Кот чувствовал, что больше не может так жить, что ему нужно выговориться… И сам не заметил, как через окно проник в комнату к Хлое Буржуа.
— Мне так плохо, Хло! — проскулил он, опускаясь на колени перед удивленной блондинкой.
А в следующую секунду зеленая волна сняла с него трансформацию.
Адриан рассказал ей все: и как получил свой Камень Чудес, и как влюбился в Ледибаг, и как в один день она исчезла из его жизни. Он признался, что только через полгода после похорон Маринетт узнал, кем являлась героиня Парижа, и что пообещал себе найти и вернуть ее, ведь его Леди не могла умереть. Агрест выложил ей все свои мысли, страхи и опасения, после чего вновь обратился Котом Нуаром и вышел в окно продолжать поиски своей любви, оставив Хлою в одиночестве переваривать полученную информацию.
***
Дневник Маринетт Адриан знал наизусть.
Строчки, написанные ее рукой, позволяли ему почувствовать ее мысли, приблизиться к ней хотя бы в воспоминаниях. Перепрыгивая с крыши на крышу, в надежде увидеть вдали красное пятно, перелетавшее с помощью верного йо-йо с одного здания на другое, Кот Нуар иногда останавливался в значимых для них обоих местах.
В парке, где Маринетт тайно наблюдала за его фотосессией.
На крыльце коллежа, где он обменял свой зонт на ее сердце.
На крыше пекарни и дома, в котором она жила.
Немудрено, что однажды Томас Дюпен обнаружил героя Парижа спящим перед дверьми их пекарни.
Очнулся Нуар уже внутри.
Коту было стыдно смотреть в глаза родителям Маринетт, поскольку за полтора года, что прошли с последней их встречи, он даже не подумал сообщить им, что их дочь жива. Он не заслуживал той заботы, которую Том и Сабина к нему проявили, угостив завтраком, ведь впервые за несколько месяцев он почувствовал вкус.
Захлебываясь слезами, Нуар на коленях просил у них прощения за то, что не смог защитить их единственную дочь. Он обещал им, что найдет Маринетт, ведь его квами знает — Леди жива, и они поверили каждому его слову.
Сабина Чен взяла с Кота еще одно обещание: Нуар должен был следить за своим питанием и сном, ведь с никудышным здоровьем он не сможет защитить их дочь, когда вернет ее в дом. Томас Дюпен и вовсе сказал, что его зять должен уметь держать эмоции под контролем.
А затем они дали Нуару понять, что он всегда будет желанным гостем в их доме.
***
Время шло. В отцовском особняке Адриан появлялся лишь изредка, да и то лишь из-за того, что Сабина постоянно повторяла, что Адриан не должен был забывать настоящую семью. Однако, будь его воля, он бы согласился никогда не рождаться Адрианом Агрестом, а быть обычным котом, которого подарили бы Маринетт на день рождения, при том лишь условии, что ей никогда бы не пришлось ловить пули собственным телом.
Но в этой жизни слишком мало зависело от его воли.
Иначе он бы не был сыном человека, чуть не отнявшего жизнь Маринетт Дюпен-Чен.
С тех пор, как Адриан прочитал предсмертную записку своего отца, он ни разу не встречался с Томасом и Сабиной. Как посмотреть им в глаза, зная, что из-за его родителя они лишились возможности видеть свою дочь? Как наслаждаться вкусом их выпечки, понимая, что из-за Габриеля Агреста Маринетт не могла отведать их булочек? Разве мог он приходить в их дом, зная, что из-за его отца Маринетт целых семь лет не переступала родной порог?
Адриан считал, что он виновен лишь потому, что являлся сыном своего отца. Что не остановил его от злодеяний, что не знал о том, чем занимался его родитель.
Когда он вернет Маринетт родным, облегчит ли это его вину хотя бы на самую малость?
Или в дружелюбной семье месье Дюпена и мадам Чен его имя отныне будет сродни проклятью? Будут ли Том и Сабина жалеть о том, что предоставили в свое время отчаявшемуся Коту кров и еду? Будут ли мечтать забрать ту теплоту, которую ему подарили?
Ведь все это должно было предназначаться Маринетт.
Каждый круассан, что он съел в их пекарне. Каждая чашка чая, что была предложена герою Парижа. Вкуснейшее рагу из всех, что он ел в своей жизни.
