– Как?! Это еще почему?
– Хм! Чего же тут не понятного? – человек снова ехидно улыбнулся, его голос принял поучающие интонации, которые должны были вконец сломить волю этого зрелого, тонкого и могущественного политика. – Отпущение грехов перед смертью?! Ему не нужна такая традиция! Ведь ему хочется к своему хозяину!
В трубке теперь ничего не было слышно, и воцарилась длинная пауза. Но человек знал, что разговор скоро продолжится.
– А вы, любезнейший, хитрец! – наконец сказал канцлер.
– Ваши слова как мёд на душу! – с наигранной вежливостью произнес человек.
– Хорошо, будь по-вашему! Вы выиграли этот поединок! Но мне нужно тело!
– О! Что касается трупа, то полиция без труда найдет его на алтаре в уже опечатанном доме. Он жил там последние сутки.
– Вот дьявол! Ведь знал же, что туда наши молодцы боятся даже нос сунуть, не то чтобы там его искать! – ответил с грустью канцлер. – Когда ждать вашего молодчика?
– Это вопрос времени.
– Но меня могут переизбрать!
– Не льстите своим противникам, канцлер, и не принижайте моих способностей! Помните о своем обещании. Доброго дня!
– Да ну вас, дорогой мой! Снова изволите шутить? Но и вам доброго! – и с этими словами, сказанными скорее с иронией, канцлер закончил разговор.
Человек лежал на диване, слушая равномерные звуки секундной стрелки часов в прихожей, и думал. «Серж станет свободным! Наконец он сможет создать семью с девушкой, которую полюбит сам, а не которую присмотрела ему матушка. Но не будем забегать вперед. Если мои подозрения подтвердятся, то все изменится на корню и канцлер сможет смело забыть о своем обещании. Как бы я хотел, чтобы он был её носителем и мои поиски закончились!» – он улыбнулся и начал собираться на работу, предварительно начеркав записку горничной. Подумав, он выписал двум помощникам чек на сто тысяч и вышел из дома, привычно шагая по улице и вдыхая свежесть нового, еще растущего дня. На этот раз он взял с собой лакомство для любимых белок, всегда радостно и игриво встречавших безусловно ублажающие их порывы его беспокойной души.
Глава 7
День выдался удивительно теплый. В парке, несмотря на раннее утро, уже можно было заметить горожан, с наслаждением вдыхавших этот кристально чистый воздух, слушавших щебетание многочисленных птиц и размышлявших о чем-то. Таинственная энергетика этого места невольно заставляла обдумывать самые разнообразные вещи и всегда находить самые неординарные решения. Горожане знали странную особенность этого парка и, когда выдавалась свободная минутка, просто прогуливались по нему, ища корни своих проблем под ласкающие дуновения ветерка, нестройный говор птиц и мягкий плен зачарованного воздуха, имеющего почему-то сегодня еле уловимый аромат бергамота.
Глаза Сержа открылись сами. Впервые за много месяцев он выспался. Немного еще повалявшись в мягкой постели, он пошел набирать ванну. Рассматривая картину на потолке, он размышлял над прошедшим днем. Нужно сказать, что Серж за долгое общение с другом приобрел небольшие навыки в рассуждении и анализе. Поэтому теперь в любую свободную минуту он размышлял, как требовало его сознание.
«Почему он простил? Нужно учиться его умению прощать даже в таких критических ситуациях. Ведь его прощение, думаю, основано на глубоком чувстве привязанности ко мне, почти отцовском. Я виноват лишь в том, что не готов отдать в жертву этой дружбе социальное благосостояние. Но чего я боюсь? Я должен проявить твердость и терпение к обязательным вспышкам его сложного характера…» – думал он, а теплая вода и приятные ароматы масел клонили его в дремоту.
Нужно сказать, что друг Сержа был довольно эмоционален и потому подвержен резким переменам в настроении. Не принимать это во внимание Серж не мог. Приятель его, склонный анализировать слова, тон и жесты собеседника объективно, черпал много информации из них. Серж же, как прилежный ученик, старался подражать ему в этом. Иногда удавалось, но чаще мешал эгоизм.
