— Еще… немного, — с трудом произнес он, толкнулся вперед, и его накрыло. От сладостной пульсации кружилась голова и покалывало в ступнях. Тео отпустил волосы Гермионы, и она тут же выпрямилась, прижалась к его груди спиной и потянула за руки, заставляя обнять ее за талию.
— Ты все та же, — протянул Тео ей на ухо. — Даже лучше.
Он заставил ее повернуться, снял душ с кронштейна, опустился на одно колено и принялся бережно смывать собственное семя с ее бедер.
— Ты меня балуешь, — Грейнджер положила руку на его затылок. — И да — ты тоже безумно хорош.
Вместо ответа он легко коснулся губами ее живота. Она зашлась хриплым смехом.
— Кажется, кое-кто хочет продолжения?
— Если ты против, ничего не будет, — Тео поднял голову и посмотрел в ее глаза. Обычно карие, сейчас они потемнели до черноты и горели желанием. Не дожидаясь ответа, он закрыл воду, поднял Грейнджер на руки и быстрым шагом направился в спальню.
Кровать скрипнула под их телами. Грейнджер упала на спину, и Тео навис над ней, опираясь на локти. Она с готовностью раздвинула ноги и согнула их в коленях.
— Будь хорошим мальчиком, — прошептала она.
От одного только ее голоса член вновь отвердел.
— Обязательно, — выдохнул Теодор и вошел в нее. Гермиона обхватила ногами его поясницу, запрокинула голову и прерывисто вдохнула. Тео выпрямился, схватил ее за ягодицы и насадил на свой член. Грейнджер со стоном выдохнула и вцепилась пальцами в его предплечья.
— Еще! — прохрипела она, и Тео снова дернул ее на себя. А потом еще раз, и еще. Грейнджер тяжело дышала и извивалась змеей, ее волосы разметались по подушке, а губы шептали что-то бессвязное. Тео и сам что-то бормотал, не осознавая смысла собственных слов, пока не был прерван вскриком Гермионы. Он чувствовал, как вся она вытянулась в струну, а потом задрожала. Ее била крупная дрожь, а широко распахнутые глаза словно подернулись пеленой. Она вздрогнула в последний раз, и Тео сам излился.
— Ой, — тихо протянула Грейнджер, чуть виновато глядя на него. Теодор опустил глаза и недоуменно уставился на свежий порез, пересекавший его грудь.
— Это что за чертовщина?
— Прости, Тео, — Грейнджер легонько толкнула его в плечо, заставляя лечь на спину, и наклонилась над ним. — Я совсем потеряла контроль. Эта тьма внутри — ее нужно постоянно сдерживать. Но ты был настолько хорош, что я полностью расслабилась, и эта сила вырвалась.
— Драккл, — простонал Теодор, все еще пребывая в экстазе. — Дорогая, если решишь в следующий раз доказать, что не симулируешь свой оргазм, достаточно простых слов.
— Прости, — Гермиона наклонилась к его груди и провела языком по порезу, слизывая проступившие капли крови. Тео передернуло, и внутри кольнуло смешанное чувство. Это было одновременно и осознание того, что Грейнджер пробует на вкус его кровь, и сладостная нега от ее горячего дыхания на груди и щекочущих мокрых прядей.
— Ты можешь это вылечить, или мне сходить на кухню за зельем? — Тео осторожно взял ее за подбородок и заставил поднять голову.
— Сходи, — она перекатилась на бок и лениво потянулась. — Я еще немного не в себе, боюсь сделать хуже.
— Ладно, — Тео поднялся на ноги. — Пока я буду расправляться с этой царапиной, будь добра, сними постельное и отнеси в ванную. Мы, кажется, забыли вытереться после душа, и я не испытываю никакого желания спать в луже.
— Хорошо, — она кивнула и тоже поднялась на ноги.
Когда Теодор вернулся в спальню, Грейнджер уже убрала постельное белье и скрылась в ванной. Оттуда доносились сдавленные ругательства — она была последовательна в своих попытках хоть как-то подлатать больные зубы. Тео застелил кровать чистой теплой простыней и лениво взмахнул палочкой, заставляя одеяло скользнуть в пододеяльник, а подушки — в наволочки. Когда Грейнджер вернулась в спальню, от нее пахло смесью трав.
— Ты уже справился, — резюмировала она.
— Да, — Теодор улыбнулся. — Ложись и будем спать. Завтра тяжелый день. Тебе предстоит объяснить Поттеру, зачем нам еще раз смотреть на место преступления.
