– В одной из тех клиник для лечения бесплодия, которые вы контролируете, – сказал Уилл.
– Правильно. Недалеко отсюда. В Чикаго.
– И они не знали, во что их втянули?
Франклин по-прежнему не смотрел ему в глаза; по-видимому, до сих пор сердился на сына или на себя – а может, на обоих.
– Они не знали всех подробностей. Им было известно, что это обычная клиника, использующая стандартные процедуры оплодотворения.
Уиллу пришлось подавить гнев и постараться держать себя в руках.
– Почему ты это сделал?
– Я принял это нелегкое решение без колебаний. По нескольким причинам, Уилл. Я решил, что это обеспечит преданность сына нашему делу. Я плохо понимал его. Он отобрал у меня единственного внука и прятал все эти годы, скрываясь, как заурядный преступник.
– Ты не думал, что он имеет право обидеться? – спросил Уилл и сразу пожалел об этом.
– У него не было такого права! После всего, через что я прошел! Он не имел права отнимать тебя у меня! Я не мог допустить это!
Уиллу пришлось отвернуться и смотреть в сторону, чтобы скрыть растущую ярость.
– К счастью, у меня в семье были другие, не такие слабые, они смогли помочь мне в Великой Работе.
Уилл заметил, что Франклин бросил на Лемюэля Клегга странный взгляд, на который Клегг ответил взглядом, полным гнева и гордости; понять почему, Уилл не смог.
Франклин подошел к Уиллу, дико глядя на него покрасневшими глазами, будто отчаянно надеялся, что его выслушают с сочувствием.
– Почему, по-твоему, я так отчаянно искал тебя все эти годы? Я никогда не переставал надеяться, что мы с тобой воссоединимся, Уилл. Я понял, что давно потерял твоего отца, но не хотел потерять и тебя!
После роковой встречи шесть недель назад, когда он узнал, что отец все еще жив, Уилл больше не видел своего отца, Хью. Он знал, что отец где-то здесь, в определенном смысле пленник, что его принудили снова участвовать в адской программе Франклина. Ему хотелось сейчас же схватить старика, потребовать сказать, где отец, заставить освободить его, но он не смел, понимая, что не сумеет сдержать свой гнев. Мести придется подождать; она только поставила бы под удар то, что они сейчас должны сделать.
Уилл прикусил язык и опять повернулся к Франклину, решив ничем не выдавать своих переживаний.
– Но что было иначе на этот раз? Прежде ничего не получилось. Откуда ты знаешь, что теперь получится?
– Как ни смешно, именно исследования твоего отца обеспечили нас нужной техникой, – сказал Франклин, успокаиваясь. – И с тех пор наши друзья на той стороне предоставляли нам материал, необходимый именно для такого осуществления программы, какое мы задумали.
Уилл продолжал поглядывать на Клегга, который странно реагировал всякий раз, как Франклин упоминал отца Уилла.
– И что, они ничего не просят за все это?
Франклин медлил с ответом. Уилл чувствовал, что он солжет.
– Просят. Нечто такое, чего мы не собирались им давать. То есть на их условиях.
– Но они хотят вернуться в этот мир, – сказал Уилл. – Разве не так?
– Не вполне, – ответил Франклин, снова поднимая палец, словно бросал вызов этой мысли. – Им нужен неограниченный проход, и ключевое слово – неограниченный. У нас позиция несколько иная. Мы считаем, что должны контролировать их доступ в наш мир.
Уилл старался говорить не слишком скептически:
– И, по-твоему, нам есть что сказать по этому поводу?
– Пока мы контролируем эти приборы, – сказал Франклин, помещая ладони на определенные точки на вершинах обоих цилиндров, – беспокоиться совершенно не о чем. Они придут в наш мир на наших условиях и только так.
Оба цилиндра раскрылись – это Уилл уже видел. В передней части проступили вертикальные узкие швы и начали на глазах расходиться; наконец цилиндры раскрылись, как двери, явив ряды полок. Каждая полка плавно выехала вперед, словно плыла по воздуху. На каждой лежали различные технологические объекты.
На подносе в цилиндре справа лежало что-то похожее на пистолет: им на глазах у Уилла Лайл открывал портал в Небытие.
Резак.
