Его история оказалась, до банальности, проста…
Молоденький, двадцатилетний студент, разбитной и веселый тусовщик, он проводил много времени в барах и на дискотеках. Однажды в баре подцепил веселую, полупьяную деваху. Она показалась ему вполне симпатичной. Ночевать они поехали к ней, в её «навороченную» квартиру. А когда проснулся, оказалось, что приехали её родители. Они застукали парочку в постели. Отец у той девахи был каким-то большим чиновником. Он тут же распорядился поженить молодых. Парень сначала совсем отчаялся: не хотел он жениться на нечаянной подружке! Ольга была старше Жени почти на пять лет. Но, чтобы уговорить, отец напрямую предложил парню хорошие деньги и машину. Семья Евгения была вполне приличной, но не богатой. Ольга была миловидной девушкой, правда, не совсем девушкой, но ему она понравилась. Женя согласился не ради корысти. Просто увидел свои будущие перспективы.
Поженились. Молодым сразу купили кооперативную двухкомнатную квартиру. Редко, кто из студентов мог похвалиться отдельной квартирой. А Ольга неожиданно быстро забеременела: буквально сразу, как первый раз переспала с Женей. Он не особо разбирался в этом вопросе, но ребёнок родился немного раньше срока. И тогда молодой муж засомневался: его ли ребёнок? Ольга уверяла, что Миша его сын, но Женя не верил. Окончив юрфак, пошёл работать в милицию. Стал пропадать на работе сутками, игнорируя жену. Карьера пошла в гору. Тесть порывался пристроить зятя в местечко потеплее и посытнее, но Женя упрямо добивался всего сам. Капризная и своенравная Ольга очень умело манипулировала родителями. Обидевшись на мужа, стала убегать из дому, спихнув ребёнка дедушкам и бабушкам, пропадала на вечеринках, нередко приходила домой подвыпившая. Женя терпел, но к жене с тех пор прикасаться перестал. Перебивался «левыми» непостоянными связями. Сына он не смог полюбить, считал чужим. А потому просто откупался от него подарками. Маленький Мишка быстро перенял у матери её повадки: научился обманывать и ловчить. Малыша баловали только бабушки и дедушки, у которых он бывал чаще, чем в родительском доме.
А Женя однажды, устав от мучительных подозрений, сделал тест ДНК.
Удивительно, но Мишка оказался его сыном! Он не поверил, сделал тест в другом медицинском центре – всё подтвердилось! Ещё в детском садике на Мишку жаловались и откровенно не любили: ябедничал, пакостил помаленьку. В школе его тоже недолюбливали: был отличником и аккуратистом, но мог и нахулиганить исподтишка.
Однажды, пацан тайком утащил у отца табельный пистолет и нечаянно подстрелил школьного товарища. А тогдашнему капитану Грачёву должны были дать майора и перевести на новую должность в Управление. Он просто не мог допустить, чтобы история получила огласку, и приложил все усилия, чтобы «замять» дело. Это ему удалось, но какой ценой! Сын окончательно отгородился от него стеной недоверия и непонимания, а с матерью перестал разговаривать. Ольга постепенно стала тихо спиваться. Несколько лет назад она умерла…
-Я вдовец, Ирина Сергеевна. Но, по жене не горюю. Я не любил её. Я бы сразу развёлся с ней, но влиятельный тесть не давал этого сделать. Нет ничего хуже - жить с нелюбимой женщиной, тем более иметь от неё ребёнка. Тоже не особо любимого. Я сделал карьеру, добился многого, но всё это так… мелочная суета! – он отмахнулся, досадно поморщился.
-Вы, хотя бы, общаетесь, говорите с ним?! - я была поражена.
-Общаемся редко, время от времени, - тяжело вздохнул он, печально улыбнулся.
-Но, за столько лет, неужели у Вас не возникло к нему никаких чувств? Разве Вы не совершали ошибок и не ломали дров? Вы тогда жестоко обошлись с ним, как Вы этого не понимаете?!
-Понимаю! - неожиданно резко сказал генерал, - Виноват. Потому и отмазываю сейчас его за все косяки! Знаете, Ира, и у меня самого скелеты в шкафу имеются, а тех шкафов, поверьте, немало! Но, Мишка … Он упрямый, как баран! Мамочкина порода! Ни за что не будет просить у меня помощи. Вот и сегодня в обед пришёл. Я вижу: сказать что-то хочет, но как обычно, губу поджал и промолчал. Благодарил за очередную отмазку, - раздражённо выдал Грачёв.