Очнувшись от мерного звука пылесоса, которым горничная убирала гостиную уже в начале второго – то есть в последнюю очередь, хотя имела обыкновение начинать уборку с нее, Серж обтерся большим мягким и ароматным полотенцем, надел халат и прошел в гостиную. Женщина, улыбнувшись ему с поклоном, предложила кофе и тосты с сыром.
Подкрепившись, Серж переоделся и, попрощавшись, ушел, оставив маленькую записку другу: «Антуан! Извини, но не мог ждать тебя – очень много дел. Да и сам понимаешь, обстоятельства. Я благодарен тебе за гостеприимство. Я обязательно позвоню вечером. Не прощаюсь. Серж».
Пройдя по аллее, он спустился в парк, а миновав его, пошел в противоположную университету и старинной церкви сторону. Он не замечал города, который уже начинал обедать. Из многочисленных кафе и закусочных слышались ароматные запахи пиццы, баварских сосисок, плавленого сыра и прекрасного заварного кофе. Подойдя к пекарне, пахнущей свежеиспеченным хлебом, карамелью, ванилью и маком, Серж свернул к остановке и стал ждать трамвай. Мимо проехала тележка с молоком. Одни прохожие весело беседовали, другие – молчаливо гуляли по тротуарам старинной мостовой. Голуби привычно попрошайничали, отгоняя воробьев и мелких птиц. Кошки охотились на них, а дворовые собаки, считающие себя хозяевами улицы, загоняли тех на деревья, крыши невысоких ларьков и торговых палаток, оживленно торгующих хлебом, молоком, красивыми вязаными вещами и другими мелкими товарами, составляющими в целом необходимый для поддержания комфорта горожан ассортимент.
Вдалеке послышался предупредительный звонок маленького трамвайчика. Редкие машины, неспешно совершавшие дневные городские прогулки, остановились вовсе, уважительно уступая дорогу горожанам, ждущим транспорт. Серж купил билет и сел на заднее сиденье, погруженный в непонятный для него самого снегопад мелких, быстро тающих мыслей, оставляя пассажирам обсуждение городских новостей и обмен идеями и свежими анекдотами.
А трамвайчик тем временем въехал на каменный мост – очень старый, чтобы его разрушить, и крепкий из-за связывающего камни состава, который так и остался неразгаданным до сих пор (хотя, думается, это лишь присказка для привлечения туристов). Мост соединял два берега – два района разросшегося с веками городка. Район на другом берегу был новый. Многоэтажные здания в центре величественно возвышались и ослепляли больше новизной, чем блеском множества окон. Под ними находилась площадь с многочисленными скамеечками и вечнозелеными елями, преграждающими плотной шеренгой в несколько рядов путь шумному газовому облаку машин.
Здесь жили стремительно. Любили и ненавидели одинаково сильно. Смерть, эта покладистая фрау, не поспевая за таким ритмом, пропускала нужных ей людей. Затем нанимала неожиданных помощников, расплачиваясь с ними той же монетой. Одни люди возносились и падали, похожие на голубей, проживая всю жизнь в подобном ритме. Другие – мерно плыли по течению, как ленивые пушинки, более или менее удачно огибающие многочисленные водовороты. Третьи же – стояли социально выше или ниже и потому жили более свободно, но и более одиноко.
Темп жизни этих людей динамичней, чем кажется на первый взгляд. Их мозг работает постоянно, год за годом сильнее и сильнее – из-за редкой возможности следить за происходящим вокруг, одновременно анализируя и планируя, играя на мелких личностях и не заботясь о подробностях их не интересующих. Становясь со временем жестокими и равнодушными к чужим и чересчур эмоциональными с близкими и собой, умирают они по большей части одинокими, жалея себя и прощая всем. Странное время создает странных людей. Лишь дает предпосылки и намечает пути, позволяя каждому развиваться самостоятельно. Жестоко наказывает лень и привязанность – поощряет обязательное стремление к свободе во всем: в деньгах, друзьях, любви. Но, что самое главное, смеется, наблюдая за муравьиными пастбищами наделенных душой созданий, шатающихся от цели к цели, от верха к низу, от человека к человеку, от любви к ненависти, от жизни к смерти.
