«Почему ты плачешь?» — я был обязан узнать причину. Пока я ждал ответа, Девяносто восьмая вытирала слезы рукавом, слегка искривляя свою улыбку. И пока она вытирала слезы, она медленно опускала инъектор к моей груди. Такое ощущение, что она была готова усыпить меня.
— «Прост-то… Я-я… Я теб-бя…»
Звук распахивающихся дверей заставил вздрогнуть не только меня, но и Девяносто восьмую, она моментально стерла улыбку со своего лица и приподняла инъектор, вытерев слезы. В отделение вошла Тридцатая, и она была сильно озадачена видом моей сестры.
«Что стряслось?» — это было первым, что вышло из ее уст, когда она вошла в отделение. Сестра, шмыгнув носом, повернулась к ней, растягивая улыбку.
«Просто… волнуюсь за братика. Н-ничего особенного.» — почему-то мне это показалось ложью. Секунду назад она благодарила меня за то, что я оказался рядом и помог ей, а сейчас… Почему она не сказала ей напрямую об этом?
«А… почему у тебя в руке инъектор? Кто разрешал тебе его брать?» — взгляд Тридцатой устремился на инъектор. Дожидаясь ответа, она скрестила руки на груди, но Девяносто восьмая ответила ей спокойно и прямо.
«Шестьдесят второй сказал присмотреть за братиком, и если он будет кричать или паниковать…» — Тридцатая не дала ей шанса договорить, забрав у нее из рук инъектор. Спустя секунду, она посмотрела на меня, прикованному к столу магнитными наручами.
«Ну да. Он так и сказал.» — я подтвердил слова сестры. Мне показалось странным то, что Девяносто восьмая начала плакать несколько секунд назад, но сейчас она была в полном порядке, с тревогой разглядывая нашу сестру. Она взглянула на нас обоих и открыла отсек в инъекторе, вытащив из него небольшую капсулу с препаратом. Рассмотрев капсулу, выражение ее лица изменилось.
«Он совсем рехнулся?!» — произнесла она в громком тоне, отвернувшись от нас. Я не понимал, что происходит. Тридцатая носилась по отсеку, делая что-то за столом, после чего нажала на кнопку, расположенную на наручнике, высвободив меня. — «Увидишь Шестьдесят второго, скажи ему вернуться сюда немедленно. Я всю дрянь из этого тупицы выбью!» Не знаю, что на нее нашло, но спросить причину я не успел. Девяносто восьмая потянула меня за руку в сторону выхода, и я пошел за ней, даже не сопротивляясь.
Все, что случилось в медицинском отделении… казалось странным. Брат приковал меня к кровати и старался проверить мое ментальное состояние, сестра-близнец плакала без особой причины, а старшая сестра пришла в гнев, даже не сказав почему. Такое ощущение, что все были на нервах после смерти Восемьдесят второго. Что мир был готов перевернуться с ног на голову. Я решил не задаваться вопросами по этому поводу, ведь ничего особого не произошло, помимо смерти брата, верно?
После обеда, моя сестра отвела меня в зал, где уже собирались все члены семьи. Первый назначил послеобеденное собрание, и я уже знал на какую тему. Выстроившись в ряды, братья и сестры ожидали начала собрания. Первый даже не стал оглядывать всех в зале, и даже не взглянул на планшет, прикрепленный к стойке.
«Буду краток. Все уже в курсе на счет смерти нашего брата. Все мы в страхе ждем развязки этой истории. Я не хочу потерять еще одного человека в нашей семье и я хочу покончить с этим как можно скорее. У меня есть план, и я хочу поделиться им с вами.» — он говорил строго, громко, со злостью на лице. Не теряя времени, он взял в руки планшет, отмечая что-то в нем пальцем. — «Я, вместе со всеми в Старшем ряду, начали расследовать убийства и покушения на наших сестер и братьев. У нас есть предположения, но высказывать их я не буду, ради нашего же благополучия. Вместо этого, дабы защитить нас всех от убийцы, я обдумал и принял все необходимые меры безопасности.» К Первому присоединился весь старший ряд, после чего он передал планшет своей сестре — Второй, давая ей изучить содержимое планшета.