Уилл чуть отвернулся и на мгновение закрыл глаза. Сосредоточившись, он мысленно отыскал Элизу; она находилась точно там, где должна была, – сразу за наземным входом в лифт. Уилл послал ей последовательность цифр, приводящую в действие лифт: он видел, как эту комбинацию вводит его дед.
4951
Несколько мгновений спустя он услышал ее голос:
«Принято».
Снова открыв глаза, он увидел, что Франклин смотрит на него с хитрецой.
– В чем дело? – спросил Уилл.
– Ты должен узнать кое-что еще, Уилл. Но предупреждаю, это может тебя обеспокоить.
Уилл ждал.
– Когда твой отец совершил свой прорыв – создал технику, позволившую нам работать in vitro непосредственно над усилением генетического потенциала человека, наши дорогие друзья передали нам ценнейшее сокровище. То самое, которое позволило создать целое новое поколение паладинов.
– Что же это? – спросил Уилл, снова поворачиваясь к нему.
– Дар, который всех вас – Кортни и Тодда, последние два класса «Рыцарей» и все последующие выпуски, всех твоих друзей и даже тебя, мой дорогой мальчик, – сделал такими, какие вы есть.
Уилл заметил, что все ему улыбаются.
– Простите… не понимаю.
Франклин с улыбкой подошел еще ближе и тихо сказал:
– Генетический материал, который вместе с бесценными качествами, унаследованными тобой от нашей семьи, сделал тебя таким, каков ты есть, поистине необыкновенным… Ты понимаешь, о чем я?
Уилл почувствовал, как закрывается его сознание. Он не хотел верить в то, что ему предстояло услышать.
– Твои необычные свойства, – говорил Франклин, и глаза его сверкали, – это их дар. Этот генетический материал… пришел от них. От Иных. В тебе ожила наша мечта, Уилл. Ты живое доказательство. Ты мой шедевр.
Они услышали толчок в соседней комнате: лифт пошел обратно к поверхности.
Три
За два месяца до описываемых событий
Житейская заповедь Уилла № 3: Если хочешь скрывать от друзей свои истинные чувства, это не друзья
Уилл неподвижно стоял рядом с Франклином Гринвудом на крыше Крэга и сквозь толстое одностороннее стекло смотрел на отца. Его отец, Хью Гринвуд, в хирургическом костюме, держал скальпель у самого горла Элизы, без сознания лежавшей на операционном столе.
– Стекло одностороннее, – сказал Франклин. – Он не может увидеть или услышать тебя, Уилл. И даю тебе честное слово, что если отныне ты будешь выполнять все мои просьбы, ни ему, ни мисс Моро, ни кому-либо из твоих друзей никакого вреда не будет.
– Почему я должен тебе верить? Почему я должен верить твоим словам?
– Потому что, мой дорогой мальчик, меня зовут Франклин Гринвуд. Я твой дедушка.
Уилл без колебаний посмотрел прямо на него:
– Я сделаю все, что ты скажешь.
Этот единственный беглый взгляд на живого отца стал для Уилла таким стимулом, до какого никогда бы не додумался Реймонд. Они оба теперь были в плену, обоим угрожала страшная опасность. Но простого знания, что отец жив, оказалось довольно, чтобы разжечь тайный гнев Уилла и заставить его действовать.
Ночью, лежа в одиночестве в постели, Уилл просматривал книгу жизненных заповедей отца, надеясь найти подсказку. И на обороте переплета, у самого края, нашел едва заметную надпись, сделанную рукой отца.
Отныне ты должен сам писать свои правила.
Отец был прав. Эта территория не была нанесена на карты. Уилл знал, что за ним следят, даже в его собственной комнате, поэтому не смел записывать свои заповеди. В ту ночь он стал запасать мысли, гравировать их в сознании, составлять свод правил, который мог бы назвать своим. Эти правила должны были помочь ему не просто выпутаться – со временем нанести ответный удар. И эту борьбу он не мог вести в одиночку. Если он даст Реймонду или «Рыцарям» хотя бы намек на то, что играет не на их стороне, его загасят, как спичку.