— А он, похоже, все еще дуется на меня за то, что опять разнесла в пух и прах его теорию, — произнесла Грейнджер и забралась под одеяло. — Ты идешь спать?
— Да. Да, конечно, — он улегся рядом и сгреб ее в охапку. Запах тюрьмы почти улетучился, уступив ароматам трав, шампуня, мыла и кофе — того самого, что она пила на кухне. С этими мыслями Тео и уснул.
***
Он проснулся оттого, что в кровати стало прохладно и одиноко. Тео сонно приоткрыл один глаз и обнаружил босую Грейнджер, стоящую у окна. Она тихо и напевно произносила слова на чужом непонятном языке, еле шевеля губами. Взгляд ее заволокло пеленой, словно она ослепла. Темный дым клубился вокруг нее, черными змеями обвивая ее талию, скользил по ее рукам, стекал по ногам и вновь поднимался. Тео стало не по себе, и он поспешил закрыть глаза. Если Грейнджер узнает, что он наблюдал — кто знает, каким может быть ее гнев. В комнате воцарилась тишина, через миг раздалось шлепанье босых ног по полу, а потом Грейнджер аккуратно вернулась под одеяло и сама обняла Тео. Тот же пытался дышать еле слышно и размеренно, сдерживая судорожный вздох и умоляя успокоиться сердце, что гулко грохало в груди.
— Тео, — тихо протянула Грейнджер. — Теодор, я знаю, что ты не спишь.
— Надеюсь, ты не будешь меня убивать? — осторожно спросил тот.
— Нет. Не сейчас, — она провела рукой по его волосам. — Конечно, ты видел то, что не положено. Но, думаю, тебе предстоит многое узнать, так что произнесение формулы — не самое ужасное в нашем сотрудничестве.
— Я думал, ты перестала произносить эти формулы после того, как свершила свою месть.
— Нет, Тео, это работает не так, — Грейнджер покачала головой. — Однажды ступив на этот путь, ты уже не сможешь свернуть. Если я не буду произносить формулы каждый день, мне с каждым днем будет все тяжелее сдерживать тьму в себе. И в один день она пожрет меня — помнишь свидетельство об отроке Георге? Он ошибся в самом начале пути. Чем дальше ты зашел — тем ужаснее кара за попытку вернуться.
— Я понял, — пробормотал Теодор. — У нас есть еще пара часов, чтобы доспать, хотя вряд ли я усну теперь.
— Я сварю кофе, — она кивнула. — Прости. Завтра и впредь буду уходить в другую комнату. Похоже, тебя это впечатлило.
— Ты словно окаменела. Смотрела в одну точку и только губами шевелила. Да, я струхнул, признаю.
Грейнджер вдруг хихикнула.
— Что смешного? — возмутился Тео.
— Всегда было интересно, как я выгляжу в этот момент, — бросила она через плечо и вышла из комнаты. Через минуту с кухни донесся шум: звон ложки, шипение огня и бульканье воды. Теодор откинулся на подушку и уставился в потолок.
— Хочешь, я добавлю корицы? — крикнула с кухни Грейнджер. — Я делала так для…
Она осеклась, и Теодор понял почему. Он тихо прошел на кухню и увидел ее тонкую фигурку, согнувшуюся над обеденным столом.
— Грейнджер, — Тео осторожно тронул ее за плечо. Она подняла голову и уставилась на него холодным взглядом.
— Я делала так тогда, в жизни до тьмы, — закончила она свою фразу и подвинула к Тео чашку.
— С корицей? — он вдохнул аромат. — Спасибо.
Она кивнула и отпила из своей чашки. Благо, на сей раз они не отворачивались друг от друга, как несмышленые подростки.
— Ночью все было замечательно, — произнес Тео, желая сгладить небольшую неловкость, что все еще ощущалась в воздухе.
— Кстати, о ночи. Как твоя царапина? — Грейнджер криво улыбнулась.
Он только теперь сообразил заглянуть под волшебный пластырь, который наклеил вчера на царапину. Под ним обнаружился лишь тонкий рубец, чему Тео немало удивился.
— Что, вот так запросто? Разве рана, нанесенная темной магией, не должна кровоточить, причинять ужасную боль, гноиться и вообще убивать меня?
— Пожалуй, это тоже не так работает, — рассмеялась Грейнджер. — Удивительно, как много предрассудков касательно тьмы!
— Нет-нет, пожалуйста, давай спокойно попьем кофе. Будет еще время побеседовать.
