— Но так говорят, — произнес он, вытирая слезы, выступившие от смеха, и дергаясь всем тучным телом. — А еще говорят…
— Все, на сегодня хватит, — остановил его здоровяк, тоже колыхаясь от смеха. — А то завтра поржать будет не над чем.
Пока они смеялись, в таверне появился еще один посетитель — паренек возраста сбежавшего сына герцога. Испуганно озираясь по сторонам, он пробрался в самый дальний угол и уселся за стол, за которым пил дешевое вино Руперт.
Поначалу тот хотел ему указать, что есть свободные места за другими столами и надо было спросить разрешение у него. А вдруг ему не понравилась бы его компания? Но паренек не выглядел грязным бродяжкой, и Руперт, махнув, не стал ничего говорить. В нем нет-нет да просыпался бывший фаворит, который кидал в казематы таких вот пареньков, если они ему почему-то не нравились.
Парень уплел миску чечевичной похлебки, самое дешевое блюдо, которое нашлось в таверне, запил компотом и стал нашаривать на поясе несуществующий кошелек, по крайней мере, так показалось Руперту.
— Был же, — чуть не заплакал он, показывая кожаные ремешки, на которых висел когда-то кошелек. — Украли, срезали…
— Тихо, замолчи, — попросил его Руперт.
Он кинул на стол монету, явно превышающую по стоимости выпитое им вино и съеденную парнем похлебку.
— Пойдем, — Руперт поднялся, подхватил парня под руку и повел на выход.
Тот едва успел вскочить с лавки и теперь еле поспевал за ним.
— Сдачи не надо, — махнул рукой Руперт хозяину таверны. — Я зайду завтра, — пообещал он.
Хозяин всегда был рад щедрому посетителю, поэтому даже не сразу сообразил, куда тот повел парня, который сидел с ним за одним столом. Когда хозяин с другими посетителями таверны выскочили на улицу, след Руперта давно простыл. И где его искать, непонятно. А придет завтра, и спросить с него будет нечего. Какой парень? Не было никакого парня. Привиделся он им всем после разговоров о сбежавшем сыне герцога. Ведь никто толком и не разглядел его…
Руперт молча довел своего нового знакомого, который назвался Гоц, до дома, где квартировал. Он был уверен, что старики приютят и паренька.
— И почему ты сбежал из замка? — спросил Руперт, когда был уверен, что теперь их точно никто не услышит.
Он ни на секунду не усомнился, что за стол с ним сел сын герцога.
— Совесть, честь… — парень презрительно скривил губы. — Отец только об этом твердит, а при этом хочет женить меня на леди без совести и чести…
— Я бы тоже сбежал, — согласился с ним Руперт. — И как тебе удалось это сделать?
— Это как раз было несложно, — обрадовавшись, что его не отведут назад в замок, начал рассказывать Гоц, — прихватил несколько простыней, сплел веревку и спустился с крепостной стены прямо в ров. Переплыл его и очутился на воле.
— Повезло, простыни крепкими оказались, — хмыкнул Руперт, — мог сорваться и сломать шею. Что делать-то собираешься?
— Податься в наемники, — как само собой разумеющееся сказал парень. — Мне бы только из города выбраться…
— А оружие где собирался добыть? — спросил Руперт и скептически поджал губы. — Без оружия в наемники не примут.
— У меня же деньги были, — жалобно проскулил Гоц. — Немного, но на хороший меч хватило бы. Украли… Теперь не знаю, что делать.
Он чуть не плакал.
— Ладно, подумаем, как помочь твоему горю.
Руперт остановился, огляделся по сторонам — выжженная солнцем улица была пуста, кроме них, ветра и пыли, никого. Быстро схватив рукой Гоца за голову и наклонив его, втолкнул в распахнутые двери мазанки. Не надо, чтобы кто-нибудь заметил, куда они вошли.
========== Глава 12 ==========
Теперь все, если он хочет помочь парню, стоит подождать, когда Назар поведет караван в обратный путь. У того среди воинов была одна девушка — его дочь. Теперь будет две. Ведь никто не знал, сколько у главного караванщика дочерей и дочь ли она его вообще.
