- Вы не хабалка, - заметил Август. - Вы очень славная! Только...
- Что только?
- Только вот меня смущает, что мы стоим здесь как два тополя на Плющихе, - признался он.
- Как три, - поправила я.
- А я как сказал?
- А вы сказали 'два'. Конечно, зачем стоять, давайте я вас провожу туда, куда вы шли, хоть это и бесцеремонно с моей стороны, потому что вы никуда не шли... Может быть, вы здесь девушку ждёте, а я... ('Ну и язык мой без костей!' - поразилась я себе.)
- Нет, какую девушку, я только прибыл!
- А! - озарило меня наконец. - Так вы приезжий? Командировочный?
- Что-то вроде...
- А... уже обедали?
- Не успел.
- А хотите? - тайком я глянула на циферблат своей 'Чайки': полдень.
Мужчина замешкался и, растерянно улыбнувшись, признался:
- Хочу! Это, наверное... путешествие... так влияет.
- Послушайте, Август, если вы никуда не торопитесь, пошлите... пойдёмте в столовую педвуза? Там можно поесть даже на полтинник.
- На... пятьдесят копеек?
- Что, дорого? - с опаской спросила я и, сообразив, что у самой только трёшка в кошельке, побыстрей прибавила: - Я есть не буду, просто составлю вам компанию. Ну что вы как недоверчиво качаете головой?
- Боюсь, не пустят меня в вашу столовую: не похож я на студента, я уже взрослый дяденька...
- Ерунда! - воскликнула я. - Чепуха полная! - и, ухватив его за рукав (за руку не решилась) потянула за собой. - Идёте вы там уже или нет? И... не наговаривайте на себя: вполне вас ещё можно принять за студента! Ну за аспиранта, так и быть.
IV
По дороге я всё же отпустила его рукав, но продолжала настырно расспрашивать:
- Издалека вы приехали?
- Более чем: вам даже не представить, как это далеко. Из...
- Ну?
- ...Новосибирска.
- Всё ясно: видно, у вас в Сибири принято сидеть на уличных скамейках зимой. Признавайтесь честно: кто вы? Писатель?
- Даже и близко нет, - усмехнулся мой новый спутник.
- Тогда военный?
- Это ещё почему?
- Из-за пальто: я его приняла за бушлат со споротыми погонами. Очень стильно, говоря по правде. Или как: это тоже просторечие, которое мне не идёт?
- Этот 'бушлат' я в магазине купил: просто пошёл и купил.
- Рассска-азывайте, - протянула я, улыбаясь. - Будто я не знаю, что можно, а что нельзя купить в магазине! Ну, даже если и в магазине, то не у нас, а где-нибудь в ГДР или в Чехословакии. Угадала?
- Угадали, угадали! - засмеялся Август. - Пусть будет в Чехословакии.
- Так, хорошо, вы не военный, тогда кто?
- Всё прозаично: научный работник.
- Ничего себе 'прозаично': это же и есть самое интересное! - темпераментно воскликнула я. - Чем вы занимаетесь?
Август хмыкнул:
- Милая девушка, ну неужели вам будет понятно, если я скажу название своей темы или приборов! (''Милая девушка': какая прелесть!' - отметила я в уме.) Я их сам-то еле могу выговорить. И потом: зачем вы меня пытаете? Вдруг они секретные, эти приборы?
- А они секретные, правда? - испугалась я. - Тогда извините!
- Не на чем.
- Красиво у вас говорят в Новосибирске, - вздохнула я. - 'Не на чем': что-то чеховское. Понимаю: Академия наук и всё такое прочее. Не то что мы тут, лыком подпоясанные, которые за бугор валить хочут.
- Бросьте вы уже ваш бугор, ми... Кстати, почему я вас называю 'милой девушкой' и до сих пор вашего имени не знаю?
- Вероника, - представилась я бесхитростно. - Разве я не сказала? Странно: а у меня чувство, что мы знакомы... уж не меньше месяца, точно. Это, наверное, оттого, что вы мне при...
- Что?
- Нет, ничего, чепуха, вздор! Мне утром приснился человек, на вас похожий.
- Надо же! - Август даже остановился. - Вы серьёзно?
