложение через месяц. Тео видел, что она счастлива с мужем, да и он был доволен Дафной, но изредка воспоминания все же просыпались. Ровно два раза в год: в сентябре, когда он вспоминал, что у Грейнджер день рождения, и на Рождество — теперь оно было неразрывно связано с памятью о ней, о тяжелых каштановых волосах, плоском животе, горячих губах, спине, выгнутой дугой, и жарком шепоте: «Теодор». Он и сам пытался забыть. В конце концов, один эпизод — не повод для сумасшествия, но они работали в одном Отделе, и Тео не мог не замечать того, как Грейнджер улыбается Поттеру, как задумчиво смотрит в пергаменты, как накручивает на палец прядь волос — этот жест Тео находил возбуждающим. То, как Грейнджер закусывает в раздумьях кончик пера, казалось невероятно сексуальным. Если у нее получилось оставить рождественскую ночь в прошлом, то Тео с каждым взглядом влюблялся в нее все сильнее, сам того не замечая. Возможно, потому он и охладел к Дафне. Та никогда не умела шептать имя так, чтобы внутри все вспыхивало, сгорало и осыпалось пеплом, оставляя лишь сладкий дым и желание.
— Теодор, — его эротический кошмар стал явью. Грейнджер стояла на пороге комнаты, похожая на привидение: худая, разве что не прозрачная, в короткой белой ночной рубашке, с прижатой к груди подушкой. Белки ее глаз блеснули в лунном свете.
— Я слышала, что ты не спишь, — она оперлась плечом о косяк.
— И? Это не повод вламываться ко мне среди ночи.
— Мне холодно. Вот и повод вломиться к тебе посреди ночи. Я никак не могу согреться.
Тео вздохнул и откинулся на подушку. Эта ведьма определенно читала его мысли. Она не могла прийти просто так, нет. Явно почуяла его воспоминания и решила заглянуть.
— Грейнджер, — Тео включил ночник и смерил ее долгим взглядом. — У нас все равно ничего не выйдет. Ты вернешься в Азкабан после расследования, и я никак не повлияю на это, даже если…
«Даже если влюблюсь», — наверняка любая другая женщина рассчитывала бы на такое окончание фразы. «Даже если мы переспим», — хотел сказать Тео, и Грейнджер, особенно в нынешнем состоянии, приняла бы такую честность.
— Даже если между нами что-то поменяется, — она сама закончила фразу. — Я знаю. Но сейчас у меня внутри так холодно, словно там остался кусок Азкабана. Если я не отогреюсь, я уйду. Обещаю.
Тео подвинулся, признавая поражение. Грейнджер улеглась рядом, свернулась калачиком и прижалась к нему, дрожа всем телом. Теодор подавил тяжелый вздох, отогнал пару нелицеприятных мыслей и обнял ее. Через пять минут дрожь поутихла, а дыхание Грейнджер выровнялось. Тео поворочался еще немного — он давно отвык спать не в одиночестве — и сам задремал.
***
Утро началось со стука в дверь. Тео прижал к себе чье-то теплое тело и лениво зевнул.
— Это Гарри, — раздался откуда-то из-под руки хриплый голос Грейнджер. Сон оказался явью. Она действительно лежала в его постели. Более того, правая рука Теодора обхватывала ее за талию, а к его груди прижималась ее спина с торчащими позвонками.
— Ты отвернулась от меня, — пробормотал Тео первое, что пришло в голову. — Ты от всех отворачиваешься?
— В моей жизни было не так уж много всех, — ответила Грейнджер, выбравшись из-под одеяла, и Теодор с облегчением отметил, что она все еще в ночной рубашке. — Может, впустишь Гарри?
— Да, — Тео перелез через Грейнджер, нашарил босыми ступнями комнатные тапочки и вышел. Уже в коридоре он услышал ее разочарованный вздох.
— Вы собираетесь? — спросил Поттер, едва переступив порог, и посмотрел на Тео, который не удосужился даже надеть штаны. — Вы проспали?
— Поттер, когда в следующий раз мы куда-то соберемся, будь добр — озвучивай, во сколько именно ты зайдешь.
— Тео, кто там? — хрипло промурлыкала Грейнджер, выглянув из комнаты.
Поттер закашлялся, отвернулся и протопал на кухню.
— Я пока кофе вам сделаю! — крикнул он. — Нотт, я думал, меня уже ничто не сможет так разочаровать.
