- Откуда ты? – спросил Айвен, не ослабляя хватки.
Мужчина помешкал.
- Кучук-Кале.
- Лжёшь, - Айвен сильнее натянул его волосы, но на лице Лиама не дрогнула ни одна мышца, - Кучук-Кале погиб…
- Более двухсот лет назад, - закончил Лиам за него.
- Бессмертный… - произнёс Айвен задумчиво, - впервые слышу, чтобы кровь демонов дарила бессмертие.
Мужчина не ответил, но это и не был вопрос. И всё же бессмертный мог знать о церкви – долгие годы заставляют обращаться к весьма странным знаниям.
- Тебе знакомо имя Габриэль?
Айвену показалось, что мужчина вздрогнул, и пальцы вампира невольно напряглись в его волосах. Их взгляды встретились, но глаза Лиама были непроницаемы.
- Позволь мне тебе служить, - повторил он настойчиво.
Айвен задумчиво смотрел в лицо пленника. Волевое. Высокие скулы. Чуть изогнутый нос. Вайд был прав – Айвену не просто нравились такие… Ему нравились именно такие. Никогда ещё Айвен не видел никого более похожего на те образы, что видел в своих детских мечтах много, много лет назад. И пусть он был человеком… Запах опасности, исходивший от него, пьянил, как молодое вино.
Айвен подтянул лицо южанина ближе к себе и, заставив запрокинуть голову вбок, приник к шее и сделал два крупных глотка. Куда лучше, чем варвары. Хоть благородным это вино и не назовёшь – всё же, двойная кровь.
Отстранился и снова вгляделся в лицо мужчины, взгляд которого слегка затуманился.
- Как твоё имя? – повторил Айвен самый первый вопрос.
- Лиам… - выдохнул пленник.
- Чего ты хочешь?
- Служить тебе.
Айвен отпустил волосы южанина. Он щёлкнул пальцами, развеивая дурман. Мужчина стремительно замотал головой.
- На что ты готов, чтобы я принял тебя?
Мужчина мешкал лишь секунду.
- Я уже сказал… Всё, что ты захочешь.
Айвен поднял босую ногу и поставил её на плечо пленнику.
- Ты можешь стать моим рабом. Но я ничего не обещаю. Я не обращу тебя, если не захочу. И никогда не подниму выше своих колен, если таково будет моё желание. Если согласен – поцелуй.
Мужчина закрыл глаза на секунду.
Затем наклонил голову и неловко поцеловал предложенную ступню. Напряжённое лицо его мгновенно разгладилось, и он коснулся Айвена губами ещё раз, медленно продвигаясь к щиколотке.
Айвен зачаровано смотрел, как язык Лиама играет с острой косточкой. Он не мог бы сказать, что любит унижения, но именно этот раб, стоящий на коленях, вызывал у него голод, с которым не сравнилась бы даже вечная жажда вампира.
- Хватит, - сказал он внезапно осипшим голосом, - развлеки меня.
Южанин открыл глаза, с недоумением глядя на господина.
Айвен наклонился и рванул на себя набедренную повязку – всё, что осталось от одежды пленника после всех обысков. Вампир чуть прикусил губу, когда тусклый свет луны упал на напряжённую плоть в окружении чёрных завитков.
- Там, в тумбочке – коробка. Принеси сюда. С колен не вставай.
Лиам послушно подполз к тумбе и только тут Айвен понял, что руки раба всё ещё связаны. Он уже собирался наклониться и освободить того от пут, но замешкался, с любопытством наблюдая, что станет делать пленник. Тот же размышлял не дольше секунды. Наклонившись, он зубами зацепился за ручку и потянув её на себя, открыл ящик. Так же зубами он попытался ухватиться за тканный короб, и некоторое время Айвен наблюдал за его попытками, чувствуя непривычное удовлетворение. Он ещё поразился тому, какую непривычную гамму чувств будет в нём полукровка – давно забытое любопытство, сладкое нетерпение, даже нечто похожее на восхищение… и главное, странную ледяную злобу, какой он не испытывал даже к владыке Вод.
- Достаточно, - сжалился он, наконец, и, достав из-под подушки нож, одним молниеносным движением распорол верёвки.
Руки пленника рванулись друг к другу, в нетерпеливой попытке разогнать кровь, но он тут же опомнился, достал короб и вернулся вместе с ним к ногам Айвена.
Наместник повертел в руках кинжал.
- Тебя когда-нибудь касался раскалённый металл? – спросил он задумчиво, и стальное лезвие в его руках начало медленно наполняться жаром.
- Один раз, - признал Лиам охрипшим голосом, от которого по венам Айвена пробежало незнакомое тепло. Это был голос из сна. Айвен не сомневался. Но что значил этот сон – понять не мог. И всё же кто-то должен был ответить за тот ужас, который наместнику с трудом удалось прогнать.
