13 начал даже расчёсывать жёсткие вьющиеся, непослушные волосы пленника. Иногда он случайно задевал серьги в ушах Роди, тот слегка взвизгивал и вздрагивал. Шатен после этого подолгу извинялся. Он был так добр и ласков с пленником, обращался с ним, как с чем-то очень ценным, будто Роди создан из самого тонкого и хрупкого стекла и от лёгкого касания может разбиться на кусочки. Так и было. Морально он был очень хрупок, одного потрясения хватило бы, чтобы довести зомби до грани. Из-за всего это дни №8 стали гораздо светлее, пролетали незаметно, из его разума медленно уходили мрачные мысли, становилось больше уверенности в себе.
И вот, шатен снова уходил от камеры Роди. Вновь хлопнула старая, проржавевшая решётка, провернулся ключ в замке. Человек в белом халате приветливо улыбнулся пленнику, а затем силуэт куратора медленно удалялся по длинному коридору. Вудс глубоко вздохнул. Он сел на свой матрас, оперся спиной на холодную стену, вытянул затёкшие худые ноги. Словом расслабился. Практически все время, что парень был здесь, страх, ужас и отчаяние сковывали не только разум, но и тело. Ночами и днями он не мог найти успокоения, поэтому часто лежал в позе эмбриона. Это была бессознательная попытка спрятаться, погрузиться в мир спокойствия, наверное, даже вернуться в младенчество или утробу матери, когда он был защищён от всех и вся.
«И все-таки заслуживает ли он доверия?» — в который раз задумался №8, глядя куда-то вдаль, — «Да, конечно, уже поздно об этом думать, да и в прошлый раз я так ни к чему и не пришёл. Он уже помогает мне и знает о моих планах. Но все же. Стоит ли ждать от него безоговорочной преданности?» — пленник поднял свой взгляд на яркие неоновые лампы, свет от которых ослепил его. В глазах замелькали цветные блики и бесформенные фигуры. — «Да, это правда глупо», — последовала тихая усмешка, — «Лучше не тешить себя надеждами. Этот парень либо простачок, либо придурок, что в принципе одно и то же, либо же слишком хитёр и сам что-то задумал. А может быть он некрофил или фетишист какой-то?» — Роди словно завис, на долю секунды в его сознание воцарился покой, тишина, ни одной мысли, взгляд был потухшим и отречённым, в никуда. Он словно снова умер. — «…Я использую его», — раздалось эхом, разум снова ожил, — «Использую! Впервые я использую кого-то! Главное просто не поддаваться на все его кривляния! Как только буду на свободе, кину его и побегу так, как никогда раньше! А когда уберусь как можно дальше, просто забуду об этом месте как о страшном сне и начну новую жизнь»,
Свет становился тусклее, кое-где его просто погасили. За далёкой дыркой в стене была темнота. Роди потихоньку лёг на свою «кровать». Как всегда — жёстко. Перед глазами стена, под подушкой шелестели упаковки от сладостей. Парень медленно погружался в сон. Усталый разум становился тише и спокойнее, напряжённые мышцы расслаблялись, даже кулаки (он обычно всегда сжимал руки) разжались. Тягучая тьма стелилась в сознание.
Роди снова был на родной улице, но все не так, все по-другому. Так, как было в детстве. Зелёные коротко стриженые лужайки и кусты, ухоженные деревья и сады. Вон там, за белой оградкой до колена, мистер Санчес, присматривая за своим йоркширом, поливал газон. Увидев Вудса, мужчина улыбнулся и помахал рукой. Почему-то блондин помахал ему в ответ. Правда, лица соседа юноша не видел, вернее, оно было затёрто, смазано, но он все равно знал, что мистер Санчес улыбается .
В воздухе пахло свежей травой и, ядовито, немного неприятно, краской. Шумел автополив, где-то смеялись дети. Доносился лёгкий аромат выхлопа машин. Словом - лето.
Терпкую, сухую жару разбавлял прохладный ветерок. Так приятно. Роди расставил руки, словно пытаясь схватить этот невидимый свободный дух, зажмурился и наслаждался.
Вдруг его спокойствие нарушил громкий лай. Большой лохматый пёс, подбежав к Вудсу, прыгнул ему на руки. Они были почти одного роста, и Родерик свалился на землю. Собака продолжала свою атаку: лизала парню лицо и руки, всячески выражая свой восторг.