Город жил в новой части особенно. Посчитав старую лишь своим приростком, использовал её для успокоения души в церкви, воспитания сознательной молодежи в университете и поддержки делового городского населения продуктами. И никто не замечал в этой суете времени – того единственного существа, которое настолько принципиально, настолько безжалостно к ощущению своей ненадобности и одновременно настолько богато, что сама смерть ему подчиняется.
Время неумолимо старило день. Последние лекции отзвенели воодушевленным гулом студенческой братии и тихими вздохами преподавателей, собирающихся домой, – единственных людей, которые замечали присутствие могущественного полубога, постоянно видя молодые лица слушателей. Лишь студенты не имеют возраста – пожалуй, время здесь не властно, а потому с лихвой отыгрывается на преподавателях, порой не щадя даже самых ценных для человечества личностей. Наступил вечер.
Глава 8
Человек не спешил домой – он знал, что там чисто и пусто.
Вековые дубы черной стеной возвышались перед ним. Светлячками-переростками выглядели дежурившие с карманными фонариками полицейские. Он не хотел освещать парк ночью, давал последний приют потерянным теням и мыслям горожан до того, как утренний свет уже навсегда подарит им покой.
Пройдя по темному парку, он ступил на белую светящуюся от странных камней аллею с еще более непонятными черными деревцами, которые явно были ненастоящими, потому что никогда на них не было листьев и они не росли. В этом свете человек казался более величественным. Его твердый взгляд, создавалось впечатление, мог разрушить даже самую крепкую стену. На маскообразном лице с плотно сжатыми губами редко можно было видеть какое-нибудь выражение. Высокий лоб не отрицал наличия определенного багажа мыслей, возникающих стремительно, оставляющих яркий и глубокий след в порождающем их сознании. Русые волосы спадали вьющимися прядями на лоб, заставляя владельца периодически убирать их длинными пальцами. Шел он практически неслышно, редко задевая непослушный гравий, сливаясь с многочисленными тенями в парке.
Дом был погружен в наступающие сумерки. Налив в стакан апельсинового сока, он включил телевизор и прочитал записку, оставленную Сержем на журнальном столике. Пробежав глазами по ней несколько раз, он улыбнулся – друг его стал оставлять меньше предпосылок для игры слов. Не думая больше о записке, он неожиданно для себя увлекся фильмом, просидев перед телевизором до глубокой ночи. Дойдя до постели, задумался и, вздохнув, отключил молчавший целый день телефон. Ему вообще редко звонили, и если бы не государственный контракт, то уже как полгода назад он избавился бы от мобильника. Вздохнув, он лег и сразу уснул.
Под утро в дверь позвонили. Легко открыв глаза, он прислушался и, не снимая пижаму, пошел открывать. Перед ним стояла незнакомка, приходившая с друзьями Сержа на прошлой неделе. Все это время он не вспоминал о ней. «Что ей нужно?!» – подумал он, пригласив девушку в дом. Возможно, угадав вопрос и неожиданно привычно сделав глубокий реверанс, она торопливо передала свернутую в рулончик желтоватую бумагу, запечатанную сургучным вензелем – таким, какой был на арке, ведущей в парк. Он удивленно принял бумагу, лишь немного улыбнувшись даме, которая почему-то не спешила подниматься и, наклонив голову, казалось, ждала чего-то.
Сорвав печать, он несколько раз пробежал сообщение, повернулся к девушке и сказал:
– Поднимитесь, дитя мое.
Девушка встала, не смея поднять головы.
– Кто вы?
– Урожденная Черлес, сир.
Человек улыбнулся, скорее, нервно, перевел дыхание и уже спокойным тоном спросил:
– Как ваша матушка?
– Здорова, сир, и шлет вам свой низкий поклон, – девушка снова сделала реверанс, но на этот раз встала, сложив изящные ручки в черных перчатках.
Он улыбнулся, но не стал соблюдать этикет ответным приветствием, зная, что в таком случае графиня сама придет к нему.
– Придите за ответом сегодня вечером, моя дорогая.
Девушка в глубоком реверансе поцеловала поданную ей руку, но, смутившись, не решилась уйти.
– Что-нибудь еще?
