С этими словами Лёня покосился на длинный красивый нож, лежащий рядом с Максом.
- Это двадцатка, не меньше, - сказал он задумчиво. - Даже не спрашиваю, где ты его достал.
- С трупа снял, - сказал Сухой, повернувшись и злобно косясь на нож. - Откуда ж еще. Только худое это дело, парень. С чистой здесь шутить не принято.
Макс хотел было рассказать про стычку с Деном и девушкой, но решил повременить. Сейчас нужно было слушать, а не болтать.
- Не наше это дело, - обрубил Леонид. - Нож, понятное дело, предмет личный, то есть сделанный специально под владельца. Пользоваться ты им не сможешь. Разве что хлеб порезать или ржавчину с кружки счистить, да и это я бы тебе не советовал. Продай как можно быстрее. Много за него не дадут, опять же, потому что вещь личная, но тебе любая копейка не повредит.
Он встал и с хрустом потянулся. Широко зевнул.
- Туалет на улице, - сказал он. - Выйдешь, и до конца по кирпичной дорожке. И сразу спать ложись, завтра тяжелый день.
Леонид ловко забрался на верхнюю койку, поворочался, устраиваясь поудобнее, и оглушительно захрапел.
Глава 6
Потрудившись под командованием Леонида полдня, Макс успел в общих чертах освоить нехитрую, но очень тяжелую работу по добыче черного ила.
Суть ее заключалась в том, чтобы опуститься на речное дно и накопать оттуда земли, постаравшись при этом загрузить ее в большой, холщевый мешок. Затем, когда мешок наполнится, его следовало поднять на лодку и отвезти на берег, после чего можно было заходить на очередной круг.
Гидрокостюм весил килограммов двадцать, мешок же вмещал все шестьдесят, однако основная трудность заключалась не в этом. Черный ил источал какую-то особенную, ядовитую вонь, которая проникала даже сквозь трехслойную резину костюма. От этой вони у Макса кружилась голова, сбивалось дыхание и ноги наливались тяжестью.
Крепкие и опытные говноройки, как сами себя называли добытчики черного ила, могли за рабочий день сделать три, четыре ходки. Макс же после первого самостоятельного цикла просто рухнул на скамейку, не в силах пошевелиться.
И за такой адский труд ему платили одну монету в день.
Перед началом рабочей смены, Макс побывал у Лабера, не слишком приятного лысого толстячка лет пятидесяти, чьи маленькие глубоко посаженные глазки бегали, как водомерки. Лабер сообщил, что зарплата рабочего составляет четыре серебряные монеты в день, но для мяса, которое должно отработать амулет, предусмотрен особенный тариф. Две монеты уходят в оплату долга, одна - в оплату процентов и Максу остается всего лишь одна монета, которую он волен тратить по своему усмотрению. Рабочая неделя шестидневная, что по-словам начальника прииска было серьезной поблажкой, и кроме того, всем работникам полагался бесплатный обед.
- Я забочусь о своих ребятах, - поднял палец Лабер. Глаза его тут же дернулись, скользнули взглядом по лицу Макса, улавливая реакцию, и сразу же переместились на какую-то бумажку на столе.
После нескольких попыток выяснить, сколько же в итоге нужно выплатить за амулет и на какой период это растянется, Лабер нехотя объяснил:
- Амулет-трешка, стоит три золотых и шестьдесят серебряных, то есть триста шестьдесят серебряков. Плюс компенсация за возможные риски, пени и ссудные проценты. Еще сто восемьдесят. Итого пятьсот сорок.
Макс произвел элементарные расчеты и понял, что попал в кабалу в аккурат на полгода. Он не собирался задерживаться в Нижнем Городе на такой долгий срок и к тому же не любил, когда его обманывают.
- Не трешка, а полторашка, - сказал он уверенно. - Максимум.
Лабер напрягся и заерзал на потрепаном кожаном кресле.
- Правила устанавливаю не я, - сказал он. - Предмет предоставляет Глава Клана и он же назначает проценты. Я здесь выполняю роль промежуточного звена.
Макс решил идти до конца и продолжил гнуть свою линию:
- Давайте так, господин Лабер! Двести сорок за амулет и сто двадцать за риски и все остальное. Итого триста шестьдесят.