— Чип! Прекрати, Чип! — через смех приказывал псу Роди.
Но пёс не останавливался.
Лёжа на траве, блондин увидел, как у соседнего дома открылась дверь. Оттуда вышел Энди, но он был не таким, каким Вудс его помнил, он стал старше, мужественнее. Его шелковистые каштановые волосы были длиннее и казались жёстче, они тихонько колыхались от ветра. Хотя лица так и не было видно.
— Чип, а ну отойди от него! — закричал шатен, но голос его был более грубым.
Родерик в секунду вскочил и побежал другу. Он сжимал Энди в своих объятиях, так тепло и приятно. Шатен также крепко сжал его в ответ.
Такой хороший и приятный сон, которого у зомби уже много лет не было, был жестоко прерван. №13 принёс восьмому еду. Надсмотрщик погладил огрубевшей рукой сонного Роди по волосам, провёл ей по его лбу и щекам, сидя рядом на корточках.
— С добрым утром, Эйти, — сказал он приветливо, — Знаешь, сегодня ничего страшного или болезненного не будет. Не волнуйся. Я не хочу, чтобы ты нервничал лишний раз. Поешь, — он дал №8 поднос с едой, — Приятного аппетита, — ослепительная, беззлобная улыбка.
Шатен сидел тихо, наблюдая за трапезой пленника. Казалось, глаза куратора сияли. Он был заворожён. Когда Роди доел, 13 забрал посуду, поставил все на поднос и, попрощавшись, удалился. Правда, сразу же возвратился в компании №4 и №7.
«Ну, сейчас снова поведут», — подумал зомби, уже будучи готовым к тому, что его потащат почти волоком.
8 привели в помещение больше всего походившее на больничный кабинет. В отличие от прошлых, это было с хорошей отделкой и новым оборудованием. Здесь был аппарат, похожий на МРТ, но более новый, современный. Роди аккуратно уложили на койку. Машина издала какие-то странные звуки, немного задребезжала, в ней завращался какой-то барабан.
Все, как и сказал 13, обследование на этом аппарате было совершенно безболезненно для зомби. Все закончилось очень быстро и пленника вернули восвояси.
День был точно таким же, как и предыдущие, пока дыра в стене была окрашенная синим, и через неё прозрачным столбом проходил луч света, туда-сюда ходили учёные и кураторы, осматривая других зомби. Скучно и обыденно. С наступлением ночи Роди вернулся к выкапыванию выхода. Дыра в полу была совсем узкой, но довольно глубокой. Конечно, Вудс до конца не продумал свой план, но ему было нужно хотя бы выбраться из здания, а за периметром решить, что делать. Глупо, но другого выхода он не видел.
Послышались знакомые шаги. №13 принёс ужин. Шатен достал из кармана платок, смочил его водой из бутылки, что принёс для Роди, и протёр пленнику серые от пыли и песка руки и лицо зомби.
— Ну как, есть успехи? — спросил он вполголоса.
— Да. Кажется, — 8 ответил коротко.
Куратор пристально смотрел на Роди. Его глаза сияли радостью. Тринадцатому была приятна такая оттепель в их отношениях. Пленник снова говорил с ним. Это вызвало улыбку у шатена.
И чего ты так лыбишся, идиот?» — раздражённо думал Родерик. Он, прищурив глаза, смотрел на надзирателя.
Когда 13 ушёл, №8 остался один, наедине со своими мыслями. Он лежал, вытянувшись в полный рост и глядя в потолок. Роди моргнул, и вот он не в тесной камере с кучей злобных учёных и охраны, а на улице. Жёсткая трава щекочет ему шею, рядом стрекочет сверчки и цикады. Дует лёгкий ветер, взъерошивая волосы Вудса. В далёком темно-синем небе мерцают белые холодные звезды. Красота.
***
— Черт! — выругался 13.
Он только хотел уйти, скинуть с себя этот белый халат, что сковывал его сильнее любых оков, как старший заставил его идти в архив за какими-то бумагами. За день шатен морально выдохся; ему было тягостно быть здесь ещё хотя бы минуту, тяжело смотреть на мучения подопечного, и тут ему снова не дали уйти и отвлечься.
Архив представлял собой огромное помещение с кучей высоких шкафов, на которых горами лежали папки с бумагами. Все шкафы были пронумерованный и обозначены буквами. 13 придвинул к одному из них лестницу и попытался вытащить нужную папку, но на него обрушились ещё несколько.
