- Думаю, того, что вы записали, должно хватить, - твердо произнес я, портной и Альбин замахали на меня руками, мне пришлось сдаться под их напором: вампиры уверяли, что осталось еще совсем чуть-чуть, но я промучился еще не менее четверти часа.
- Кевин, милый, - Альбин подал мне бокал вина, - это уже давно следовало сделать. Ты и остальные человеки обряжены в ужасающие обноски, видимо природная скромность не позволила тебе ранее обратить на это мое внимание, ведь я обещал обеспечить вас всем необходимым.
В ту ночь, когда мы должны были ехать – Альбин сказал, что это достаточно далеко и придется использовать экипаж, мы задержались, так как Альбин зазвал меня потереть ему спинку и это обернулось разнузданной сценой. А потом, когда мы неспешно собрались, была еще совершенно нехарактерная для него попытка приласкать меня прямо в карете. Мне пришло в голову, что Альбин пытается измотать меня, дабы я не глядел с вожделением на посетителей заведения.
В «доме» Альбина приняли почтительно, остальные вампиры не смели подходить близко, но я видел, что окружающие кидали в нашу сторону заинтересованные взгляды.
- Кевин, тебе обязательно так пристально смотреть на голые щиколотки того совершенно безобразно одетого юноши? – спросил Альбин напряженно.
- Слушай, никак не могу понять – что это на нем? Не мужское, не женское…
- Это «нижние необходимости»* для женщин. Блумерс-шаровары. Не слышал?
- Нет! Никогда не видел, чтобы подобное носили. Вызывающе. Очень неоднозначно…
На юноше были широкие штаны, оставлявшие лодыжки открытыми и возмутительно короткое платье – чуть ниже колен.
- Так тебе нравится? – небрежно спросил вампир.
Я поглядел на застывшее лицо Альбина, осмотрелся по сторонам – на нас пялилась половина присутствующих.
- Альбин, ты сегодня несколько… зачем ты следишь, за тем, куда я гляжу? Тебе не все равно? Не нравится мне, как эти блумеры смотрятся! Это странно и глупо выглядит. Но поглазеть интересно. Что? Чему ты улыбаешься?
- Ты такой открытый и непосредственный, Кевин. Если тебе что-то не по душе – сразу взрываешься. Не гневись. Здесь столько симпатичных детей ночи, я пойму, если ты захочешь с кем-нибудь уединиться…
- Конечно, поймешь, а потом загрызешь и меня и его, - предложил я свой вариант развития событий. – Альбин, что за дурь пришла в твою голову? Где ты здесь нашел «симпатичных»? Если хочешь мое мнение: вампиры вообще очень на любителя выглядят, а уж дама без волос – это точно не «симпатично»! Почему эти ваши подражатели хотя бы парики не надевают?
- О, - Альбин, провел ладонью по собственной лысой голове, - тебе кажется неприятным отсутствие у меня волос?
- Мы не про тебя вообще-то говорим. А про сочетание шелкового платья и блестящей лысины, которое, на мой вкус, не слишком завлекательно. С твоей головой все нормально. Тебе очень идет костюм, мне нравится, как он сидит.
Альбин улыбнулся моему неловкому комплименту, мы еще немного выпили, поболтали ни о чем, разглядывая публику и иногда прислушиваясь к пению, раздающемуся с небольшого постамента. Мой спутник, убедившись в том, что никто не пытается меня уволочь, да и я не тороплюсь броситься в пучину разврата, немного расслабился, заулыбался. И все-таки, без сцены не обошлось: жеманно обмахивающийся веером вампирчик прислал к нашему столу бутылку вина, Альбин чуть ли не зашипел, мне даже показалось, что он готов кинуться на «даму» с кулаками.
- Пойдешь? – спросил он у меня сквозь зубы.
- В каком смысле?
- Тебе прислали вино. Это приглашение. Там, наверху, есть комнаты…
- А почему ты думаешь, что это мне? Может, тебе? – спросил я, подмигивая через зал тихо хихикнувшей «даме».
- Это тебе.
- Допустим, ты прав. И что я должен предпринять?
