Серж, конечно же, знал стоимость дома. Знал он также и о том, что тот получен его другом в подарок за оказанные услуги вместе с назначенной пенсией в двадцать миллионов в год, что и позволяло ему свободно жить на более чем скромные доходы преподавателя в университете. Однако, несмотря на такие финансовые возможности, друг не имел обыкновения открыто шиковать. Серж постоянно поражался его патологической скромности. Друг всегда ходил пешком, потому что не имел машины, никуда не выезжал отдыхать, редко менял гардероб, в котором, однако, угадывалась простая, но дорогая одежда.
Друг не желал иметь много прислуги, к которой стремилась мадам Грен. К нему приходили каждый день горничная и садовник. Садовник, понятно, следил за оранжереей, а горничная? Неужели дом требовал дополнительной силы? И где же здесь оранжерея? Все просто! Этот скромный преподаватель имел в собственности несколько сотен акров земли к дому, с которым познакомился наш читатель лишь частично. Кроме Сержа, горничной и садовника, никто и не подозревал, что дом на самом деле нужно считать особняком.
Итак, перед домом, как вы уже помните, располагалась небольшая дубовая роща, ставшая излюбленным местом отдыха горожан. Владелец рощи не выказывал никакого сопротивления, потому что жил более или менее скрытно. Однако чистоту и порядок в парке наводили все же городские власти после случая, произошедшего много лет назад. Тогда за местом отдыха следили еще сами жители. Но однажды кто-то ввел привычку устраивать там барбекю, с чем уже никак нельзя было мириться. Рощица всегда была обнесена невысокой металлической изгородью, а вход в парк организовывался сквозь арку без ворот со странным вензелем наверху. И тут в ней появились ворота, а по периметру – частная охрана, никого не пропускавшая на территорию. Конечно, жители, не зная истинного положения дел, обратились с жалобой к новоиспеченному мэру. Он наложил арест на «самоуправца» и вызвал его для личной беседы.
Деловым и размеренным тоном господина он стал грозить человеку административными мерами и принуждать его к выплате штрафа. Человек же с легкой улыбкой набрал на телефоне какой-то номер и сказал: «У меня мэр отбирает парк». Недоумевавший от такой наглости управленец взвизгнул, но предложенную ему трубку взял. Услышав голос на другой стороне, он сначала побледнел, затем покраснел, встал и вытянулся в струнку, ответив после непродолжительной беседы: «Да, конечно!» Дрожащей рукой он передал трубку назад и вытер с лица пот, выступивший крупными каплями. С глубокими и искренними извинениями он лично проводил человека из здания муниципалитета и дождался, пока тот не завернет за угол. Проблема решилась просто: в парке теперь строго настрого запрещалось все, кроме легких прогулок, а охрану осуществляла местная полиция.
Так вот, дубовая рощица была перед домом и отгораживала его от остального города. По другую сторону дома, скрывая его большую часть, находился хвойный лесок, состоящий из высоких сосен и голубых елей. Они образовывали живописную картину, а чистый воздух обволакивал это место. Редкий житель города заходил в эту часть. Однако, приблизившись неосторожно к дому, он видел его странную архитектуру. Он начинался с одноэтажного строения, в котором располагалась просторная прихожая с двумя коридорами: один – в огромную кухню, другой – в гостиную, почти знакомую нам. Гостиная имела потайные двери, ничем не отличавшиеся по цвету от стен. Двери были из толстого матового стекла жемчужного цвета и вели в оранжерею, которая кольцом огибала небольшой крытый дворик с двухэтажным строением посередине. Строение это было маленькой гостиницей с большим бассейном, кухней, просторной общей обеденной, а также великолепными гостевыми комнатами. Комнат было десять, так что вполне можно было принять небольшую делегацию. Вот это место обслуживали садовник и горничная, получавшие настолько большие оклады и социальные пакеты, что мысли о разглашении тайны хозяина у них не возникало. А встречали они его редко, потому что их работа начиналась и заканчивалась вместе с его лекциями в университете – уходя, он их еще не видел, а приходя, не видел их уже. Если что-то было нужно, он находил соответствующую записку на столе кухни и оставлял деньги. Следует сказать, что работу свою прислуга выполняла всегда честно и аккуратно, сдача от покупок непременно возвращалась.