- А что в этом такого невероятного? - весело уточнила я. - Думаете, голову вам морочу? Неужели вы считаете - да пойдёмте уже, не стойте, - что я просто так, без этого сна, подошла бы к вам на улице, Август?
- Я удивился, конечно...
- Кто знает, может, и подошла бы... Хочется перейти с вами на 'ты', но как-то боязно немного: я, наверное, такая дурочка рядом с вами... Сколько вам лет, товарищ научный работник с удивительным именем?
- Двадцать семь.
- Возраст Печорина, выходит...
- Дался вам этот Печорин: уже второй раз поминаете! Неужели я чем-то похож?
- А вы взяли бы репродукцию Врубеля да поглядели бы повнимательней...
- И вовсе вы не дурочка, Вероника: не каждая девушка в ваши... двадцать?
- Угадали.
- ...В ваши двадцать подробно рассматривает Врубеля. Есть у меня знакомые девушки, которые про Врубеля знают только те врубеля́, что без буквы 'в'. - Я хмыкнула, не зная, как относиться к этой информации. - И имя у вас тоже замечательное: прекрасное христианское имя.
- Христианское? - недоверчиво переспросила я, заподозрив насмешку. - С какой это стати? И даже если: я бы этим не хвасталась! Вы... чего доброго, ещё скажете, что сами в бога верите? - Август пожал плечами, что, однако, было сложно истолковать как 'нет'. - Что?! Да нет же! - расхохоталась я. - Вы мне голову морочите, Август!
- Почему вы считаете, что обязательно мо... гм! А у вас всегда перед вузом такое столпотворение?
V
На газоне перед студенческим входом в главный корпус пединститута и впрямь было столпотворение: обычные студенты, какие-то парни в красных нарукавных повязках, какие-то молодчики в санитарских халатах и медицинских масках, резво пробегающие туда-сюда с носилками, какие-то жутковатого вида существа в костюмах химзащиты и противогазах, и ещё один какой-то тип, видимо, начальник всего действа, который по временам отдавал в мегафон краткие деловые распоряжения. Поодаль была разбита палатка вроде армейской, с красным крестом на входе.
- Что это такое? - с некоторым ужасом выговорил мой спутник.
- Гроб, - буркнула я.
- Как-как?
- Учения по гражданской обороне, Гр. Об. Не притворяйтесь, будто у вас в Новосибирске нет таких! Что, нет? (Мой спутник помотал головой.) Так и знала, что мы по идиотизму всех обогнали! - вздохнула я и прибавила: - Пойдёмте отсюда, Август, а то из нас действительно сделают два учебных трупа и утащат вон в ту палатку...
Из входа между тем вышла и, не обращая внимания на вопли майора, вообще ни на кого на свете не обращая внимания, пошла к нам походкой всеобщей мужской любимицы Анжела Веденеева, староста нашей учебной группы. Модное пальто, гигантские кольца в ушах, длинные светлые волосы по плечам, выразительная линия губ, в общем, вся предсказуемая Анжела.
- А, ты ещё здесь? - слегка удивилась она, поравнявшись с нами. - Я вот ведомость заносила... Так не идёшь в 'Сказку', точно?
Быстро скользнув взглядом по фигуре моего спутника, Анжела усмехнулась и попросила:
- Представишь товарища?
('Какое право она на него имеет так смотреть? - возмутилась я про себя. Это мой знакомый!' 'А у меня-то самой разве есть на него какие-то права? - сразу пришла другая мысль. - Разве смогу я помешать, если...'
- Август Александрович, - ответил 'товарищ' сам. - Были рады знакомству. Не смеем вас задерживать.
Каким изумительным тоном он это сказал! Таким же, каким, наверное, вышколенный английский дворецкий (или мажордом, как правильно?) отказывает в приёме гостю-плебею, которому не рады. Настоящих дворецких я в своей жизни не видала, конечно, только о них читала.
Анжела, оторопев, даже отпрянула: её женские чары действовали обычно на всех мужчин без исключения. Поджав губы и снова оглядев Августа с головы до ног, она развернулась и пошла дальше, не сказав ни 'Спасибо', ни 'До свиданья'.
- Что, съела? - мстительно пробормотала я. - Умница, Август, умница! Это же надо как ловко! Нет, я просто школьница рядом с вами ...
