Блеск оправы - Сайкс Корбен 6 стр.


Вскоре после того, как паха покинул конюшню, порученные дела стали выполняться спустя рукава, а мальчишек, что собрались у одного из окон, больше волновало происходящее на улице, чем возможное наказание. Шон украдкой поглядывал в их сторону, пытаясь понять, чем именно любуются остальные ребята. Однако те так столпились у окна, что взгляд мальчика то и дело упирался им в спины. Шон хотел подойти ближе, но опасался нарваться на задир, поэтому, пока они отвлеклись, быстро собрал навоз, чтобы отнести его к общей куче.

Выглянув из убежища, Шон с облегчением понял, что Малышка Бэт была занята уборкой соседней комнаты, а почти все мальчишки собрались у окна. До Шона никому не было дела, и если раньше от этой мысли у него наворачивались слезы, то сейчас он едва не подпрыгнул от радости. Удерживало его только ведро навоза в руках. Жмущие башмаки и обидные прозвища тут же ушли на второй план. Шон с удовольствием появился на улице и даже подумал о том, что это утро выдалось не таким уж и плохим. Возможно, его жертву и найдут, но кто докажет, что мучил ее именно Шон? Мальчик улыбнулся и не без гордости подумал о том, что поступил по-взрослому осмотрительно, распотрошив забытую на улице куклу только через несколько недель, когда о пропаже забыли.

Шон хмыкнул и уверенным шагом направился обратно в конюшню. Отчасти он догадывался, почему отношение сверстников к нему было особенным. Дело было не только в странном говоре или в том, что мальчик не знал некоторых слов, которые часто употребляли варлоулиане. Шон был особенным. По-другому не объяснить такое пристальное внимание со стороны одного из основателей Велибриума. Старик Грэм учил Шона всему тому, что знал сам, а еще был единственным, кого по-настоящему заботила судьба мальчика. Такое внимание со стороны почитаемого всеми святого отца Шону не простили. Ему завидовали и знали, что сдачи мальчик не даст: слишком худощав и неуклюж – бояться такого никто бы не стал. Но вот отца Грэма боялись. И Шону думалось, что только поэтому он еще не стал первой неигрушечной жертвой подростков.

Когда он вернулся в конюшню, уверенности поубавилось, и Шон вновь поспешил спрятаться от посторонних глаз. Собирать навоз в этот раз пришлось еще быстрее, мальчишкам наскучило стоять у окна и они разбредались по конюшне.

– Смотрите, наш навозный мальчик за работой!

Шон напрягся, но виду не подал. Как ни в чем не бывало он продолжил уборку стойла, хотя от взглядов и смешков уши начали предательски гореть.

– Навозный жук, – кто-то поддакнул розовощекому задире, и Шон с дрожью в руках схватил наполненное ведро и обернулся.

Они не выглядели опасно: кучка детей, таких же, как он. Но Шон чувствовал себя так, будто его заперли со стаей голодных волков.

– Чего не отзываешься? Слова все забыл? – толстяк вальяжно приблизился к нему. Шон поставил ведро на пол и, вернувшись за щеткой и лопатой, выставил их у следующего стойла, чтобы не возвращаться лишний раз. Мысль о том, что мальчишки могли закрыть его там, пришла в голову совсем неожиданно, и Шон решил не испытывать судьбу, а заранее подготовиться к возможному наказанию. Прямо как с куклой.

– Эх, затолкать бы тебе это в рот, – с печальным вздохом произнес подросток и указал на ведро с навозом. – Глядишь, и понимать бы тебя стали…

Шутка ребятам понравилась, они поддержали ее, что только сильнее подстегнуло задиру: он преградил Шону выход из конюшни.

– Куда собрался?

– Пусти, – Шон оторвал взгляд от пола и решительно сжал кулаки. Розовощекого это развеселило.

– Значит, когда я шел с водой, ты меня не пропускал, – протянул он, издевательски скалясь, – А теперь сам хочешь выйти? Нет уж, постой.

Розовощекий раскинул руки, и в какую бы сторону Шон ни бросился – не пройти. Да и бегать с полным ведром оказалось не так просто. Самым разумным решением в этой ситуации было бы просто потерпеть: поставить ведро на пол и постоять до тех пор, пока мальчишкам самим не надоест его дразнить. Но Шон решил бороться.

– Лучше отойди, – предупредил он тихо, но отчетливо.

– Ты что, мне угрожаешь?