Лицо Альбина покривилось, мне даже на секундочку стало страшно, такой злобой загорелись его глаза, внезапно меня озарило, и я воскликнул, перебивая вампира:
- Альбин, да ты ревнуешь! Невероятно! Вот уж не думал… Знаешь, это, конечно, льстит, но и как-то обижает. Я не ветренник. Просто скажи, как у вас тут принято вежливо отклонять подобного рода подношения? Нужно вернуть бутылку? Не понимаю, отчего он вообще мне ее прислал? Я, вроде, одет неброско, в отличие от здешних «леди» внимания не привлекаю…
- Ты человек, - пояснил Альбин, подзывая жестом официанта.
После моих слов он моментально успокоился, выражение его лица вновь стало безмятежным:
- Будьте любезны, верните вино на тот столик. Мой спутник не в том настроении, - ровно произнес вампир, отдавая бутыль.
- Я человек, и что? – начал я прояснять заинтересовавший меня момент. - Разве это делает меня привлекательным? Мне казалось, ты говорил, что люди мерзко пахнут и еще многое в этом роде.
- О, Кевин, - Альбин тяжело вздохнул. – Человеки весьма притягательны. Да, от тебя доносится нотка тлена. А еще запах съеденной тобой еды, и да, если ты еще помнишь, я использовал весьма грубые выражения, отзываясь о вашей физиологии, но большинство детей ночи эти моменты не отвращают. Напротив – они находят человеков волнующе-хрупкими, прекрасными и манящими.
- Тебя беспокоят последствия моей возможной популярности? - с некоторым ехидством уточнил я.
- Нет, нет, - излишне быстро произнес Альбин, уводя взгляд в сторону.
- Ревнивец и лжец, - подытожил я.
- Кевин, ты неправильно меня понял, - Альбин повел передо мной ладонью.
Мир вокруг меня потек и начал меняться, зрение стало нечетким: местами размытым, местами – зернистым, но лишь на мгновение – Альбин прекратил свои фокусы, стоило мне прижать кончик ножа к его боку. Надеюсь, окружающие не заметили этого маневра. Вроде, не должны – мы сидели в уютном уголке, легкая матерчатая ширма прикрывала нас сбоку, защищая от любопытных взглядов, я постарался совершить свое движение, прикрываясь ею от остальных посетителей.
- Кевин?
- Альбин?
- Хорошо, ты прав, я не хочу, чтобы ты был здесь, - признался вампир, ежась от жжения заговоренного ножа. - Слишком много соблазнов…
- Альбин, уразумей, молю, мне не кажутся влекущими эти… эти ущербные дамы! Я всего лишь хочу выпить, может, познакомиться с какими-то твоими приятелями, сменить декорации, понимаешь? Может быть, у вашего народа есть какой-то знак, с помощью которого я могу показать, что, скажем так, нашел подходящего джентльмена? Чтобы мы могли избежать в дальнейшем некрасивых сцен.
- Такие знаки существуют. Я не смел предложить тебе подобное, ибо не был уверен… Кевин, ты не был бы так любезен спрятать кинжал? Ай! Больно. Кевин? Извини?
После того, как вампир, поколебавшись, все же соизволил принести извинения, я убрал кинжал. На самом деле, уверен, что Альбин вполне мог бы вырвать его из моей слабой, медленной человеческой руки. Иногда Альбин двигался с ужасающей скоростью, он был настолько быстр, что глаз не поспевал за ним.
Полагаю, он не стал этого делать, чтобы не продолжать ссору, ведь кристально ясно, что попытка повлиять на мой разум была запрещенным приемом. Таким же запрещенным, как нож охотника на вампиров. Остаток ночи прошел довольно мирно – Альбин и я тихо беседовали, поглощая вино и закуски, домой прибыли изрядно «веселые».
Уже на следующую ночь Альбин проколол мне в нескольких местах ушную раковину и приладил затейливое украшение, похожее на дамскую серьгу. На его ухе появилось ровно такое же изделие.
- А отчего я ни у кого еще такой вещицы не наблюдал? – поинтересовался я, рассматривая свое отражение в зеркале.
После вина с капелькой крови ухо перестало токать и саднить, но тяжесть украшения была непривычна, и я то и дело, забывшись, бросал взгляды в сторону зеркала, и с недоумением обнаруживал в нем причину своего беспокойства - блестящее излишество, плотно умостившееся на хряще.
