- Где остальные? - бросил Никита.
- Последняя тройка за вами, остальные уже внутри, - послышался спокойный голос Игнатова.
Ларский бросился на ложемент и обвел взглядом борт. Все были здесь. Хмурые, сосредоточенные полицейские, в основном чернокожие, переглядывались и усаживались, даже не снимая сайскутеров и неизменных полипистолетов, впрочем, вся снаряга быстро фиксировалась самим ложементом.
Пилот повернулся вполоборота и смотрел на Ларского, за его плечом вспыхивали фрагменты голограммы управляющей панели. Он ждал команды или ответов, считая, что офицер из прокуратуры - это тот, кто должен знать что происходит. Игнатов не смотрел ни на кого, он быстро перебирал пальцами по висящему перед ним голоэкрану, совершенно не прозрачному со стороны Ларского. Никита активировал свой экран и соединил его с каналами интеркома - связи не было, никаких каналов, кроме эвакуационного и внутреннего, для их команды.
Что, черт возьми, происходит? И почему предписание ZD?
- Мы готовы к взлету, что у вас?
- Еще минута, - ответил криминалист.
- Ждем. И стартуем по вашему сигналу.
Их дело сейчас обеспечивать безопасность платформы, чтобы хронокопия была доставлена без проблем. Полицейские один за другим запускали перед собой голопроекции. Двухуровневое изображение позволяло видеть пространство вокруг авиетки и отдельный детализированный сектор, по сути дела перекрывая все необходимые направления обзора, хотя тактический воздушный бой был бы явно по зубам спецподразделению полиции. Но Ларский сроду не вляпывался в такие ситуации и не имел ни малейшего желания. Он закрыл глаза и попытался вытащить из глубокой памяти загруженные во времена студенчества знания и навыки по ведению воздушного боя. Тошнота подступила, и он стал дышать глубже.
- Расслабьтесь, Ларский, думаю, до этого не дойдет.
Такой же пройдоха, как и его шеф. Возможно, этот сукин сын единственный здесь понимает, что происходит. Понимает и урчит про себя от удовольствия, рассматривая мою растерянную рожу. Нет, не сукин сын. Сын жирного пижамного спрута, отрастившего слишком длинные конечности для сомнительных игр.
- Вы явно знаете больше чем я, господин контрразведчик. Может, поделитесь?
Игнатов покачал головой.
- У меня тоже нет связи и нет ответов.
- Не могу поверить.
- Как хотите.
- Вы даже не сообщили мне своего звания.
- Сейчас это не так важно.
Усталое лицо криминалиста появилось над центральным сегментом авиетки.
- Платформа с хроносферой готова.
- Стартуйте, а мы за вами, - отдал приказ Ларский и кивнул повернувшемуся пилоту.
Ощутив рывок, Никита закрыл глаза. Почему-то подумал о парусе в киле машины. Это почти миллион наносолнечных слоев батареи, если понадобиться станет в космосе как парашют над авиеткой. Но в космос они не летят.
Предписание ZD.
Какого дьявола, их с хронокопией гнали в один из штабов полиции, спрятанный под толщью океана, а не на закамуфлированную орбитальную станцию военных, как изначально планировалось? Возможно, опять какие-то хитро-мудрые игры Марры? Предположение о холодных щупальцах контрразведки согревало надеждой. Потому что второй вариант откровенно пугал - в космосе стало слишком опасно, реальная угроза непосредственно в Солнечной системе или у самой Земли. Поэтому кто не успел затеряться в ледяной космической жопе, останется здесь, забьется в ту щель, какую найдет. А осталось наверняка слишком много людей. Успел ли вырваться доктор с говорящим зоопарком?
Они опускались в темноту. Очень быстро, судя по всплывающим навигационным данным, но казалось - медленно, с тревожной осторожностью. Тьма пропускала нехотя, обтекала мутными призрачными потоками и уходила вверх, к свету, от которого они бежали, уходя на глубину. Сквозь купол авиетки и боковины, ставшими прозрачными по команде пилота, была видна закрытая кастрюля платформы с хронокопией. Ровный, рассеянный свет, испускаемый их машиной, объединял авиетку и посудину криминалистов в мутное зеленоватое облако. Погружаясь чуть ниже и правее них, платформа тревожно вспыхивала огнями, но их свет размывался, не в силах освятить тьму океана.
