- А что потом?
- Бывший наместник бежал из Южной Карлезии. Неудивительно - на него открыли то ли пять то ли шесть уголовных дел.
- Даже так?
- Я сам, откровенно говоря, не верил до самого конца. Но факт есть факт. Наместник скрылся, а вот кое-кого из его окружения таки посадили. Сгубила несчастного тяга к спиртному. Одним словом, оптиматы выжигали всю серьёзную оппозицию калёным железом, вырубали под корень.
- А ведь он искренне пытался защитить интересы трудового народа, - рассмеялся Эрмано Тимотео.
- Да, веру в то, что можно противостоять господству оптиматов он у жителей Южной Карлезии убил начисто, - согласился я.
- Но что творится в Южной Карлезии сейчас вам не ведомо?
- Нет, но думаю то же самое, что и когда я уезжал оттуда. Всюду царит тишь и гладь да божья благодать, богатые богатеют, бедные, как им и положено, беднеют, в мире восстановлена гармония и естественный порядок вещей.
- В таком случае, не исключаю, что прибытие ваших земляков в Леариццо - добрый знак, - задумчиво изрёк алвезианец,- а вот и синьорина Тансервилл.
.....................................................................................................................
Селена вернулась из города не одна. Сопровождал её молодой человек лет двадцати семи - двадцати восьми, высокий, темноволосый и донельзя изящный. Первое что сразу же бросалось в глаза - это роскошный наряд незнакомца. Модные чёрные туфли с острым носком, дорогие чёрные брюки, ослепительной белизны идеально выутюженная рубашка, безукоризненно подобранный по стилю и расцветке шёлковый галстук и самое главное - умопомрачительный, шикарный пиджак чистого алого цвета, богато расшитый замысловатыми узорами из золотых и серебряных нитей. Одним словом, мы с Эрмано Тимотео в наших золотистой и красной жилетках и чёрных рубашках рядом со спутником Тансервилл выглядели весьма бледно. Длинные волосы незнакомца, полностью открывая высокий лоб, свободно ниспадали на плечи, серые умные глаза смотрели смело и немного высокомерно, высокомерие же отчётливо читалось в чуть поджатых узких губах. Нисколько не портили общий картины тонкий прямой нос и резко очерченный подбородок. Что же, если это и в самом деле предводитель карлезианцев, я полностью поддержу мнение алвезианца о нём - настоящий синьор.
- Синьор Деметрио Ломбард, магистр Эрмано Тимотео, - представила нас незнакомцу Селена.
- Рад нашей встрече, синьоры, - приветствовал тот нас лёгким поклоном, - позвольте назвать моё имя - капитан Дагоберто Мортимер.
- Ну, кто в Южной Карлезии не знает семейства Мортимеров, - дружески приветствовал я капитана, - самые отважные воины и богатейшие плантаторы нашего края. Помню-помню жаркие споры моих сограждан о размерах вашего состояния - кто-то решительно настаивал на трёхстах рабах, другие же горячо уверяли что рабов у вас никак не меньше четырёх сотен. Уж мне чужих плантаций ли не знать - бронебойный аргумент, не находите? Да, старые добрые времена: " Раба кто купит, кто богат? Плантатор набивает цену. И гневно зрители глядят из темноты на эту сцену".
- Приятно встретить здесь ценителя классики, - раздвинул тонкие губы в змеиной усмешке Мортимер.
- Как ваш дядя-сенатор? Надеюсь, его жизнь вне опасности?
- Хвала святому Януарию, дядя благополучно покинул Ремию и вернулся в Южную Карлезию. И привёз с собою Большую Имперскую Печать, - многозначительно добавил Дагоберто, - теперь мы официально представляем верховную власть в Империи. Провозгласит ли первосвященник вождя варваров кайзером или нет - для нас несущественно. Мы в любом случае не признаем его, - веско закончил он.
- К сожалению для вас здесь во Флорезии придерживаются диаметрально противоположной точки зрения, - невозмутимо произнёс я, - боюсь, наместник к вам не присоединится ни под каким видом.
- Мы и не питаем на его счёт никаких иллюзий, - хладнокровно ответил Дагоберто, - но уверены, что и открыто он нам в одиночку противостоять не посмеет.
- Другими словами, в Леариццо будете действовать независимо, открыто, не считаясь с местным префектом и стражей? - усмехнулся я.
- В самую точку, - кивнул Мортимер.
- Вам виднее, - пожал я плечами, - как там на фронте?