VI
А гостя всё же надо было где-то покормить, раз уж я сама вызвалась. В 'Сказке'? Но в 'Сказке' на полтинник не поешь, а кроме того, там сейчас наши девчонки... и возможно, Никита. (Или Анжела про него со зла ляпнула?) С Никитой всё, видимо, кончено, но... 'Вот и показаться ему на глаза с мужчиной, если всё кончено!' - укололо меня желание. Но это было бы некрасиво, по отношению к Августу, конечно. Какое я право имею его втягивать в свои личные дрязги? Человек в командировку приехал, работать, а не служить моим мальчиком на побегушках.
Вкратце я пояснила ситуацию со 'Сказкой' и вдруг спохватилась:
- Постойте: а на вашем предприятии вас когда ждут? Ну, в том месте, куда вы приехали?
- На одном я уже побывал, - пояснил мой спутник. - А в другом месте меня ждут часам к семи.
- Что как поздно?
- Раньше нет смысла: магнитный фон меняется...
- Не рассказывайте, всё равно ничего не пойму! Уж если я навязалась на вашу голову...
- И ничего вы не навязывались.
- ...То вот ещё предложение: в Центральном гастрономе есть кафетерий. Правда, нам придётся вернуться той же дорогой, которой шли.
- Ну, не Бог весть какой длинный путь...
- Извините меня ещё раз!
- Вероника, вы зря извиняетесь. Я вам должен быть благодарен: я бы без вас растерялся в чужом городе.
- Ой, расскажите кому другому! Растерялся бы он... (Этой лёгкой грубостью я скрыла горячую волну благодарности, почти нежности, когда услышала, что, оказывается, ему полезна.) Можете звать меня просто Верой. Или просто Никой: так меня бабушка называла.
- 'Ника', как чудесно. Так на агнце пишут...
- На каком ещё агнце? Снова ваши христианские штучки? Нет, вы меня поразили, конечно! Я вам, Август, не верю: вы надо мной просто потешаетесь. Неужели вы хотите меня заставить поверить в то, что вы как физик - физик ведь, да?, ещё небось и ядерщик, если секретное? - верите в эти бабушкины сказки?
- Предчувствую ваш следующий аргумент, - улыбнулся Август. - Гагарин, мол, в космосе был и никакого Бога там не увидел.
- А хоть бы и Гагарин!
- Ну да: эту фразу, говорят, обронил Хрущёв на кремлёвском банкете.
- Эхм, - неловко кашлянула я. - Товарищ Хрущёв, вы хотите сказать?
- Разумеется, товарищ. А знаете, что ему ответил товарищ Гагарин? 'Если Бога нет в сердце, не увидишь его и в космосе'.
- Чушь собачья! - возмутилась я. - Не мог он так сказать! Это вы где-нибудь на 'Голосе Америки' услышали. Прекратите вести поповскую агитацию, я... я вас уважать перестану!
Мужчина остановился.
- Но, наверное, отказ от своих убеждений - самый плохой способ завоевать чужое уважение? - спросил он меня очень тихо.
Мне вдруг стало стыдно. Это человек старше меня на семь лет, он трудится, зарабатывает деньги, решает серьёзные научные проблемы, он мог бы быть младшим другом моего отца, а я что знаю, что умею, что видела к своим двадцати?
- Простите, - шепнула я и, чтобы нам продолжить идти, взяла его за руку. Тут же её отпустила, конечно.
До Знаменской башни дошли молча.
- Мне иногда вы кажетесь сверстником, а иногда столетним дядькой, родившимся до революции, честное слово! - призналась я, когда мы перешли Комсомольскую. - Недаром вы мне приснились в мундире белогвардейца.
- Именно белогвардейца? - рассмеялся Август.
- Тоже наверное, обидно прозвучало? Извините меня, пожалуйста, заранее, за множество глупых или грубых вещей, которые я вам по молодости и отсутствию большого ума ещё скажу.
- Вы очень, очень хорошая... (Я прикрыла глаза. Удивительно, как на нас, девушек, иногда действуют простые до глупости слова. Признаваться, конечно, в этом совсем не обязательно...) А это, похоже, и есть ваш Центральный гастроном?
...В кафетерии меня неприятно поразило отсутствие столиков для сиденья (давненько я здесь не была!). Только три высоких стола, и за одним толковали два не очень трезвых гражданина.