Мысль переодеть парня девушкой пришла в голову Руперту, как только он вывел его из дверей таверны и помчался с ним, взвалив на плечо кулем, в первый же проулок, пока другие посетители не очухались и не заподозрили неладное. Совсем еще мальчишка. Куда ему жениться? Ну и что с того, что стал совершеннолетним? До настоящего совершеннолетия еще, ой, как далеко. Повзрослеет, когда научится отвечать за свои поступки. А сбежать из отцовского дома — невелик подвиг. Пусть побродит по миру, присмотрится, узнает по чем лихо. Потом вернется, остепенится, тогда и женится на той, которую выберет сам.
Старики нисколько не удивились, когда в их доме появился еще один жилец. Хозяин молча кинул ему циновку вместо матраца, мол, вот твоя постель теперь, хозяйка стала готовить чуточку больше чечевичной похлебки. А по вечерам не один, а уже двое благодарных слушателей внимали историям о стародавних временах.
— А почему караваны не идут через пустыню? — спросил как-то Гоц, когда очередная сказка закончилась — Ведь в обход гораздо дольше и небезопаснее. — Вы так много знаете, — добавил он тихо.
— Давно это было, — произнес старик. — Но уже поздно, поэтому эту сказку я поведаю уже только завтра.
— Ну хоть самое начало… — молитвенно сложил руки Гоц на груди.
В его глазах плескалось такое неподдельное любопытство, которое было заметно даже в тусклом свете масляной лампы, что рассказчик не смог устоять.
— Только самое начало.
Старик подхватил тощенькое одеяло и закутался в него, словно ему неожиданно стало холодно. Он внимательно осмотрел всех, включая и свою жену, потом затянул песню. Какая сказка без песни? Он и другие истории рассказывал, словно пел.
— Давным-давно, жили на земле повелители пяти стихий — огня, земли, воды и ветра… Драконы…
— Дедушка, ты назвал только четыре стихии, — перебил рассказчика Гоц. — А пятая?
Старик перестал петь и взглянул на парня, словно видел его впервые.
— А ты внимательный слушатель, — похвалил он его. — Это только начало сказки. Завтра, уже только завтра расскажу дальше.
Кряхтя, старик поднялся с коврика, на котором сидел и побрел в свой угол. Он так и не скинул с плеч одеяло, хоть ночь стояла душная и теплая. Надо вспомнить и эту сказку. Ему всегда становилось холодно, когда он рассказывал о Драконах…
Пятая стихия… Старик с любовью взглянул на свою жену, которая уже тихо-смирно спала, отвернувшись к стене. Что он мог рассказать юноше, еще мальчику, о пятой стихии? Придет время сам все узнает…
На следующий день прямо с раннего утра Руперт разыскал Назара и заручился его словом, что тот возьмет его снова к себе в охрану, как только караван будет готов тронуться в путь.
— Опять корабли не пришли в порт вовремя, — пожаловался он Руперту. — Мне нет смысла сидеть здесь, деньги проедать, но и тащиться с пустыми повозками обратно не хотелось бы. На вырученные от продажи специй деньги я смог бы закупить товаров не только для амира Файзуллы ибн Басима, но и для себя лично.
Он улыбнулся и хитро подмигнул.
Руперт не сразу догадался, о каком товаре шла речь. Но потом вспомнил разговоры в таверне. Не только Назар ждал кораблей, но и весь город. С их приходом начинал работать невольничий рынок. Гадко, противно, ему казалось…
Но с другой стороны, невольницу можно было купить совсем недорого. Жена обходилась гораздо дороже.
Руперт встрепенулся. А почему бы нет? Оставить девушку старикам, а за нее выдать Гоца. И свидетели будут, что он приобрел живой товар. Например, тот же Назар подтвердит, если с ним сходить на рынок.
— Тебе-то зачем девушка? — расхохотался караванщик, когда Руперт высказал свое пожелание тоже купить невольницу.
А что? Деньги у него оставались — он отложил ровно половину, чтобы рассчитаться хотя бы частично с мастером и за перчатки. Оставался еще амир. Но Руперту же заплатит Назар за обратный путь. Хватит и на амира.
— Живешь в казарме, дома своего нет. Куда ты ее поведешь? — хмыкнул караванщик. — У меня жена старая, вот пытаюсь ей подобрать замену. А ты? Что ты ищешь?
