Грипп, решил Саня. Или ангина. Его передернуло и, чтобы согреться, он зашел в ванну, сунул под струю горячей воды руки. На плите обнаружилась кастрюля с супом. Разогретая. Саня мысленно поблагодарил маму и стал лопать обед. Поглощая пищу, он глянул на календарь: среда. В доме стояла непривычная тишина, будто все его жильцы вымерли. О нет, другое. Жильцы переживали сезонную миграцию на рабочих местах, дети жильцов переживали ту же миграцию в учебных учреждениях и прочих учреждениях, и этим объяснялось все. К тому же, кто-то все равно должен находиться в доме. По теории вероятности. Словно подтверждая его мысли, зажурчал трубопровод.
Саня включил телефон и, посчитав количество пропущенных звонков от Вовки, решил, что офис затопило. Или подожгли разгневанные клиенты.
— Наконец-то ты. Где пропадал? — Вовка уже успокоился и говорил как-то отрешенно.
— Вообще-то, я забо… — нестерпимая боль пронзила горло, и Саня просипел, — Я заболел.
— А-а-а… — растерянно протянул Вовка. — Блин, нашел время. Ну, тогда лечись. Чай с малиной, и все такое. У нас правда завал небольшой. Все звонят и тебя спрашивают. Я взял на себя ответственность порыться в твоей базе.
— Нарыл что-нибудь? Что у меня на сегодня? — прошептал Саня.
Вовка стал перечислять, и по мере перечисления голос его становился все глуше.
— Извини, дружище, — шептал Саня, — но я капитально сломался. Придется вам без меня действовать. Напряги друзей и не экономь на средствах.
— Ладно, — обреченно вздохнул Вовка, видимо осознав, насколько ему не повезло.
— Я тебе письмо по электронной почте кину.
— Лучше сразу в «аську» стучись.
И Саня стал подробно инструктировать компаньона, что кому надо починить, продать, установить, смонтировать или объяснить. Паре серьезных клиентов он позвонил сам и, как мог, объяснил ситуацию. Надо сказать, люди отнеслись с пониманием. Голова раскалывалась, горло болело, кровь молотком стучала в висках. Саня отписал в диалоговое окно последнее распоряжение и ушел хворать дальше. В глубине души он злорадствовал: посмотрим, как Вовка себя покажет в столь критическом положении. И в то же время ему было жалко партнера.
Рухнув в постель, Хохлов попытался снова уснуть. Не получилось. От долгого спанья цвета как-то поблекли и обстановка ходила ходуном перед глазами. Саня вспомнил про мамину записку. Приняв все таблетки и микстуры, все как говорилось в бумажке, он улегся поудобней и сосредоточился. Температура вроде уменьшилась. Тогда он снял трубку и вызвал врача на дом. Время шло, позвонила мама, поинтересовалась, как идут дела. Получив доклад о событиях последних часов, она удовлетворенно вздохнула и дала отбой.
Участковый врач явилась спустя примерно час. Послушала дыхание, пощупала пульс, посмотрела горло и уши. Все четко и быстро.
— Что скажете? — жалобно сипел Саня.
Терапевт едва заметно качнула подбородком, записывая симптомы в карточке:
— Думаю, ангина, на начальной стадии. Пока миндалины не окончательно воспалились, нужно полоскать рот. Я пропишу вам антибиотики. Так, так. Тридцать девять и восемь, — она смотрела градусник на просвет, словно банкноту. — Жаропонижающее. О работе забудьте недели на две. Больничный лист я вам выпишу. Надо будет сдать анализы.
Саня обреченно уткнулся в подушку. Врач спросила:
— Где вы умудрились подцепить инфекцию?
— Я не знаю. Ноги промочил, наверное.
— Постельный режим, — не терпящим возражений тоном произнесла терапевт, собираясь. — Явитесь на прием через трое суток.
Взмахнув на прощание ресницами, она ушла. Хохлов смотрел в потолок. Казалось, прошла целая вечность. Секунды текли невообразимо медленно. Во рту появился гадкий привкус. Хотелось взвыть от тоски. Приближался самый страшный, самый коварный враг, которого Саня боялся больше всего — безделье.