«Сестры будут спать в одной капсуле со своими братьями. Понимаю, это не очень удобно, но это самый лучший вариант на данный момент. Убийца будет заперт в одной капсуле с другим человеком, а нападать на двух сразу он не будет. Или же, если он захочет, то ему потребуется покинуть капсулу, а это нужно делать с разрешения сестры или брата.» — пока он делился своим планом, Старший ряд изучал записи в планшете, передавая его из рук в руки. Остальные, слушая Старшего брата, обсуждали его план, перешептываясь между собой. — «Мы разделимся на пары и будем присматривать за своей сестрой или братом. Пара не должна расходиться ни при каких обстоятельствах. „Старший в ряде“ будет следить за происходящим в своих рядах. Вопросы по этому плану?» Его идея была вполне логичной и разумной, учитывая обстоятельства. У меня не было вопросов, но у одного из моих братьев он появился.
«Но мы же в нечетном числе! Как мы разделимся поровну?» — вопрос был интересным. Первый, усмехнувшись, получил планшет из рук Второй, поводив по нему пальцем.
«Как вы уже знаете, нас… было… Девяносто девять человек. Сорок семь сестер и пятьдесят два брата. Если я сделаю семьдесят шесть пар, то некоторые останутся без сестры в паре. Даже если Старший ряд начнет патрулировать отсеки, кто-то все равно останется без пары. К счастью, у меня нашлось решение.» — сделав небольшую паузу, Первый встал за стойку, положив на нее планшет. — «Близнецам придется спать вместе. Обсуждаться это не будет. Пятьдесят третий, Пятьдесят четвертый и Пятьдесят пятый — обсудите это перед сном. Троих в одну капсулу я вас не пущу. Свободны.»
Идею Первого никто не критиковал. Даже моя сестра, которая должна была спать со мной в одной капсуле, была слегка недовольна этим, но ничего не говорила против. В час сна, Девяностый отвел наш ряд к капсулам, приглядывая за всеми нами. Мне пришлось лечь в капсулу первым, а Девяносто восьмая, расположившись поудобнее, легла на меня грудью, после чего закрыла капсулу, аккуратно проведя пальцем по панели. Легкая темнота окружила нас, пока красноватые огни капсулы начинали становиться ярче. Сестра смотрела на меня с улыбкой, стараясь расположиться на мне поудобнее, ерзая на мне.
«А это… не так уж и плохо. Непривычно, конечно…» — говорила она, продолжая ерзать на мне, после чего, расположившись так, как она хотела, она прижалась ко мне сильнее, рассматривая меня одним глазом.
«Ты сможешь уснуть… вот так? Тебе же, наверное, неудобно…» — В моих словах был смысл. Капсула была тесной для нас обоих, и это нельзя было исправить, хотя в ней был установлен режим для двоих человек, который невозможно было включить… по какой-то причине. Услышав меня, она тихо усмехнулась, приложив ладонь к моей щеке. Она выглядела… сонной. Веки слегка прикрывали ее глаз, пока она, с улыбкой на лице, поглаживала мою щеку и ерзала, стараясь устроиться на мне поудобнее.
«Наоборот, братик. Мне никогда не доводилось спать в одной капсуле… вместе с тобой.» — слышать такое от своей сестры было не самым приятным. Может это и звучала как хорошая весть, но я думал совершенно иначе. Сестра продолжала поглаживать мою щеку, разглядывая меня с теплой улыбкой. — «Ты удобный, теплый… мягкий…»
«Ну прекрати. Я же…» — я не успел сказать ей того, что хотел. Она аккуратно прикрыла мой рот ладонью, тихо хихикая.
«Смущаешься? Своей сестренки? Как мило.» — ее нежный тон и спокойный взгляд, не говоря уже про подобные слова, заставили меня засмущаться. После небольшой паузы, причин смущаться ее стало больше. Она начинала тихо дышать и хихикать, касаясь губами моего уха, а ее тело слегка съехало влево. Девяносто восьмая обняла меня, аккуратно поцеловав мочку уха. — «Ты даже не представляешь, как сильно я дорожу тобой, братик. Я даже не постесняюсь сказать тебе, что я очень сильно люблю тебя.» Я не знал, что сказать на этот повод, а даже если бы я захотел, то не смог бы. Она начинала лениво ерзать на мне, продолжая нашептывать на ухо лестные фразы, стараясь смутить меня еще сильнее. Она елозила талией об мою ногу, слегка хихикая на мое ухо, и я ничего не мог поделать с этим, кроме как терпеть. На мгновение, я почувствовал что-то… странное. Словно об мою ногу водят толстой иголкой или… стальным стержнем. Я не придавал этому особого значения, пока ощущения не стали более отчетливыми. Моя сестра… что-то прячет от меня? Мое воображение играло со мной в разных областях, но я точно знал, что я в этом не виноват. Я знаю свою сестренку достаточно хорошо, и я убежден в том, что она… девушка. Терпеть это я уже не мог. Мне хотелось проверить свои догадки.