«Про скелеты в шкафу - это он верно сказал! Иначе, как же он дослужился до генерала? Хотя, я его не сужу: сама в этом же … плаваю, и у меня - не один шкаф со скелетами»
-Он не упрямый, он - гордый. Не хочет от Вас зависеть, не хочет быть Вам обязанным. Пытается доказать, что он сам сможет добиться всего. Но, он ещё молодой, совершает ошибки, набивает себе синяки и шишки. Поговорите с ним по душам, прошу Вас! Только откровенно! Расскажите ему всё, что рассказали мне. Он всё поймёт. Примет, может быть, не сразу, но это нормально! После стольких лет одиночества…
Говорила я горячо, взволнованно. Пыталась убедить.
Он внимательно и очень серьёзно смотрел на меня. Потом склонил голову, подумал некоторое время, вновь взглянул на меня:
-Вы думаете, это возможно?
-Нет ничего невозможного! - безапелляционно заявила я, - Хотите наладить контакт с сыном, приложите к этому не только свои связи, но и душевные старания! - наставляла я его.
А в голове билась мысль: «Хоть бы, с Сашкой сама контакт установила, прежде, чем других поучать!»
Грачёв опять молчал, задумчиво уставившись в пол. Поднял голову, взглянул очень тепло:
-Спасибо! Вы дали мне дельный совет. Я учту. И ещё, Ирина, я могу Вас попросить…
-О чём?
-Как бы это помягче выразиться… Проще говоря, я прошу Вас приглядывать за моим сыном.
-В смысле, опекать? – прямо спросила я.
-Ну, не совсем так, может быть. Ира, Вы же сами сказали, что он ещё молод и может наделать ошибок…
-Он достаточно умён и теперь будет действовать осторожней.
Генерал всё ещё раздумывал о чём-то. Потом спросил:
-Для чего Вам это надо? Вы заботитесь о своём отделе?
-Не буду кривить душой. Да, я забочусь об отделе, о своих людях! Если не я, то кто? Я начальник, как Вы сказали. Надеюсь, что хороший начальник. Заботясь о своих подчинённых, одновременно, забочусь и о себе. Если у них всё хорошо и спокойно – они спокойно работают. А, значит, в отделе всё хорошо. Это ж, как в семье: старший должен позаботиться о младших, тогда и младшие будут помогать старшему. В «Пятницком» старшая – я. Так кому же ещё заботиться о подчинённых?
-Интересная концепция: семья! Хм, по-итальянски, мафия.
Я рассмеялась:
-А мы и есть - мафия! Моя работа - моя семья.
-В чём-то Вы правы! – усмехнулся генерал.
У него зазвонил телефон.
-Извините, - он вышел из комнаты.
Через пару минут вернулся, на лице улыбка.
-Всё хорошо? - поинтересовалась я.
-Всё очень хорошо! Разумов уже арестован. Есть много, чего ему предъявить.
-Слава Богу! Я переживала, - невольно вырвалось у меня.
Поднялась с дивана, собираясь уходить.
-Ирина! Спасибо, что переживали! – он взял меня за руку, пожал, - Звоните, если возникнет необходимость, - он лично проводил меня до дверей.
-Хорошо, договорились! - я коротко попрощалась и вышла.
М-да, озадачил меня Грачёв. Личную просьбу генерала, попробуй, не выполни!
========== « Сын генерала Грачёва». ==========
Сидит передо мной. Кисть перебинтована. Очень удивлён, недоверчиво спрашивает:
-То есть, это сделали Вы?
-Ну, как я? Просто поняла, что ты не пойдёшь просить помощи у отца, и навестила его сама. А он, ведь, легко найдёт, что предъявить Разумову.
Михаил, тревожно глядя на меня, нервно спросил:
-Что он сказал, мой отец?
-Он согласился помочь. Он же твой отец! А ты – его сын. Вы не чужие люди, не забывай об этом!
-Не чужие….
Зотов горько усмехнулся.
-Миша, я уверена, что в глубине души, он чувствует, что виноват перед тобой.
-Виноват?! Да он сломал меня тогда, жизнь мою сломал! Он меня тогда чуть не убил, – стиснув зубы, процедил Михаил. В его потемневших глазах яростно зажглась ненависть. Здоровая рука сжалась в кулак .Он с силой ударил им по столешнице.
-Ну, не убил же! – резко осадила его я. Потом, уже спокойнее, положила ладонь на его кулак, сказала мягче, - Миша, не надо так! Вы - родные люди, и нужны друг другу.