Начальник достал из кармана тряпку и протер лысину. Он не привык, чтобы мясо начинало торговаться и выдвигать условия. С другой стороны, мясо крайне редко доживает до того момента, когда долг оказывается погашен. Так что стоит ли тратить нервы?
- Четыреста, мое последнее слово! - сказал он. - Пожмем друг другу руки и подпишем контракт, согласен?
Эйфория от маленькой победы длилась недолго.
Лежа без сил на скамейке и вспоминая утренний разговор, Макс подумал, что не продержится здесь ни полгода, ни двух месяцев.
Снимая с головы тяжелый водолазный шлем с толстым стеклом и металлическим каркасом, рядом присел Леонид. Охая, он отвалился на спинку и далеко вытянул ноги, обутые в грубые башмаки с утяжелителями. Упершись носком в каблук, стянул сначала один, потом второй и с наслаждением раскидал ботинки по сторонам.
- Чего приуныл? - спросил Лёня, зевая во весь рот и вытирая с лица пот. Рыжие волосы взмокли и прилипли ко лбу и ушам.
Небо было занянуто облаками, но солнце местами пробивалось, нагревая влажный воздух, и на улице парило. В большом резиновом мешке так называемого водолазного костюма тело чувствовало себя как бане.
- Не могу встать, - сказал Макс. - Сделал одну ходку и выдохся.
- Поначалу оно всегда так, через недельку привыкнешь, - ответил Леонид, закладывая руки за голову и прикрывая глаза. - Ты сними аммуницию и отдохни чуток, покемарь. Здесь никто особо за порядком не следит.
- Тебе сколько платят, Лёня? - спросил Макс
- Десятьт монет.
- В день?
- Ну, да, - беззаботно сказал Леонид и снова зевнул. - Стандартная такса восемь, но у меня стаж, - он стал говорить медленнее и тише. - Конечно, не разгуляешься... Нынче чтоб пожрать нормально, два серебряка отвали, но жить можно... - он еще что-то пробормотал и засопел.
Макс поднялся и стал стягивать с себя аммуницию. Понятно, почему мясо здесь долго не задерживается. Работа адская, а жалование такое, что, наверное, едва-едва на хлеб с водой хватает, да и то, только шесть раз в неделю.
Он решил, что терпеть этого не станет. Должен четыреста серебряков? Хорошо, согласен, сам же документы и подписал, но никто не мешает устроиться на нормальную работу! В бараке мужики говорили про лавки, про бары, столовые и какие-то гильдии, где трудятся мастера. Кто-то делает машины, изготавливает оружие, шьет одежду, значит работа найдется и для Макса.
- Эй, ты куда? - сонным голосом пробормотал Леонид, приоткрывая один глаз. - Отдохнуть решил? Правильно, в первый раз всегда трудно, через недельку привыкнешь.
- Спасибо тебе за все, - сказал Макс. - Но я, пожалуй, уволюсь.
Оставив причмокивающего, разомлевшего на солнышке Лёню, он зашагал напрямик к будке Лабера. Она располагалась на набережной, напротив того места, где в реальном городе зеленел небольшой парк за станцией метро Черная Речка. Здесь вместо парка был пустырь, с кучкой однотипных одноэтажных построек, огороженных высокими, тесно стоящими ветряками. Макс подумал, что там, должно быть, перерабатывают ил и добывают ту самую, чистую силу. Среди построек сновали, одетые в рабочие халаты, люди.
Лабер, увидев Макса, закрыл тетрадь и дружелюбно улыбнулся.
- Вы меня обманули! - сказал Макс.
- Не обманул, а сделал коммерческое предложение, - ответил начальник. - Это мой прииск. Значит, и правила устанавливаю я.
Он потер ладошки, посмотрел в окно, потом на закрытую тетрадь. Потом скользнул взглядом по Максу.
- В таком случае я найду другую работу, - сказал Макс. - Что нужно написать, чтобы вы меня уволили?
Лабер достал из ящика бланк, положил на стол и пододвинул к краю.
- Поставь свою подпись и ты свободен, - сказал он. - Одно условие. Если вернешься, платить будешь не четыреста, а пятьсот сорок.
- Я не собираюсь возвращаться, - ответил Макс и подписал бумагу.