Шон отступил назад, когда толстяк приблизился, и уже успел пожалеть, что открыл рот. Просить прощения тоже было поздно. Да и здесь, в конюшне, где полно его дружков, пытаться извиняться перед розовощеким все равно, что копать самому себе могилу под Мордастиком. Жизни после этого Шону не дадут. Тут уж никакой отец Грэм не поможет.

– Брось, – мальчик вновь попытался пройти к двери. – Это уже не смешно…

– Почему же? Очень даже смешно, – хохотнув, выдал толстяк.

Шон нахмурился, скрежеща зубами, и стал судорожно придумывать, как миновать живую преграду. Внезапно раздавшийся позади грубый голос едва не заставил его вздрогнуть:

– Дай пройти!

Мальчик обернулся и застыл на месте, не в силах оторвать испуганный взгляд от послушницы: она была слишком близко. Тучная и мужеподобная Бэт стояла прямо перед ним, и прежде, чем Шон успел сдвинуться с места, его толкнули в спину.

Потеряв равновесие, он разжал ладони и выпустил ведро из рук. Шон услышал, как оно отлетело куда-то в сторону и с грохотом приземлилось на пол, но помешать этому не успел. Он и сам больно ударился, когда упал, а смеющиеся неподалеку ребята, которые принялись весело хлопать в ладоши, стали последней каплей. Шон шмыгнул носом и незаметно вытер слезы, стоя на коленях.

Хохот не прекращался. Мальчик вскочил на ноги. Перед ним все еще стояла Малышка Бэт, но на это раз лицо ее было красным. Шон опустил взгляд, и у него перехватило дыхание. У ног послушницы лежало ведро, а выпавший оттуда навоз теперь красовался на женском ботинке.

Мальчик в ужасе отступил назад. Он уже не слышал ни голосов, ни смеха, которые отчетливо раздавались еще мгновение назад. Перекошенное от злости лицо послушницы обездвижило его, лишило слуха, и даже боли Шон больше не чувствовал. Только страх. Свалив стоящие у стойла инструменты ей под ноги, он бросился бежать.

На ватных ногах, забывая дышать, Шон обогнул конюшню, добрался до колодца и пригнулся. Ненадежное убежище оказалось единственным спасением: Бэт не отставала и в первую очередь искала мальчишку в сарае и за стогом сена. Раздосадовано прикусив кулак, Шон ударил себя по лицу за оплошность. Какой же он болван! Нужно было найти другое место…

От Бэт не спрятаться, и Шон боялся даже представить, что она сделает с ним, когда поймает. Может, распотрошит его прямо как ту куклу, над которой он издевался, а потом похоронит его в куче навоза – под Мордастиком мест уже не было.

Украдкой проследив за тем, как послушница направилась к бочкам, Шон улучил момент для побега. На этот раз он бежал без оглядки и намеревался спрятаться там, куда бы раньше и не подумал войти без приглашения. Взбежав по лестнице, Шон приоткрыл дверь, ведущую в дом конюха. Комната оказалась пуста. В последний раз обернувшись, мальчик зашел внутрь и прикрыл входную дверь.

Дыхание сбилось, и, прикоснувшись ко рту рукой, Шон заметил, что к вспотевшим ладоням прилипли комочки земли. Быстро вытерев ладони об штаны, он обернулся и прислушался. В соседней комнате, судя по голосам, находилось двое. Шон старался никогда не подслушивать чужие разговоры, отец часто повторял: то, что не предназначено для его ушей, однажды может стоить Шону жизни. Однако голоса, доносившиеся из-за двери, были достаточно громкие, чтобы без особого труда разобрать разговор:

– Ну, если не побоятся, пусть приходят. Встретим их со всем радушием, на которое способны негодяи и убийцы… – ответил кому-то конюх, и Шон услышал, как следом раздался уверенный хрипловатый голос незнакомца:

– Не шути так.

– Шутка ли? Аметистовый офицер убит!

Шон затаил дыхание, решив, что ему это послышалось. Офицер мертв? Быть такого не может. Они ведь неуязвимы.

– Помалкивай!

– А чего помалкивать-то? Об этом все равно скоро узнают.

– Надеюсь, что без твоей помощи.

Конюх хмыкнул, и следом раздался скрип половиц: кто-то из мужчин принялся нервно расхаживать по комнате. Вскоре звук прекратился, и на мгновение воцарилась такая тишина, что Шон испугался: вдруг громкое дыхание сейчас предательски выдаст его? Через секунду половицы под весом мужчины снова заскрипели.