- На наших границах - без перемен. А в Джирезии... Вы уже слышали о падении Аталанты?
- Увы, - вздохнул я.
- Но их столицу - Савантино мы надёжно удерживаем под нашим контролем. Наши войска соединились с бойцами Джирезии и отбросили варваров. Заверяю вас синьоры, Савантино риттерам не видать как своих ушей.
- Отрадно слышать, - одобрительно произнёс Эрмано Тимотео, - а какова судьба граждан Джирезии?
- Все беженцы и их движимое имущество успешно переправлены в Южную Карлезию, - заверил алвезианца капитан, - сейчас им ничего не угрожает.
- Да без должного количества рабов войну не выиграть никак, - изрёк очевидную мысль магистр.
- И всё-таки мы используем их немного по-другому, чем вы у себя в Алвезии, - тонко улыбнулся Дагоберто.
- На что вы намекаете? - совершенно дружелюбным тоном поинтересовался маг, - мне кажется, капитан, вы стали жертвой откровенной клеветы, подлого навета и самых гнусных инсинуаций, распускаемых Примо Сенаторе и его кликой. И если бы всё ограничилось только этим. Увы, наши противники не гнушались открыто преследовать и притеснять верных защитников свободы и справедливости.
- Это вы о налоговой проверке, которую Ремия намеревалась устроить вашему Кругу? - с изысканной вежливостью уточнил Мортимер.
- Бросьте, капитан, - небрежно махнул рукой Эрмано Тимотео, - там же за милю несло политикой. Использовать властный ресурс для расправы с неугодными - приём старый, как мир. Мы чисты перед законом, как стёклышко. Любой честный гражданин в Алвезии вам это подтвердит.
- Нисколько не сомневаюсь, - всё так же вежливо сказал Дагоберто, - похоже, все добропорядочные граждане в Алвезии - неплохие математики и прекрасно рассчитывают и соотносят расстояния на котором от них находятся Примо Сенаторе и ваш почтенный Круг.
- Прекратите ваши бесплодные пикировки, синьоры, - вмешалась в разговор Селена, - Круг магов защищает Алвезию от варваров столь же отважно и самоотверженно, как и вы обе Карлезии, капитан. В вашей беседе уже прозвучало имя человека, ради которого я и собрала вас в моём доме. Примо Сенаторе Квинто Чино.
- У вас тоже к нему какие-то претензии, капитан? - спросил я Мортимера.
- У нас с ним серьёзное разногласие по одному вопросу, синьор Ломбард, - улыбнулся Дагоберто, - Примо Сенаторе хочет забрать с собой нечто, что мы считаем должно достаться нам.
- Буду с вами откровенен, капитан, - доверительно начал я, - мне абсолютно всё равно, что вы задумали отобрать у Квинто Чино. Я здесь лишь для того, чтобы убить Примо Сенаторе и его провожатых. Плевать на ваши смелые замыслы и тем моим соратникам, что не присутствуют сегодня на этой встрече. Их мотивы тоже сугубо личные. Но вот какая досада - достопочтенный магистр, - кивком указал я на Эрмано Тимотео, - также мечтает наложить руки на кое-какое имущество Примо Сенаторе. Поэтому, ради общего душевного спокойствия, я хочу убедиться, что ваши корыстные интересы не пересекаются самым прискорбным образом.
- Мы догадываемся на что положил глаз алвезианский Круг, - невозмутимо ответил Мортимер, - заверяю всех собравшихся, нас это не интересует. Мы, как бы это выразиться, опасаемся иметь с этим хоть какое-то дело. Полагаем, наша квалификация не позволяет.
- Что же в багаже Примо Сенаторе привлекло лично вас? - вежливо, но твёрдо произнёс я.
- Чёрные камни.
- У вас проблемы с клёвом? - удивился я.
- С клёвом у нас всё в полном порядке, - улыбнулся Дагоберто, - это другие чёрные камни.
- Лучшие камни для зачарования, - пояснил Эрмано Тимотео.
- Вот оно что, - понимающе кивнул я, - слышал о таких.
Магия зачарования. Именно благодаря ей мы до сих пор носим доспехи и рубимся мечами и топорами. Из-за неё же изобретённый ещё несколько столетий назад алхимиками порох так и не получил никакого применения в военном деле. Тогдашние примитивные аркебузы и пистолеты оказались совершенно бесполезными против защитных чар, которые накладывались на доспехи. А атакующие чары, которыми пытались зачаровать пули, неизменно разрушались при выстреле. Вот такое вот прискорбное свойство, совершенно не типичное для стрел и арбалетных болтов. Неудивительно, что о порохе все очень скоро дружно позабыли. Да вы и сами это прекрасно знаете.