Он зашел в барак и забрал нож и крест - единственное свое имущество, которое хоть что-то стоило. На одной из коек дремал Колян. Макс подумал о том, чтобы разбудить его и расспросить, что к чему в этом проклятом городе, но не решился. Было в этом что-то стыдное. Макс принял решение резко, ни с кем не посоветовавшись, так что и действовать надо так же.
Он засунул нож за пояс, вышел из барака и пошел в сторону Торжсковской улицы, думая пройти по ней до Сампсониевского и что-нибудь разузнать по ходу.
Теперь, когда он очутился один на ухабистой, изрытой дороге, окруженный рассыпающимися домами без окон, ему стало страшно. Ветер гулял по улице, шурша в мусорных завалах и завывая в раскрытых подъездах, словно в трубах.
Люди здесь то ли вовсе не жили, то ли прятались по домам и не показывались Максу на глаза, зато прочей живности было хоть отбавляй. В многочисленных щелях пищали крысы, юркали под ногами, неожиданно выскакивая из-под пакетов и банок, и пускались наутек. Расхаживали тощие голуби, зыркая по сторонам и что-то поклевывая с разломанных, вспученных тротуаров. Макс заметил и нескольких собак, которые рыскали между мусорных куч, принюхиваясь и тыча длинными носами. Помня об их нраве, он старался обходить собак, но те и сами его сторонились. Может, чувствовали чистую силу, заключенную в ноже и амулете, а может, их звериный инстинкт просыпался ночью.
На Торжсковской он встретил людей. Два человека, о чем-то переговариваясь, выходили из дверей девтиэтажного дома, а на другой стороне шла женщина в платке и вела за руки двоих детей. Пройдя дальше по улице, Макс заметил и других. Мужик с клочковатой бородой перешел дорогу и скрылся во дворе. Скрипнула дверь ветхой деревянной пристройки к дому и оттуда вышел еще один, со свертком под мышкой. Метнув на Макса опасливый взгляд, заспешил прочь.
Макс подошел к пристройке. Над входом синей краской было написано "Лавка мастера". Он постучался и зашел. Если есть мастер, может и вакансия подмастерья имеется.
Внутри царил полумрак и пахло сыростью, но лавка выглядела именно так, как и должна была по мнению Макса выглядеть лавка. На стенах висела одежда и оружие, на полках поблескивали склянки, колбочки и разнообразные металлические штуковины, вроде браслетов и обручей, а за массивным прилавком сидел седобородый, но не старый хозяин в светлой рубахе без ворота.
- Первый раз? - спросил он с доброй ухмылкой. - Ну, познакомимся. Игнат.
Макс представился и подошел, с интересом осматриваясь. Каждая вещь на полке была уникальна.
- Хочу наняться на работу, - сказал он. - Если честно, то меня несколько раз подряд сильно обманули. В итоге я попал сюда, и мне нужны деньги, чтобы как-то выжить.
- Интересно, - прищурился Игнат, поставил локоть на прилавок и уперся в него подбородком.
- Я довольно сильный, - сказал Макс, решив не скромничать. - Готов взяться за любую тяжелую работу или просто быть на подхвате. У себя.. хм.. дома я занимался продажами, проводил переговоры, презентации, так что могу и по этой части помочь.
- По какой? - не понял Игнат.
- Ну... Продажи увеличить. Вот у вас сколько посетителей в день бывает?
- Покупателя два, три, плюс человек двадцать из тех, что приходят поглазеть, - сказал Игнат, подумав.
Макс обрадовался, что сможет оседлать профессионального конька.
- Вот видите! - воскликнул он. - А причина знаете в чем? Да во всем! Взять хоть эту вашу вывеску, если ее можно так назвать. Грубо намалевана дешевой краской, а ведь вы позиционируете себя, как мастера. Ну кто поверит, что вы мастер, который кропотливо и с душой делает свое дело, если вывеска буквально кричит об обратном.
Игнат хмыкнул.
- То есть, я не хотел вас обидеть ни в коем случае. Вещи-то у вас хорошие, это сразу видно, - спохватился Макс. - Да и в районе вас, наверняка, все знают, но законы маркетинга никто не отменял. Хорошая, качественная вывеска, привлечет дополнительных клиентов и это только один из шагов, которые вы могли бы сделать в этом направлении.
- Говоришь, ты сильный? - спросил Игнат, доставая длинный прут, толщиной с карандаш.