- Дай руку, - сказал он и, поколебавшись, Лиам протянул ему ладонь. Глаза вампира и его жертвы пересеклись, и рука Лиама дрогнула в миллиметре от загорелой кожи. – Коснётся, - сказал он, вместо того, чтобы закончить задуманное, - если ты меня разозлишь.
Лиам понимающе кивнул.
- Спасибо, - сказал он, и в голосе пленника Айвен не заметил издёвки.
- Открывай короб, - приказал Айвен.
Лиам выполнил приказ и замер, с недоумением глядя то на хранившиеся там приспособления, то на господина. Айвен усмехнулся, поняв, что мужчина не может поверить в то, что от него хотят.
- Ты всё понял правильно. Сегодня у тебя будет выбор. Ложись на спину и начинай готовить себя, а я буду смотреть.
Лицо мужчины побледнело, или это лишь бледный свет луны накрыл его по-новому.
Лиам взял из короба флакончик с маслом и самый маленький из деревянных предметов, изображавших орган мужчины. Нерешительно опустился на спину, смазал пальцы в масле и коснулся своих ягодиц. Он явно не знал, как лучше подступиться к делу.
- Начни спереди, - распорядился Айвен, - возбуди себя немного, а то совсем опал от страха.
Лиам принялся выполнять распоряжение, стараясь не смотреть на своего мучителя. Стыд заливал краской лицо. Он уже жалел о своём решении, но назад пути не было, и он знал, что не может просто так уйти, встретив его теперь.
Сильно сжимая ствол, он несколько раз прошёлся ладонью вдоль своего члена.
Айвен закусил губу. Хотя ласка была грубой, и пленник совсем не умел устраивать из этого представление, именно эта честная мужская грация заставила кровь бежать по венам быстрей.
- Хорошо, теперь переходи к главному.
Лиам опустил ладонь ниже, ненароком скользнул блестящими пальцами по яичкам и вошёл внутрь – резко и сильно, двумя пальцами, не жалея себя.
Айвен с трудом сдержал резкий выдох, наблюдая, как мерно проникают внутрь мужчины широкие пальцы и так же не спеша выходят назад. На секунду оторвавшись от завораживающего зрелища, он увидел, что губа пленника так же закушена и на миг захотел поймать её в свои губы, лаская мягкую плоть.
- Раздвинь бёдра шире, - приказал он вместо этого, снова опуская взгляд, и чуть улыбнулся, когда мускулистые ноги поползли в стороны, открывая лучший обзор. Сейчас перед ним было всё, что только мог прятать мужчина, и всё это манило к себе. Но ещё больше привлекала сладкая мысль о том, каким униженным сейчас ощущает себя пленник. – Теперь оближи это.
Айвен подобрал с пола фаллос и бросил его мужчине на грудь.
Тот взял предмет свободной рукой и принялся обрабатывать его языком. Айвен просто не верил, что такой непокорный на первый взгляд пленник готов зайти так далеко. Он по-прежнему не понимал – ради чего?
- Теперь вставляй в себя. Сегодня можешь сделать это так медленно, как тебе нравится.
Лиам поднёс фаллос к своему заднему проходу, и, убрав пальцы, начал медленно вводить.
- Посмотри на меня, - приказал Айвен. Лиам решился выполнить приказ не сразу, а когда поймал взгляд голубых глаз, понял, что отвернуться уже не может. – Разве мужчины из Кучук-Кале не гордятся своей непокорностью.
- Это так, - мужчина снова прикусил губу. Айвен видел, что по виску его бежит прозрачная капелька пота.
- Так ради чего ты делаешь всё это?
Мужчина смотрел на него. Лицо его оставалось напряжённым, но в глазах появилось нечто новое, будто сняли занавеси с души.
- Ради тебя, - сказал он тихо и та же дрожь, что слабо коснулась тела Айвена при первом взгляде на южанина, прошлась по его спине с новой силой. Он смотрел в глаза, полные боли и… чего-то ещё, чему Айвен не знал названия и понимал, что боль больше не приносит ему удовлетворения. Она мешала сосредоточиться на том, неизмеримо большем, что застилало взгляд раба.
- Хватит, - сказал Айвен тихо, - убери и подойди за наградой.
Лиам с облегчением убрал ненавистный предмет, снова поднялся на колени и подполз к постели.
Айвен широко расставил ноги и развёл в стороны полы ночного одеяния.
Лиам не задавал вопросов. Он бережно, будто величайшей драгоценности, коснулся губами поднявшейся плоти вампира, будто целуя её. Потом прошёлся настоящими, жадными поцелуями к основанию и вернувшись к головке, обвёл её языком.
