— Куда мы идём? — растеряно спросил Казуки, когда бамбуковая роща сменилась длинной и бесконечной лестницей. По обе стороны от неё расположились столбы, а с них свисали красные бумажные фонари.
— На фестиваль, — улыбнулся Курусу. — Мне они так понравились в мире людей, что я захотел сделать свой. Потому что… — его голос наполнился печалью, — я больше не смогу вернуться в ваш мир, Каузки.
— Почему же?
— Больше не смогу существовать там, — тяжело вздохнул фестум. — В той последней битве, ваш остров… был уничтожен.
— Что? — Казуки настолько поразился его словами, что даже остановился. — Как уничтожен? Я же днём был на нём… И Соши оказался прежним!
— Помнишь нашу последнюю битву? — спросил его Мисао. Юноша неуверенно кивнул, глядя на товарища во все глаза. — Так вот, никто не выжил, Казуки. Фестум уничтожил остров, а ты и Соши ассимилировали. Мне было очень больно видеть всё это, и я… отчаянно захотел вернуть всё назад. Но это потребовало слишком много сил, поэтому я лишился человеческого тела, а моё сознание вернулось сюда.
— Подожди, Курусу, — ощущая, что тот тянет его за собой, запротестовал Казуки. — Почему же сейчас всё в порядке? Остров, Соши… И даже я жив! Ведь я хотел уничтожить того фестума, даже использовал фенрир!
— Да, но Соши отметил его, — согласился Мисао, вынужденно остановившись. — Он сделал так, что ваши сознания поменялись местами. Он оказался в Марк Зайне, а ты — в «Зигфриде». Но это не помогло: твоё тело было ассимилировано, а его сознанием завладел фестум. И вскоре, когда его порабощенный разум вернулся в систему, остров был уничтожен прямо из «Зигфрида». Глядя на всё это, моё сердце разрывалось от боли, и единственное, что я мог сделать — это повернуть время вспять. Всего несколько минут помогли мне уничтожить того фестума и не дать тебе ассимилировать, а острову погибнуть. Но…
— Курусу… — ошарашенно выдохнул Казуки, сильнее стиснув его руку. — Неужели ты пожертвовал собой, чтобы спасти всех нас?
— Я просто не хотел, чтобы этот прекрасный остров перестал существовать, — искренне признался юноша. — Не хотел, чтобы Соши, тебя и всех ребят поглотило это небытие, — он посмотрел вдаль, которая утопала в бесконечной тьме.
— Но как же… Теперь ты не сможешь быть рядом с Соши! А ты так этого хотел! — поразился Казуки.
— Хотел, — голос Мисао стал жестче. — Я бы мог забрать его с собой, мы были бы вместе в этом небытие, но… — он покачал головой. — Я не смог так поступить, не смог, потому что моя боль от потери острова была так похожа на твою, когда ты потерял Соши… — Курусу влажными глазами посмотрел на Макабе. — И я хотел быть не только с Соши. Я хотел жить как обычный человек, хотел, чтобы у меня были друзья, с которыми мы бы ходили на фестиваль, веселились и запускали фейерверки. Я не хотел, чтобы всё это исчезло.
— Курусу… — рассеянно прошептал Казуки, до сих пор не веря в происходящее. — А как же моё зрение? Ты заберёшь его обратно? Ведь я мог видеть только в обмен на Соши, но теперь мы снова вмести и…
— Неужели ты хочешь снова ослепнуть, Казуки? — изумился тот.
— Нет, но… тогда, получается, это несправедливо, — неловко пробормотал Макабе. — Я привык поступать по-честному, даже если мне выходит дороже.
— Мне удалось побыть с Соши целых полгода. Мне этого достаточно. Хотя… он так и не смог полюбить меня, как тебя. Как я ни пытался, у меня не получилось разорвать эту связь. Никогда не думал, что она может быть настолько прочной у людей. Ты, наверное, ненавидишь меня, Казуки, но… я хотел, чтобы ты тоже был моим другом, — робко взглянув на него, Мисао виновато опустил глаза.
— Нет! Как я могу ненавидеть тебя, после того, как ты спас всех нас и пожертвовал собой? — Казуки обхватил его ладони. — И прежде я тоже не испытывал к тебе ненависти. Не ты отнял у меня Соши, я сам отдал его тебе. Я отказался от него в обмен на защиту острова, а в итоге ты защитил его. Прости, Курусу, я не справился со своей задачей, — прошептал Казуки, отчаянно сжимая его руки. Мисао, выслушав его наполненные чувством слова, лишь улыбнулся.