- Дети ночи редко создают устоявшиеся союзы, – размеренно произнес Альбин. - Нет никакой необходимости связывать себя какими-то обетами верности…
- Погоди, какой такой верности? – заволновался я, - а Грета?
- Ну, женщины не считаются. Подразумевается именно отсутствие других мужчин. Признаюсь, мне стало покойнее оттого, что ты согласился это носить.
- Мне не осталось ничего другого – ты с таким видом посматривал на присутствующих, что я просто пожалел несчастных, вынужденных опасаться за собственную жизнь. Тем более, что я желал бы посещать это заведение хотя бы изредка и не хочу портить себе удовольствие лицезрением твоих потуг управиться с собственными темными чувствами, - объяснил я, Альбин хохотнул:
- Иногда, Кевин, ты бываешь весьма зол на язык.
Мы заговорили о другом, но этот случай не давал мне покоя. Несколько дней меня тревожило это воспоминание. Стоило отвлечься от повседневных дел, как в памяти всплывало злое лицо Альбина и эта его странная попытка меня загипнотизировать, хотя ему прекрасно известно, что я не поддаюсь этому вампирьему трюку. Непонятное поведение, я никак не мог подобрать ему объяснения.
Через пару дней Альбин подошел ко мне, когда я читал в библиотеке, устроившись на удобном диване. На коленях у меня прикорнул младший сын, и я дожидался, пока его дыхание станет глубоким, чтобы, не разбудив, донести до постели.
- Кевин, гонец сообщил мне, что завтра вечером, если не произойдет задержек в дороге, к нам заедет один мой старинный приятель, - тихо произнес вампир.
Я достаточно равнодушно кивнул, ибо не усмотрел в этом сообщении ничего сенсационного, но Альбин продолжал стоять.
- Альбин? – я вопросительно наморщил лоб.
- Знаешь, мы с Дуайтом поддерживаем отношения с детства. Дуайт – единственный Сир, с которым я в состоянии находиться в одной комнате долее получаса. Полагаю, что он достаточно хорошо меня изучил. Уверен - старина Дуайт изрядно удивится тому, что увидит. Я сильно изменился после того, как побывал у человеков. Многое понял, переосмыслил…
Альбин внимательно глядел в мои глаза, я кивнул, показывая, что слушаю.
- Понимаешь, Кевин, в прошлом я неоднократно подчеркивал свою неприязнь ко всему людскому племени. Мне казалось невероятной сама мысль о появлении фамильяра, только не в моем доме. Я был самоуверенным и категоричным.
- И?
- Полагаю, Дуайт со свойственным Сирам злонравием помянет мне каждый обидный для человеков пассаж, когда-либо мной произнесенный, - Альбин вздохнул и удрученно покачал головой, - молю тебя, Кевин, не принимать сказанное на свой счет. То были слова озлобленного существа, из-за горечи потери утратившего ясность мысли.
- Хорошо, - я кивнул, о том, как Альбин относился к людям, я знал, потому не ожидал от встречи ничего шокирующе-нового.
Однако, знакомый Альбина сумел меня удивить. Во-первых, он весьма отличался от тех представителей вампирьего народа, к которым я уже успел привыкнуть. Вампиры окружали меня ежедневно. Точнее – еженощно. С наступлением темноты дом оживал, наполняясь деловито снующими слугами – так как вампиры пробуждались одновременно с хозяевами и не могли проснуться пораньше, дабы приготовить все необходимое, им приходилось действовать быстро: натереть каминные решетки графитом, развести огонь, ежели погоды стоят прохладные, перетряхнуть постель и подмести полы, доставить зевающему Альбину завтрак – все это требовалось проделать едва ли не одновременно. Прохаживаясь по коридорам, я постоянно натыкался на спешащих слуг. Из уважения к слабому человеку вампиры всегда замедлялись при моем приближении, доброжелательно приветствовали меня, после чего, посчитав правила вежливости соблюденными, со страшной скоростью уносились по своим делам. Не считая невероятной быстроты «дети ночи», как они сами себя называют, на мой взгляд не отличались от людей.