Ларский поморщился, полеты сквозь космос он не выносил, но и это местечко не казалось ему более уютным. Хотя по его личной шкале дерьмовых смертей, быть раздавленным водяным прессом чуть приятнее, чем долгие секунды набухать и прожариваться в свете Солнца, пока не лишишься сознания, потеряв весь кислород в теле.
За десять минут, пока они добирались до точки входа в океан по координатам эвакуационного предписания, никто не сказал ни слова. Говорить в ситуации тягостного радио молчания желания не возникло. Озвучивать страшные мысли страшно вдвойне. Отрабатываемые на учениях протоколы безопасности помогали полицейской команде действовать на автомате, они бы и не сбились, случись что, и если бы пришлось стрелять или запускать маскировочные проекции. Но ничего не происходило. Совсем ничего. Невысказанные мысли и ожидание неизвестного только усугубляли тревогу. Ларский был не в состоянии думать о деле, о возможных свойствах и мотивах предполагаемого врага, мысли опять путались, и ему казалось, что они движутся не к спасительной гавани, а в пасть чудовищу, их приманившему и поджидающему.
Он хорошо знал историю, знал, как спокойная жизнь даже одного поколения рождает у следующего нутряное чувство защищенности, невозможности страшной, разрушающей катастрофы в течении их размеренной жизни. Нет, разум пытается отрезвить ничем не обоснованное, но крепчающее на пуховой перине благополучия чувство веры в защищенность правительством, государством, богом. Разум просчитывает возможные угрозы, оценивает принятые меры, выискивает новые. Но все это механическая, разрозненная работа. Потому что внутренний голос нашептывает "ничего не случится, перестань, ничего не может случиться". Нельзя сочинить великолепную, пленяющую души людей арию, если внутри тебя не поет чувство и вера. Нельзя отразить внезапное и яростное нападение из-за угла, если не превратишь свое тело в автомат, спасающий твою жизнь без участия разума, или если твои нервы не обнажены и ты не ощущаешь себя под вечным прицелом. Но это уже не человеческая жизнь, а безумие.
Поэтому вся история человечества - это благодушная ленивая дрема или самонадеянное раздувание щек, сменяемые гранью гибели и отчаянной мобилизацией. Вот и сейчас они слишком долго задирали нос всемогущества, и по всем признакам по нему, в конце концов, прилетело.
- Штаб, дайте точку входа.
Рассеянное и медлительное свечение от спускающихся аппаратов двинулось глубже и дальше, коснулось в проступившей в толще воды глыбы и потекло по ее почти изящным сочленениям. Прямо под ними уходила в темную глубину и в стороны гигантская подводная снежинка. Ее стройные изящные плечи сияли и подрагивали - эффект от защитной силовой сетки. Конец тягостного пути - база глубоководного присутствия ZD, принадлежащая штабу полицейских сил реагирования по Латинской Америке.
- Вы опознаны, берем управление на себя. Платформу отправляем в сектор криминалистики, вас - в оперативный. Возражения есть?
Наконец-то - первый голос в эфире и вполне спокойный. Есть надежда, что здесь я выясню, что происходит.
- Никаких, - сказал Ларский на вопросительный взгляд пилота, - ведите нас.
Авиетка спустилась еще ниже, взяла правее и пошла вдоль вытягивающегося в облаке света стройного, оборудованного симметричными ответвлениями двухкилометрового луча снежинки. На концах ответвлений свет выхватывал пятигранные соты, их гипертрофированные ребра были такие же, как у космических крейсеров. Гладкий бок океанской рыбы мелькнул над прорисованным мягким свечением ребром и исчез, как призрак, случайно забредший в покинутый и погруженный в темноту дом.
Здвински смахнул голограмму боевого слежения и яростно почесал нос.
- Надеюсь, здесь мы поймем, какого рожна происходит?
Кто-то скептически хмыкнул, и они нырнули внутрь.