— Мы пришли, — он остановился у длинной аллеи, которая тоже была увешена гирляндами из фонарей.
— Это… фестиваль? — неуверенно спросил Казуки, озираясь по сторонам и видя пустые торговые палатки.
— Да, скоро здесь соберутся все, — кивнул головой Мисао, глядя вдаль.
— Другие фестумы? — догадался Макабе.
— Да, я позвал всех, но… многие не понимают этого. Как здорово веселиться, словно люди. Поэтому я не знаю, сколько придёт, — тяжело вздохнул он.
— Кажется, там кто-то есть, — Казуки разглядел тень, которая отделилась от одной из торговых палаток и начала приближаться к ним. Сначала это была просто бесформенная фигура, но вскоре она приняла очертания человека. Парня с волнистыми волосами по плечи.
— Я видел тебя раньше! — изумился Казуки, разглядев его лицо с печальными золотистыми глазами. — Тогда… ты словно вышел из моря и держал в руках раковину.
— Ты тоже приходил в мир людей? — удивился Мисао.
— Я искал тебя, — раздался тихий, чуть осипший голос. — Хотел сказать, что тебе пора возвращаться. Что тебе будет больно, когда ты привяжешься к людям. Видишь — так и случилось. Я не смог уберечь тебя, — его голова склонилась, а плечи ссутулились, словно признавая поражение.
— Но всё же я вернулся, — Курусу, отойдя от Казуки, приблизился к своему загадочному другу. — Пойдём на фестиваль вместе? — с надеждой спросил он, а его глаза наконец-то наполнились толикой счастья. Выпрямившись, второй фестум кивнул, и они оба развернулись к аллее.
— Казуки, — не успели они сделать и шага, как Курусу снова обернулся. — Забыл тебе сказать о самом главном.
— Правда? Я думал, ты обо всём мне рассказал, — радуясь, что Мисао не остался в одиночестве, проронил Макабе.
— Будь осторожен, Казуки, — серьёзно начал Курусу, а свет в глазах снова померк. Юноша ощутил холодок, который пробежался по спине. Если Мисао перестаёт улыбаться — значит, дело действительно плохо.
— Кое-что я не смог исправить, мне не хватило времени и сил. В тот момент, когда я повернул время, в ту обратную точку отсчёта сознание Соши находилось в Марк Зайне. Он успел отменить фенрир, однако и фестум частично успел овладеть его мыслями. Поэтому в новый мир он перешёл уже таким.
— То есть… то есть Соши управляет фестум?! — в ужасе воскликнул Казуки. — Как же я не заметил этого, — он в отчаянии схватился за голову. — Он ассимилирует?
— Нет, — покачал головой Мисао. — Тип фестума, который овладел им — паразит. Он подчинялся тому вражескому командиру, которого ты пытался убить фенриром. Именно поэтому Соши в первый раз уничтожил остров — ему приказал фестум через своего паразита. Но во второй раз, хотя я и не успел пресечь ассимиляции с паразитом, я всё же убил хозяина, и паразит без него превратился в безвольную субстанцию. Поэтому Соши не уничтожил остров, а его сознание очистилось. И паразиту ничего не оставалось, как найти себе нового хозяина, слиться с его сознанием и жить за счет него, выполняя его желания.
— Получается, этот тип фестума паразитировал на другом фестуме? - подвёл итог Казуки, пытаясь поверить в мысль, что с Соши всё в порядке.
— Да, желанием которого было уничтожить остров. Но поскольку он погиб, теперь паразит будет следовать другому пути. Тому, который выберет его новый хозяин.
— Что же, что же будет с Соши? — Казуки в панике сжимал свою голову. — Если фестум овладеет им…
— Если Соши справится с этим — то подчинит себе фестума и сможет использовать его без вреда для себя. Помоги ему в этом, но будь осторожен, Казуки, — повторил Мисао и приподнял голову, смотря в тёмное небо. — Он уже здесь. Тебе лучше проснуться. Иди, Казуки! — Курусу внезапно толкнул его, и юноша почувствовал, что его тело превращается дым, а всё вокруг утопает в лиловом тумане. Дыхание участилось, и сердце забилось быстрее, когда, распахнув глаза, он снова оказался во мраке, но уже в своей комнате. Не успел парень даже перевести дыхание, как заметил, что рядом с его кроватью кто-то стоит.