Дуайт поразил меня резкостью движений, так не похожей на плавные жесты того же Альбина. Временами руки гостя двигались так быстро, что глаза за ними не поспевали и мне виделись лишь размытые пятна. Да, этого джентльмена с человеком спутать было бы невозможно.
Кроме неприятных манер, от гостя словно бы веяло неприкрытой злостью и готовностью к драке. Он несколько раз пытался спровоцировать Альбина, но тот оставался спокойным и столкновения не вышло. Я никак не мог постичь – это поведение обыкновенно для всех Сиров, говорил же Альбин, что они друг друга не переносят, или же сие есть особенность Дуайта?
Во-вторых, знакомец Альбина оказался весьма груб, наслушавшись его возмутительных рассуждений о природе людей и уже внутренне закипая, я понял, отчего мой любезный друг не поленился заранее обговорить этот момент.
Близилось утро, Дуайт начал собираться – его кучером был оборотень, что позволяло продолжать путешествие и днем. Я уже предвкушал, как закроется дверь за несимпатичным гостем, когда он повернулся ко мне:
- Был уверен, что кто-то поколдовал над разумом Альбина, но убедился в обратном. Так чем же ты его взял? Ладно, он притащил тебя сюда – выбора не было, но зачем нацепил на себя тирс (9)? – кровосос раздраженно помотал головой, слишком быстро – черты лица смазались, и продолжил уже обращаясь к Альбину, - дружище, ты совсем помешался. С этой побрякушкой о милых забавах с очаровательными прелестниками можно забыть – никто не решится разделить с тобой ложе, пока в ухе болтается золото. К чему эти жертвы? Человек же все равно не оценит – у них совершенно дикие представления о том, как правильно жить. Они называют это «нравственностью». Ужас! Бессмысленные ограничения и запреты, которые большинство все равно нарушает. Альбин, я тебя не узнаю! Где твое здравомыслие?
Альбин выслушал друга с каменным лицом и ровно ответил:
- Мое здравомыслие на месте.
Более он ничего не сказал, и Дуайт удалился, совершенно по-простецки поцокивая языком. Я был порядком измотан – мне пришлось собрать все свои душевные силы, для того, чтобы сохранять хладнокровие, кроме того отчаянно хотелось спать, так что мы с Альбином почти сразу после ухода Сира разошлись по своим комнатам. Я поспал немного в своей постели, а потом проснулись дети. Со свойственной всем малышам игривостью кто-то прыгнул мне прямо на живот. Я попытался угомонить непосед: уговорить их поспать еще немного или выпроводить из комнаты, но в итоге решил, что проще будет самому затаиться в каких-нибудь пустующих покоях.
Из покоев мне пришлось удалиться в сад – малыши меня нашли. Наверное, ангел-хранитель, несмотря на мое греховное поведение, все-таки не оставил меня без пригляда, только этим можно объяснить то, что я, повинуясь мимолетному капризу, повернул в дальнюю часть сада, к пруду, куда обыкновенно не наведывался.
Я шел, углубившись в собственные мысли, все размышлял, отчего же дружок Альбина глядел на меня с такой неприязнью. Неужели только оттого, что я – человек? Задумавшись, я не сразу сообразил, что человеческие голоса, звучащие вдали, совершенно незнакомы. Я остановился и прислушался. Так и есть! Это не «нянюшки» и не дети. Голоса Гретиных отпрысков я никогда ни с кем бы не перепутал – они немного странно интонировали и часть слов заменяли мышиным писком. Людей здесь быть не может. Совсем. Фамильяры никуда не отходят от своих вампиров днем, а остальных не пропускают в глубь страны. Здесь, в поместье Сира, не имели права находиться другие люди. У вампиров не было понятия «полицмейстер» или «стража», так как ночью они прекрасно могли за себя постоять, а днем вся страна погружалась в глубокий сон. Бодрствовали лишь фамильяры да оборотни. Так, может быть, это оборотни к нам забрались? Например, с целью грабежа. А что? Дело-то получается верное: оборотни сильнее, в поместье только слабые люди. Из боеспособных мужчин - только я. По крайней мере, таков может быть их расчет.