-Он ненавидит меня, а я ненавижу его, - уже спокойно, даже как-то устало, сказал Зотов, разжал кулак, прижав ладонь к столу. Моя ладонь оказалась на его распростёртой ладони.
-Он не ненавидит тебя и хочет помириться.
-А Вы, Ирина Сергеевна, стало быть, в парламентёры заделались? Да я смотрю, вы с ним неплохо спелись! - он с силой вытащил руку из-под моей ладони, - Кресло начокруга мой папочка, чисто случайно, не предлагал? И за мной приглядывать, тоже – чисто случайно, не просил?! – его язвительная усмешка слегка покоробила меня, но я не стала придавать этому значения.
Подпёрла подбородок ладонью, улыбнулась. Надо же! Они друг друга понимают без слов! Знают наперёд, что каждый из них может сделать. Отец и сын.
-Чего Вы улыбаетесь? – не понял он.
-Миша, для чужих людей, вы с ним слишком хорошо знаете друг друга! Мыслите почти одинаково. Да, предлагал! И место начокруга тоже…
-И, Вы … согласились? – Зотов взволнованно смотрел на меня.
-Как бы не так!- ехидно улыбнулась я, - Мне, Мишенька , и здесь неплохо! И потом, как же я буду за тобой присматривать, если в другой конторе буду?- мой весёлый смех слегка озадачил его.
-Нет, серьёзно?! – удивился он.
-Вполне! Да, и с завтрашнего дня ты не старший опер,исполняющий обязанности, а начальник криминальной полиции! Дела принимай, Михаил Евгеньевич!
-А… как же Савицкий? - недоумевал он, - Это по просьбе отца?
-Нет, Миша, это мой личный приказ! - строго ответила я.
-Спасибо, Ирина Сергеевна! - он молча встал из-за стола и вышел…
========== «С ума сходят поодиночке» ==========
Прошло два дня. Начальник криминальной полиции ходил мрачнее тучи. Вернее, как тень. Сам потерянный, на подчинённых срывался не в тему. Потом, вообще, «окопался» в своём кабинете и никуда не выходил.
Савицкий и Ткачёв случайно увидели, как Зотов свой пистолет разбирал и собирал несколько раз на дню. Своими опасениями поделились со мной: «Ирина Сергеевна! Может, у него совсем кукушка съехала?»
Что-то беспокойно мне стало! Зашла к нему в кабинет:
-Миш, я не понимаю! Раз сто тебе звоню по внутреннему телефону – ты трубки не берёшь!
-Извините, Ирина Сергеевна! Я опять плохо спал, - еле говорит, на нём лица нет. Глаза больные, как у смертельно уставшего человека.
-Да, что ж такое-то?! Миш, ну подстрелил ты мальчика из отцовского пистолета, дотащил ты его. Все, ведь, живы и здоровы!?
-Это первый раз, когда я доброе дело сделал… и … последнее, - он поднял на меня полные слёз глаза, с трудом сдерживаясь, - Я с матерью с тех пор не разговаривал… до самой смерти.
«Сейчас в моей душе поселилось очень знакомое мне чувство: леденящий душу ужас.
Отец за украденный пистолет , наотмашь, нещадно бил Мишку ремнём. Избил до потери сознания. Мать всё это видела, но, вмешиваться не стала. Мальчишка звал её, просил о помощи. А она … просто ушла в свою комнату, потом сильно напилась…»
Враз, что-то подступило, сжало горло спазмом. Трудно говорить. Больно.
Ему, оказывается, ещё хуже, чем мне! Душа снова заполняется всеми чувствами сразу. До отказа. До рези в глазах.
Смотрю на него с сочувствием, сожалением:
-А сколько она прожила?
-Двенадцать лет, - он усилием воли отогнал непрошенные слёзы, - И каждый год, за неделю до этого дня, она приходит ко мне во сне. Просит, чтоб я простил отца. Постоянно. А я пью.
-Вот как?!
Он поднял на меня измученное лицо, полные боли и отчаяния глаза и, как будто, взмолился:
-Я устал. Я так хочу покоя!- вздохнул очень тяжело…
Что я могла для него сделать? Попыталась, хоть как-то, выразить своё сочувствие:
-Я понимаю. Я, наверное, должна что-то сказать… Но, не знаю, что…
Поднимаюсь с места. Уйти? Нет, нельзя его сейчас оставлять одного! У него же пистолет! Ещё, не дай Бог, с собой что-нибудь сделает. Карпов – тот матёрый волк был, а крыша поехала - вон, сколько дел натворил! Зотов слабее его. Что же делать-то?