— А! Черт побери! — ещё раз чертыхнулся он.
Парень решил убрать упавшие документы, как вдруг прочёл на одном из них: «План тюремного отделения».
— А это пригодится, — заключил Куратор.
Сдвинув другие папки, что валялись на полу, шатен развернул огромный чертёж. В тусклом свете ламп накаливания, он пытался отыскать камеру своего пленника. Было очень плохо видно. Но вдруг удача, он нашёл нужную… Стало так тихо, словно звуки исчезли из мироздания. Даже дыхания не было слышно.
У №13 похолодели руки, в горле словно появился большой ком, что мешал ему сглотнуть; казалось, сердце пропустило удар.
Под большим слоем цемента и бетона в камере Роди находился люк из толстой металлической пластины. Все бы ничего, но, судя по плану, его заклепали и заварили. На чертеже было много изменений и, наверное, раньше там не было камеры, а люк был запасным выходом или чем-то подобным.
Шатен словно смотрел сквозь бумагу, не видя ничего, что было на ней изображено.
— В-все усилия напрасны… — заикаясь, тихим дрожащим голосом, произнёс 13, — Он не сможет выбраться…
========== Глава 8 .” Все только хуже”. ==========
Совершенно обычное утро в этом затхлом, мрачном, полном пыли и отчаяния месте. Несмотря на все ужасы, к этому странному заведению и его порядку быстро привыкаешь. Режим с подъёмом, питанием и «процедурами» могут напомнить какой-то лечебно-оздоровительный лагерь. Правда, очень жалко детей, которым суждено туда попасть. Да и взрослый бы сошёл с ума. Роди, кажется, ещё прибывал в здравом уме.
После подъёма он снова разглядывал такую далёкую светлую точку, через которую лучом света проходил тонкий столб пыли. Эти солнечные часа были главным здешним развлечением. Раньше Роди мог подолгу пялиться в телевизор, тыкать пальцем в телефон, перелистывать пожелтелые страницы книг, от которых на пальцах оставались черные пятна чернил или же лежать на кровати, вставив в уши наушники, вслушиваясь в различные голоса и любимые звуки музыки. Он скучал по этому времени. Удивительно, что сейчас, чтобы развеять его скуку хватало только этой дыры и его собственных мыслей. Едва прикрывает глаза, парень видел себя на свободе, но не этом мире, а в том, что был до всеобщей истерии и заражения.
Послышался железный скрежет и дребезжание. Восьмой знал, что это значит. Он обернулся в сторону коридора. Высокая фигура в накрахмаленном белом халате тихо брела меж камер с проржавевшей решёткой. Почему-то настроение у Роди поднялось, когда он увидел статную фигуру шатена, но в нем было что-то иное. Он совершенно не был похож на себя обычного. Его глаза, раньше полные тревог, тоски и надежды, теперь смотрел в серый бетонный пол. Куратор будто пытался найти там ответ на терзающий его вопрос или же старался скрыться, слиться с ним, сбежать от того, что его тяготит. Странное чувство беспокойства передалось и №8.
№13,подойдя к своему заключённому, натянул странную безмятежную маску. Он старался вести себя, как обычно. Но Роди заметил его беспокойство. Шатен то тараторил, то замолкал. Бывало, что он пытался что-то сказать, но обрывал свою речь и менял тему. Вудсу не раз хотелось спросить у надзирателя: «Что происходит?». Только что-то вставало комом в горе и не давало вымолвить и слова. Может, это была гордость, может недоверие, возможно, ещё бушующая обида. Или же просто страх того, что хрупкая надежда может оборваться от его слов. Роди также делал вид, что ничего не произошло.
8 то и дело украдкой бросал взгляд на свой матрас, под которым была вырыта крохотная ямка. К слову, эта его работа шла полным ходом и в ней у парня были большие успехи. Странный детский голосок внутри кричал и бился, желал поведать 13 о своих успехах. А разум вторил, что это опасно.
Как только Роди завершил трапезу, шатен собрал посуду, быстро погрузил на поднос, тот на тележку и молча ушел.№8 сидел на матрасе, по новой разглядывая соседей. Сегодня он недосчитался троих.
«Итак, мистер Анорексик, мистер Заморыш и мисс Манекен, сегодня исчезли вы. Интересно, вас убили или продали? Эта ещё одна тайна, которая для меня останется без ответа…» — думал он, глядя на все ещё пустые клетки.