На следующий день, поклявшись в верности безумным представлениям деда, Уилл уговорил Франклина пощадить Аджая, Ника и Элизу. Он даже убедил старика, что сможет уговорить своих друзей перейти на сторону «Рыцарей». Франклин как будто был готов ему поверить. В течение следующей недели он устроил короткую встречу наедине с каждым из своих друзей – за исключением Брук, предавшей их, о чем он еще никому не говорил, – и дал им без слов понять, что за ними следят и они не должны говорить то, что думают. Все трое выслушали его молча, удивились, но последовали его совету.
Большего он не посмел им сообщить. Ник, Элиза и Аджай ни о чем не расспрашивали и углубились в обычные школьные дела. Каждый вечер Уилл отправлялся на другой берег озера и ужинал в Крэге с дедом. Франклин казался довольным сотрудничеством Уилла и послушанием его друзей.
Однажды вечером три недели спустя, когда Уилл возвращался с ужина с Франклином, он застал Элизу одну; она занималась за их обеденным столом. Не глядя на него, она послала ему мысль:
«Значит, они могут читать твои мысли?»
Уилл снял пальто и убрал свои вещи, не глядя на нее.
«Не думаю, – послал он ответную мысль. – Но они поставили здесь камеры. И микрофоны. Повсюду».
«Это я поняла. Они не знают то, что знаешь ты?»
«Нет».
«Оставим все как есть», – ответила Элиза.
Уилл пошел на кухню, чтобы сделать себе сэндвич. Их связь стала крепкой как никогда: в каждую мысль вплетались эмоции. Даже молчание стало красноречивее слов.
«Ты должен рассказать мне, что случилось. Я ничего не помню».
«Тебя опоили», – послал ответ Уилл.
После этого он молча ел сэндвич, листая журнал, а она смотрела в книгу, как будто читала, и он все ей рассказал. Выболтал всю историю, все, что произошло с ними с того момента, как они попали в засаду в пещере Лайла, где искали Резак. Главное он оставил на закуску: старик, которого они знали как мистера Элиота, на самом деле его дед Франклин Гринвуд, второй – и считавшийся давно мертвым – директор Центра интегрированного обучения.
Элиза не послала ему ни одной мысли, продолжая смотреть в книгу, но он видел, что на самом деле она не читает. Когда он закончил, она немного помедлила, делая вид, будто что-то записывает, и наконец послала ответную мысль:
«Славная у тебя семейка, Вест».
Уилл притворился, что увидел что-то смешное в журнале, и улыбнулся.
«У меня есть план», – передал он.
«Здорово! Когда в прошлый раз у тебя появился план, кончилось это тем, что я пришла в себя, обколотая, как лабораторная крыса, привязанная к каталке и готовая лишиться голосовых связок».
Она принялась что-то яростно стирать в своем блокноте.
«Не поручусь, что план сработает, – передал Уилл. – Не могу даже ручаться, что мы в результате уцелеем. Но, если не нанести ответный удар, и быстро, у нас вообще не будет шансов».
«А какой у нас выбор?»
Элиза отпила глоток воды из бутылки.
«Есть еще только один способ остаться в живых. Сдаться, принять участие в их программе и наблюдать, как эти маньяки уничтожают знакомый нам мир».
Элиза поперхнулась водой. Уилл оторвал взгляд от журнала.
– Ты в порядке? – спросил он.
Элиза кивнула, закашлялась и послала ему мысль:
«А как же твой отец, Уилл? Если он здесь и жив, не может ли он нам помочь?»
Уилл перевернул страницу.
«Я даже не повидался с ним и не смог поговорить. Думаю, Франклин запер его на случай, если понадобится предъявить мне козырь».
«Ты уверен, что Франклин поверил, будто ты на его стороне?»
«Я работаю над этим. Я на грани. Единственная слабость Франклина – помимо того, что он законченный маньяк, – его привязанность ко мне. Он хочет мне верить. Он сентиментально относится к семье, а я единственный, кто, по его мнению, может воплотить его безумную идею о «наследии».
Входная дверь открылась. Вошли Ник и Аджай, поставили рюкзаки, поздоровались и разошлись по своим комнатам.
«Когда мы расскажем им об этом?»
«Завтра утром, – ответил Уилл, посмотрев на часы. – В девять. Приведи их с собой в наружный кабинет тренера Джерико – большое дерево за полевым домом».
«Джерико? Почему Джерико?»