Сам же человек редко бывал в той части дома: лишь изредка плавал в бассейне и занимался на тренажерах. Делал это, скорее, не из удовольствия, а по каким-то другим соображениям.
Нужно сказать, что одноэтажная часть дома, в отличие от бревенчатой гостиницы, была выложена из камня и имела небольшой дворик, усыпанный странным ослепительно-белым и светящимся в темноте гравием. Причудливые, черные, без листьев деревья украшали небольшую аллею, по которой можно было пройти в парк. Дом же находился на пригорке. Дворик и аллея обогревались, так что большого покрова снега на них не было. По обе стороны аллеи были две автостоянки на десять автомобилей.
В общем, Лео был прав: на доходы от преподавания так жить было нельзя. А услуги, до сих пор оказываемые, были, видимо, очень ценными. Огромное жалование выплачивалось вовремя и полностью…
Мысленно он перенес взгляд на двух незнакомцев. И если девушку, казалось, он где-то видел, хотя и не поручился бы за это, то юношу он однозначно не знал… Он поставил противень с подготовленной рыбой в духовку и начал сервировать стол.
Глава 5
Чудное воскресное утро уже прошло, обозначив полдень. Человек еще немного полежал в сладком плену теплой кровати и встал, забрал оставленные у порога воскресные газеты с рекламными листовками и бутылку молока. Пока подогревался завтрак, он достал высокий стеклянный тонкостенный бокал, налил себе первую порцию молока и приоткрыл окно. Свежесть нового дня привычно влилась в его уютную крепость. У него было три минуты, пока работала микроволновая печь, чтобы бегло ознакомиться с первыми полосами газет: фотокадры пожара и огромное интервью ни о чем. Он улыбнулся. Резкий звук оповестил о том, что завтрак уже горячий. Снова наполнив опустевший бокал, он с жадностью начал есть.
Привычным взглядом он пробегал последние полосы газет, но только на одной его заинтересовала маленькая заметка «Убийца детей». С живостью она рассказывала о какой-то таинственной секте, приносившей в жертву младенцев. Раскрыть преступления удалось доблестной полиции. Он усмехнулся – день выплаты денежного пособия близок.
Откинувшись на спинку дивана, он начал переключать множественные каналы. Немного посмотрев телеспектакль, уменьшил громкость и принялся дочитывать какой-то роман. Погрузившись в таинственный мир, он вздрогнул от резкого звука, мгновенно освободившего мысли от придворных интриг и высокопарных слов, часто забавлявших его. Звук этот повторился с настойчивостью, граничащей с наглостью. Он поспешил открыть дверь.
На пороге стоял Серж, с блаженной улыбкой глядящий на опешившего друга. В голове человека вихрем крутилось множество мыслей. Серж, смутившись от затянувшейся паузы, тихо спросил: «Я могу войти?» Когда приятель его опомнился, он был торопливо приглашен в дом. Они смотрели друг на друга: один – с таинственной улыбкой на лице, другой – с немым вопросом в глазах. Не выдержав взгляда, Серж смутился, уверенно протянул руки вперед и торжественно сказал: «С днем рождения!» В руках был маленький торт.
Серж, довольный произведенным эффектом, которого он надеялся добиться, раздевался в прихожей, когда наш «новорожденный» с дрожащими от волнения руками ставил чайник и выкладывал торт на хрустальный поднос. Он делал это машинально.
Гостиная наполнилась чарующим ароматом бергамота и сладкой выпечки. Друзья сидели друг напротив друга молча. Так могут общаться люди, души которых настолько близки и открыты друг другу, что словами можно разрушить тонкий звенящий хрустальный мосток, соединяющий их вновь после долгого расставания. Минуло уже больше часа. Серж спросил:
– Я думал, у тебя гости.
– А разве нет? – тон и выражение лица человека говорили о беспокойстве.
– Да нет, я не собираюсь уходить, – угадав, ответил Серж. – Я в твоем полном распоряжении и хочу попросить переночевать у тебя, если ты не против.