– Шутка ли… Кто-то из наших, – паха цокнул языком. Незнакомец хранил молчание. – Хороши нахалы! А не боятся, что всех их перерубим?

– Да помалкивай ты! Вот из-за таких разговоров слухи и ходят.

– Пусть боятся! – конюх презрительно фыркнул.

– Лучше заткнись, иначе затребуют тебя, как виновника.

– А я что? – удивленно воскликнул мужчина. – Я тут был. Все подтвердят. А вот кто докажет, что это я порезал офицера? Да и силы откуда с такими совладать? Они же божью силу используют – вот пусть и расплачиваются… Чего смотришь? Не прав, что ли?

– Да прав, прав…

Шон услышал, как незнакомец отодвинул стул и встал.

– К отцу Грэму не попадешь сейчас, – предупредил конюх. – Иди сразу к святому отцу Дэймону. Хочу услышать, что он на это скажет…

– А где он?

– Отец Грэм-то? В священной роще у Северного.

Шон кивнул, подтверждая слова конюха. Вход туда разрешен только священнослужителям и детям до десяти лет. А насколько Шон успел узнать отца Грэма – слепой священник проведет там целый день.

– Проклятье! Как не вовремя.

– Да какая разница? – спросил конюх. Шон тоже не понял, почему это так раздосадовало мужчину, и прислушался. – Скажешь отцу Дэймону, и все. Давай, хочу знать, как Его Святейшество на это отреагирует…

– Это срочно, – перебил незнакомец, и, видимо словив на себе удивленный взгляд, объяснил: – Не могу сказать, дружище.

Шон любопытно прикусил губу.

– Ладно, возьми одного из моих ребят. В конюшне работают, и проку меньше, чем от лошади с тряпкой!

– До десяти будет?

– Даже мальчишка Грэма будет, – самодовольно заявил конюх.

– А, этот худой, что ли?

– Ага. Пусть сбегает.

Шон схватился за ручку, как только послышался скрип половиц, и выскочил из дома. Перепрыгивая сразу через несколько ступенек, он быстро миновал лестницу и успел прильнуть к стене до того, как мужчины вышли на крыльцо. Шон со всех ног рванул обратно в конюшню, но теперь его не волновала поджидающая на пороге Малышка Бэт. Она не тронет его. Не успеет.

– Вот он! Вот! Ловите его, ребята!

Шон остановился и в страхе обернулся на мужчин. Мальчишки заметили его, но поймать не успели. А сам розовощекий подстрекатель при виде пахи трусливо спрятался за сверстниками.

– Что вы здесь устроили?! – завопил конюх.

Застигнутые врасплох ребята, не успев разбежаться по углам, так и остались стоять у выхода.

– Это он начал!

Оправдаться Шон не успел. Второй раз за сегодняшний день конюх схватил его за шиворот и громко произнес:

– Не интересует кто! Убрали! Живо, я сказал! А ты, – он обратился к Шону, – быстро за отцом Грэмом. Скажешь, что срочное сообщение от Галлы, как он и просил. Понял?

Мальчик кивнул.

Конечно, он понял. Шон даже знал, что именно незнакомец должен был передать Грэму. Аметистовый офицер мертв, и по странному стечению обстоятельств его смерть, похоже, спасла Шону жизнь.

Глава 6

Когда они вернулись, тела уже не было. Лужа крови рядом с ковром – единственное, что напоминало о произошедшем.

В первый раз аметистовый офицер лежал на полу, и тогда еще никто не решился прикрыть изуродованное тело. Диас помнил, как к горлу подступил ком, когда он бросил мимолетный взгляд на пол. От чего мутило больше: крови или будто высушенного старика с перерезанным горлом – понять было сложно.

– Проверь те ящики, – Арос указал в сторону шкафа и направился к столу, но прежде чем осмотреть его, раздвинул тяжелые портьеры.

Комната озарилась светом. Диас поморщился и, оглядевшись, отметил, что теперь покои не выглядели устрашающе. Вещи лежали на своих местах – никаких следов борьбы. Если бы не кровь, он бы не поверил, что здесь произошло ритуальное убийство. А ее было немало.

Тот, кто стоял за этим, хотел, чтобы жертва истекла кровью: Тиммету перерезали горло и запястья, вонзили ритуальный кинжал в сердце и вырезали глаза. Но не слишком ли много грязи для того, кто был достаточно аккуратен, чтобы привести все здесь в порядок?