– Да. Мадам просила вас, сир, чтобы вы включили телефон, – она покраснела до кончиков ушей от взгляда, приковавшего ее к месту.
– Хм! А что за дело графине до моего телефона?! – холодным тоном произнес человек.
– Серж не может дозвониться до вас, – еле слышно прошептала девушка.
«Вот так номер, – про себя проговорил тот, которого девушка почему-то называла сиром, целовала ему руку и отдавала глубокие реверансы. – Графиня, как всегда, в своем репертуаре. Однако я рад, что у Сержа есть теперь и такой покровитель».
– Вижу, моя дорогая, вы к нему небезразличны? – добавил он вслух тоном более суровым, чем хотел того сам.
Девушка покраснела еще больше. Капельки холодного пота выступили на ее хорошеньком лбу. Дрожь пробежала по всему телу. От волнения она ничего не смогла произнести. Человек, видя, что навел страху на маленькую графиню, неожиданно взял ее за трясущиеся руки. Она вздрогнула и упала в обморок.
– Ну вот, старый дурак, напугал крестницу!
Перенеся юную леди на диван в гостиной, Антуан взял ароматический флакончик и поднес его к изящному, немного вздернутому носику девушки. Вздохнув, она открыла глаза, увидела перед собой преклонившего колено мужчину и попыталась встать. Но взглядом, не терпящим возражений, он остановил ее. Подчинившись воле более сильной, она еще раз вздохнула и, покраснев, опустила прекрасные большие черные глаза с пока еще еле заметными огненными искорками, блуждающими где-то в самой их бездне.
Приготовив крепкий кофе, человек накрыл на кухне стол и пригласил девушку уже мягким тоном своего бархатного голоса. Устроившись, они сидели друг напротив друга безо всяких церемоний и наслаждались вкусным напитком из белоснежных чашек с изящным золотым орнаментом.
– Так вы не ответили, – прервал он молчание.
– Да, вы правы, сир. Я немного волнуюсь за него, – снова покраснев, ответила девушка.
– Скажите лучше, что любите!
– О! Уверяю вас, сир, матушка никогда не одобрила бы этого! Я никогда не осмелилась бы ее ослушаться!
– У вас есть жених?
– Нет, отец хотел посоветоваться с вами, – трепетно произнесли эти чуть пухлые, влажные губки.
– Посмотрим, – Антуан улыбнулся. – А как Серж к вам относится?
– Он очень мил, – при этом юная особа посмотрела в серую дымку глаз, гладящих не нее. В ее взгляде было что-то вроде просьбы, которую она не смогла бы произнести никогда.
Девушка вдруг встала, откланялась и, спросив дозволения, ушла.
Мужчина с улыбкой быстрыми глотками допил кофе и пошел одеваться. Было уже восемь утра.
Несмотря на поспешность, он думал. Время не было властно над его мыслями. Казалось, что эта часть его организма всегда жила отдельно, редко подчиняясь основным законам бытия. Он рассуждал над депешей, которую поспешно бросил в камин на тлеющие угли. «Сир! Зная, вашу нелюбовь к всевозможным приветствиям и лести, я как человек вам преданный предупреждаю вас о следующем. Известный вам ссыльный использовал дозволенные ему вашей милостью силы, чтобы восстать против порядка. Муж и я считаем: для общего блага необходимо ваше личное присутствие. Граф и графиня Ч. P.S. Существо на драконе покровительствует ему».
Подойдя к зданию университета, он отбросил эти мысли. Лекции не должны были зависеть от личных обстоятельств. Их цель – нести атмосферу непринужденности и быть концентратом нужной, полезной и полной информации для студента, и так загруженного до предела. Именно поэтому его уроки всегда проходили с полным аншлагом.
Глава 9
Серж вечером направился в гости. Он хотел вновь навестить ту, которая не давала ему покоя, будоражила его душу и вырывала из него наружу сокровенные желания уже целых три месяца. После неудачи с Катрин Серж решил быть настороже своих страстей, чтобы на этот раз однозначно знать все о новых чувствах. Однако он каждый день все больше привязывался к этой девушке, при этом боясь разрушить ее союз с неразговорчивым молодым человеком.