Оставшиеся талеры позволили без проблем пройти во дворец. Начальник охраны, ссыпав их в свой карман, повел Руперта по широкому мощеному двору с фонтанами и павлинами к амиру.
Тот возлежал на подушках в огромной зале с колоннами и равнодушно взирал на вращавшихся перед ним в танце девушек.
«Не танцовщицы, а наложницы из гарема, — хмыкнул про себя Руперт. — У этих оголены животы, но прикрыты лица. Они играют только глазами, пытаясь заманить в свои объятия господина. Танцовщицы бы улыбались, стараясь понравиться и оказаться не просто в объятиях красавца-мужчины, но и в его постели».
Амир Файзулла громко хлопнул в ладоши, прекращая танец и взмахом руки отправляя девушек прочь, и с любопытством взглянул на визитера, изучая его, хотя до этого откровенно скучал.
Воин — об этом красноречивее всяких слов свидетельствовал шамшир, висевший на поясе. Такое оружие для красоты не носят. Красив — тонкие черты лица подчеркивал легкий загар. Хорошо сложен: шипастые высокие наплечники подчеркивали широкие плечи, а пояс обвивался вокруг узкой талии. Всем хорош мальчик, но… Не в его вкусе. Он предпочитал светловолосых, а этот брюнет, как он сам.
Руперт тоже с нескрываемым интересом рассматривал амира. На базаре не солгали. Амир Файзулла молод, красив восточной красотой, строен и мускулист, как воин. Любит роскошь — его парчовый шервани расшит золотой нитью и украшен драгоценными каменьями и крупными розовыми жемчужинами. Настоящий правитель с гордым взглядом.
Руперт задумался — сейчас подарить ему камни или все же выждать момент? Второе ему нравилось больше — он выложит на стол рубин с изумрудом, когда появится повод.
— Садитесь, — похлопал рядом с собой амир. — И говорите…
Обычаи Руперт знал и от приглашения не отказался — он в гостях, поэтому станет есть и пить, что ему предложат, главное, не переусердствовать.
Амир Файзулла несколько раз похлопал в ладоши — снова полилась чарующая музыка и девушки закружились в танце, волнуя и завораживая.
— Я хотел бы поступить к вам на службу, — просто сказал Руперт.
— И почему вам не сидится дома? — усмехнулся амир Файзулла. — Вы же аристократ, найдите себе более достойное занятие.
— Не получится, — спокойно ответил Руперт
Он вынул из кошелька мешочек с камнями и бережно вытащил из него сначала изумруд, затем рубин и на раскрытой ладони протянул их амиру Файзулле. — Это вам.
Тот благосклонно принял подарок.
— Я бы рад, но не получится, — повторил Руперт. — Прежде всего я воин, и меч не позволит мне ничем другим заниматься, иначе он просто заржавеет.
— Странный вы человек, — хмыкнул амир Файзулла, поворачиваясь к нему лицом. — Продав драгоценные камни, которые только что мне подарили, вы могли безбедно существовать даже в нашей столице. Каждый день иметь в своей постели красотку. Но вы отдаете их мне и просите принять вас на службу, — он усмехнулся и прошептал: — Я никогда не смогу заплатить столько за службу, сколько стоят рубин и изумруд. Никогда. У меня служат не за деньги, а за интерес, при этом отдавая в казну половину заработанного оружием.
— Мне это известно, — невозмутимо отозвался Руперт. — Но я уже сказал, что воин, об этом кричит не только мой облик, а прежде всего меч, висящий у меня на поясе. — А деньги… — он покачал головой. — Они, конечно, нужны, но не настолько, чтобы существовать в столице. Я хочу жить и дышать полной грудью…
— Я понял вас, — усмехнулся амир Файзулла. — И приближу к себе. Завтра уходит караван с товарами к морю. Жить останетесь во дворце. А это вам для начала, — он снял с пальца перстень и передал его своему новому наемнику…
«Не доверяет, несмотря на поднесенные драгоценности, — рассуждал про себя Руперт, следуя за начальником охраны, который возник, словно из-под земли, когда его аудиенция с амиром закончилась. — Я бы, наверное, тоже не доверял. Появился невесть откуда, без рекомендации. Хорошо, что вообще на службу взяли».