«Потому что он единственный на всей планете, на кого я могу рассчитывать. Кроме вас. Прости, что до сих пор не рассказал тебе, но я должен был удостовериться, что за мной не следят. Я бы никогда ничего не добился, если бы не знал, что ты на моей стороне».
Он рискнул посмотреть на нее. Элиза помешкала и отвела взгляд, но то, что она чувствовала, отчетливо доходило до Уилла без слов. Настроение ее резко изменилось, когда вошла Брук, улыбающаяся и взбудораженная, в модной шляпке на светлых волосах. Она тепло поздоровалась с ними.
– Эй, ребята, как вы сегодня?
– Неплохо, – ответил Уилл.
– Все в порядке, – сказала Элиза.
– Отлично. – Брук прошла мимо них на кухню. – У меня все… отлично. Пойду за книгами – завтра экзамен по химии. Кто-нибудь чего-нибудь хочет?
– Нет, спасибо, – отозвался Уилл.
«А как же она?» – мысленно спросила Элиза Уилла.
Уилл знал, что ему зададут этот вопрос, и осторожно ответил:
«Она ничего не знает. Завтра объясню почему. А сейчас мне действительно нужно поговорить с ней наедине».
– Слушай, я совсем забыла о химии, – сказала Элиза, вставая из-за стола. – Мне тоже лучше сесть за нее. До завтра.
Она вошла в свою комнату и закрыла дверь. Из кухни вышла Брук, она ела йогурт.
– По-твоему, она в порядке? – спросила Брук.
– А что?
– Не знаю; что-то она очень молчалива в последнее время. Думаю, что-то происходит.
– Можешь присесть на секунду? – спросил он, пододвигая ей стул.
Брук что-то расслышала в его голосе и села.
– В чем дело? – спросила она.
Уилл посмотрел в ее ослепительно-голубые глаза и улыбнулся. Она улыбнулась в ответ и похлопала его по колену. Уилл знал, что это она выдала их Франклину и «Рыцарям». В их группе она всегда была предательницей, с самого первого курса, еще до появления в школе Уилла. Он пытался понять почему. Ему казалось, что причина – в ее преданности семье: ее отец-дипломат стал «Рыцарем» сразу после того, как выпустился из Центра, и эта преданность подавила чувства к другим ученикам.
Уилл не сомневался, что она по-прежнему ежедневно докладывает о них Франклину. Проверяет «обращение» Уилла, ищет любые противоречия или несоответствия. Наблюдает за ним этими прекрасными лживыми глазами.
Уилл подумал:
«Чтобы понять лжеца, нужно самому лгать. И чтобы обмануть лжеца, тоже».
– Я должен сказать тебе кое-что, очень важное, – прошептал он, – но пообещай, что никому из них не скажешь. Ты единственная, кому я могу доверять.
Она наморщила лоб и подалась к нему.
– Что, Уилл?
И он очень убедительно выложил ей всю историю. Как он узнал, кто его дед. Что узнал от деда о «Рыцарях». Как решил не говорить об этом друзьям.
– Но почему, Уилл? Ты считаешь, что они не должны знать?
– Нет. Мы не должны им говорить.
– Не понимаю…
– Дедушка убедил меня: я неверно воспринимал «Рыцарей» и их дело. С самого начала. Думаю, возможно… что я в них полностью ошибался.
Уилл наблюдал, как Брук старается найти «верную» реакцию, но не может скрыть искреннего удивления.
– Почему ты так уверен? – наконец осторожно спросила она.
– У них есть причины для всего, что они делали. Я знаю, звучит безумно, но Франклин почти убедил меня, что их дело правое…
– Что?
– Не повышай голос, – попросил Уилл. – Правда. Они просто хотят защитить будущее. Наше будущее, Брук. Вот чем они здесь заняты. Вот почему так поступали с нами и почему мы стали такими, какие мы есть.
– Ты не можешь говорить серьезно, Уилл.
– Посмотри на нас, Брук, на то, что мы умеем. Что бы ты ни думала о «Рыцарях», их план относительно нас удался. Этого нельзя отрицать. Школа, все здесь, вся программа «Паладин» должна помочь нам раскрыть наш потенциал на благо всего мира. Таков был план с самого начала.