Если бы не Габриель Агрест, Маринетт бы каждый день завтракала, обедала и ужинала в кругу любящей семьи. Они бы каждый день дарили друг другу улыбки, обсуждали последние новости, Маринетт бы рисовала эскизы, которые Том и Сабина непременно хвалили бы. Быть может, Леди ответила бы на чувства Кота, и по вечерам Маринетт ходила бы на свидания с Адрианом. Она бы позвала его на фруктовый коктейль, а он бы предложил ей выйти за него замуж.
Но из-за Габриеля Агреста это все, черт побери, невозможно!
Даже сейчас, когда Маринетт наконец-то нашлась, один тот факт, что Адриан являлся сыном ее злейшего врага, уже лишал его всех шансов на совместное будущее с любимой.
Она не простит.
Это сейчас Леди позволяла Коту себя обнимать, смотрела на него с безграничным доверием. Но стоит ей только узнать, кто посмел нацепить на себя маску ее напарника, доброта в ее глазах сменится презрением. Она тотчас прогонит его и никогда больше не позволит человеку, носящему фамилию Агрест приблизиться к ней, заговорить с ней, дотронуться до нее…
Но даже так Кот не посмеет разлюбить свою Леди и будет защищать ее до конца своих дней.
Ведь снова жить без нее Адриан больше не сможет.
========== 14. Адриан Агрест ==========
Нуар виновато смотрел на любимую, которая, смущенно спрятав лицо в ладонях, издавала неразборчивые писки. Кот прекрасно понимал: мало кто обрадуется, узнав, что его личный дневник читали, но не мог же он скрыть от нее эту правду? Герой Парижа и так умолчал о том, что даже проснувшись посреди ночи может по памяти процитировать любую страницу.
— Почему, — наконец, из уст Маринетт начали вылетать понятные фразы, — почему из всех людей мира мой дневник прочел именно ты? Я ведь такую чушь там писала…
Девушка присела на корточки, словно это могло спрятать ее от взгляда Нуара. О, сколько секретов и переживаний она оставила на страницах своего дневника! Так неловко было вспоминать, о чем же она писала, будучи школьницей. И ведь Кот теперь знал, что о нем и о его каламбурах думала Ледибаг! И что она размышляла о том, что дала бы Нуару шанс, если бы не была влюблена в Агреста!
— Хотя лучше уж ты, чем Адриан, — смущенно прошептала мадемуазель Дюпен-Чен.
Кот поперхнулся.
Он уже почти смирился с мыслями о том, что Маринетт никогда не простит его как Адриана за грехи отца, но слышать подобное все равно было ужасно больно. Неужели Леди настолько ненавидела сына своего врага, что вероятность того, что Адриан прочел ее дневник, настолько ее пугала?
— П-почему? — осторожно поинтересовался Нуар.
— А то ты не знаешь, Котик! — Дюпен-Чен приподняла голову и посмотрела на бывшего напарника. — Там ведь почти на каждой странице о нем было написано.
— Ты жалеешь об этом? — чуть слышно спросил герой Парижа. Страницы дневника Маринетт содержали единственное доказательство того, что его Леди когда-то была неравнодушна к нему без маски. Нуар знал, что ее любовь осталась в прошлом (не мог же он надеяться на сохранение ее чувств после всего, что произошло!), но как же, черт возьми, ему хотелось, чтобы она хотя бы не сожалела о том времени.
— Не то чтобы жалею, — девушка села на кровать и похлопала по ней, приглашая Нуара присесть. Кот послушно сел рядом с ней, и Маринетт положила голову ему на плечо. Несмотря на то, что с их последней встречи прошло целых семь лет, бывшая героиня все так же безоговорочно доверяла своему напарнику. Теперь же, раз он знал ее личность (еще и дневник, как оказалось, читал), Дюпен-Чен могла рассказать ему все. — Просто… Вспоминая об этом ощущаю себя наивной дурочкой.
— Потому что… — Кот сглотнул подступивший к горлу комок. — Тебе нравился сын Бражника?
— Потому что для меня не являлось проблемой прыгнуть в пасть динозавру, — горько усмехнулась Маринетт, вспомнив битву с Анименом. — А вот пригласить Адриана в кино казалось невыполнимой миссией.
— Ну, знаешь, моя Леди, пригласить в кино тебя для меня тоже в то время было невыполнимо.