Казарма, куда привели его, мало чем отличалась от дворца — на многочисленных окнах, отчего в помещении было светло, те же легкие шелковые занавески, покачивающиеся от малейшего ветерка, на низких столиках стояли блюда с фруктами, постели заправлены шелковым бельем.
«Золотая клетка», — грустно подумал Руперт. Он мечтал вырваться на свободу, а снова попал в полное подчинение своему господину.
— Вон тот матрац свободен, — начальник охраны махнул рукой в дальний угол казармы. — Осмотрись, пройдись по саду, послушай райских птиц. Да и вот еще что, — порылся в своих необъятных карманах и извлек несколько монет.
Руперт, грешным делом, подумал, что тот хочет вернуть талеры, которые он заплатил за вход. Только где там? Ему предложили продать перстень, выданный амиром авансом.
— Он тебе не понадобится в походе, — хмыкнул начальник охраны, — в караване будешь на всем готовеньком. По прибытии на место тебе заплатят. И обратно вернешься без трат, с другим караваном — их в обход пустыни шастает видимо-невидимо.
— В обход пустыни? — удивился Руперт.
— Ну да, — кивнул начальник. — Идти через Великую пустошь, образовавшуюся давным-давно в результате какого-то магического боя, настолько давно, что даже легенд не сохранилось о том сражении, небезопасно. Поэтому и пускают караваны в обход. На, — он протянул деньги на ладони. Смею заметить, хорошая цена за перстень, на базаре дадут меньше.
Врал поди, по крайней мере, так показалось Руперту, но бегать от лавки к лавке с драгоценностью ему было не с руки, точнее, ниже его достоинства.
— Купи перчатки к своему шикарному наряду, — усмехнулся начальник охраны.
— Перчатки? — не понял его Руперт. — Но на здешних базарах не продают их за ненадобностью.
— А ты поищи, — хмыкнул начальник, направляясь на выход и оставляя Руперта одного.
— Легко сказать «поищи», — фыркнул тот, взглянув на свои мозолистые от меча руки. — Да и сражаться в перчатках менее удобно, чем без них. А может?
Он решительно вышел из казармы, пересек двор, покинул дворец эмира, только махнув изумленным и охранникам и пообещав вернуться до темноты, и отправился снова на базар к тому самому торговцу, который помог ему экипироваться.
— Что-то забыли прикупить? — удивился тот, снова увидев перед своей лавкой недавнего покупателя.
Он не думал, что тот вернулся, чтобы то-то вернуть из купленного — товар качественный, вряд ли нашел что-то лучше или дешевле.
— Мне нужны перчатки, — несколько неуверенно произнес Руперт. — Не знаю, насколько они мне нужны, но хочу купить. А для чего могут понадобиться в походе перчатки? — сразу же спросил он.
— Ну-у, — неопределенно пожал плечами лавочник. — Они позволяют прикасаться к тому или брать в руки то, что не возьмешь голыми руками. Защищают. Вот, например, — он взял ладони Руперта в свои и провел большими пальцами по шершавым подушечкам, — если будешь носить перчатки, то руки станут мягкими. Этим ты введешь в заблуждение своих соперников. Сможешь таскать каштаны из огня, не обжигаясь. Схватить змею, и ничего не произойдет, даже если она тебя ужалит. Перчатка защитит от многого, но не от всего. Вот на, держи, — лавочник выложил перед Рупертом отличную кожаную пару.
— Сколько? — спросил тот, представив стоимость этих перчаток.
— Половину первого заработка в походе, где станешь носить мои перчатки, — улыбнулся торговец.
«Похоже, не скоро мне удастся разбогатеть», — грустно подумал Руперт, забирая свое приобретение и покидая лавку.
Неожиданно у него остались деньги от продажи перстня. В походе, как сказал, начальник охраны они ему не понадобятся, и только поэтому Руперт решил честно их прокутить. Он зашел в чайхану, где сидел когда-то с Болдером, и внезапно передумал. Быстро набросал записку своему другу, приложил к ней кошелек с адресом своих родителей, пусть старики порадуются, что у их сына все хорошо. По крайней мере, они будут так считать.