«Б-братик? Ты ведь…» — ее удивленный шепот заставил меня вздрогнуть. Мне пришлось вести руку от ее плеч до ее живота, так как места в капсуле для моих скрытных движений просто не было. Я пытался вести руку так, чтобы не дотрагиваться до ее груди, но у меня ничего не вышло. Из ее губ вышел слабый стон, пока она пыталась хоть как-то сопротивляться, стараясь схватить меня за руку. К тому моменту, когда я добрался до ее живота, проведя по нему пальцами, она начала ерзать и прижимать меня руками, закрыв глаз. — «Н-не надо… Я-я н-не…» Я не слушался ее, продолжая вести руку вниз, пока она обхватывала мою ногу своими, прижимаясь сильнее. Что-то было в ее штанах и это «что-то» терлось об мою ногу. Только я зашел пальцами за край штанов…
Девяносто восьмая вздрогнула, не произнеся и звука, а ее рука быстро проползла вниз. Это произошло так быстро, что я даже не успел почувствовать ее ладонь рядом с моей. Она смотрела на меня со злобой. Улыбка пропала в миг, а глаз был широко раскрыт. Не знаю, как у меня получилось, но я смог вытащить руку и постараться прикрыть свое лицо, ожидая пощечины. То, от чего я прикрылся… Это была далеко не пощечина. Я был шокирован тем, что оказалось около моей щеки. В руке моей сестры была отвертка. Она прятала отвертку, и она… пыталась ударить ей! Меня! Своего брата! Я был напуган и шокирован этим, разглядывая ее лицо, пока моя сестра готовилась к очередному удару. Размер капсулы сыграл мне на руку, так как у нее не было достаточно места для размаха. Мне удалось схватить ее за запястье, не давая ей ударить меня. Я схватил ее за руки и прижал их к стенкам капсулы, не давая ей двинуться. Она не могла пошевелить руками или ногами, но она лежала довольно близко ко мне. Она укусила меня за шею, заставив меня отпустить ее запястье, но я успел вовремя отреагировать на свою ошибку. Как только Девяносто восьмая расслабила челюсть, она попыталась ударить меня еще раз, но мне повезло. Я успел схватить ее за руку еще раз, но в этот раз я провел ее руку через свою грудь и прижал ее к стенке капсулы, схватив за плечо. Одной рукой я прижимал ее за плечо, другой я прижимал обе ее руки к стенкам капсулы. Теперь она не могла причинить мне вред. Сестра пыталась высвободиться, стискивая зубы, дергаясь из стороны в сторону, но ничего не выходило. Я превосходил ее по силе, не говоря уже о тесном пространстве, которое мешало ей двигаться.
«Ты… ты пыталась… убить меня?» — я не мог сдержать своего удивления и гнева. Моя родная сестра предала меня. Она была убийцей все это время. Она ходила рядом со мной и… Я не знал, как реагировать на это. Я лишь сильнее сжал ее руки и плечо, заставив ее вжаться в стенки капсулы сильнее. — «Зачем?!»
«Т-ты не поверишь моим словам. Не… поймешь.» — она сдерживала свой тон, чтобы не привлекать внимание. Я тоже пытался сдерживаться от криков о помощи, но в любой момент я был готов закричать что есть мочи. — «Я делаю это из… из любви к семье.»
«Любви к семье?! Убивая своих братьев и сестер?!» — ее оправдание было настолько глупым, что я был готов сорваться и позвать на помощь. Единственное, что меня останавливало — слезы моей сестры. Она тихо лила слезы, продолжая смотреть на меня одним глазом, сжимая губы.
«Братик! Выслушай меня! Я не хочу убивать свою семью…» — очередная ложь достигла моих ушей, и это растопило гнев в моем сердце. Мои руки прижали ее к себе и сильно ударили е об стенки капсулы, которые издали короткий, глухой звон. Я уже начинал повышать тон на нее, забыв про то, кем она мне приходится.
— «Но ты ведь уже это сделала! Ты уже…»
«Это н-необходимо! Не…необходимо.» — Девяносто восьмая… моя сестра-близнец… Она прекратила сопротивляться. Она расслабила ладони, дав отвертке упасть на дно капсулы, продолжая лить слезы. Теперь она была беззащитна, но я не расслаблялся. Сестра взглянула на меня, моргая единственным глазом. — «Братик… Д-дай… дай мне шанс. Первый… он лжет… н-на счет мамы. Поверь мне…» Я не верил своим ушам, но и чувству внутри меня я не мог не доверять. Я всегда знал, когда моя сестра лжет, а когда — нет. Мы знаем друг друга слишком хорошо. Я рассматривал ее единственный глаз, из которого текли слезы. Даже из нижнего края покрытия начинали вытекать слезы.