— Мастеру, который обучал меня военному искусству, хотел подарок привезти, — невозмутимо отозвался Руперт. — Все думал, что бы такое ему подарить. У него все есть. А тут ты меня на мысль навел…
Идея подменить Гоца так прочно засела в голове у Руперта, что он решил сам наведываться в порт каждое утро и долго всматривался в горизонт, чтобы первым заметить парус. Теперь вообще ни у кого сомнений не останется, зачем он туда ходит. Да и потом свое «приобретение» обязательно к мастеру сведет. Ну в самом же деле, не тащить же его в казармы?..
— Так что-то там про драконов? И пятую стихию?
Руперт даже чертыхнулся, когда Гоц задал свои вопросы. Он хотел поговорить со стариками, как они отнесутся к тому, что в их доме появится помощница. Они одиноки, никогда детей не было, сами говорили, девушка могла оказаться весьма кстати. Денег он им немного оставит на ее содержание. А там, глядишь, еще наведается сюда, или разбогатеет и перекинет кошелек с караванщиками.
— Про драконов, говоришь? — усмехнулся старик.
Он расстелил коврик на земляном полу прямо рядом с циновкой Гоца и сказку, похоже, собирался рассказывать только для него.
— Драконы повелевали не только стихиями, но и хранили множество секретов, владели магией и берегли сокровища, — прикрыв глаза, затянул песню старик. — Они жили в мире и согласии среди людей. И те даже не догадывались, что в соседнем доме мог проживать не Надир, а самый настоящий дракон. Драконы умело маскировались под людей с такими-то знаниями и умениями. Но со временем люди захотели стать равными драконам и объявили им войну, чтобы покорить их и завладеть всеми драконьими знаниями. Они беспощадно убивали каждого, в ком текла хоть капля драконьей крови, забыв, что, живя с драконами бок о бок, так и не научились повелевать стихиями — земля, огонь, ветер, вода, оставшись без своих владык, стали уничтожать дома и посевы. Выжившие в той страшной бойне драконы ушли, покинув мир людей и бросив их на произвол судьбы. Они выстроили в самом центре мира неприступную крепость и укрылись в ней, спрятав в ней все свои богатства и секреты. Но люди и там их достали — они не собирались отступать до тех пор, пока не уничтожат последнего дракона. И тогда драконы отправили самого слабого физически, но наделенного самой сильной стихией — любовью — в мир людей. Нельзя было допустить, чтобы и эта магия погибла вместе с ними. Без любви мир просто перестал бы существовать. А сами погрузились в пучину, унеся с собой все секреты и оставив на месте, где когда-то стояла крепость, выжженную землю. Они засыпали ее песком, создав пустыню без конца и края. Но там, где ступала нога повелителя пятой стихии появлялись оазисы с чистой, как слеза ребенка водой, и прекрасными растениями. И даже пески не властны над ними, как время над любовью.
— Что ты знаешь о любви, старик? — спросил его Руперт.
— О, — хмыкнул тот, отбрасывая в сторону, одеяло, а которое только что кутался. Когда он говорил о любви, ему всегда становилось жарко, потому что сердце начинало стучать сильнее и кровь, казалось, застывшая в жилах, начинала течь быстрее. — Почему-то всем кажется, что любовь — женщина. Но нет, не ищите у нее женских черт. Любовь — всегда только и только мужчина. Не красавец, не поэт, не бродячий музыкант, не воин и даже не правитель. Но ты всегда узнаешь, что он пришел, как только его встретишь. Где бы ты ни находился, ты узнаешь его по легкой походке поэта, по тени в таверне, по незабываемым образам героев, которые встретятся на твоем пути. Тогда и в твое сердце постучится любовь. И ты, не задумываясь, пойдешь ей навстречу, протянешь руки и скажешь «да», это она.
— Это только красивые слова, — покачал головой Руперт. — Я спрашивал не об этом.
Старик усмехнулся… И этот тоже еще мальчик, раз задает такие вопросы — не перенес настоящих страданий, не любил, не страдал. А, может, и не нужно ничего этого, чтобы постичь истинные чувства.