— Ты не злишься на меня? — Маринетт зажмурила глаза, пытаясь сдержать возвращающиеся слезы. Черт возьми, родители знали, что она жива, Нуар знал… Ради чего тогда была эта игра в прятки?
— Я не способен на тебя злиться, Принцесса, — мягко произнес Кот, взяв руку Леди в свою. Ее миниатюрная ладошка, лежавшая на его когтистой «лапе», невольно заставила героя Парижа вспомнить сказку «Красавица и Чудовище». Хотя он, не защитивший даму сердца от собственного отца, не был достоин зваться даже чудовищем. Он — ничтожество, не более.
— Все точно будет нормально, если я вернусь?
— Сегодняшний день стал лучшим днем в моей жизни лишь потому, что я увидел, что с тобой все в порядке. Уверен, твои родители отреагируют так же.
— Глупый Кот, — фыркнула бывшая героиня.
Слишком сладко звучали его слова, но девушке очень хотелось верить в то, что все сказанное — правда. Однако кое-что из его слов заставило насторожиться. Девушка не сразу приняла это во внимание, но неожиданно она осознала одну вещь: Нуар знал, что Габриель Агрест был Бражником. Получалось, он и в этом признался в предсмертной записке? Как много он рассказал? И как много обо всем было известно Адриану? Ведь по словам Хлои, тот знал, что именно Габриель послал по ее душу убийц.
— Котенок, — Маринетт отстранилась от напарника и посмотрела ему в глаза, — что было в предсмертной записке Габриеля Агреста?
— Он признался, что был заказчиком твоего убийства, — голос Нуара дрогнул. Это была не та тема, которую он хотел бы сейчас обсуждать (после семи лет разлуки ему было достаточно просто молчать рядом с ней!), но Кот не мог не ответить на вопросы любимой. Пусть и каждый ответ Нуара приближал их к раскрытию его личности.
— А то, что я была Ледибаг, а он… Бражником?
— Написал, — честно признался Кот. По изменившемуся лицу его Леди он прекрасно понял, что не этот ответ она желала услышать.
— Как много людей знают об этом? — девушка обхватила себя руками. Если со страхом перед возвращением к прежней жизни она почти справилась благодаря поддержке Нуара, то боязнь снять маску перед всем миром она преодолеть была неспособна.
— Хлоя, — Нуар вцепился когтями в собственную ладонь. Он обещал себе, что не будет лгать Маринетт, но заставлять ее волноваться из-за всей правды было больно. — И Натали.
— Натали… — имя казалось девушке знакомым. — Это секретарша Габриеля Агреста?
Герой кивнул, а Маринетт задала следующий вопрос:
— А Адриан? — Дюпен-Чен перевела взгляд на пол. — Адриан знает?
Сказать «Да, знает, потому что он — это я» Кот не мог. Он пытался, даже открыл для этого рот… Но слова застряли в горле из-за страха, что Маринетт больше никогда не захочет с ним разговаривать. Черт возьми, Нуар даже поймал себя на мысли о том, что хотел, чтобы его трансформация никогда не снималась! Кот боялся потерять любимую вновь лишь из-за того, что под его маской скрывался тот, кого она наверняка не желала бы видеть.
— Прежде, чем я отвечу на этот вопрос, — Нуар опустил взгляд, ощущая вину за то, что пользуется положением, — можешь сказать, что ты думаешь… о нем?
— Тебя интересует, влюблена ли я в него до сих пор? — переспросила Маринетт и, не дождавшись ответа, продолжила: — Нет. Это в прошлом.
Маринетт понимала, что она врала, причем, в первую очередь самой себе. Стоило ей увидеть Адриана на похоронах его отца, как в ней тотчас же вспыхнули почти затихшие чувства. Нет, сейчас бы она не стала ни заикаться перед ним, ни смущенно краснеть, но при виде его ее сердце бы все равно отбивало морзянкой «Люблю».
Девушка вновь положила голову на плечо Нуара. Она даже не представляла, что ей может быть настолько спокойно и комфортно рядом с верным Котом. Так странно: они не виделись дольше, чем были знакомы, но Дюпен-Чен чувствовала, что у нее никогда не было друга ближе, чем он.
Маринетт искренне жалела, что отдала свое сердце бывшему однокласснику, а не герою Парижа. Но, увы, даже сейчас она не могла ничего с этим поделать. Лишь продолжать врать.
— Понимаю, — Нуар облизал пересохшие губы. Глупый Кот! Он еще смел на что-то надеяться?