Свет сразу плеснул в прозрачные бока авиетки, принося с собой картину парковочного сектора, пустого, оснащенного только кронштейнами и манипуляторами репарантов вдоль широких панелей. Авиетка застыла на парковочных стапелях, выпуская их из ложементов и открывшегося проходом борта. Все потянулись к выходу.
Они уже были снаружи, когда интеркомы запищали, обнаружив каналы связи. Только все выбрались из авиетки, как сверху посыпались минилинкболы. Таких Ларский еще не видел - желтые, лучащихся радостной улыбкой голопроекции колобков. С ушами и хвостиком. Никита вытаращил глаза.
- Генерал-майор, прошу срочно следовать за мной, - сообщило создание. - Вас ожидают.
Ларский обернулся к Игнатову. Тот стоял с непроницаемым лицом, и линкболла около него не было.
- У меня есть небольшое дело, Никита Сергеевич, но я уверен, что вы и без меня справитесь.
Спрутов сын все-таки что-то знает и молчит.
- И откуда у вас такая уверенность, Олег Павлович?
- Не злитесь. Надеюсь, мы скоро встретимся.
Контразведчик протянул руку. Ларский помедлил, но все-таки пожал ее и повернулся к остальным. Спецгруппе предназначался свой колобок, пилоту - свой. Команду разводили в разные стороны. Здвински широко улыбнулся:
- Мы прощаться не будем.
- Да, я рассчитываю на вашу помощь. В полиции всегда встречают гостей глупо улыбающимся мячиками?
- Давняя традиция. Лет двести назад забавлялись, создавая доброжелательную атмосферу в тюрьмах, а потом они появились везде. Знаете, как блатной жаргон.
- Как-нибудь расскажите мне подробнее о ваших традициях, сержант.
- С удовольствием. Как только все успокоится.
Одним движением они обменялись контактами и, попрощавшись со всеми, Ларский устремился за голографическим спутником. Впрочем, разбежаться он не успел. Через пять метров круглое чудовище зависло.
- Быстрое перемещение по базе типа ZD предполагает использование сайскутера.
Исчезнувшие стенные панели открыли целый арсенал проклятых полицейских метел. Понятно, что бравые широкоплечие ребята типа сержанта Здвински, способные вырастать из-под земли в центре даже плавающих городов, с сайскутером не расставались. Таскали у бедра эту летающую игрушку и, тряхнув ей, как древние красавицы веером, превращали короткую дубинку в летающую ракету под силовым щитом, способную развивать скорость не меньше прокурорского челнока. Но Ларский, бюрократический червь и сибарит в душе, не имел никакой склонности к ведьминым полетам и к сжиманию между ляжками толстой сигары. Но на базе ZD были свои правила.
Резко выдохнув, Ларский сдернул со стены гладкую теплую палку, тряхнул ей и перекинул ногу через едва прочерченную выемку седла раздувшейся хреновины. Рывок, следователь качнулся и вцепился в короткие рулевые изгибы. Сайскутер помчался мимо мерцающих панелей, карманов силовых блоков, групп репарантов, следуя за быстрым, сияющим улыбкой до ушей спутником-бесенком. Словно впереди их ждали веселые эстафеты, а не дерьмовые новости. Управлять бешеной сигарой Ларский умел, но не был уверен, что сумеет на ней удержаться. Странно, что такой способ передвижения в полиции находили более простым и управляемым, чем встроенные в ступни и локти движки. Хотя все одинаково отвратительно. А еще этот цифровой улыбчивый засранец. Хотя бы рожу свою вперед развернул!
- Прибыли, - сообщило летающее чудо.
Никита пристегнул к бедру сайскутер и прикоснулся рукой к дымчатой, обведенной тонким серебристым контуром панели, на которую прилип его спутник. Панель исчезла и Ларский вошел. Здесь собралось человек десять полицейских чинов, они слушали своего что-то горячо объясняющего коллегу и появление Никиты не заметили.