- Вот именно. Камни, что позволяют накладывать лучшие чары на доспехи и оружие. Но вы не пользуетесь ни тем ни другим, воюя с варварами лишь чистыми заклинаниями. Так что камни вам, получается, и ни к чему, - озвучил свою позицию Мортимер.
- Это покойнику квартира уже ни к чему, - задумчиво изрёк алвезианец, - а с лучшими камнями для зачарования не всё так просто. Хотя, определённый резон в ваших словах, безусловно, есть. Сколько камней везёт с собой Примо Сенаторе?
- По нашим сведениям целый сундук.
- Тяжёлый зараза, - недовольно поморщился Эрмано Тимотео, - ладно, считайте они ваши. Всё что надо было зачаровать - мы давно уже зачаровали.
- Что, даже с шефом не посоветуетесь? - на всякий случай уточнил я.
- Как говорит наш шеф - первый чародей Круга: "Я вышвырну вас из моей шайки и вам вновь придётся стать честными людьми" - впрочем, это немного не то. "Когда делишь шкуру неубитого гризли, главное, не разругаться вдрызг. Ссоры - привилегия победителей".
- Тогда мне остаётся сказать лишь одно, капитан, - дружески обратился я к Дагоберто, - помочь землякам - святое дело. Добро пожаловать в нашу компанию. Кстати, а сколько вас?
- Двадцать. Лучшие из лучших.
- Неплохо. Будем надеяться, что вас и местных стражников хватит, чтобы отразить морской десант. Да, особо не задирайте местных бойцов. Как вы уже поняли из моих слов, они - наши люди.
- Меня больше заинтересовали ваши слова о морском десанте, - прищурился Мортимер.
- Да я тут прикинул на досуге. Неважно как сюда проберётся Примо Сенаторе. Впрочем, на месте Джело я пошёл бы напрямую через леса и болота центральной Флорезии. Наместник, как я понимаю, решил твёрдо держаться проварварской ориентации и к Квинто Чино враждебен точно так же как и к вам, капитан. Из Тампино он Примо Сенаторе не выпустит, хотя бы, чтобы выслужиться перед новым кайзером. Сил у него на это хватит. Соваться туда - гиблое дело. Но, как я уже говорил, суть не в этом. К Леариццо обязательно пристанет корабль, на котором Чино уплывёт в Новые Земли. И это, уж вы мне поверьте, будет всем кораблям корабль. И дай святой Януарий, чтобы он был один. В лучшем случае, они возьмут под свой контроль лишь порт, в худшем - попытаются захватить весь город.
- Корабли из Новой Орлезии, как я понимаю, - сказал Дагоберто, - "Драконы Тьмы"?
- Самое неприятное, если легат Лючиано Бэй начнёт долгожданное наступление из Земли Тексо на Луэзию и разобьёт вдребезги этих головорезов. Тогда весь осиный рой, что обосновался в Новой Орлезии, рванёт прямиком к нам. Будет жарко. Кстати, вы-то почему приплыли лишь на одном судне?
- А нас никто не разбивал, - вежливо улыбнулся Мортимер.
- Одним словом, десант будет и встречать его придётся. Но другого выхода у нас и нет, верно? К слову, раз я уже упомянул о Лючиано Бэе, никто не в курсе, как обстоят дела в Земле Тексо?
- Скверно, - поморщился Дагоберто, - они отменяют рабство.
- Быть не может, - не поверил я, - они переметнулись к аболиционистам?
- Вот именно, - процедил Мортимер.
- То есть если я встречу в Земле Тексо какого-нибудь вольноотпущенника в белоснежном костюме с иголочки, в белых туфлях и шляпе, с тростью с серебряным набалдашником и серебряными же часами на цепочке, я не смогу потребовать чтобы этого мерзавца продали на аукционе?
-Увы, - горестно развёл руками капитан.
- Отринули наше классовое учение, - с нескрываемой горечью тихо произнёс я.
- Что за учение? - с нескрываемым любопытством спросила Тансервилл.