– Против чего?
– Моего присутствия!
– Так ты решил только поприсутствовать?
– Не передергивай. Ты прекрасно понял меня!
– Может, я разучился понимать?
– Только не ты! – Серж обеспокоенно посмотрел другу в глаза, но, ударившись взглядом об этот серо-голубой лед, вздохнул.
Напряжение в комнате росло. Казалось, все звенело от желания вспыхнуть и причинить боль.
Трудно сказать, сколько прошло времени, как Серж очнулся вдруг от легкости, которая пробудила ясность мысли и бодрость тела. Он увидел друга, сидевшего напротив и с улыбкой разглядывавшего его.
– Про… – попытался сказать Серж.
– Я и не думал обижаться!
– …сти. Но…
– Не возражай!
– Зачем ты делаешь это со мной?
– Только ты можешь это изменить.
– Нет, не могу.
– Но ведь ты нашел в себе силы…
– Ты же сильней меня!
– Я? В чем? Я никогда не сделал бы этого?
– Ты простил.
– Я был не вправе обижаться. Ты не волен!
– Но я мог проявить настойчивость!
– И все потерять?
– И все потерять…
Это было сказано с такой задумчивостью, что из вновь встретившихся взглядов было понятно: они ходят по замкнутому кругу, выходом из которого пока может стать только терпение, а в дальнейшем…
– Спасибо за торт. Ты, вижу, не забыл, что я люблю.
– Конечно нет, но извини, что только торт, – и, видя готовое возмущение на лице друга, поспешно добавил. – Это большее, что я могу, и мы оба это знаем.
Друзья улыбнулись, отдавшись красноречивому молчанию.
День, старавшийся не мешать им, лишь добавил сумерек, набросив на город кружевную вуаль из крупного пушистого снега, мягко и неслышно падающего в напоминание о зыблемом существовании наблюдающего за ним населения этого скромного городка.
Пока Серж готовился ко сну, человек прибрал со стола и помыл посуду. На кухонном столе все еще стоял бокал молока, оставленный на вечер, и в беспорядке лежали газеты. Неловко убирая их, человек опрокинул стакан. Молоко жирной белой лужей медленно растеклось по столу. Прежде чем протереть, он попытался рассмотреть в ней какой-нибудь рисунок. Машинально поднеся руку к белой кляксе, с удивлением на лице остановился и обошел стол с другой стороны. Он нахмурился: рисунок (случайно ли?) изображал всадника, мчащегося на лошади. Тряпка вмиг впитала неприятное откровение судьбы и заставила человека вздохнуть. «Я буду молиться за тебя», – проговорил он еле слышно…
Отворив дверь спальни и убедившись, что Серж во всяком случае лежит с закрытыми глазами, подошел к окну и тихонько задернул шторы. Пройдя в ванную комнату, приготовил масла и повесил халат. Достал мягкие махровые тапочки и, поставив их рядом с кроватью, удалился в гостиную, тихо закрыв за собой дверь. Серж улыбнулся и, зарывшись в ароматные подушки, крепко уснул.
Глава 6
Удобно устроившись на диване в гостиной, хозяин дома вновь взял в руки книгу. Немного поискал место, на котором остановился, когда в беспокойстве быстро бросил роман. Спать ему не хотелось.
Часы в прихожей пробили четыре утра, когда сквозь строки о дворцовых переворотах он услышал равномерный жужжащий звук возле камина. На этот раз заложив страницу, он встал и подошел к телефону, нарушающему тишину. Кто мог беспокоить так рано? По привычке, не взглянув на номер, откинул флип и заговорил первый:
– Я слушаю.
– Надеюсь, вы не спали, – раздался заспанный, но уважительный голос. – Прошу прощения за беспокойство.
– А, это вы, канцлер. Что на этот раз?
– Сбежал! Вы были правы! Ведь вы говорили, вы предупреждали, а мы не послушали. Горе мне, – запричитал вдруг чиновник, всхлипывая. – Сбежал!
– Стоп, стоп, стоп! – человек попытался остановить этот поток. – Давайте все по порядку. Кто сбежал, откуда и почему?