Идеальный квадрат зала заседаний заливал дневной свет, не оставляя уютных теней даже по углам, наливая стальным сиянием поверхность длинного стола, росчерки расположенных на нем индивидуальных панелей управления, высокие спинки стульев, простые и гладкие стены. Обстановка предельно аскетичная, Ларский никогда не любил такую. Как и на крейсерах, в штабах, задействованных по военным протоколам, весь интерьер выстраивался исключительно генераторами силовых полей и мог быть любым. Во что превращался командный пункт - в зал, уставленный произведениями искусства, в роскошный восточный шатер или пещеру - было делом вкусовых пристрастий обладателя самых толстых погон на этом пространстве.
Никита присмотрелся к сидящему во главе стола. Все ясно. Не человек, а гончая, запечатанная в серую, поблескивающую, как лакированная кожа, форму, наверное, даже похрустывающую на ходу. Это не Марра в его фланелевых халатиках с фарфоровыми чашечками в рукавах. По всей видимости здесь командовал человек четких правил и принципов. Тонко и неброско прошитые на груди знаки различий подсказывали, что хозяин был в чине полковника.
Заметив Никиту, главный жестом остановил говорящего, встал, оправил и так идеально сидящую форму и самым серьезным видом направился к Ларскому. Глядя на это лицо с резкими, но правильными чертами, на запавшие глаза, изгиб тонких губ и ежик коротко стриженых волос с проседью, Никита с облегчение подумал о своевременно выброшенной бабочке.
- Генерал-майор Никита Сергеевич Ларский, приветствую вас на нашей базе. Я был информирован о вашем прибытии. Полковник Оскар Берг к вашим услугам.
Рукопожатие было официальным, крепким и холодным.
- Приятно познакомиться, полковник. Хотя, признаться, не совсем понимаю, почему меня направили к вам и с такой спешностью,- ответил он, автоматически переходя на услышанный английский.
- Приказ - ускорить этап эвакуации. Садитесь, мы вас введем в курс дела, как сможем. С остальными познакомитесь в рабочем порядке. Параллельно постараемся организовать вам связь с руководством.
Никита вскинул брови, может, этот решительный полковник подскажет ему, кто же сейчас является его руководством. Однако, задать вопрос он не успел, Оскар Берг, едва закончив фразу, развернулся, показал идеально прямую спину и зашагал в обратную сторону. Оставалось только пристроиться где-то, чтобы входить в курс дела. Ближайший к нему полицейский, обладатель широкого ухмыляющегося темнокожего лица, приглашающе похлопал по пустому стулу. Ларский выдохнул и опустился на него.
- Если коротко, генерал-майор, то на нас напали!
От неожиданно пролаянной фразы Никита вздрогнул. Оказывается, это Берг, дошагав до своего места, решил быть максимально кратким. От настолько лаконично настроенного человека следовало держаться подальше.
- Что значит напали? Что вы имеете ввиду, полковник?
- Агрессор находится в Солнечной системе. Уничтожен периферийный форпост. Процесс эвакуации с Земли на данный момент опасен и сворачивается по точкам. ЦКЗ практически полностью загружен оценкой угрозы и оптимальным завершением эвакуации по секторам планеты.
Берг говорил четко и быстро, остальные молчали, кто хмурился, кто просматривал файлы, пользуясь в основном плоскими изображениями.
- Что со связью?
- Пока максимально ограничена и защищена. Пакетные данные.
Хочешь, чтобы тебя не обнаружили, отключи связь. Так действовали соцданы, а теперь армейские. Даже у гражданских больше шансов выжить, если они просто прячутся, а не кричат, спасите по всем каналам. И сейчас отправляется только минимально необходимая информация и не напрямую. Сначала пакетами в сторону Солнца на систему принимающих и пересылающих спутников и только потом - адресату. А это значит, что голографических трансляций бравых совбезовских генералов и Марры Никита в ближайшее время не получит. Раньше он бы обрадовался. А теперь это пугало.
- Мы получили приказ помогать вам в расследовании.
- Спасибо, - невпопад брякнул Ларский и вгляделся в лица вокруг.
Все-таки война? Это наверняка быстро закончится. Земля просто никому не по зубам.
Несмотря на инопланетную тварь-убийцу, эвакуацию, потерю связи, он не мог до конца поверить в реальность угрозы вторжения. Паника сжимала холодный кулак внутри живота.