В любом случае завтра с раннего утра у него начнется новая жизнь, полная опасностей и приключений.
========== Глава 11 ==========
— Всем спать! — рявкнул начальник дворцовой охраны, вечером войдя в казарму.
Его взбесило, что было уже достаточно поздно, но никто не собирался укладываться на свои матрацы. Его подчиненные бродили туда-сюда и довольно громко спорили о чем-то, а порой и переругивались.
— Завтра утром всех, кто сопровождает караван, до места сбора провожу сам и каждого лично представлю Назару. Так зовут главного караванщика, он же начальник воинов. Оседланные лошади и походные сумки будут ожидать всех на дворцовой конюшне. Оружие получите в сокровищнице. Не задерживаться. Опоздавших дожидаться не стану — видать, не судьба отправиться к морю.
«О каком оружии интересно идет речь?» — насторожился Руперт.
Он не заметил, чтобы воины ходили невооруженными, — у каждого на поясе болтались либо мечи, либо кинжалы. Но ради любопытства обязательно взглянет на арсенал амира. А вдруг удастся разжиться чем-то интересным?
Отряд, в котором волей случая оказался Руперт, ему не понравился с первого мгновения. Воины как-то сразу поставили себя выше караванщиков — те люди, якобы, второго сорта, а они элита. У Ланзо все как-то было по-другому.
Если до этого Руперт думал, что у того все было плохо и не было никакой организации, то после начала движения каравана Назара, он полностью изменил свое мнение. Это здесь не было никакого порядка — люди суетились, толкались, кричали друг на друга не по делу, оставалось только схватиться за оружие. Их нервозность действовала и на животных — они постоянно переступали с ноги на ногу, шарахались то одну сторону, то в другую, а то и вообще, пытались куда-то бежать или скакать. Общее напряжение достигло пика при прохождении через городские ворота — две повозки, зацепившись друг за друга, намертво перекрыли дорогу. К общему ору присоединились гневные выкрики стражи, пытавшейся помочь растащить упиравшихся животных и освободить ворота, — еще немного и люди точно схватились бы за мечи и кинжалы и устроили резню прямо на улицах столицы.
За пределами города дело пошло лучше, и повозки, вытянувшись вереницей по дороге, покатили в сторону пустыни. Они так и будут идти до самого моря вдоль края песчаных дюн, не заходя на постоялые дворы и караван-сараи и останавливаясь на ночь под открытым небом.
Из обрывков разговоров Руперт вынес, что караван принадлежал самому амиру Файзулле, а Назар — всего лишь главный караванщик и начальник его охраны, но нисколько не компаньон. Направлялись они в соседнюю с Патисидой страну. Везли ткани, посуду, недорогие ювелирные изделия и пряности, которые так ценились за морем. Солидная охрана для такого каравана не требовалась, и Руперта сильно удивило, что его приняли на службу. Что сыграло свою роль — камни, которые он подарил амиру, или шамшир, висевший на его поясе? А, может, амир Файзулла рассмотрел еще и детские мечи, которые Руперт усердно прятал под широкой курткой? Но как бы то ни было, у него оставался шанс получить заветный расшитый мешочек с серебром, о которых твердили во время отдыха и караванщики и воины.
В пути ничего интересного не происходило, а заговаривать с кем-то и жаловаться на жизнь или выслушивать чужие жалобы Руперту не хотелось. Все-таки он чувствовал себя не очень уютно среди совершенно незнакомых людей. Неширокая дорога и невысокие кустарники с одной стороны и песчаные дюны с другой — особого интереса не вызвали, чтобы их бесконечно рассматривать.
Охранники каравана по одному регулярно проезжали вдоль вереницы повозок как в одну, так и в другую сторону. Он тоже согласно заведенному порядку уже несколько раз проделывал то же самое, вылезая из повозки и пересаживаясь на жеребца. Караван шел настолько неторопливо, что всадникам не было особой нужды переводить своих лошадей с шага на рысь или галоп, чтобы объехать караван дозором. Руперт не понимал, для чего это нужно, вряд ли, чтобы удостовериться, что никто из возничих не пропал или в повозках не появились незнакомые лица.