Обхожу стол, приближаюсь к нему. Он сидит, опустив голову вниз. Весь - сгусток боли и нервов. Как мне выразить ему своё сопереживание? Положила ладони ему на плечо:
-Миш, всё будет хорошо! – хотела уверить, успокоить его, что ли?
Зотов поднял на меня лицо, смотрит отчаянными глазами, а на губах – странная улыбка. Он тихо говорит:
-Уже никогда не будет хорошо. Это останется навсегда здесь, - он стукнул кончиком указательного пальца себе в висок, - И здесь! – коснулся ладонью сердца. Горько усмехнулся:
-Ир, я уже застрелиться хотел! – его отчаянная улыбка пугает меня.
Так же улыбался Карпов, а потом были «двадцать минут его свободы». Страшно!
Он продолжил:
-Хотел. Только знаю, что и это не поможет. И ничего не изменит.
-Миша, ну, что за мысли дурные?! Не смей!
Не могу подобрать слов. Безумно жаль его. На секунду опять стало не хватать воздуха. Но, я справилась. В груди стало горячо. Не было никакой пустоты и апатии. Стало больно и горько. До слёз. Этот тридцатилетний парень так и остался с израненной душой и закаменевшим сердцем подростка. У меня, ведь, тоже сын есть! Осторожно (скорее, по-матерински) обнимаю его за плечи, прижимаю к себе его голову. А он…
Он обхватил меня обеими руками за талию, доверчиво уткнулся лицом мне в китель, и начал рыдать, как ребёнок! Хочу его успокоить, глажу по вздрагивающим плечам, по голове. Нечаянно задеваю ладонью лицо. Оно всё мокрое от слёз. Они текут, не переставая. Господи, какие они горячие - меня даже обожгло!
Если бы отец не обошёлся с ним тогда так жестоко, а выслушал и понял его! Или мать заступилась! Возможно, он не стал бы таким.
Чувства ко мне вернулись, и это радует. Но, их оказалось так много! Не могу справиться с ними: слёзы подступили и невольно потекли по моим щекам. А я продолжала гладить его по щекам, вытирая с них его горючие слёзы. «Несчастный мальчишка!» - подумала я.
И вдруг почувствовала, как … его тёплые губы касаются моих пальцев, - раз, другой, третий! Он целует мне руки?! Удивилась, немного смутилась, хотела отнять свои ладони от его лица.
Зотов резко поднялся со своего кресла. Я невольно оказалась в его объятиях. Он уже не плакал, хотя, в глазах ещё стояли слёзы. Но, глаза эти были чистые-чистые и прозрачные! Он смотрел на меня и улыбался мне открытой, очень искренней улыбкой. Затем осторожно стёр ладонью слёзы с моего лица и …коснулся моих губ своими. Это был совсем не поцелуй мальчишки, а умелый, мужской и крепкий поцелуй. «Вот так Мишенька!» - подумалось мне.
Я замерла на месте. Время, словно, остановилось. А дальше… Не знаю, почему, но я ему ответила! Мои руки оказались на его спине. Объятия стали крепче.
«А у него сильные руки!» - мысли опять не к месту.
Он долго не отпускал мои губы. А меня, как будто током дёрнуло: а как же Андрей?! Что я делаю?! Не хватало мне ещё одного романа с подчинённым, ещё моложе, чем небезызвестный всем майор! Я попыталась отстраниться.
Михаил, с трудом оторвавшись от моих губ, моментально разжал руки и выпустил меня из объятий. Передо мной стоял уже совсем не мальчишка, а молодой мужчина. Он взял мои руки в свои, горячо расцеловал их. А я растерялась совсем, стою, как вкопанная. Не знаю, что делать. Зотов улыбнулся, отпустил мои руки. Его глаза лучились теплом: -Не бойтесь, Ирина Сергеевна! Никто и никогда не узнает, что здесь произошло. Слово даю!
Сказал он всё это тихо, но очень твёрдо. И опять я невольно сравнила его с прежним начальником СКМ. Карпов, если слово давал, то держал его железно!Я улыбнулась. А он шагнул ко мне, и ещё , чуть потише, добавил: -Ир, спасибо за слёзы! Ты первая, кто искренне плакал обо мне.
-Ой, тушь, наверное, сильно размазалась? – спохватилась я.