Саня закусил губу, пытаясь срочно что-нибудь придумать. Обычно, в период вынужденного простоя или ожидания чего-то, люди коротают время за играми или чтением. В их конторе стоял модный «шутер», сеть протянули на этаж и офисный народ из соседних кабинетов, объединившись в две команды, активно давил на гашетку. Иногда кровопролития разбавляли средневековыми стратегиями, причем Вова неизменно выбирал армию Фридриха Великого. Саня как-то попытался удалить вредные программы, но сотрудники подняли восстание. Противостояние завершилось мирным договором, по которому сотрудник имел право предаваться виртуальной утехе только в том случае, если у него нет вообще никакой работы. Воспользовавшись гибкостью формулировки, Саня как юрист, истолковал его в свою пользу и нагружал людей любой работой — начиная от уборки объедков и заканчивая походами в магазин за пачкой бумаги. Надо отдать должное, Хохлов не свирепствовал; революционного брожения в массах удалось избежать.
Дома у Сани на компьютере был установлен целый веер всяческих игр, в которые можно было играть практически круглосуточно. Но Саня хорошо знал, как действует всякая видеотехника на больного человека — начинает ломить глаза, головные боли усиливаются пуще прежнего. Оставалось чтение. Но с книжкой тоже пришлось бы напрягать шары. Саня вздохнул и поплелся включать музыкальный центр. С «хэви-метал» пока стоит повременить, благоразумно решил он и воткнул в приемник диск Грига. Зазвучала Норвегия.
Вдруг Саня с предельной четкостью понял, какая перед ним открылась прекрасная возможность проветрить мозг и восстановить силы. И он решил перебрать весь арсенал средств, вещей и занятий, на которые мог бы потратить свое время. Прежде всего, он давно хотел прочитать пару интереснейших романов, да все никак не удавалось, потому что постоянно их откладывал из-за работы. Затем — фильмы и концерты. Предстояло навести порядок в музыкальном архиве и разобрать кипу бумаг, которые скопились за стеллажом. Саня вспомнил, что является обладателем прекрасной акустической гитары, а балладу «Мишель» так и не разучил. И потом, как только ему станет лучше, можно пригласить Юльку и… хм-хм… неплохо провести с ней время. Саня взял ручку, бумагу и нацарапал план действий. Ему нравилось фиксировать свои проекты, пусть даже призрачные; это придавало им некую последовательность и серьезность. Когда поставил точку, бахнул заключительный аккорд из «Пещеры горного короля».
Но болезненное состояние его не улучшилось. Воспаленные гланды сочились ядом, то и дело приходилось бегать к раковине. Вместе с тем Хохлов приноровился к боли и температуре и уже не чувствовал себя так гадко, как в первые часы. В конце концов, все можно вытерпеть.
За этими мыслями как-то незаметно подкрался сон, уже третий по счету. Сашу сморило.
Следующие два дня у него стабильно держалась высокая температура, а на третий жар спал. Это позволило сходить в поликлинику. Терапевт внимательно его осмотрела, спросила, принимает ли он лекарства, какие доктор прописал, он сказал, что конечно же принимает, она сказала, что инфекция спустилась вниз и проникла в носовую полость, но рот и глотку все равно полоскать и смазывать йодом. Анализы будут готовы в понедельник на следующей неделе. Саша заметил, как при осмотре брови у терапевта изогнулись в немом вопросе, будто увидела она нечто удивительное, но это длилось всего лишь мгновение: медики не могут позволить себе роскошь возиться с пациентом подолгу, у них очереди пенсионеров в коридорах стоят. Итак, свидание назначено на понедельник. Превосходно.
Вернувшись домой, Саня стал рассматривать глотку в зеркале. Гланды были в норме. Зато горло першило. И проснулся кашель. Вот тебе и ангина, подумал он озадаченно. В фирме дела шли более-менее, по крайней мере, Вовка еще не довел дело до банкротства. НИИ выслал проект договора, а также попросил закупить по оптовым ценам еще кое-какие программы и, если это возможно, компьютерную технику. Саня сказал Вовке, что это его звездный час как дельца, что им крупно повезло, руки в ноги — надо действовать. Программист безропотно подчинился.
Пока компьютеры ехали из Польши, Саня занимался всяческими хозяйственными вещами по дому; оказывается, мать уже наметила ему фронт работы. Пару раз его навещала Юлька, приносила каких-то сиропов, отхаркивающих, леденцов и прочую тому подобную дребедень. Саня был растроган. Целоваться не стали, потому что его мучил ужасный хриплый кашель, но Юлька получила множество комплиментов, обещание выбраться в клуб и ушла довольная, как слон.