Все ещё. Скоро в них поместят новеньких. Вудс тут не первый день, он привык видеть, как в клетки, в которых ещё вчера сидел один зомби, присылают новенького. Поначалу Роди было их жаль, теперь же это зрелище: их стоны, крики, мольбы и полные слез и печали глаза стали обыденностью.
Чьи-то гулкие шаги прервали ежедневный осмотр. Стайка каких-то учёных шла вдоль камер, бурно обсуждая что-то.
— А вот и он! — гордо произнёс №45.
Толпа явно была удивлена.
— Так он и есть этот ваш «особенный»? — удивлённо спросил высокий седовласый мужчина, поправляя свои роговые очки.
— Да! Он, это — №8, потрясающий образец! Говорю вам, других таких я ещё не видел! — почти кричал радостный молоденький, длинный и худой конопатый парнишка.
Все это сборище ещё около двадцати минут потёрлось около железных прутьев камеры 8, говоря почти несвязно речи весёлыми голосами. Однако их праздничное настроение наводило ужас на бедного зомби. Учёные что-то шкрябали в своих блокнотах и записных книжках. Роди удивило, что они не пользовались гаджетами. Конечно, в своём Мёртвом городе он давно такой техники не видел, а вот военные все с ними были.
«И зачем они вообще сюда пришли?» — размышлял зомби, — «Вроде толком ничего не сказали, но вот мой зад чувствует неладное, да и 13 сегодня странный. Ох, не к добру все это… И все равно, так хочу на свободу», — №8 зажмурился.
Огромная бескрайняя степь. На много километров лишь низенькие деревья и кустарники, а в земле норки всяких грызунов и насекомых. Приятный холодный ветер дует ему прямо в лицо, вместе с ними и песок попадает на губы и в глаза. Это не беда, не страшно. Да, конечно, неприятно, но это природа. Она прекрасна, хоть и часто жестока. В секунду пейзаж становится иным. Всего один миг и Вудс уже на своей родной улице. Кругом крохотные домики с белыми стенами и красной черепицей на крышах, с уютными лужайками и аккуратными газонами. Смех детей и живые голоса всюду. Но мысли вдруг прервали, кто-то ударил ногой поп железному пруту. Родерик открыл свои глаза и осмотрел всех.
«Черт, все тут такие неудачники. За столько времени никто не сбежал! Они просто сидят тут все, словно куклы! Даже если мои слова полны яда, но все равно! Если кроме меня никому в голову не пришла мысль вырваться, если они не батрачили и не боролись изо всех сил, то все, кто в этих клетках — скопище тупых лузеров!» — странная злость и вместе с ней радость, чувство превосходства заполнили измученный разум. Разве это странно? Вероятно, странно то, что он не спятил.
Когда сознание вновь вернулось, Роди обратил внимание на то, что сегодня к нему ещё не заходили №4 и №7.
«А, в общем-то, давно я их не видел?» — задумался он, — «Это, наверное, даже к лучшему. Пока ко мне не лезут, мне же лучше».
Во время обеда (так Вудс называл то время, когда свет из дыры доходил до решётки) шатен снова пришёл к своему подопечному. Он был столь же мрачен и угрюм, как и утром. В один момент, когда 8 за обе щеки уплетал серую жижу, Куратор хотел погладить его по голове, но резко одёрнул руку, оставив зомби в недоумении.
«Да что же, черт побери, с тобой творится?!» — подумал Роди, провожая взглядом куратора и его железную дребезжащую тележку.
Тусклый жёлтый свет ламп бросал свой отблеск на белый халат, придавая ему приятный кремовый оттенок. Из дальнего конца коридора доносились голоса охранников.№13 пропал из виду так же стремительно, как появился.
***
Шатен брёл по мрачным закоулкам этого огромного здания, что изнутри походило на лабиринт. Сотни дверей, ведущих во все направления, окон, заложенных кирпичами. Освещение везде одинаковое: старые, полуживые лампы накаливания с круглыми металлическими абажурами. Голоса громким эхом слышались со всех концов коридоров. Сам тринадцатый помнит, как первое время с трудом привыкал к этому месту, его порядкам и архитектуре. Он часто терялся. Как-то блуждал около суток, а когда, наконец, вышел, то полдня потратил на еду, а потом ещё и проспал полтора дня. Сейчас же куратор стал экспертом по этой обители Фавна.