Он упустил свой шанс еще в коллеже, поскольку ни разу не посмотрел на Маринетт в то время. Голос разума пытался твердить, что ему достаточно того факта, что Леди жива и здорова, но сердце обливалось кровью и билось в агонии от осознания того, что ему не было места в ее жизни.
В маске — возможно. Без нее — никогда.
Но как долго герой сможет сохранить тайну своей личности? В любой момент Принцесса могла попросить его раскрыться, и отказать в этой просьбе Нуар не мог.
Почему его угораздило родиться сыном Габриеля Агреста? Когда-то Адриан восхищался своим отцом, хотел во всем ему угодить и добиться признания. Сейчас же юноша не испытывал к нему ничего, кроме ненависти и презрения. Мало того, что Габриель насылал злодеев на Париж, так он еще и сломал жизнь Маринетт и собственному сыну.
Он даже под конец успел все испортить и застрелился прежде, чем Адриан смог отомстить!
Нуар яростно сжал правую руку в кулак. Если бы он нашел способ вернуться в прошлое, то даже раздумывать не стал бы о том, применять ли ему «Катаклизм».
Хотя — кулак парня разжался — сам Адриан виноват был не меньше. Живя в одном доме с собственным врагом, он ничего не заметил. Адриан был виноват в том, что не остановил своего отца, позволил ему творить злодеяния и, самое главное, так поступить с Маринетт.
— Адриан Агрест тот еще подонок, — тяжело вздохнул Кот.
— Не говори так, — возразила Маринетт. — Дети не в ответе за грехи родителей. А сам Адриан ничего плохого не сделал.
— Он не придушил своего папашу, пока тот спал, — Нуар искренне жалел об этом.
— Он не знал, каким был его отец, — Дюпен-Чен не могла согласиться с бывшим напарником. — К тому же кроме отца у Адриана никого не было. Я даже не могу представить, что он чувствовал, узнав о самоубийстве. И уж тем более, прочитав предсмертную записку.
— Ты слишком добрая, Принцесса, — слабая улыбка возникла на лице героя.
Ледибаг всегда была излишне добра ко всем, даже к врагам. Если бы не ее доброта, она бы не подвергла свою жизнь опасности, а Бражник бы еще семь лет назад отправился за решетку. Однако Маринетт была не только добра, но и жестока. Потому что ее слова зародили в сердце Нуара надежду. Быть может, узнав, кто он под маской, она согласится продолжить общение с ним?
— Маринетт, — Коту потребовалось собрать всю свою решимость, чтобы задать этот вопрос, — получается, ты не ненавидишь Адриана Агреста?
— За что мне его ненавидеть? — искренне удивилась девушка. — Скорее, это он должен ненавидеть меня, — голос бывшей героини Парижа дрогнул. — Сам посуди: я помешала воскресить его мать, из-за меня его отец прострелил себе голову… Держу пари, Адриан никогда меня не простит.
— Что за чушь ты несешь, моя Леди?! — Нуар схватил Маринетт за плечи и с отчаянием посмотрел ей в глаза. — Он не может тебя ненавидеть! — Кот шмыгнул носом, и слезы вновь потекли по его щекам. — Только не тебя! Кого угодно, но не тебя, Маринетт!
— Кот, я не понимаю… — девушка попыталась отстраниться — ее слишком поразила реакция напарника, но тот, напротив, притянул ее к себе и крепко обнял.
— Моя Леди, я люблю тебя, — слова и чувства, что Нуар так старательно сдерживал и подавлял, вырвались наружу. — Всегда любил, с первого дня нашей встречи. Чтобы ни случилось, я бы не смог забыть тебя или разлюбить. Ты все для меня. У меня никого, кроме тебя нет. И не будет. Потому что без тебя — не будет меня… И если ты скажешь, что не хочешь меня видеть из-за того, что мой отец… Мой отец…
Слова снова застряли в горле. Да и вряд ли бы герой Парижа смог бы их произнести, сотрясаясь в рыданиях. Нуар вцепился в Маринетт так, словно она была спасательным кругом, словно от того, насколько крепко он ее держал, зависела вся его жизнь.
Девушка же не знала, как реагировать на происходящее. В ее голове вертелось одно-единственное слово: невозможно. Но как иначе можно было объяснить состояние и слова Кота? Словно под маской героя Парижа скрывался…