Айвен откинулся на локти, позволяя себе расслабиться и продолжил наблюдать за движениями рта южанина. Губы быстро и ласково скользили сверху вниз, пленник и не думал бунтовать. Он несколько раз пощекотал языком маленькое отверстие на кончике члена Айвена, каждый раз вызывая сладкую дрожь во всём теле, а затем, будто почувствовав приближение оргазма, заглотил член вампира до самого основания и принял в себя всё до капли.
Несколько секунд Айвен полулежал, расслабленно откинувшись на локти, пока пленник вылизывал ещё горячую плоть, а затем Лиам отстранился и холодный воздух неожиданно неприятно прошёлся по нежной коже, приводя Айвена в чувство.
- Ты простил меня? – спросил Лиам, и Айвен вздрогнул. Почему-то вопрос казался ему неизмеримо правильным, вот только смысла его осознать он никак не мог.
- Я не злился, - сказал он, хотя чувствовал, что это ложь.
Лиам долго смотрел на него.
- Хорошо, - сказал он, наконец, - спасибо.
Айвен вгляделся в глаза мужчине, всё ещё не веря в искренность его слов.
- Стража, - позвал он, наконец, - убрать. И принесите свечи. Я собираюсь работать до утра.
ГЛАВА 3. Воздушная атака
Лиам обхватил себя руками, пытаясь согреться, но это не помогло. Руки были холодными и влажными, как и всё вокруг.
Он усмехнулся, вспомнив теплую спальню наместника, согретую магическим огнём.
- Много хочешь, - пробормотал он, растирая озябшие мышцы.
Он мысленно поразился ушлости дознавателей, которые не оставили ему даже рубашки, хоть и знали наверняка, что до подвалов тепло почти не доходит. Местные жители ходили за пределами крепости закутавшись в шкуры. Лиам гордился тем, что не боится морозов – он обходился подбитым соболем плащом. Видимо, слишком хорошим, чтобы оставить его пленнику. Также легко нового хозяина нашли и отличные сапоги из кожи виверны. А вот кому могли понадобиться пропотевшие рубашка со штанами, Лиам искренне не понимал.
Лиам бросил короткий взгляд в другой конец камеры, где сгрудились другие пленники. Порядки здесь были простые – тот, кто слабее, согревал тюк соломы тому, кто смог согнуть его пополам. «Верхний» и «нижний» определялись быстро, любого попавшего в камеру ждала проверка, а стражам не было дела до того, что «еда» имеет друг друга от скуки.
Не миновало «испытание» и Лиама. Впрочем, пара свёрнутых скул легко объяснила сокамерникам суть вещей и больше к нему не приближались. Расплатой стал холод, от которого даже опущенные страдали меньше, чем он.
Лиам поудобнее устроился на ворохе промокшего сена и прикрыл глаза, пытаясь уснуть. Он был уверен, что силы могут понадобиться в любой момент, хоть и не знал пока – для чего.
Два дня назад он пришёл в деревню Ледяного Когтя в поисках талисмана. Оракул Золотого города осенил его ладонь и дал знак, что именно здесь он закончит поиски, которые длились для него не одно столетие. Однако сколько он не расспрашивал северных варваров, никто из них не мог понять, что он ищет – и он не мог их винить. Знамения Оракула были туманны, как и все предсказания.
Он уже собирался уходить дальше на север - к островам. Оставалось лишь найти безумца, который возьмётся поставить паруса в преддверии штормов. Но приступить к поискам Лиам не успел – войско вампиров нахлынуло внезапно, как поток воды со скалистых вершин. Они напали в полночь, когда воины племени спали, и каким бы воином ни был Лиам, их было слишком много. Он мог бы прорубиться прочь и попытаться скрыться, но слишком уж не хотелось чувствовать себя предателем – и он остался, хоть и знал этих людей не больше недели.
Теперь же, увидев наместника, он понял смысл всех предзнаменований и уже не мог уйти. Его жизнь должна была закончиться именно здесь, но вечная ирония судьбы – именно теперь он не хотел умирать.
Лиам ещё раз растёр озябшие плечи.
Вальдес злился на него, Лиам увидел это сразу же, едва заглянув в глаза ледяные, как бесконечная гладь океана. И у Вальдеса был повод злиться – Лиам это знал. Его самого скручивало пополам, когда он вспоминал их последнюю встречу. Сам он не простил бы случившегося никогда, но если кто-то и мог простить – только Вальдес. Правда, Вальдес изменился. Лиам с трудом узнал его, таким холодным и бесстрастным было его лицо. Но и на это Вальдес имел право, и Лиам не собирался судить. Лишь досмерти хотел принести ему хотя бы капельку тепла.