========== Мерцание ==========
Зрение не сразу ответило на все его вопросы. Несмотря на то, что Казуки пребывал в лиловой тьме небытия, мрак в его комнате казался ещё более кромешным. Несколько секунд прошли в полной тишине. Юноша лишь слышал, как гулко билось сердце в груди. То, что он видел, не могло быть сном, но поверить в иную реальность казалось ещё сложнее. Однако, должно же сознание фестумов где-то существовать. И их мир… гораздо более печальный, чем человеческий. Мотивы Курусу просты и понятны — каждый бы захотел сбежать оттуда, обрести друзей и любимых.
— Со…ши? — неуверенно позвал Казуки, по очертаниям фигуры догадываясь, что это его друг. Да и слова Курусу его насторожили. Откуда тот мог знать, что Минаширо заявится сюда, да ещё посреди ночи? — Что ты здесь…
Казуки внезапно осёкся и чуть не задохнулся, когда увидел, что глаза Соши светятся в темноте. Не просто светятся — они пылают раскаленным золотым огнём, как расплавленный металл. Макабе до сих пор не видел лица друга и не мог с уверенностью сказать, что это именно он, но эти глаза заставили исчезнуть его последние сомнения.
«Всё, как сказал Курусу», — сердце Каузки застучало в груди ещё быстрее, а ладони вспотели от волнения и страха. Он сидел в своей постели, вцепившись в одеяло и, затаив дыхание, смотрел на неподвижного Минаширо с пугающими чужими глазами. Прошла секунда, другая, третья… Макабе отчаянно ждал, что тот нападёт на него и попытается ассимилировать, как поступали другие фестумы, однако одержимый друг не шевелился. Будто больше не был живым.
— Фестум… — выдохнул Макабе, не в силах отвести взгляда от этих гипнотизирующих глаз. — Ты хочешь поработить и меня? — наконец спросил он, преодолевая страх. Минаширо не шелохнулся, продолжая завораживать друга золотистым сиянием. Из-за оцепенения Казуки было очень тяжело двигаться, однако он нашёл в себе силы откинуть покрывало и подняться на ноги.
— Соши, ты слышишь меня? — неуверенно приближаясь к другу, с надеждой спросил Макабе. — Ты узнаешь меня? — он робко приподнял руку и хотел коснуться парня, как вдруг неподвижный взгляд сфокусировался на нём, и Казуки внезапно окатило жаром. Сердце пропустило удар, когда Минаширо схватил его за вытянутую руку и толкнул, свалив на кровать.
— Соши… — на выдохе простонал юноша, ощущая, как тот навалился на него и прижал руки к постели. Мгновенно стало нечем дышать, Казуки пришлось приоткрыть рот, чтобы захватить больше воздуха.
— Очнись, Соши! — взмолился он, вновь сталкиваясь с золотыми глазами. Стоило лишь почувствовать на себе этот раскаленный взгляд, как тело вмиг обессилело, а разум начал меркнуть. Казуки знал это ощущение, испытывал его каждый раз, когда, находясь в фафнере, сталкивался с фестумом.
— Пытаешься забраться в мои мысли? — одними губами прошептал Макабе, стараясь успокоиться. Хотя какое тут спокойствие: поле боя с небесных просторов перенеслось в его спальню. — Соши это не нужно. Он знает обо всех моих мыслях. Я… открыт перед ним. Нам не нужно забираться в голову, чтобы понять друг друга. А ты так не можешь, верно? — Казуки зажмурил глаза и, стиснув зубы, попытался не проиграть фестуму, заблокировав своё сознание. Один, без Марк Зайна в такой близости от врага, который завладел самым близким человеком. Был ли он когда-нибудь в такой опасности?
— Почему именно ты, Соши? — держась до последнего сквозь ментальные атаки, прошептал Казуки. — Единственный, кому я не могу сопротивляться… — он сделал жадный вдох и внезапно ощутил его запах, от которого всё затрепетало внутри. Даже если сознание понимает, что им пытается овладеть фестум, тело не может сопротивляться близкому другу и причинить ему хоть каплю боли, как это случалось когда-то давно. Тогда Соши тоже пытался ассимилировать с ним, и Казуки пришлось пресечь это таким ужасным способом. Неужели и теперь придётся поступить так же? Отнять у него и второй глаз? Или ранить в самое сердце?