— Грейнджер, быстро одевайся и дуй на кухню, — буркнул Тео, натягивая брюки. — И сама объясняй Поттеру, что произошло.
— Тео, не злись, — капризно протянула она и принялась искать подходящую одежду. Теодор схватил свою рубашку и вышел.
— Поттер, на самом деле Грейнджер просто стало холодно, — произнес он, войдя на кухню.
— Мне плевать, — отрезал Поттер. На столе, как ни странно, стояло две чашки — похоже, он не шутил, когда сказал, что сделает кофе.
— Гарри, доброе утро, — произнесла Грейнджер и проскользнула на кухню. Поттер смерил ее тяжелым взглядом и закатил глаза. Тео и сам чуть не сделал то же самое: из всех вещей, что были в пакете, она умудрилась выбрать самое ужасное.
— Ты точно похожа на Лестрейндж, — процедил Поттер, нарушая тишину, повисшую в кухне. Тяжелое черное платье в пол в сочетании с болезненной худобой действительно напоминало о Беллатрикс, и Теодор поспешил отбросить эту мысль.
— Тео говорил тебе о зубном зелье? — она, похоже, пропустила слова Поттера мимо ушей.
Тот, не проронив ни слова, извлек из внутреннего кармана мантии небольшой пузырек.
— Десять капель на стакан воды, полоскать три раза в день, — сказал Тео, заметив ее замешательство. Грейнджер кивнула, взяла протянутое зелье и вышла.
— И как скоро оно поможет? — шепотом поинтересовался Теодор. Поттер пожал плечами.
— Ай! Больно! — взвыла Грейнджер, перекрикивая шум воды, доносящийся из ванной.
— А ты на что надеялась? Зубы магией лечить так же неприятно, как и маггловскими методами, — буркнул Поттер.
Грейнджер вернулась, держась за щеку.
— Кофе, напиток богов, — простонала она и схватила со стола чашку. — Итак, каков план?
— Мы направляемся в Гринготтс, — отрезал Поттер. — Остальное — не твоя забота.
Грейнджер нахмурилась и молча подперла рукой щеку. Кофе допили в тишине.
— Сейчас мы аппарируем в Косой Переулок, — соизволил сообщить Поттер. — Там нас уже будут ждать. Нотт, ты готов?
— Поттер, черт возьми! Я не силен в парной аппарации! Я насилу вытянул Грейнджер сюда, но переправить двоих в Косой Переулок я не смогу.
— Аппарировать буду я. Твоя задача — держать Грейнджер. Гермиону.
Она сама взяла Теодора за левую руку, а он почти не был против. Поттер схватил Теодора за локоть справа и взмахнул палочкой.
Косой Переулок встретил их аврорским конвоем, что тянулся вдоль закрытых магазинов.
— Маги перебрались в другое место? — спросила Грейнджер, чуть приподняв бровь. Тео пожал плечами. Он мог поклясться, что еще позавчера делал покупки и ничего не слышал о том, чтобы одна из столь масштабных точек волшебной торговли собиралась переезжать.
— Это из-за тебя, — бросил через плечо Поттер, широко шагая по центру. Угрюмые авроры, стоявшие по обе стороны переулка, провожали их сосредоточенными взглядами.
— Ты умудрился сделать цирк из моего возвращения? Я не ожидала от тебя такого, Гарри. Ты изменился, и нельзя сказать, что в лучшую сторону.
— На себя посмотри! — рявкнул Поттер, развернувшись к ней. Грейнджер дернула уголком рта, и Тео заметил, что ее плечи словно начали испускать черный пар.
— Тихо, — он обхватил Грейнджер за талию. — Ты обещала хорошо себя вести и не убегать.
— Но никто не говорил, что из моего визита в цивилизованный мир сделают шоу. Не хватает только тыкающих пальцами детей, плюющих вслед старух и толпы с камнями.
— Могу организовать, — буркнул Поттер, и Теодору пришлось еще крепче сжать Грейнджер, чтобы отбить у нее желание сбежать.
Охрана Гринготтса была усилена раз в десять. В просторном холле кишели авроры, зато гоблинов за стойкой не наблюдалось. Точнее, он там был один. Похоже, из-за Грейнджер даже банковским работникам достался внеочередной выходной.
— Мисс Грейнджер, — прокаркал гоблин и осмотрел с ног да головы. — Да-да, я уже получил распоряжения касательно вас. Идемте.
Грейнджер пропустила его вперед, смерив недоуменным взглядом, и двинулась следом.