Положил его перед Максом.
- Попробуй ка согни.
Макс недоверчиво посмотрел на хозяина лавки, перевел взгляд на прут. Наверное, зря он увлекся. Во-первых, в этом богом забытом мире вряд ли кто-то слышал о маркетинге, а во-вторых, ему вспомнилось предостережение Леонида, что новички чаще всего пропадают, потому что высовываются и лезут не в свое дело.
Делать нечего, пришлось взять прут. Тот оказался необычно легким, будто сделанным из аллюминия, хотя металл по виду походил на простое железо.
- А если сломаю? - спросил Макс.
Игнат развел руками:
- Тогда можешь считать, что работа твоя.
Макс сжал кулаки и медленно попробовал металл на прочность. Ничего не произошло. Он напрягся и резким сжимающим движением, на выдохе, попытался согнуть прут, но не почувствовал даже толики податливости или хотя бы упругости. Все равно, что пытаться согнуть телеграфный столб.
- Прикольно, - сказал Макс, отдуваясь.
Игнат взял прут и без усилий завязал его в узел. Покрутил грубыми пальцами, как крутят иногда кончик нитки, чтобы она прошла в игольное ушко. Металл поддался не хуже пластилина.
- На что ты мне такой нужен? - спросил Игнат. - Слабак, который не справился с работой на прииске и пришел искать легких путей. Много вас тут таких ходит. Ходило.
Макс сглотнул. Старикан оказался вовсе не таким добряком, каким показался вначале.
- Это у вас наверху там можно языком работать, а здесь такое не пройдет, - продолжил Игнат. - Ты попал сюда мясом и мясом будешь до тех пор, пока не докажешь обратное. В городе нет ни одного полоумного, который возьмет тебя на работу, имей в виду.
- Меня обманули, - выдавил Макс. - Я к вам в гости не напрашивался.
- А твои законы маркетинга, - сказал Игнат, передразнивая интонацию Макса. - Это разве не обман?
- Молодец, старик, подловил. Будешь дальше любоваться собой или мне можно идти?
- Возвращайся к Лаберу, дуралей, - сказал Игнат беззлобно. - Он единственный, кто держит у себя мясо. Если сможешь накопить хотя бы на пятерку - приходи.
Макс вышел из лавки. Солнце скрылось за серыми тучами и полил небольшой дождь. Макс застегнул тонкую ветровку, поднял воротник и направился дальше по улице, решив, что неудача с сумасшедшим стариком, это еще не повод сдаваться.
Из-за угла показалась угольно-черная собака и, перебежав дорогу, неспеша потрусила за Максом. Она была крупнее тех, которые рыскали по мусорным кучам, и явно заинтересовалась пришельцем из верхнего города. Макс перешел на другую сторону. Собака остановилась, повела острыми стоячими ушами и забежала в подворотню.
Двое проходивших мимо мужиков заметили страх Макса и засмеялись.
- Шел бы подобру поздорову, - сказал один из них. - А то вечереет.
- Я пытаюсь найти работу и ночлег, - сказал Макс. - Можете что-нибудь посоветовать?
Мужики опять засмеялись. Один потрепал себя за бороду и открыл было рот, но передумал, махнул рукой и пошел.
- Вали отсюда, вот мой совет, - сказал второй и тоже зашагал прочь.
"Да я бы с удовольствием", - подумал Макс.
Заметив, что из дверей неприметного двухэтажного здания вышло несколько человек, а через некоторое время туда же зашло еще пару человек, он решил попытать судьбу. Пригладил мокрые волосы, смахнул налипшую грязь с куртки и вошел. Внутри стояли столы со стульями и пахло жареным мясом. Трое посетителей, все давно нестриженные, со спутанными длинными бородами, сидели с кружками в разных углах помещения. Перед одним дымилась широкая тарелка, с которой он что-то аккуратно поддевал вилкой.
- Эй, Данил! - крикнул один, самый грязный, со злющим, высохшим лицом. - Гляди ка, мясо само пришло!
Он загоготал в голос. Другие мельком взглянули на Макса, потом на злющего и молча уткнулись в свои кружки.
Вышел толстый мужик в перепачканном кровью переднике и закинутым на плечо полотенце. Увидев Макса, он сразу пошел на него.