Хохлов развлекал себя как мог. Его нельзя было назвать любителем книг, но те намеченные романы он буквально проглотил, один — до обеда, другой — после. Скорость чтения доходила до одной страницы за тридцать секунд, причем сие обнаружилось только после того, как Саня захлопнул книгу и специально повторил процедуру еще раз. Наверно, он усваивал текст таким же образом, с каким профессиональная секретарша не следит за порханием пальчиков над клавиатурой, поскольку это происходит уже машинально. Естественно, этими двумя книжками дело не ограничивалось. Саша прочел еще пять.
Случайно или намеренно услышанное музыкальное произведение он бессознательно раскладывал по дорожкам различной тональности, как призма расщепляет белый луч на спектр цветов. В некоторых классических произведениях обнаруживались новые, словно бы скрытые кем-то гаммы и пассажи. Например, у Баха в пониженном регистре токкаты N 9 был спрятан квадрат из мотива, который вызывал отчетливый прилив адреналина. Саня с удивлением отметил, что полностью может запомнить множество композиций. Его обучаемость различным навыкам росла с пугающей быстротой. Тот злосчастный программный редактор он раскусил за пару часов, как орешек.
С ним происходило что-то непонятное. Ему постоянно хотелось на что-нибудь смотреть, изучать, разглядывать, щупать, ему хотелось думать, не просто отдаваться потоку сознания, а мыслить, делать выводы, находить причины и давать возможные объяснения различным фактам. В нем проснулся интерес к физике и математике, занятия которыми он забросил еще с колледжа. Меньше суток потребовалось ему, чтобы реанимировать фундаментальные знания. Мышление доставляло какое-то странное, ни с чем не сравнимое удовольствие на грани экстаза. Причем отдельные части его сознания могли параллельно решать отдельные вопросы. Пока одна частица осмысливала сущность эволюционной теории Дарвина, другая смотрела выпуск новостей, а третья готовила завтрак.
Благодаря Интернету он мог оперативно получать информацию на любую из интересующих тем. Дома имелось не все, да и трехкомнатная квартира — это вам не библиотека Конгресса. Помнится, его чрезвычайно привлекала метрика нелинейного пространства-времени, уравнения Римана, Эйнштейна, тензорные исчисления. Хохлов набросился на столбцы уравнений как оголодавшая пиранья на кусок мяса. Очень быстро он дошел до черты, у которой стояло большинство современных ученых. Параллельно сверяя свои выкладки с данными из глобальной сети, он ориентировался на избранном пути. Дальше разверзлась пропасть неизведанного. Сашу это лишь раззадорило: наконец-то его мозг получил достаточно трудную задачу.
Получалось, что он не болеет, а работает, только изменился характер этой работы. Чтобы хоть как-то отвлечься, он ходил гулять. Благо температура исчезла, и организм больше не лихорадило. Даже угораздило попасть в воскресенье на постановку какого-то спектакля.
Наблюдая за сценическими выходками короля Лира, Саша пришел к простому выводу. Все вопросы математики, физики и прочих наук упирались в проблему происхождения Вселенной. Как-то само собой вспомнилось про НИИ. На следующий день Саша через Вовку связался с институтом и детализировал запрос. Академики люди хоть и замкнутые, но отзывчивые, поэтому он в снисходительной форме получил ответ, для чего нужна модуляция процесса Большого Взрыва. А большего и не нужно, остальное Саша вытянул через сайт учреждения и работы всех его штатных сотрудников. Ученые, знаете ли, имеют привычку публиковать свои тезисы в различных журналах.
Минула неделя с тех пор, как Хохлов заболел. В мире ничего особенного не изменилось, в благополучных странах царил мир и покой, в бедных странах свирепствовали массовые движения, одна валюта падала, другая поднималась, одна знаменитость умирала, другая только входила в зенит, звезды так же двигались по небосводу, как и тысячи лет назад; в общем, апокалипсис откладывался на неопределенный срок. Разве что снег почти растаял, обнажая собачьи зимние сюрпризы.
Самочувствие у Саши заметно улучшилось, поэтому уже к концу следующей недели он рассчитывал выйти на работу.
Понедельник промелькнул, как тень большой птицы на песке. Как фильм в ускоренной перемотке. Как жизнь счастливого человека. Хохлов куда-то ходил (кажется в больницу), что-то делал, ему что-то говорили, он отвечал, звонил в офис, клиентам и заказчикам, руководил приемкой и отгрузкой оргтехники. И все это, словно бы проделывал чужой ему человек, за которым Саня наблюдал со стороны, изредка подправляя действия подопечного. Но времени удивляться не хватало, мозг парня занимался гораздо более важными проблемами.