— Как хочешь, — Грейнджер пожала плечами, взяла свою чашку в ладони и прикрыла глаза. В этот миг она казалась почти такой же, как раньше.
***
Поттер пришел хмурый, как грозовая туча.
— Я всю ночь думал над тем, что Гермиона вчера сказала про наших подозреваемых, — он повернулся к ней и смерил долгим тяжелым взглядом. — Какова вероятность того, что хоть кто-то из них все еще может нам подходить?
— Давай посмотрим, — Грейнджер кивнула, похоже, желая восстановить хрупкий мир. — Если преступник из них не страдал от недосыпа и не отлучался с рабочего места, значит, ему повезло и его время совпадает с тем временем, когда он бодрствует и находится дома. Рабочий день начинается в девять и заканчивается в пять. Обычно люди просыпаются в семь и ложатся спать около одиннадцати часов ночи. Значит, нам остается не так много временных отрезков. Всего-то восемь вариантов.
— Вот уж действительно просто, как пареная репа. Попробуй узнай, что они делали дома, да еще и в одиночестве, без свидетелей.
— Я не могу узнать, что они делали. Но я могу точно узнать, чего они не делали.
Она открыла папку с досье первого подозреваемого.
— Это не он, — бросила она, пробежав взглядом по строкам.
— Это почему же? — хором удивились Тео и Поттер.
— Он Телец, — Грейнджер посмотрела на них, как на идиотов.
— Гермиона, ты говоришь о том, что очевидно только тебе, — напомнил Поттер, а Теодор согласно кивнул.
— Часы чар привязаны к зодиакальному кругу. Не надо так на меня смотреть, я и сама со скептицизмом к этому отнеслась, но раз создатель формул привязал их к знакам зодиака, я ничего не могу с этим поделать. Поверьте, такая древняя магия — не то, чем я готова была экспериментировать. Так вот, второй час — час Тельца. Это значит, что ему надо было произносить формулу либо с часу ночи до двух, либо с часу до двух дня. Раз свидетели говорят, что этот человек не страдал от недосыпа и не отлучался с рабочего места — а отлучиться в час очень сложно, ведь обед только-только закончился — мы можем смело отбросить его кандидатуру.
— Удивительно, — только и смог выдавить Поттер.
— Давай вторую, — Грейнджер схватила следующую папку, взглянула и тут же отбросила. — Рак. Либо с трех до четырех ночи, либо с трех до четырех дня.
— Но именно ее сотрудницы говорят, что с трех до четырех у них обычно чаепитие, — протянул Поттер, и Тео посмотрел на фото смешной, несуразной девчонки — да как она вообще попала в список подозреваемых.
— И что? — Грейнджер подалась вперед и впилась в его лицо горящим от любопытства взглядом.
— И ничего. Она на них неизменно присутствовала, — пожал плечами Поттер. — Третьего?
— Лев, — фыркнула Грейнджер, заглянув в досье. — Либо до пяти утра, либо убегать с работы пораньше в течение полугода.
— Самое странное, что заметили его сотрудники — это то, что он начал задерживаться на работе. Сам он утверждает, что не успевал навести порядок в бумагах.
Тео посмотрел на фото лопоухого паренька, явно недавнего выпускника Хогвартса, и хмуро усмехнулся — первым делом тьма отгрызла бы ему уши.
«Это не так работает», — раздался в голове голос Грейнджер. Тео вздрогнул и поднял на нее удивленный взгляд. Грейнджер, как ни в чем не бывало, грызла печенье — очередное подношение от Поттера — и качала ногой.
— Теперь у нас нет подозреваемых. Ни одного, — мрачно изрек Поттер.
— А фото в досье сделаны уже после того, как вы начали подозревать этих людей? — скучающим тоном спросила Грейнджер.
— Да, — Поттер кивнул.
— Тогда у вас точно больше нет подозреваемых. Эти люди так же близки к тьме, как я к балету.
На кухне воцарилось молчание.
— Гарри, — голос Грейнджер прозвучал особенно глухо. — Я хочу попасть на место преступления. На все три.
— Исключено, — отрезал тот.
— Ладно. Скажем так: я попаду туда, хочешь ты того или нет, но с твоим разрешением мне будет немного спокойнее.
Тео обхватил голову руками.
— Гермиона, нет. Мы еле выбили для тебя разрешение на посещение Гринготтса. Понимаешь, как Кингсли на меня посмотрит, когда я предложу доставить темную колдунью на место, где творилась темная магия?