«Запах Соши… — на краю сознания уловил Казуки. — От фестум так не пахнет».
Несмотря на опасную ситуацию, Казуки внезапно осознал, что настолько близко друг к другу они не были очень давно. Всегда между ними стояли какие-то преграды: то постоянное сражение с врагом, то потеря зрения, то Курусу Мисао и подмена воспоминаний… И теперь между ними опять вырос барьер, но по-сравнению с предыдущими он не казался таким высоким. Юноша невольно потянулся к другу и прикоснулся своим телом к его, как вдруг Минаширо замер. Ментальная атака прекратилась, и Казуки неуверенно приоткрыл глаза. Золотистое сияние тут же обожгло его, но парень продолжил смотреть. Наверное, быстрые удары его сердца слышал и Соши, поскольку опустившись на тело жертвы он уткнулся ему в плечо и сделал глубокий вдох. Казуки наоборот перестал дышать, а его тело вспыхнуло и стало влажным.
— Соши? — нерешительно позвал он и попробовал пошевелить руками, однако пальцы Минаширо будто срослись с его предплечьями. Казуки становилось всё жарче с каждой секундой, а футболка даже прилипла к спине. Дыхание Соши щекотало его шею, и Макабе постарался хотя бы отодвинуться от него. Видимо, фестум принял этот жест за сопротивление, поскольку резко схватил Казуки и, перевернув его, прижал лицом к подушке.
— Что ты делаешь? — взмолился тот, чувствуя, как друг навалился сзади. Схватив футболку Казуки за ворот, он рванул её вниз с такой силой, что порвал на двое. Глаза Макабе широко раскрылись от страха, он дернулся вперёд, но фестум, вцепившись в его ноги, снова подтянул к себе и ухватился за пояс его трико.
— Соши! — у Казуки даже сел голос от испуга и поражения, что он испытал, когда ткань соскользнула с его бёдер. Минаширо схватил его за руки и снова намертво впился пальцами в предплечья юноши, прижав их к постели. Склонившись, он жадно провёл языком между его лопаток, и Казуки снова замер, мелко задрожав всем телом.
— Чего ты добиваешься? — неровным голосом спросил он, повернув голову и скосив на одержимого глаза. — Разве ты не хотел овладеть моим сознанием? Зачем тебе потребовалось моё тело?
Казуки содрогнулся от плотоядной улыбки, которая появилась на лице друга. А вкупе с золотыми глазами он был похож на истинного зверя, пострашнее любого фестума. Это ответило на все его вопросы лучше любых слов.
— Перестать… — вцепившись пальцами в подушку, Казуки снова взмолился, понимая, что тот собрался делать. — Почему так, Соши? Если ты хочешь этого, просто скажи мне, а не… нет… Соши… — тяжко выдохнул Макабе, когда друг против его воли всё же овладел им. Тело наполнилось болью, а на глаза даже навернулись слёзы, однако эта боль была не такой сильной, какую ему пришлось испытывать шесть последних месяцев. Казуки стиснул зубы, а пальцы вонзил в постель. Неприятно, но стоило ему лишь почувствовать запах Соши или его дыхание, как тело невольно расслаблялось, а боль притуплялась. Пальцы Минаширо ещё некоторое время сжимали его предплечья, а потом переместились и легли на поясницу. Давление сзади усилилось, и Каузки пришлось развести колени шире. Дыхание часто вырывалось из его открытого рта, а лоб он прижимал к подушке. Вслушиваясь в скрип кровати, юноша вздрагивал каждый раз, когда губы или язык Соши прикасались к его напряженной и влажной спине и плечам, а дыхание порой ощущалось на волосах. Он так близко, настолько близко и так далеко от него!
— Соши… — обессиленно прошептал Казуки, когда фестум отстранился от него и освободил тело. Макабе перевернулся на спину и снова его парализовали эти жестокие золотые глаза.
— Приди в себя, Соши, пожалуйста, — с трудом выговаривая слова, просил Казуки. — Ты ведь будешь страдать сильнее, чем я, когда узнаешь, что натворил. Со… — лицо фестума неожиданно оказалось прямо перед его глазами. Он снова зажал руки Казуки над головой, и юноша содрогнулся, когда друг провёл языком по его щеке. Сначала с одной стороны, потом с другой. Скользнул по подбородку и оставил на шее яркий красный след от зубов, вынудив Казуки глухо простонать.