– Главарь этой секты! Мы как раз перевозили его в тюрьму после суда.
– А! Так уже был суд. Ну и каков приговор?
– Конечно же, все единогласно вынесли смертную казнь!
– Хм, это все очень интересно. Но причем тут я?
– Вы меня убиваете, но только вы можете его поймать!
– Я не собираюсь его ловить! Вот еще. Не хватало, чтобы я гонялся по всей Европе за беглым каторжником!
– Это не простой заключенный. Это главарь опаснейшей секты, убивавшей младенцев! А вы у нас, смею напомнить, взяли на себя обязательства их ловить!
– Э, нет. Так дело не пойдет! Вы не хуже меня помните условия договора и никак не могли забыть, что специально оговаривалось: после их поимки ответственность несете только вы, а следовательно, только на вас лежит и забота о его побеге!
– Но… Но… – канцлер задыхался в своем возмущении. – Но ведь он снова начнет кровавые бойни! О, как вы бесчувственны!
– Не начинайте, друг мой. Я не забыл, что на носу предвыборная гонка, и его побег очень некстати, особенно если информация о нем просочится в прессу.
– От вас ничего не скроешь, – это было сказано так жалостливо, что должно было вызвать положительную реакцию слушающего.
– Не пройдет, дорогой мой, оставьте ваши вздохи парламенту!
– Если снова начнутся убийства, я пропал!
– В таком случае, следуя моему контракту, я снова поймаю его. И на этот раз вы, надеюсь, будете придерживаться тех глупых капризов начинающего зарываться в своих страхах и фантазиях нервозного типа, – это было процитировано с такой иронией в голосе, что добило бедного канцлера.
– Что вы хотите? – был тихий и умоляющий ответ.
– Я? Ничего! Вы окажете небольшую услугу одному моему другу! – эта идея внезапно пришла ему в голову, заставив широко улыбнуться. – Вы отдадите ему в постоянное пользование без арендной уплаты дом под ресторан или любой другой бизнес с отсрочкой выплаты налогов на пять лет!
– Это грабеж! Вы же знаете, что я должен буду обратиться к парламенту и сразу же получу отказ, если не отставку! Как я им это представлю?
– Так же, как представляете ежемесячные многомиллионные выплаты. Вы понимаете, о чем я?
– Это шантаж! – видимо удар был действительно сильный. – Я не ожидал от вас такого! Это низко!
– Ну, как хотите! – улыбка победителя играла на его лице, а глаза светились странным огнем, возникавшим каждый раз, когда он смотрел на картину, висевшую над камином. А ведь смотрел человек на нее, не отрываясь, будто бы зная какой-то закон в беспорядочности разбросанных по холсту цветных линий.
Возникла пауза. По взволнованному дыханию канцлера чувствовалось, что он принимает действительно нелегкое для него решение. На карту было поставлено слишком много, чтобы отступать.
– Хорошо, – нетвердым голосом проговорил чиновник и затем добавил увереннее. – Хорошо, вы получите, что просите, даже больше. Только найдите его! Заклинаю вас!
– Уже нашел, – спокойно, но с усмешкой в голосе ответил хозяин серо-ледяных глаз, которые уже обычно смотрели на тлеющие в камине угли, – уже нашел, – повторил он заикающемуся от волнения канцлеру.
– Как? И вы молчали? Вы… Вы..! Да вы просто…
– Спасибо за комплимент!
– Что вы тянете? Скажите, где он! Немедленно! – задыхающимся от волнения голосом пытался кричать в трубку этот, казалось, сильный человек.
– Он мертв, – спокойно и с еще большей усмешкой в голосе ответил наш контрактник.
– Как мертв? Вы вздумали шутить надо мной?!
– Вот еще! Я? Шутить над вами?! И не думал даже, – пытаясь придать серьезные интонации голосу, человек продолжил. – Он мертв, говорю я вам!
– Это невероятно! Продолжайте же! Я не верю вам!
– Как хотите, – с наигранной обидой сказал наш герой. – Как вам будет угодно!
– Хватит! Остановите сарказм! Говорите, как это случилось!
– Да он сам себя убил!