— А что такого? — Грейнджер потянула себя за прядь и пару раз хлопнула ресницами.
— Это может быть опасным, ты не находишь? — Поттер чуть наклонил голову.
— Да пожалуйста, — отмахнулась она. — Мне лично квартира Теодора намного больше нравится, чем камера в Азкабане. Я не прочь побыть тут подольше. Тем более что Тео так тепло меня принял.
Она ехидно улыбнулась Теодору, обнажив почти белые зубы. Тот тяжело сглотнул и опустил голову. Она явно приуменьшила. Прием был жарким, даже обжигающим. От воспоминаний о ночи по коже пробегали мурашки, а член дернулся, явно требуя повторения.
— Поттер, если это поможет вычислить убийцу, стоит попытаться. И к тому же — сколько прошло времени после последнего инцидента?
— Почти два месяца, — тихо произнес Поттер и сглотнул.
— Ну вот. Рано или поздно я попаду на место преступления, — Грейнджер пожала плечами.
— Гермиона, ты о чем? Мы говорим о возможном убийстве, а ты веселишься.
— Раз тебе не хочется его предотвратить, значит, тебя это тоже забавляет. Действительно, давненько у великого Гарри Поттера не было по-настоящему великих дел.
Поттер дернулся, как от удара, вскочил с места и вышел. Входная дверь хлопнула так, что зазвенели стекла в окнах.
— Зря ты так. Нехорошо бить по больному.
— Тео, дорогой, давай обойдемся без разговоров о том, что хорошо, а что — не очень. Если не знаешь, как скоротать время, у нас есть один проверенный метод.
Тео снова передернуло.
— Пожалуйста, давай подумаем о деле, — не слишком убедительно протянул Тео. Грейнджер поднялась со своего места, сделала полукруг по кухне, зашла за спину Теодору и положила руки ему на плечи.
— Ты уверен? — выдохнула она ему в затылок.
— Да, Гермиона, уверен, — отрезал Теодор и открыл папку с колдографиями мест преступления.
Она склонилась над столом и принялась рассматривать кадр, на котором была запечатлена лужайка у дома Томаса Бартенса. Дом на заднем плане был цел и невредим, чего нельзя было сказать о самом Бартенсе. Он был привязан за щиколотки к высокому столбу. Кожа свисала аккуратными полосами с его икр, бедер, живота и спины. Срезанные с его рук и ног пальцы лежали у подножия столба, там же лежал и половой член. Клочья волос, вырванные вместе с кожей, подгоняемые ветром, перекатывались по зеленой траве, оставляя на ней бурые пятна крови. Глаза бедняги Томаса вывалились из глазниц, около ушей и рта виднелись тонкие красные полосы, оставленные стекавшими каплями. Тео еле сдерживал тошноту, Грейнджер же, заметив его неприязненное отношение к снимку, выхватила карточку у Тео из папки и принялась рассматривать с особенным воодушевлением.
— А еще есть? — с жадностью в голосе спросила Грейнджер.
Тео без слов перевернул лист в папке. Перед его взором предстали фото с места, где нашли Алису Райли.
— Она ночевала тогда у кузины, которая и нашла ее поутру, — пояснил Тео.
Алиса Райли висела в воздухе безо всяческих столбов. Связанные руки словно тянулись к небу. С рук кожу сняли, будто рукава, оставив ее только на тонких ухоженных пальцах. Впрочем, пальцы были переломаны, и острые осколки костей торчали наружу. На месте грудей зияли кровоточащие дыры, да и все тело Райли словно терзали дикие звери — вырванные, будто острыми зубами, куски плоти, были сложены на пороге дома сестры. Тео предпочитал не присматриваться, но это невозможно было не заметить: руки Алисы были связаны ее собственными волосами, срезанными вместе с кожей с ее черепа. Ноги Райли болтались, вывернутые коленями назад. Тео зажмурился, стараясь сдержать тугой ком, ползущий вверх по горлу.
Страницу с колдографиями дворика Альфреда Уиллоу Грейнджер открыла сама. Видимо, кто-то из его подопечных очень любил аккуратные заборчики с остроконечными досточками. Это сыграло с несчастным Альфредом злую шутку. Оторванные ноги и руки торчали на острых концах пальцами вверх. Голова была насажена на столбик калитки, как на средневековую пику, и смотрела в кадр пустыми глазницами. Сами же глаза торчали из открытого рта с посиневшими губами. Кожа, нарезанная чересчур ровными лоскутами, была выложена с линию вдоль забора. Других останков в кадре не наблюдалось.