Он посмотрел глазами, полными нежности, на свою жену. Когда-то и они с ней были молоды, много чего хотели от жизни, но… Не заметили, как состарились, но чувства не притупились. Он любил ее ничуть не меньше, как в молодые годы. И от нее получал столько же ласки и внимания, как раньше.
— Так я продолжу о Драконах? — спросил старик, прикрыв глаза и вспоминая, какая красавица его жена была в молодости.
Он, и не прикрывая глаза, другой ее не видел — все такая же молодая и красивая.
— Ты спрашивал, почему караваны не ходят через пустыню? — обратился старик к Гоцу. — В ее песках поселилось абсолютное зло, охраняющее богатства и секреты Драконов.
— Разве его нельзя победить? — нахмурился Руперт. — И дать возможность проходить караванам по пустыне от моря прямо к стенам Брассера.
— Не родился еще такой герой, — покачал головой старик. — А те, которые сражались со злом, стали еще большим злом.
— Почему тогда амир Файзулла не соберет отряд из героев? — Руперта зацепил этот вопрос. — Или герцог Фельба?..
— Отец никогда на это не пойдет…
Гоц ойкнул и прикрыл рот ладонью, поняв, что проболтался.
— Собирали, говорят, отряды и амир, и герцог, — равнодушно ответил старик, словно не слышал того, что сказал его новый любопытный жилец. — Потратили кучу денег, только ничего из этого не вышло. И маги не помогли. Сгинули отряды, никто не вернулся.
— Жаль, — покачал головой Руперт.
Он хотел спросить про зло, что бесчинствовало в пустыне, но сдержался. Всему свое время. И то, что услышал сегодня, надо обдумать.
========== Глава 13 ==========
Потрепанные бурей корабли вошли в порт, спустя неделю. Еще не разгрузили трюмы, а торговля живым товаром уже началась.
Сначала продавали рабынь. Девушек почти обнаженными по одной выводили на сколоченный наспех помост, а собравшаяся толпа, гогоча и скабрезничая, обсуждали их достоинства и недостатки. Цена за отдельные экземпляры полногрудых черноволосых красавиц подскакивала до небес.
Руперт видел, как несколько заморских красоток приобрел караванщик Назар. Всяко не для себя — для амира. Для этого и свою дочь брал с собой в походы, чтобы она на обратном пути надсмотрщицей над девушками становилась. Не евнуха же из гарема возить с собой для таких целей?
Последней на помост вытолкнули ее — высокую, тощую, нескладную. Девушке больше всего досталось насмешек от зевак на рынке и за цвет волос, и за практически отсутствие груди, но зато и запросили за нее меньше, чем за других рабынь. Кто купит рыжую? Чтобы потом над ним потешались?
Руперт встрепенулся — наконец-то и у него появился шанс. Если никто не повысит цену за девушку, то ему хватит монет, чтобы выкупить ее. Тогда можно рассчитывать, что удастся вывести Гоца в компании красоток для амира.
Потешались, но цену не поднимали и покупать даже за ту, что запросил за нее торговец, не собирались. Бородатый надсмотрщик замахнулся, чтобы ударить рабыню.
— Не порть товар, — Руперт запрыгнул на помост — тот жалобно затрещал, готовый рухнуть под тяжестью третьего тела — и схватился рукой кнут. — Я забираю эту девицу.
— Добавь хоть монету для порядка, — попросил появившийся невесть откуда торговец. — Она стоит дороже.
— Обойдешься, — отмахнулся от него Руперт, беря девушку за руку. — Ты на других выручил прилично. Со мной пойдешь, — сурово сказал он ей.
— У тебя найдется, чем прикрыть ее худобу? — снова раздался хохот зевак. — Или так голой и поведешь через весь город? Если что, я могу купить твой меч, дам хорошую цену, — предложил кто-то звонким голосом.
Сказанные слова Руперт пропустил между ушей — плевать он хотел на шутников, у него другие цели, а зубоскалы пусть веселятся, если им так хочется. Свободных денег у него, конечно, не осталось, чтобы сменить лохмотья, которые на девушке, на что-то более приличное, но он заранее позаботился о том, что покупку придется вести в мазанку к старикам, поэтому попросил у хозяйки покрывало, юбку и сандалии на ноги. Та молча собрала ему котомку, так что укрыть тощенькое тело девушки ему было чем.