- Что будете? - равнодушно спросила Августа дородная тётка в переднике. - Пива нет. Через полчаса закроемся на обед, так что давайте шустро.
Мой 'Печорин' явно не был готов к такому обращению.
- Позвольте нам выйти и подумать, - ответил он тётке за прилавком и вышел, прежде чем я успела хоть слово сказать.
- Правда, Ника, милая, это всё не стоит труда, - заявил мне он на улице. - Я поем в... в нашей ведомственной столовой, когда доберусь до места.
- То есть часов в восемь, да? - настырно переспросила я.
- Ну, или куплю булку и кефира, что вы делаете из этого проблему!
- Да, после поезда для мужчины в самый раз обед...
Я набрала воздуху в грудь и выпалила:
- Я вас приглашаю домой. (Фу-ух, самое страшное сказала, дальше пойдёт легче.) Не подумайте ничего: только пообедать! - заторопилась я. - В конце концов, это я у вас украла, - быстрый взгляд на циферблат 'Чайки', - сорок минут. Конечно, вы можете сейчас завалиться в какой-нибудь дорогой кабак и проесть там хоть три рубля, хоть даже червонец проешьте, только я бы не стала этого делать на вашем месте: очень глупо!
- А как вы меня представите вашим родителям? - с улыбкой спросил Август.
- Как захотите, так и представлю. Отец будет только вечером, - схитрила я (на всякий случай, из осторожности).
- А мама?
- А мама... не живёт с нами. (Не огорчать же малознакомого человека тем, что мама умерла год назад!)
- Виноват.
- В чём?
- Это просто фигура речи, синоним слова 'извините'.
- Забавно у вас говорят там в Новосибирске... Так вы согласны?
- Нужно быть просто монстром каким-то, чтобы отказаться от такого сердечного приглашения.
- Вот и ещё слово незнакомое...
VII
В троллейбусе Август потерянно огляделся.
- Вон касса, - с улыбкой показала я ему на кассу самообслуживания.
Не вполне уверенно мой спутник положил пятачок в щель и оторвал билетик. Вернулся ко мне довольный и сообщил:
- Потрясающая штука.
- Только не говорите, что у вас в Новосибирске нет таких!
- Я езжу на работу на метро, - ответил он просто.
- А! - протянула я тоном разочарованной провинциалки. Конечно, метро - это вам не троллейбус. - Да, метро у нас нет. Зато у вас наверняка нет такого красивого Кремля: вон, поглядите в окошко. Да с левой стороны, с левой!
Нет, он глядел направо, совсем не на Кремль, и вслух отметил:
- Церковка чудесная, в московском стиле...
- Вас, Август, всё тянет на церкви да на погосты, словно древнюю бабку какую-нибудь! - не удержалась я.
- А вы, Ника, ворчите как старая бабка. Вот вам.
- Я ворчу как старая бабка?! А сумочкой не хотите по голове?
- Нет, спасибо. А вам лучше избегать стиля поведения вашей подруги: это такие дамы, как она, бьют мужчин сумочкой по голове или грозятся этим, а вам, честной советской девушке, не идёт.
Я осеклась и молчала, пока мы не заняли два свободных места. Только после этого сумела выговорить:
- Вы меня пристыдили сейчас по-настоящему. В первый раз, по-настоящему. Смотрите, у меня даже уши красные стали.
- Я не хотел.
- Не хотели, но у вас получилось. Вы, пожалуйста, Анжелу извините. Хотя какое вам дело!, вы её увидели раз в жизни...
- Её - да, а дам вроде неё очень много видел.
- Где это, любопытно... А ещё, Август, я сейчас поняла и поверила, что вы - наш человек, советский.
- До того, значит, не верили?
- Я не про паспорт, он у нас у всех одинаковый. Я про то, что в голове. Это всё... не глупо сейчас прозвучало? Не как на школьной линейке? Если бы я кому-то вроде Анжелы сказала о советском человеке, наверняка почувствовала бы себя круглой дурой.
- Я не Анжела, к частью. Это искренне прозвучало, и я вам за это определение очень... очень благодарен.
Я искоса, но внимательно поглядела на своего спутника, пытаясь понять, нет ли в его ответе доли насмешки или притворства. Август поймал мой взгляд.