«Прошу…» — пошептала она, не отводя глаз. Что я должен делать?
Что я должен делать теперь? Как я могу ей верить?
Я отпустил ее руки и плечо, внимательно наблюдая за ней. Мы в одной капсуле, и если она постарается сделать что-то, то я это замечу и быстро отреагирую на это.
«Можешь… завести мои руки за спин-ну и прижать их. Так или иначе, я н-не… не причиню тебе вреда.» — верить ее спокойному, бездушному тону, я не мог. Я взял ее за руки, вновь прижав их вместе к стенке капсулы, после чего провел свободной рукой по ее спине и талии. Она могла прятать что-то за спиной. — «У меня была только отвертка. Клянусь. Я-я не буду двигаться.» Убедившись в правдивости ее слов, я дал ей завести руки за спину и прижал их ладонями. Держал я ее не сильно, но она не сопротивлялась, прижавшись ко мне грудью, положив голову на плечо.
«У тебя есть несколько минут.» — я дал ей шанс объясниться, но я не особо верил в то, что она убедит меня. Я ошибался.
«Я читала некоторые файлы в библиотеке, и я заметила появление незнакомого мне файла. Это было что-то отзыв на счет нашей мамы. Она не умирала. Там было расписано ее состояние и все детали, касающиеся нас с тобой, не говоря уже про всех остальных. Это может прозвучать глупо, но… мы с тобой — единственная семья.» — я не поверил ее словам с первых моментов, но ее глаза не лгали. Ее тон не лгал. Пока я пытался распознать ложь, она продолжала объясняться, нашептывая все на мое ухо. — «Все мы родились от одной мамы, но не от одного отца. Они нам не родные братья и сестры. Не по отцовской линии. А все это… Все, что вокруг нас. Все это — клетка, в которой нас держат, словно зверят. Мы — эксперимент, братик! Поверь мне!» Подобная информация была довольно «тяжелой» для меня. Я едва мог обдумать все это и понять должным образом. За одним вопросом последовали остальные, и я не мог сдержаться.
«Но ведь Первый сказал, что она больна!» — в ответ на мои слова, слегка отодвинувшись, сестра помотала головой в знак отрицания. Она снова прижалась ко мне грудью, продолжая шептать на ухо ответы.
«Он лжет, братик. Лжет! „Белые“ никогда не дадут нам взглянуть на то, что происходит снаружи, и он это знает. Он работает на них. За нами наблюдают, исследуют, а Первый держит нас вместе, напоминая нам: „Все в порядке“. Ты ведь не задумывался над тем, почему мы живем взаперти? Почему только Первый исчезает и появляется, уходя на, неизвестную нам, работу? Кто такие „Белые“ и что они делают? Подумай над этим хорошенько, братик.»
Тут она была права. Все это выглядело иначе, чем описывается в книгах. Мы называем себя «семьей», но в обычной семье есть Отец или Мать, которых мы не видим и не видели. Снаружи есть мир, но мы находимся… тут. В стенах. «Мир есть иллюзия, в которую мы верим.» — фраза имеет смысл. Нами управляют и заставляют верить в то, что это наш мир. Наша семья. Наш дом. Но даже если это так, я не знал ответа на самый главный вопрос.
«А зачем тогда убивать людей? Что это решит?» — мой вопрос прозвучал прямо и четко. Вот только Девяносто восьмая не знала, как на него ответить, отведя глаза. Я уже начинал терять терпение и подозревать ее в лжи.
«Помнишь… ты говорил мне, что готов на все, лишь бы увидеть свою маму? Даже если это будет стоить тебе жизней братьев и сестер?» — Я смотрел на нее иначе, когда она упоминала это. Я ведь и вправду… подразумевал Первого в обмане в тот день и был готов на все, лишь бы увидеть Великую мать. Неужели она всерьез решила пожертвовать всем и увидеть ее? Она лишь подтверждала это, удивляя меня еще сильнее. — «Я не просто хочу увидеть маму, братик. Я хочу показать всем истинный мир. Донести правду. Освободить всех нас.»
«Ты обезумела, сестра! Это не имеет смысла!» — я был в шоке и ярости. Моя родная сестра убивает людей ради какой-то недостижимой цели. Бессмысленной даже! — «Мама все равно не доживет! Она же…» Девяносто восьмая устремила свой взгляд на меня, освобождая руки. Я мог бы прижать их вновь, но по какой-то причине я… сомневался в правильности своих действий.