- Мы же не варвары, - объяснил я, - это у них по их примитивным представлениям есть лишь кайзер и его подданные, которые делятся на умных и глупых, талантливых и бездарей, трудолюбивых и лентяев. А мы - цивилизованное общество и прекрасно знаем, что разделены на два класса - рабов и рабовладельцев. И что между этими классами существуют противоречия и противоречия эти - непримиримые, поэтому всё что нам остаётся - это угнетать, угнетать и ещё раз угнетать.
- Не поделитесь, а сколько рабов было лично у вас? - хитро прищурившись, поинтересовалась Селена.
- Ровно столько же сколько у девяти десятых граждан Империи: двое - правая и левая рука. Как вы видите они и сейчас при мне. Но что это меняет - от классовой борьбы не спрятаться и не уйти.
- Вы внесли бы куда больший вклад в эту борьбу, если бы пошли в надсмотрщики или охотники за беглыми рабами, - с нескрываемой иронией заметила Тансервилл, - с вашими-то талантами. Надсмотрщики, между прочим, неплохо получают, спросите хотя бы у надсмотрщика Джакомо Гриндейла. А про гонорары охотников вам, думаю, охотно поведает Ренцо.
- Рука у меня не поднялась, совесть не позволила лишить рабочих мест несчастных бедолаг, - хладнокровно парировал я, - я уж как-нибудь на зарплату библиотекаря прокормлюсь. И всё-таки, я могу быть уверен, что ничего подобного в Южной Карлезии не произойдёт, - с надеждой посмотрел я на Мортимера.
- Только через мой труп, - клятвенно пообещал Дагоберто.
- С вами и так понятно, - перевёл я взор на Эрмано Тимотео, - такими темпами рабы у вас очень скоро закончатся.
- Ну вы и скажете, - рассмеялся алвезианец, - рабы закончатся. Виданное ли дело, чтобы они закончились. Вы ещё ляпните, что мы всех бизонов когда-нибудь перебьём.
Уходили магистр и Мортимер вместе. Что ни говори, а классовая борьба здорово сближает.
Глава 15. В моих воспоминаниях я приближаюсь к сути
- Итак, вы мирно работали библиотекарем, а затем произошла совсем другая история, которую вы обещали мне рассказать, - напомнила мне Селена.
- Она началась, когда мама меньше чем за год до своей смерти родила мою младшую сестру, - задумчиво произнёс я.
- Меньше чем за год? - переспросила Тансервилл.
- У неё был рак груди, - пояснил я, - магия исцеления, как это обычно и бывает, оказалась совершенно бессильной. Согласен, трудно понять ту, что в шаге от верной смерти дарит жизнь, которую уже не способна лелеять и оберегать. Но вы - женщины, вообще, загадочные и непостижимые создания. Наверное, она очень хотела второго ребёнка. Сделай она иной выбор - всё пошло бы по-другому.
- А вы?
- А я, как и все нормальные дети, тоже мечтал о младшей сестре. Впрочем, я уже был не совсем ребёнок - мне тогда исполнилось тринадцать лет.
- Приличная разница, - заметила Селена.
- Согласен. Поэтому я отлично помню, как мы все возвращались из родильного дома, как отец нёс сестру всю дорогу на руках, а та мирно спала, завёрнутая в одеяло. Как она открыла сперва лишь один глаз, как я подумал, рассматривая её красное личико, что в грудном возрасте мы, наверное, напоминаем себя в старости - новорожденные и в самом деле не отличаются той привлекательностью, что свойственна малышам постарше, как, наконец, сестра впервые очень и очень громко подала голос. Как за ней ухаживали мама и бабушка - последняя специально приехала к нам ради этого. Детская кроватка, детская коляска тёмно-вишнёвого цвета, детский манежик - их образы моя память запечатлела чётко и, похоже, навсегда. Помню как сестра научилась ползать, сперва задом наперёд, как она добралась до корзины с яйцами и разбила с полдесятка. Как она встала на ноги, осторожно держась за деревянные прутья кроватки, как делала первые неуверенные шаги. Девять месяцев в нашем доме, как мне тогда казалось, царили безмятежная идиллия и радость. Не зря говорят - счастье в неведении. Взрослые, конечно, прекрасно понимали, что это всё иллюзия и конец близок. Но несмотря ни на что - у меня сохранилось несколько магических изображений того рокового года. Мы заказали их, когда сестре исполнилось полгода. Ни на одном из них на лице мамы и отца я не увидел и малейшего следа безнадёжной обречённости и отчаяния. Во взгляде мамы иногда проскальзывала некая задумчивая грусть, но лёгкая меланхоличность была присуща ей всегда. Взор же отца светился искренним счастьем.