— Ты видишь, какая ты важная шишка? Ради тебя закрыли Косой Переулок и банк, работавший без перебоев даже во время террора Волдеморта, — шепнул Тео на ухо Грейнджер, когда они садились в вагонетку.
— Но они боятся, — чуть обиженно протянула Грейнджер. — Я этого не хотела. Я хотела отомстить тому, кто уничтожил мою семью. Я не рвалась к мировому господству или что-то вроде того. Ничего, кроме возмездия.
— В конвое весь аврорат и весь его кадетский корпус, — продолжал Тео голосом змея-искусителя, но Грейнджер только отмахнулась. Похоже, ей не слишком-то нравилось быть настолько важной. Вагонетка пришла в движение, и Тео бросил все силы на то, чтобы сдержать рвотные позывы и не распрощаться с содержимым желудка, особенно при Грейнджер. Он не мог точно сказать почему, но ему хотелось произвести на нее впечатление.
Грейнджер открыла свой сейф очень глубоко. Пожалуй, даже чересчур глубоко. Они миновали три водопада, две огненных стены, а также пугающую прозрачную пелену чар, от которых Тео не стал бы ждать ничего хорошего.
— Это даже глубже, чем сейф Лестрейнджей, — резюмировал Поттер, когда вагонетка, наконец, остановилась.
— Даже глубже, чем отцовский сейф, — протянул Тео. — А он был уровнем ниже, чем у Лестрейнджей.
— Содержимое сейфа — бесценно, — отрезала Грейнджер.
— Вашу руку, мисс Грейнджер, — произнес гоблин, и она спокойно прикоснулась к гладкой двери кончиками пальцев. Дверь с тихим скрипом отворилась.
В нос ударил запах книг — тот, что всегда царит в библиотеках. Удивительно, но сырости не чувствовалось.
— Сотрудники Гринготтса любезно позволили мне наложить пару заклятий, чтобы книги не испортились. Нам понадобятся вот эти, — она бережно подняла два увесистых тома. — И, пожалуй, мой дневник.
— Дневник? — недобрым тоном переспросил Поттер.
— Да. Что-то вроде лабораторного журнала. Я делала пометки, и сейчас они могут нам пригодиться.
Поттер молчал, Тео же никак не мог понять, что такого Грейнджер сейчас сказала. Однако больше за все время пребывания в Гринготтсе они не услышали от Поттера ни слова. В том же зловещем молчании он вывел их с Грейнджер из банка, аппарировал к Теодору домой и так же молча вышел.
— Что это было? — Тео недоуменно уставился на входную дверь.
— О, на Гарри, кажется, нахлынули страшные воспоминания. Не обращай внимания, — отмахнулась Грейнджер и уселась за обеденный стол. — Помнишь, на втором курсе Хогвартс терроризировал наследник Слизерина?
— Забудешь такое, — Теодора передернуло.
— Так вот, это была Джинни, мыслями которой овладел дневник юного Волдеморта. Видимо, Гарри решил, что мой дневник создан по подобию того, и что когда-то из-за него может погибнуть одиннадцатилетняя девочка. Глупо. Дневник Волдеморта был крестражем, я не собираюсь так поганить свой. Тем более что в процессе подготовки к ритуалу я уяснила для себя кое-что.
— Например? — Теодор вручил ей сандвич, сам взял второй и принялся жевать.
— Например, что основной признак действительно могущественного мага — способность принять возможность собственной смерти. Потому что это переход на следующий уровень организации существа. Тело перестает существовать, но не дух. Конечно, глупо бежать навстречу собственной смерти и искать ее, но и попытки стать бессмертным характеризуют мага, как труса и слабака.
— Ты сейчас пытаешься сказать, что Волдеморт был слабаком? — Тео чуть не подавился сандвичем.
— Я говорю это практически прямым текстом, и очень рада, что ты улавливаешь суть. Наплодить целых семь крестражей — уму непостижимо!
— Просвети недалекого аврора, который не то что на следующий уровень организации духа, на следующую ступень карьерной лестницы никак не доползет: что за зверь этот твой крестраж?
— Читай, — Грейнджер раскрыла одну из книг и подвинула к Теодору. Тот быстро пробежал взглядом по желтой от времени странице. Грейнджер тем временем листала свой дневник, хищно улыбаясь. Судя по всему, написанное там знатно ее забавляло.
— Ладно, я понял. Это мерзко, и я не хочу больше слышать ни слова о крестражах, — Тео брезгливо отодвинул книгу.