Проснувшись во вторник, Хохлов обнаружил себя в новом качестве. Сначала он ничего не мог понять, да и не хотелось, честно говоря. Лежал, заложив руки за голову, и насвистывал военный марш. Но однажды приходится вставать, что Саня с явной неохотой и сделал. Квартира казалась картонно-игрушечной. Пространство медленно плавало, как при тихой качке на озере. Неуклюже переставляя ноги, он вышел на балкон.
Мир преобразился. Появилось такое ощущение, словно угол обзора развернулся на полную окружность, а слух настроен на прием звуковых волн всех диапазонов. Запахи приобрели необыкновенную остроту. Саня чувствовал пульсацию жизни внутри своего организма, той самой древней жизни, что на протяжении миллионов лет наполняла собой планету, что воплощали в себе растения и животные, флора и фауна, грибы и бактерии. А еще — необыкновенный прилив сил. Хохлова буквально трясло. Очень хотелось что-нибудь сделать. И вместе с тем болезненное его состояние никуда не пропало, в носу все также зудело и хотелось чихать, а мышцы поламывало. Возможно, болезнь перешла в новую фазу. Саня не сомневался, что находится на полпути к выздоровлению, что это остаточные явления, и ему сегодня-завтра станет легче. То же самое сказала его участковая терапевт, поставив в карточке банальное «ОРВИ». Анализы в норме.
Торопливо одевшись, Саня пулей выскочил из дома и совершенно не выбирая направления пошел на прогулку. Лишь бы ноги работали. Это принесло некоторое облегчение. Раскрасневшимися глазами он смотрел на улицу. Первым порывом было зайти навестить братцев-кроликов в фирме, но, опасаясь заразить людей, он отмел инициативу. Тогда он решил просто побродить по родному мегаполису. Прыгнув в метро, он отправился к центру и вышел на одном из широких проспектов. Вокруг творились чудеса. Саня еще никогда не видел таких красок. Для, казалось бы, блеклой ранней весны, когда гамма оттенков была минимальной, он даже в природных и, тем более, искусственных цветах находил тысячи тончайших переходов, которые не заметил бы обыватель.
Саня попеременно чихал в платок, громко шмыгал, деликатно подтирая сопли. Он ходил и смотрел по сторонам, словно в музее древностей. Каждый проходящий мимо человек вдруг стал в стократ… яснее, подробнее что ли, будто фотография с высоким разрешением, которую можно приблизить и рассматривать в мельчайших деталях. По внешнему виду, по цвету глаз, мимике, морщинкам, коже, изгибу губ, формам черепа, Хохлов упоенно читал все эти проходящие мимо него в городской сутолоке жизни; их прошлое, настоящее и будущее, их мысли, чувства и желания. Их линии судеб.
Смотрел, впитывал в себя и чихал.
— Куда прешь, парень?
— Осторожнее, Господи!
— Извините….
— Телефоны, недорогие телефоны.
— А-а-а, чхи!!!!
— Ой, какая гадость! Отойдите.
— Всего за сто пятьдесят рублей вы можете приобрести эти замечательные магниты на холодильник! А также батарейки и мусорные пакеты!
— Вот ваша сдача…
— Привет! Мы тут с Танюхой к вам собираемся в гости…
— Разрешите пройти.
— Молодой человек, у вас что, глаз нету?!
— Дай тебе бог здоровья, сынок…
— А вы не подскажете, как попасть на площадь Тургенева?
Одновременно в его голове разгорался бурный процесс генерации мыслей. Структуры возникали в мозгу, воздвигали сами себя в хрупкие замки теорий и с хрустальным звоном рушились, не пройдя проверку верификацией. Круговорот мыслей был настолько стремительным, что у Хохлова слегка нарушилась координация, и пришлось присесть на скамью. Саню неотрывно преследовало ощущение, что его голова превратилась в бурлящий котел. Пара особо устойчивых теорий сохранились, и, атакуемые контртеориями, ощетинились абсолютными аргументами. Они были настолько элегантно, красиво выполнены, и так гармонично выглядели в визуальном плане, что Саша решил непременно запечатлеть их на бумаге, как только вернется. Ему понадобится несколько красок и листов десять плотной бумаги, сущие мелочи. Другая структура хорошо бы себя воплотила в звуковой форме, и Саня твердо решил записать ее в нотах. Что-то подсказывало ему, что сделать это надо непременно. Второстепенные он отодвинул на второй план, а одну, очень страшную, решил сейчас же забыть. Воплоти он ее — на любом носителе, в любой форме, — человечество ждет неминуемая гибель.