– Хорошо прибрались.

Диас кивнул и открыл первый ящик. Хорошо прибрались – это верно. Здесь явно поработал не один человек.

– Если найдешь какие-нибудь записи, оставь, как лежат, – предупредил Арос.

Диас обвел взглядом несколько вещей, лежавших на дне, и подумал, что, если записи здесь и были, убийцы забрали их с собой. В ящике покоились медальон с аметистом, пара перстней и тряпичная кукла с одиноким бубенцом на маленькой шее. Диас взял ее в руки и коснулся проколотых глаз.

– Смотри.

Арос оторвал взгляд от бумаг и задумчиво хмыкнул:

– Занятно. Обошлись прямо как с ее владельцем.

– Это сколько должно быть ненависти, чтобы добраться и до игрушки?

– Достаточно. Даже удержаться не смогли.

Диас поморщился, вспоминая аметистового офицера. Убийцы забрали с собой глаза Тиммета, выкололи их и безобидной кукле: неужели это было настолько важно?

– Как думаешь, для кого она?

– Какая теперь разница? – сухо заметил Арос. – Еще что-то есть?

– На кукле нет. В ящике медальон и перстни с аметистом. Их почему-то еще не забрали.

– Только не трогай их.

– Сам знаю, – безразлично бросил Диас.

Сложно представить, кто в здравом уме коснулся бы камней. Кристаллы своевольны и опасны. Они медленно убивают своих хранителей, а с обычными людьми и вовсе не церемонятся. Диас помнил, как кто-то из отряда Мактора на спор надел перстень с аметистом и лишился пальца: он загноился, иссох. Прямо как аметистовый офицер.

Диас обернулся. Рувимы забрали тело Тиммета, но он отчего-то ожидал увидеть его на месте. Нетронутым. С раскинутыми руками и пустыми глазницами, уставившимися в потолок.

Ему не впервой видеть тело хранителя после смерти: четыре года назад Кирр уже потерял тигрового офицера, но в этот раз все было по-другому. В смерти Велиуса тоже было немало странного, однако то, что произошло на этот раз с Тимметом, касалось Велибриума больше, чем обычно.

– Думаешь, за всем этим действительно стоит Дэймон? – тихо спросил Диас. – Слишком уж все складно получается, тебе не кажется? Не думаю, что кто-то вроде него способен так просчитаться.

– Только если это не было бы ему выгодно.

– Считаешь, он специально устроил весь этот спектакль? – Диас сомневался, что Дэймону выгодно так подставлять себя сейчас: отношения между Кирром и Велибриумом накалены до предела. Однако он не спешил недооценивать молодого лидера. Кто знал, что у него на уме.

Раздался звук открывающейся двери, и Диас резко обернулся.

– Ох, это вы! – стоящий на пороге мужчина прижал ладонь к груди и с облегчением выпалил: – Слава богам, я уж испугался!

Диас украдкой взглянул на брата: Арос улыбнулся и жестом пригласил мужчину войти.

– Как жизнь, Воджи? – спросил он как ни в чем не бывало.

Щуплый служитель с маленькими круглыми глазками и острым, как копье, носом перевел взгляд на Диаса, пытаясь хоть как-то различить братьев между собой и в конце концов осторожно ответил:

– Бывало и лучше, Арос, – Воджи перевел взгляд на второго близнеца: – Диас.

– Что-то потеряли?

– Я? – удивился служитель. Морщинки на его лбу стали заметней. – Нет. Не хватает аметистов. Мы забрали те, что… – он указал в сторону пустых золотых чаш, который стояли у изголовья кровати. – Теперь нужно взять остальные. Я заберу, хорошо?

Близнецы подняли ладони одновременно.

– Как скажешь, – ответил Арос. – Найдешь во что их сложить?

Воджи кивнул и, подойдя к вазе, достал оттуда крепкий длинный стебель.

– Поищите в столе. Там шкатулка должна быть, – попросил он, и Арос действительно достал из ящика шкатулку.

В полной тишине близнецы наблюдали за тем, как, ловко подцепив украшения с аметистом, служитель убирал их в шкатулку. Когда Воджи засобирался, Арос спросил:

– Ужасно, да? То, как обошлись с аметистовым офицером.

На лице служителя отразилось отвращение, когда взгляд его задержался на луже крови. Он стиснул губы, шумно вдохнул через нос, и произнес:

Назад Дальше