Он заприметил среди охранников одну девушку, закутанную с головы до ног в черный хиджаб.
— Это дочка Назара, — хмыкнул караванщик и махнул рукой ей вслед.
— Зачем он таскает ее с собой? — возмутился Руперт. — Да еще заставляет, как воина, объезжать караван?
Ему не нравились такие девушки — высокие, худые, сильные и при этом невероятно, почти нечеловечески красивые. Он порой не мог оторвать взгляда от менди на ее кистях, сжимающих кинжалы, — заморские птицы и цветы, нарисованные хной, притягивали взор, не отпускали.
— А ты сойдись с ней в поединке! — зашелся в смехе караванщик. Он даже замотал головой и задрыгал ногами. — А я посмотрю, кто из вас кого победит.
Руперт ничего не ответил и лишь многозначительно пожал плечами. Честь для него превыше всего — он не поднимет меч на девушку, даже если она оскорбит его, а Иффа нечего дурного ему не говорила, лишь иногда окидывала презрительным взглядом. Тогда Руперт просто отворачивался от нее, чтобы не видеть ее в черной обводке глаз. Все равно у нее больше смотреть было не на что.
До герцогства Фельба добрались без проблем и даже караван довольно быстро разгрузили на складах в порту.
Получив из рук Назара заветный мешочек с вензелем амара Файзуллы, Руперт отправился в город. Он снял комнату в шикарной гостинице — можно расслабиться и отдохнуть, не думать о завтрашнем дне и хлебе насущном. Пройдет время и для него найдется караван в обратный путь.
Но дни шли за днями, а работа никак не находилась. Только теперь Руперт понял, зачем выдавались монеты в тех мешочках — чем их больше, тем выше вероятность, что именно тебя, а не воина из соседней комнаты примут на службу. Скоро монет у Руперта осталось так мало, что пришлось отказаться от дорогой гостиницы и поменять комнату в ней на угол в мазанке на окраине города. Оттуда, правда, хорошо был виден герцогский замок, расположившийся на холме. Но туда хода Руперту не было — его даже за ворота не пустили. Зато теперь у него по вечерам были бобовая похлебка, сваренная старухой, хозяйкой дома, и обязательная сказка на ночь, рассказанная стариком, ее супругом. А днем Руперт продолжал толкаться на базаре и искать работу…
Он расположился в самом углу таверны и потягивал дешевое вино из щербатой кружки.
— Вы слышали?..
Руперт сразу повернулся в сторону говорившего. Может, он сообщит что-то весьма интересное, а, может, просто очередной бред.
— Юный герцогский сын сбежал из замка… Обещали за него вознаграждение тому, кто вернет его назад в замок целым и невредимым.
— Мальчишка только-только стал совершеннолетним и на тебе… — добавил другой посетитель таверны. — А у герцога других наследников больше нет. Даже незаконнорожденных.
— И много дают? — спросил из своего угла Руперт, оторвавшись от вина.
— Много. Не унесешь, — расхохотался сидевший за соседним столом здоровяк, увешанный с головы до ног оружием. — Если бы была хоть одна отличительная примета, давно бы схватили парня и вернули безутешному отцу. И городские ворота закрыли — никого без досмотра не выпускают, и все безрезультатно.
— Что, совсем-совсем ничего? — усмехнулся Руперт. — Ни шрама, ни царапины, ни родинки, по которым можно опознать сына герцога?
— Есть одна отличительная примета, говорят, — хмыкнув, отозвался хозяин таверны.
Посетители, которых с утра было немного, повернули головы в его сторону и приготовились внимать каждому его слову. Даже не верилось, что тот может поделиться такой важной новостью.
— У молодого герцога, как сказала его кормилица, родинка размером с просяное зернышко.
— Где, где? — зашумели все.
— На левом яичке, ближе к паху…
В таверне мгновенно стало тихо, каждый обдумывал сказанное — правда или ложь.
Первым пришел в себя Руперт и громко расхохотался на всю таверну:
— Довольно смешно будет выглядеть со стороны — найдешь парня, подходящего по возрасту и просишь его приспустить штаны, чтобы посмотреть он это или не он.
Следом за ним рассмеялись все остальные, включая хозяина таверны.